— А какого цвета у тебя глаза?

Поворот замка. Дверь заперта. — Боже, я думала, что глохну, — Девушка потирает виски, пытаясь унять боль, от которой голова кажется неподъёмной и ватной. Вероятно дело не в шуме, а в количестве выпитого вина. Она оборачивается и её взору предстаёт стройная и высокая фигура. Статная девушка в чёрном комбинезоне, тюлевых перчатках, с уложенными гелем волосами. Яркий макияж подчёркивает цвет глаз, но слабое освещение ресторанной уборной не позволяет разглядеть цвет. — А какого цвета у тебя глаза? — Не удержалась от вопроса выпускница. Эти глаза, помутнённые хмельной пеленой, смотрели на неё томно, жадно, ещё с самого танцпола. — Не знаю, сама посмотри, — И придвинулась к своей спутнице так близко, что та могла угадать очертания линз на зелёных глаза. Или серых. Нет, скорее голубых. — Да, они серо-голубые. Сказала она это так уверенно будто правда могла читать чужие мысли. Впрочем всё, что она говорила звучало уверенно и несколько дерзко. Лица девушек находились уже так близко, практически касаясь друг друга носами. От этой близости сердце пускалось вскачь, кончики пальцев зудили от желания прикоснуться, а голова кружилось ещё больше. Хотя виновником последнего скорее являлся алкоголь. Каждая изучала лицо напротив будто через время её заставят изобразить портрет спутницы. Не ясно, кто первым прервал эту пытку, подавшись вперед, но как только чужие, выкрашенные ярко-красной помадой уста, коснулись нежных бледных губ, всё потеряло значение. Губы были мягкими, податливыми, исполняли лишь им известный танец, руки блуждали по чужом телу, задерживаясь у талии, притягивая ближе. Девушка в черном прижала незнакомку к стене и поцеловала ещё глубже, напористее. От такого контраста с несмелыми поцелуями, ноги слабели, и, если бы не позиция, в которой она оказалась, выпускница вероятно сползла бы по стене. Одна её рука расположилась на пояснице, другая легла на затылок. Волосы хрустели под пальцами, из-за геля, который не давал зарыться в них и прижаться еще ближе. Пришлось опустить руку на шею. Тем временем чужие руки вырисовывали неизвестные узоры на её теле, касались оголённой кожи, между корсетом и брюками, посылая мурашки по всему телу. Разница в росте ощущалась не так сильно, хоть и была значительной. Одна считалась высокой даже для мужчины, а вторая не особо ушла от отметки полутора метров. Неожиданно, переняв инициативу, она схватила девушку за талию и прижала к раковине. Та находилась буквально за ними, но опьянённые друг другом — и совсем немного вином — они чуть не запутались в ногах, не желая разрывать поцелуй. Случайно стукнувшись зубами, продолжили целоваться ещё более страстно, словно не могли насытиться друг другом, словно от этого момента зависит их жизнь. Схватив за подбородок, девушка притянула спутницу еще ближе, но держать подобным образом кого-то выше себя оказалось неудобно, и она переместила руку на шею. Тонкую, длинную, с каким-то кружевным ожерельем. Она бы и хотела поцеловать эту шею, эти манящие ключицы, эти худые плечи, но оторваться от желанных губ сейчас казалось восьмым смертным грехом. Однако здравая мысль посетила помутнённое сознание. Помада. Тогда девушка нехотя отстранилась, напоследок чмокнула в губы и посмотрела в зеркало. Проследив за ее взглядом, вторая обернулась. В раз вся страсть испарилась и девушки разразились хохотом. Из зеркала на них смотрели две фигуры: повыше — с розовыми «усами» и пониже — с красной «бородой». Отдышавшись, девушки обнялись. — А мы неплохо смотримся, — Довольно сказала девушка в черном и поцеловала незнакомку в макушку.