the lake that bound us

Соловьиное пение разносится по утренней деревне, смешиваясь с редко проезжающими вдалеке машинами. Высокие деревья тянут свои кривые ветви к облачному небу, скрывая старый мост, что растянулся над чистой рекой. Прохладный ветерок трепал каштановые волосы, что успели отрасти за два месяца, проведённых вдали от города и цивилизации. Песок, обычно причиняющий боль, обжигающий пятки, заставляющий быстро передвигать ногами, лишь бы побыстрее встать на прохладный асфальт, сейчас был непривычно холодным и приятным, принуждающим поглубже зарыть в него руки, чуть откинуться назад, наблюдая за пролетающими высоко птицами.             Это был первый не жаркий день за лето. Каждая мысль в голове прерывалась стрекотом кузнечиков и кваканьем лягушек, которых так не любит Джисон, в пушистых кустах. Только природа смела прервать гробовую тишину, что была знакомой в утренней деревне. И парень, что бесшумно приземлился рядом, стряхивая со штанов поднятый могучими лапами освежающего ветра песок, который мягко опустился на них, прилипая. От неожиданности Джисон лишь напряг спину и посильнее схватился за песок, чуть более резко, чем стоило, повернул голову в сторону незнакомца. Тот лёг на землю, подложив руки под голову, вытянулся, словно струна, готовая в любую секунду порваться от давления, и закрыл глаза. Так просто. Будто он лежит не рядом с тем, кого видит впервые, а со старым другом. Будто они знакомы уже тысячу лет и сейчас молчаливо отдыхают после тяжёлого дня возле озера. Тёмные волосы спадают на глаза, щекочут нос, и парень морщится, зачёсывая пряди назад, открывая вид на несколько неглубоких царапин на лбу. — Что это? — незнакомец не смотрит, но Джисон всё же тыкает пальцем на свой лоб и надеется, что он поймёт. — Кошка, — просто говорит парень и едва прикасается ко лбу чуть ниже ранок. Он открывает глаза, встречаясь своим кошачим взглядом с любопытным джисоновым, садится, всё ещё изучая чужие эмоции. Вытирает руку от песка об рубашку, протягивая её застывшему в смятение парню. — Минхо. Сжимает холодную ладонь. — Джисон. Сквозь тяжёлые облака начал пробиваться лучик солнца. *** Приезжая сюда на лето, мог ли Джисон подумать о том, что его жизнь измениться? Нет. Точно нет. Едва ли он надеялся, что сможет сносно провести здесь время и не уехать домой через пять дней. По началу было и правда скучно. Он бездумно слонялся по пустынной деревне в поисках хоть какой-то жизни. Иногда он встречал людей, и они даже -о боже- с ним говорили: в основном здоровались и просили помочь донести тяжёлые бочки с водой до дома. А потом Джисон шёл на озеро и проводил там часть дня, просто наслаждаясь тихими плесками воды, что бликовала на солнце, скрывая в своих глубинах шустрых жителей. Он ложился на спину, закрывал глаза и просто думал и мечтал о чём-то большем. Думал о космосе, о звёздах. О вселенной. Бесконечной, огромной. Думал о копиях нашей планеты и какое место он в них занимает. А, может, его там вообще нет? Думал и о повседневном. О колледже и будущем в основном. Пару раз Джисон приносил книгу, и тогда мысли уходили на задний план, пока он вчитывался в строчки дешёвого романа, что нашёл у бабушки на полке. А потом он возвращался домой и быстро засыпал под звуки тикающих часов в гостиной. Реже — под лай собаки с соседнего двора. Но разве не этого он желал? Убежать на время от городской суеты, окунуться в тишину природы и просто побыть с самим собой, хотя бы на время отключаясь от того мира и от тех проблем и трудностей, что камнем стоят перед дверью в прекрасную жизнь. Да, пожалуй. И Джисону даже нравится в деревне. Особенно после того, как он встретил Минхо на берегу того самого озера. В тот день Минхо сказал Джисону ещё что-то, но тот находился в круговороте своих мыслей, поэтому просто бездумно кивал, уткнувши взгляд куда-то в переносицу парня. А потом брюнет ушёл так же быстро, как и появился. По пути домой Хан надеялся, что не выглядил дурачком в глазах нового знакомого. Джисон вернулся на то же место на следующее утро. Не потому что хотел увидеть его. Просто так он делал всегда. Хан застал Минхо сидящим на песке, с поднятой головой к голубому небу, что слепило глаза при малейшем взгляде на него. Высоко кружили птицы, рассекая тишину, словно кинжалом, заливистым криком. Его спина была расслаблена, а голубая рубашка сползла с одного плеча, открывая вид на белую футболку под ней. Тёмные волосы красиво переливались на солнце, когда тот поправлял их рукой, взлохмачивал, создавая естественную укладку. Джисон сел рядом, как это сделал Минхо в тот раз, следуя его примеру — устремляя взгляд в небо. Приходится сразу зажмуриться, если не хочется лишиться зрения. Они сидят так некоторое время, просто ощущая присутствие друг друга. Комфортная обстановка не требует разговоров, и они просто наслаждаются свободой и солнечным утром. — Ты не видел кота? — Кота? — Джисон, удивляясь внезапному вопросу, поворачивает голову к Минхо, ища в профиле брюнета ответ на вопрос. — Рыжего, — дополняет парень, словно это меняет дело, — он убежал от меня вчера вечером, когда я пытался его покормить. — Я не видел, — Хан чуть растерянно пожимает плечами, когда Минхо поворачивает к нему голову, — но надеюсь он скоро вернётся — Обязательно. Всегда возвращается. *** Они встречаются у озера каждый день. Никогда не договариваются, но всегда приходят и ждут друг друга. Молчат. А потом обмениваются едва ли парой предложений. Но это приятно — находиться рядом с кем-то, чувствуя молчаливую поддержку. Приятно, когда никто не требует говорить, что-то делать, шутить и веселить, привлекая интерес. Они лежат рядом, когда Джисон чувствует лёгкое прикосновение к своей руке и что-то твёрдое в ладошке, которую сжимает чужая кисть. Хан опускает взгляд на руку Минхо, всё ещё держащей его собственную, и только тогда прикосновение исчезает, и то место вспыхивает холодом, заменяя тепло. — Я взял немного, если хочешь конечно, — говорит брюнет быстрее, чем Хан успевает сообразить. Джисон разжимает пальцы и видит несколько разных шоколадных конфет. Минхо принёс ему сладости. Вау. Что ж. Это неожиданно. — Это так по-детски и мило, — Джисон улыбается, распаковывает конфету и кладёт её в рот, наслаждаясь вкусом. Смущение на лице Минхо сменяется улыбкой, когда Хан дотрагивается до его волос, зачёсывая те назад, словно благодаря его этим действием. Кто бы мог подумать, что Ли может выглядеть так, когда на его лице читается радость, а между бровей не заложена складка, когда он вяло отмахивается от насекомых, что пролетают перед лицом. — Сколько тебе лет? — после недолго молчания спросил Джисон то, что хотел узнать уже давно. — Семнадцать. Я предположу, что тебе тоже. — Почти угадал. Через месяц будет, — Хан засовывает в карман фантик от последней конфеты, — на самом деле я думал, что тебе восемнадцать. Ли ничего не ответил, лишь через пару секунд, словно собравшись с мыслями, произносит: — Не хочешь завтра прийти ко мне? Можем посмотреть фильм. И с этого момента их отношения обретают новый уровень. *** Посиделки на озере заменились посиделками у Минхо. Иногда у Джисона. Почти всегда они смотрят фильмы или залипают на шоу в интернете. Развалившись на кровати, болтают ни о чём, открываясь друг другу всё больше и больше. — Ты знаешь, я ведь отлично готовлю, — с наигранной гордостью говорит Минхо. — Тебе так мама сказала? — Я проходил курсы и был там лучшим учеником, — Ли тыкает указательным пальцем в кончик носа Хана, словно дразнится. — Ладно, это круто, — младший сдаётся, поднимая руки в примирительном жесте, — в последний раз, когда я пытался готовить что-то, что не пельмени, я сломал плиту. Минхо слишком резко вскакивает на ноги, таща Джисона за руки за собой, и слишком восторженно произносит: — Я научу тебя. И он учит. Медленно и терпеливо. Помогает приготовить ему кимчи, подсказывает и даже радуется, когда у того получается самостоятельно сварить рис. — Ты молодец, Джисон, того глядишь и лучше меня будешь, — одной рукой Минхо приобнимает его за талию, а другую опускает на голову, нежно массируя кожу, перебирая пальцами волосы. Джисон обнимает его, укладывая голову на плечо и утыкается носом в шею. Минхо пахнет морем и свежестью. Он как тихая гладь воды, что поблёскивает в лучах припекающего солнца. И Джисон тает в этом тепле. Растворяется полностью, отдавая всего себя. Минхо — штиль. И Джисону спокойно с ним. Он не боится врезаться в скалы, подорвавшись на ветру, он знает, что впереди нет препятствий. Впереди только спокойствие и умиротворение. И даже легкий бриз не заставит покачнуться и свернуть в другую сторону. Джисон держится благодаря Минхо. Он тонет в нём. Рука Минхо всё ещё покоится на талии младшего, когда Джисон поднимает голову, встречаясь взглядом с глазами Минхо. У того зрачки расширяются и так же резко сужаются. Ли отмирает первый, нежно проводя носом по чужому, задерживая дыхание, словно боясь испортить момент. Целует куда-то в щёку, смазанно, едва касаясь губами тёплой кожи. Оставляет поцелуй в уголке губ, перемещает одну руку на подбородок, приподнимая, и касается губами чужих, горячих и влажных. Отстраняется на секунду, словно сомневаясь в правильности своих действий, но Джисон перехватывает его мысли, целует с напором, поддаваясь соблазну запустить старшему руку в волосы. Перед глазами плывёт, темнеет, искры пляшут прям под веками, когда Минхо углубляет поцелуй, вталкивая свой язык в рот младшего, который едва держится на ногах, отчаянно хватаясь за шею брюнета, чтобы не свалиться на пол от нахлынувших эмоций. Минхо просовывает холодную руку под футболку младшего, водит кончиками пальцев по рёбрам, проступившему прессу, сжимает в руке кожу, посылая по телу Хана приятную дрожь, от чего тот коротко стонет, придвигаясь ещё плотнее. В голове только губы, целующие так нетерпеливо и сладко. Руки, что блуждают повсюду, исследуя пространство. И тело, горячее, что льнёт ближе в попытке слиться воедино. На улице давно стемнело. Лишь тусклые фонари в конце дороги освещают небольшой квадратик пространства. Где-то в кустах стрекочат кузнечики, шипят, словно отгоняют чужаков от своего дома. В траве, громко квакая, скачут несколько лягушек, которых так не любит Джисон. Где-то громко залаяла собака, завывая то ли от страха, то ли от злости. И лишь в одном доме горит свет. Лишь в одном доме громко стучат два сердца, отдаваясь в ушах, учащенные дыхания становятся одним целым, а губы так часто и беспорядочно шепчат я люблю тебя.