Feelings and Conversations

      Ким думал, что раздавит свой телефон, так сильно он его сжимает. Он уставился на сообщение, которого никак не ожидал.       Чэй <3: мы можем встретиться? думаю, мы должны поговорить.       Ким отвечает трясущимися пальцами.       Ким: Конечно. Дай мне время и место, и я буду там.       Он немного вздрагивает. Он надеется, что не покажется таким же отчаянным, как он себя чувствует.       Чэй <3: я у твоей квартиры       — Блять! — кричит Ким и бросается к лифту. Его руки дрожат, когда он нажимает кнопку закрытия двери, а затем кнопку вестибюля. Ким клянётся, что никогда в жизни не чувствовал, что этот лифт едет так медленно. Наконец, когда лифт достигает вестибюля, Ким вылетает из лифта и очень быстро идёт к парадным дверям.       Он замирает на месте, когда видит снаружи Порчэя. Тот переминается с ноги на ногу. Ким замечает, что он продолжает проверять свой телефон.       Сейчас он выглядит немного лучше, думает Ким и выходит наружу.       — Чэй, — говорит Ким, привлекая внимание Порчэя.       Взгляд парня останавливается на Киме, и он чувствует, как его дыхание покидает лёгкие. Волосы Порчэя больше не синие. Они чёрные. Темнее, чем его родные тёмно-каштановые волосы. Ему идёт. Порчэю подойдет что угодно, думает Ким. Мешки под глазами кажутся менее заметными, но они всё ещё на месте. Киму хочется сцеловать их прочь.       — Ким, — говорит Порчэй, затаив дыхание.       — Мы можем поговорить наверху, если хочешь? — спрашивает Ким. Порчэй слегка кивает ему и соглашается. Ким открывает дверь и заводит Порчэя внутрь. Ким с болью осознает, насколько они близки, когда идут вместе к лифтам. Но их руки ни разу не соприкасаются. Ким знает, что ему нельзя брать руку Порчэя в свои, но это не мешает ему воображать это.       Когда они подходят к лифтам, Ким задаётся вопросом, заметил ли Порчэй, как дрожат его руки, когда он нажал кнопку, чтобы вызвать один из лифтов.       (Порчэй замечает, что его руки трясутся.)       Дорога обратно в квартиру Кима ещё более мучительна, чем путь вниз. Когда они достигают пентхауса, Ким запускает Порчэя внутрь. Парень проходит в гостиную и садится на диван. Старший колеблется рядом с диваном.       — Принести что-нибудь из напитков? — спрашивает он.       — Нет, спасибо, я в порядке, — тихо говорит Порчэй. Старший кивает и садится на стул рядом с диваном. Он наблюдает, как трясётся колено Порчэя. Ким помнит, как они оба сидели на диване и смотрели фильмы. Он клал руку на колено Порчэя и дрожь прекращалась.       — Прости, — говорит Ким, нарушая молчание.       Глаза Порчэя смотрят прямо в его. Ким не позволяет себе бояться, он просто наслаждается полным вниманием младшего.       — За что ты извиняешься? — спрашивает Порчэй.       — За всё, — быстро отвечает он. — Прости, что солгал тебе в самом начале. Мне жаль, что я использовал тебя для сбора информации о твоём брате. Прости за то, что я был эгоистичным и влюбился в тебя.       — В тот день возле твоей квартиры. Почему позволил мне поверить, что тебе плевать на меня? — спрашивает Порчэй твёрдым, как сталь, голосом.       — После того, как я узнал, что твой брат не был шпионом, я начал расследование смерти твоих родителей. Это было подозрительно и у меня было ощущение, что дело в другом, — говорит Ким.       Порчэй мычит.       — Что ж, ты был прав. Дело было в другом, — Ким поднимает бровь. — Либо твой отец, либо твой дядя убили моего отца. Честно говоря, я не знаю точной правды. Но мы знаем, что это сделал один из них.       У Кима отвисает челюсть. Порчэй говорит это так небрежно. Теперь всё щёлкает в голове Кима. Особенно учитывая телефонный звонок, который он получил несколько дней назад от брата. Он сказал Киму, что их отец всё ещё жив и, по совпадению, то же самое и с мамой Порша и Порчэя. Он сказал, что они с Поршем пытались найти информацию на отца. Ким был рад, что Порчэй, похоже, тоже знает всю эту информацию. Несколько недель назад Ким пообещал себе, что, если Порчэй когда-нибудь его о чем-нибудь спросит, он не скажет младшему ничего, кроме правды. Как бы это ни было больно. Ким хватается за ткань своих штанов.       — Я не доверяю своему отцу, — говорит Ким.       — Я тоже, — легко отвечает Порчэй. Ким чувствует, как его губы растягиваются в лёгкой улыбке. — Как и брат и Пи’Кинн. Они расследуют.       — Порш рассказал тебе? — спрашивает Ким.       — Я сказал ему, что ему больше не разрешено хранить от меня большие секреты. Это было одним из условий моего прощения, — говорит Порчэй.       — И какие у меня условия? — спрашивает Ким.       — Почему ты думаешь, что я хочу тебя прощать? — отвечает Порчэй.       — Можешь называть это оптимизмом дурака, — говорит Ким. Он наблюдает, как Порчэй пытается скрыть тихий смешок.       Ким сглатывает.       — Прости, что сбежал, — Ким наблюдает, как Порчэй изучает его лицо. — Я сожалею, что убежал от своих чувств, потому что думал, что так будет легче.       — Было легче? — мягко спрашивает Порчэй.       Ким усмехается, больше над собой, чем над Порчэем.       — Боже, нет. Совсем не было. Не тогда, когда я думал о тебе каждый день. Надеялся и молился, чтобы ты был в порядке. Не быть с тобой было пыткой. Мне казалось, что часть моей души умирала каждый день, когда я не видел тебя.       Такое чувство, что моё сердце живёт вне моего тела, сказал Ким Кинну. И вот оно, сердце Кима. Сидит на его диване. На нём серо-голубая фланелевая рубашка поверх белой футболки, серебряная цепочка и тёмно-синие джинсы. Вот сердце Кима, позволяющее ему снова говорить с ним.       — Ты сильно ранил меня, — говорит Порчэй.       Ким чувствует, как его горло закладывает. Он отталкивает тревогу, наполняющую его. Он отталкивает чувство, заставляющее его снова сбежать. Он больше никогда не сбежит.       — Я знаю. И не проходит ни секунды, чтобы я не жалел об этом. Я могу только попросить тебя поверить мне, когда я говорю это. Поверить мне, когда я скажу, что никогда больше не причиню тебе вреда, — говорит Ким.       — Ты не можешь этого знать, — говорит Порчэй. — Ты не можешь знать, что больше не причинишь мне боль. Что, если ты случайно врежешься в меня? — говорит Порчэй с легкой улыбкой.       Ким чувствует, как на сердце становится легче от этой улыбки на лице парня. Он позволяет себе чувствовать надежду.       — Хорошо, я никогда больше не причиню тебе боль намеренно, — поправляется Ким.       Порчэй мычит и наконец отводит от него взгляд. Ким наблюдает, как он дёргает нитку на футболке. Ким наблюдает за младшим, сканирующим пентхаус глазами. Он позволяет себе по-настоящему посмотреть на Порчэя. Парень начал делать пробор в волосах, что делает его ещё более красивым. Джинсы, которые носит Порчэй, более узкие, чем большинство брюк, которые Ким когда-либо видел на нём. Ким замечает мозоли на его пальцах. Те, которые означают, что он всё ещё играет на гитаре. Это хорошо. Ким был бы опустошён, если бы Порчэй перестал заниматься музыкой.       — Мы не можем вернуться к тому, что было раньше, — прерывает молчание Порчэй.       Ким качает головой.       — И я бы этого не хотел. Раньше я не мог быть с тобой полностью честен. Я не хочу возвращаться к этому.       Порчэй мычит.       — Знаешь, на самом деле именно брат убедил меня поговорить с тобой.       — Я думал, он хочет моей смерти, — говорит Ким.       — О, да, — смеётся Порчэй. — Но он сказал, что я никогда не смогу двигаться дальше, если не поговорю с тобой.       — Ты поэтому пришёл? Чтобы начать двигаться дальше? — Ким чувствует, как его горло сжимается. Если ему придётся смотреть, как Порчэй уходит, он не думает, что когда-нибудь сможет оправиться.       — Ты бы позволил мне уйти, если бы это было так? — спрашивает Порчэй.       — Да, — шепчет Ким. Это убьёт его, но он позволит.       Порчэй снова мычит.       — Я не уйду.       Ким чувствует, как его мир переворачивается. Он задаётся вопросом, сильно ли заметно, как напряжение покидает его тело. Ким хочет вскочить со стула и кричать от радости. Ему хочется подбежать к дивану, поднять Порчэя и закружить его. Это требует последней капли самоконтроля, но он сдерживается.       — Можем мы, наверное, двигаться медленно? Начать как друзья? Так я смогу узнать тебя настоящего? — спрашивает Порчэй.       — Да, — говорит Ким. — Мы можем двигаться в любом удобном для тебя темпе. Я был бы более чем счастлив быть твоим другом.       — Хорошо, — Порчэй слегка улыбается Киму. Ким не может не улыбнуться ему в ответ.       Младший внезапно встает со своего места на диване и бросается на колени Кима. Он обнимает старшего за плечи и утыкается лицом ему в шею. Когда сердце Кима снова оживает, он обнимает Порчэя за талию и кладет подбородок на его плечо. Это определенно не дружеское объятие, но Кима это не волнует. Он мог бы остаться сидеть так навсегда.       — Это ты был у Йок, верно? — Порчэй говорит ему на ухо. — Ты убил всех этих людей.       Хватка Кима на парне усиливается.       — Ага.       — Спасибо, — говорит Порчэй.       — Тебе не нужно благодарить меня за то, что я тебя защищаю, — шепчет Ким.       — Мне почти жаль, что я не мог это увидеть, — говорит Порчэй. — Там было около дюжины мужиков, и ты разобрался со всеми в одиночку. Это так безумно.       Ким чувствует, что краснеет.       — Я бы сделал больше, чтобы убедиться, что ты в безопасности.       Порчэй ничего не говорит, но Ким слышит его тихий вздох.       — Это тебя пугает? — спрашивает Ким.       Порчэй наконец откидывается назад и снова смотрит Киму в глаза. Ким не может сдержаться и обхватывает лицо Порчэя.       — Я тебя не боюсь, — говорит Порчэй.       — Я боюсь тебя, — признается Ким.       Улыбка Порчэя ослепляет, когда эти слова слетают с губ Кима. Ким чувствует, как его сердце бьется быстрее.       — Хорошо.