Медленный танец

      Густой лес скрывал что-то устрашающее и удивительное от мирских глаз, можно сказать невообразимое, невозможное. Но не для Роберта. Над новой версией Пандоры он, конечно, морочился куда больше, но оно того непременно стоит. Хотя, если б не причина всех его бед, которая решила сломать устройство, лишь бы не уйти с пустыми руками (помимо трупа его первого клона, конечно), то дела у учёного пошли бы в разы быстрее. Но что сделано, то сделано. Как там люди говорят, нельзя вернуть прошлое? Для Роберта это не помеха, но столько мороки, да и энергии он куда больше потратить. А если ещё сцепится с самим собой из прошлого? Конца света, которого так опасался его бывший друг, точно не избежать. Поэтому Смит тихо и мирно разрабатывал свою чудо-машину, назначение которой знает только он сам.       Однако, периодически Роберт всё же обращался к своим способностям, особенно к тем, которые помогали хоть на мгновение увидеть одно из вариаций будущего. Поэтому, отойдя от изобретения, он сел на землю. К пальцам прилипла пыль, что так неприятно щекотала подушечки, поэтому, быстро стряхнув, учёный прикрыл глаза, прикоснувшись к вискам. Глубокий вдох, медленный выдох. Смит не такой глупец, чтобы самонадеянно пользоваться способностями, поэтому любое использование сверхсил требовало концентрации и времени. Конечно, это не относится к тем, которые Роб научился использовать на повседневной основе, но заглядывал в будущее он крайне редко.       Перед глазами стали маячить картинки. Но несмотря на множество вариантов, самым частым вариантом был: запуск Пандоры, загрузка, сканирование, ошибка, сбой, взрыв. Машина перегревалась и Роб старался найти этому причину в будущем, но не выходило, поэтому было принято найти ошибку в настоящем, ну а пока Смит продолжал смотреть на вариации событий. Он должен себе признаться, это несколько скучно, наблюдать за одной и той же картинкой, будто видео не может прогрузится, прокручивая одно и то же, отчего в глазах рябит.       Но в видениях появился новый герой со старыми дырками. Не уж-то этот идиот пытается вновь провернуть свой трюк? Ничего не повторяется дважды. А если и повторяется, то случится и трижды. В любом случае, учёный продолжал смотреть, будто его видения — дешёвое кино. А он ведь совсем не изменился. Хотя, смотря в какие промежутки его сравнивать. Если с теми, когда они ещё были студентами, то он потерял блеск серых глаз. Роберт хмыкнул. Да, когда-то глаза его когда-то друга блестели, точно ртуть и могли окутать, точно туман. А сейчас они потускнели, обеднели, опустели и блеск им придают только блики от очков.       Роберт решил вырваться из плена своих ведений. Голова всё же загудела, в ушах запищало, отчего учёный потёр виски. Вот поэтому он пользуется этой способностью достаточно редко. Но стоило боли стихнуть, как Смит тут же накинул на лицо самодовольную ухмылку и встал с земли, отряхнув уже посеревший халат. Повернув голову, он уже приготовился лицезреть приятеля во всей уставшей красе. — И снова здравствуй! Не надоело наведываться в гости без приглашения?       Но никого не было. Ни души, только он. Да быть того не может! По крайней мере так думал Смит. Он же видел его в одном из вариаций будущего. Хотя, на то он один вариант из тысячи, сотни тысяч, миллионов. Фиолетовые глаза Роберта стали ещё темнее. Такое случалось, когда он использовал тепловое зрение. Но и оно лишь подтвердило, что из тёплых душ тут только он, птицы и пара зверьков. Никого больше, кто мог по тепловому спектру напоминать человека. Вернув привычное зрение, учёный лишь томно выдохнул. Он не отрицал, в глубине души он хотел, чтобы к нему пришли. Наверное даже на всесильное существо давит одиночество.       Как бы там ни было, мужчина лишь пожал плечами, подойдя к доске, на которой был чертёж его изобретения. Если в будущем он не смог детально рассмотреть всё, что там происходило, то неточность следует найти здесь и сейчас, исправить, а затем вновь посмотреть на варианты событий. Но сколько бы мужчина не вглядывался, в голове каша, в глазах плавает, а голова вновь пошла кругами. Цыкнув самому себе, Смит телепортировался из лесу в город, к людям, чтобы хотя бы для себя создать видимость, что он не одинок.

***

      Дождливый Лондон. И тем не менее, город жил и дышал озоном. Скоро будет молния с громом, буря. Но Роберт, что шёл по серым из-за облаков улицам, не сильно беспокоился об этом. По взмаху руки он способен отогнать все облака и заставить солнце сиять так, что пустыня Сахара обзавидуется. Но ему это не нужно, он просто шёл. Нет пути, нет цели, просто прогулка, чтобы посмотреть на живых людей. Они все куда-то спешат, торопятся скрыться от подступающего дождя.       Роберт слегка усмехнулся. Он всегда мог прибыть сюда, всегда мог посмотреть на прохожих, но дела его утягивали в однообразную пучину, что засасывала учёного лишь глубже, заставляя забыть о мирских заботах, забыть о красоте этого мира. Это всего лишь люди, простые люди с обыкновенной жизнью. И Роберт таким был и он помнит ту версию себя. И безумно скучает по ней.       Может стоит попробовать жить как все? Хотя бы этот день? Роб лишь ускоряет шаг и прячется в книжном магазине, что был по левую руку от него. Его мило приветствует девушка за кассой, он кивает в ответ. Взгляд сиреневых очей падает на газету. Их кто-то ещё читает, в двадцать первом-то веке? Всё есть в интернете: и книги, и новости, и прочие новинки. И тем не менее учёный берёт газету в руки, читая последние новости. Но чем больше Смит бегал глазами по строчкам, тем быстрее пропадала улыбка с лица. — Да чем он там занимается?!       Роберт, небрежно бросив газету обратно, выскочил из магазина и отправился на поиски укромного места. Бумажное изделие упало открытым разворотом. А две новости, которые шрифтом кричали своим читателям, чтобы те обратили на них внимание, звучали так: «Восстановление HelloCity», «BOBSOC вновь вступил в мировое производство»!

***

      Небольшая квартира-студия в тёмных тонах, что так и твердили о том, что выбирал их мужчина. На фоне шумел телевизор. Звон бокалов сменился звоном бутылок. Пересохшие губы с легкостью касаются горлышек, а потом жадно присасываются к ним, пропуская сквозь себя терпкий вкус алкоголя через глотку в пищевод. Но этот «поцелуй» закончился также быстро, как и начался. Щеки ученых уже горели багрянцем, тела пылали от жара. Градус в квартире повышался с каждым глотком.       Мужчины, закусывая дольками зелёного кисло-сладкого яблока, продолжали обсуждать свои дела и отмечать очередную маленькую победу. Поднять целую сеть компаний очень тяжело, особенно если поднимать пришлось полуживое «тело». Хоть маленькими, но уверенными шагами дело шло. Через несколько лет компания BOBSOC вновь расцветёт! — Мистер Уайт, хоть я говорил это много раз, но повторюсь. Бросить свои силы во благо компании было верным решением, — проговорил Док, глядя на своего начальника, что крутил в руках бутылку вина. — Да. Это одно из немногих моих верных решений, — грустно ответил Томас, задрав голову, отчего приходилось рассматривать белый потолок. Он наворотил много бед и этой кашей, что он наварил, можно было б прокормить чуть ли не всю планету Земля. И, осознав, что каждым поспешным шагом он лишь усугубляет своё положение, решил, что самое время всё разгрести, пока его проблемы не стали хуже Авгиевых конюшен. Подняв бутылку ввысь, намекая, что сейчас будет очередной на сегодняшний вечер тост, Том усмехнулся, — я пью за тебя, Чарльз. Ты один из немногих, кто не оставил меня.       А вечер всё шёл и шёл, сменяясь ночью. Учёные пили, что-то вспоминали, а порой по квартире раздавался громкий смех. И тем не менее, ничто не вечно, как и это торжество. Док заказал себе такси, Том лишь составлял ему компанию около дверей, пока он натягивал на себя верхнюю одежду. Распрощавшись с другом, Томас томно выдохнул. Хмельная улыбка спала с его лица. Если б Док только знал, сколько раз Тома посещала мысль бросить всё и спиться ко всем чертям, а потом и составить им компанию на том свете, если он и вправду существует. Однако нужно держать себя в руках. Но пожалуй не сегодня.       Вернувшись на диван и открыв новую бутылку с хлопком от пробки, Том, отодвинув грязные бокалы, начал пить с горла. Ни алкоголь, ни время не лечат, но Уайт надежды не теряет. Он просто хочет забыться, просто хочет перестать чувствовать тяжесть ответственности за свои поступки на своих плечах. И думает, что красное вино поможет ему в этом, но на самом деле оно лишь даёт сладкую иллюзию, которую мужчина глотает снова и снова, пока содержимое не опустошается на половину. Переключив телевизор на музыкальный канал, Том вновь поднял бутылку. — За тебя, Первый. Надеюсь, что ты примешь от меня извинения за содеянное. Уж извини, но обещания, которые я давал мёртвым при жизни, также погибают. По крайней мере для меня, — вновь прислонив горлышко к губам, Томас сдал жадно глотать вино. — И не стыдно за это?       Услышав посторонний голос, Том тут же убрал бутылку в сторону, стараясь не выплюнуть всё вино, но часть всё равно просочилась сквозь потресканные сухие губы, другая — пошла не в ту глотку, отчего Уайт закашлялся и второй рукой начал бить себя в грудную клетку. Серые глаза уставились на гостя, не веря самим себе. Но стоило Роберту похлопать мужчину по спине, как Том сразу осознал. Это действительно Роберт. Настоящий. Прямо перед ним. — Ты что-то здесь забыл? Что вряд ли, — Том вновь делает глоток. Удивился на несколько секунд и хватит, можно спокойно пить дальше. Хотя по выражению лица Роберта трудно сказать, что можно спокойно пить дальше. — Ты что творишь? — Достаточно спокойно спросил Смит, глядя на Томаса. Тот в ответ посмотрел сначала на него, потом на своё пойло, а затем потряс бутылкой, будто без слов говоря: «Не видишь, пью». Роб лишь закатил глаза, — да не про это. Что ты вытворяешь с нашей компанией? — Поднимаю по новой. Знаешь, мы с тобой отвратительные родители, раз так забросили своё дéтище. — Говори за себя. — Мы забросили своё детище, — выделив интонацией первое слово, повторил Том и вновь отпил с горла.       Роб лишь наблюдал за ним. Всё те же безжизненные глаза, что блестели как от очков, так и от выпитого алкоголя. Когда-то мягкие пшеничные волосы сейчас напоминали засохшую под лучами палящего солнца солому. Губы обветрились и потрескались, серые мешки под глазами вида тоже не делали. И тем не менее, Смит видел того прекрасного юношу, что всегда был с ним плечом к плечу. «Я скучал», — думает Роб. «Давай просто поговорим», — приходит идея в его голову. «Обрати же на меня внимание!», — кричит душа, но сам учёный молчит, глядя на друга. Том встал с насиженного места и подошёл вплотную к Смиту. Тому пришлось слегка задрать голову, чтобы смотреть в лицо Уайту. В воздухе витал запах алкоголя, но вряд ли он сейчас дурманил мысли Роберта. Наверное тому виной воспоминания, его прошлое, его жизнь до инцидента с Х. Они стоят так несколько минут. Щёки Томаса красные от вина, щёки Роберта — от смущения. — Чего ты хочешь? — Твёрдо спрашивает Том. Несмотря на пьяный голос, он прозвенел, как гром. — Я не знаю, — врёт Роберт. И врёт умело, даже самому себе.       Телевизор так и продолжал работать. Из него полилась знакомая песня. Она когда-то играла в клубах, в которые Смит тащил Уайта, чтобы тот развеялся от книг и конспектов. Том, взяв пульт, сделал звук чуть громче, чтобы не мешать уже спящим соседям. Кинув его обратно на диван, он повернулся к Роберту и взял его руки в свои, положив их на свои плечи. Сам он обнял Роба за торс и начал медленно покачиваться, прикрыв глаза.       Глаза Смита распахнулись. Песня с медляка. И вот сейчас, без слов, Том просто пригласил его танцевать. И он соглашается, также без слов. Они здесь не нужны. Учёный лишь сильнее обвивает шею своего партнера, прижимается к нему всем телом и кладет голову на плечо. Расслабившись, Роберт прикрывает глаза, отдаваясь в руки Уайта, начиная покачиваться с ним в такт.

I remember the time the time that we had I remember the things that use to make you mad And I wish I could turn back the time And I wish I wouldn't cry every night I remember the time

      Глаза начали неприятно щипать, губа задрожала. Да, Роберт долго сдерживал, скрывал свои эмоции, но воспоминания будто прорубили эту маску бесчувственности. Он помнит. И Том тоже.       Уайт прижимал друга к себе. По щекам уже текли капли слез. Он так давно не чувствовал его тепло, так давно не видел в Смите просто человека, которому также больно, также страшно, также грустно, как и ему. Между ними было многое, было всё, что приносило радость, счастье. И он всё разбил, всё потерял, всё усугубил. Томас так часто бросал колкости в Роберта, когда душа хотела чуть ли не серенады петь, лишь бы тот был рядом. Всегда рядом, всегда вместе. Это только его ошибка. Он проиграл в их взаимоотношениях. В их отношениях.       Он нёс боль другим, он нёс боль в себе и при этом старался во всём обвинить Роберта. Так ведь проще, обвинить другого в своих грехах. Его разум затуманился гневом и завистью и вместо разговора он выбрал действия. Неверные действия. Он не хотел, чтобы кто-то пострадал, но вышло то, что вышло. Как бы он хотел вернутся назад, но время неумолимо двигалось только вперёд.

Clock always tickin' that's no question I did you wrong I must confess Not my intention When I mention your name The pain I feel ashamed If I could I would it's only me that I can blame My time was on I had to move no substitution I took the risk although no conclusion Lack of peace of mind To go the same direction Time is never personal You win or loose relationships

      Ночь опустилась на город, дождь барабанил по окнам и крышам, стараясь заглушить музыку. За окнами кто-то кричал, летели по мокрому асфальту машины. Но для двоих была лишь музыка, лишь их медленный танец. «Только ты и я», — крутилось в голове двоих. Только они вдвоём, тёплые воспоминания былых дней, упущенное время и надежда, что этот медленный танец первая запись на чистом листе.