Право на ошибку

      Первое время Ген еще задавался вопросом, как вообще мог докатиться до такого, но очень скоро перестал. Смысла в этом вопросе не было. И даже если, в теории, ответ на него удастся получить, это ничего не даст и никаких проблем не решит. А проблем было много, но, если обобщать, то существовала всего одна проблема — сам Ген. Логично, ведь если бы его не было, то и проблем бы не было.       Ген залпом выпил уже третью кружку вина, утопая в размышлениях на эту тему. Он испытал острое желание перестать существовать. Но оно не являлось желанием умереть. Пока. Если Ген добрался до конкретного момента, где он сидел на полу кладовой и пил ради того, чтобы перестать думать, он мог зайти и дальше.       Кажется, Ген ненавидел все. Буквально все. Он ненавидел себя, не хотел быть собой, находиться в своем теле. Ненавидел этот мир, в котором он познакомился с Сенку. И даже самого Сенку он ненавидел. Все казалось каким-то ужасным и будто бы ненастоящим. Чем больше Ген пил, тем сильнее становилось это чувство. Он подумал о том, насколько жизнь сюрреалистична. А потом Ген рассмеялся.       Такого ведь точно не могло быть. Это же бред! Ген родился, потом обнаружил, что его привлекают люди одного с ним пола, влюбился, сбежал из дома, расстался, начал изучать психологию, попал на телевидение, а потом люди превратились в каменные статуи почти на четыре тысячелетия. И вот сейчас Ген сходит с ума из-за влюбленности в парня, который знает все на свете и хочет возродить цивилизацию, но считает, что ему не нужны отношения. Это даже звучало нелепо. Такое никак не могло произойти в реальности. Наверное, это все сон.       Ген, уже чисто на автомате, налил себе еще вина и с облегчением подумал о том, что спит. Еще немного, и он проснется, а весь этот безумный кошмар закончится. Но потом он вновь запаниковал, не понимая, где и когда должен проснуться. В своей токийской квартире? Но где гарантия, что она существует? Может ее тоже нет, может вся его жизнь до момента окаменения тоже часть сна.       Или это не сон. Может Ген сидит в палате, стены которой обиты войлоком. Что если он — это не он? Ген ведь может оказаться кем угодно. Вдруг он какой-нибудь наркоман из тех ужасных районов Нью-Йорка, что он видел, как ему казалось, только в кино. Наркотики не убили его, но заставили вообразить эту странную реальность, где он психолог из Японии, оживший после глобальной катастрофы. Или он женщина из Восточной Европы, чей ребенок погиб, когда поезд сошел с рельсов. Она настолько не хотела в это верить, что создала вторую личность и дала ей имя Асагири Ген.       Еще вино. Его вкус казался противным, но он не был реальным, а раз так, то какая разница?       Реальной могла не быть и психиатрическая больница. Кто вообще сказал, что они существуют или существовали когда-то? Кто сказал, что существует планета Земля, Солнце, звезды, космос? Почему стоит верить доказательствам их реальности? Они могут оказаться всего лишь частью больной фантазии. Фантазии, находящейся вне времени и пространства.       Или это все компьютерная игра. Или симуляция, созданная каким-то глобальным разумом, постичь который никто не в состоянии.       Рука Гена опять потянулась к бочке с вином.       Происходящее вокруг могло быть чем угодно, но одно ясно наверняка — оно не реально. А раз так, то можно делать все, что угодно. Любые последствия не будут иметь значения. Можно, например, пойти к Сенку. Прямо сейчас. Поцеловать его еще раз. Даже если он будет против. Толкнуть на постель, избавить от одежды. Овладеть им. Быть с ним. Это же так просто. В реальности, которой не существует, можно даже быть им. Пробраться в его мысли и заставить полюбить Гена, кем бы этот Ген не был. Действительно просто. И почему бы не сделать это прямо сейчас?       Наверное, Гена спасло только то, что он был не в состоянии подняться на ноги. Попытавшись, он тут же начал падать куда-то. И падал до тех пор, пока над головой не сомкнулась абсолютная всепоглощающая тьма, шансов выбраться из которой не существовало.

***

      Ген понятия не имел, сколько времени прошло перед тем, как он вновь увидел свет. Свет этот был ярким и слишком сильно напоминал электрическую лампочку. Хотя почему напоминал, это она и была. Лампочка висела на потолке прямо над ним. Себя Ген обнаружил лежащим на холодной твердой земле, рядом стояли какие-то бочки. Ушло непозволительно много времени, чтобы сообразить, что он находится на складе с припасами, а склад этот располагается на окраине деревни Ишигами.       Ген попытался подумать хоть о чем-нибудь, но наткнулся на закрытую дверь, что отделила его мозг от остального организма. Попыток открыть ее он не предпринял. Ген завороженно уставился на лампочку, игнорируя боль в глазах. Она казалась такой манящей и красивой что ли. Прямо как Солнце, только в масштабах маленького помещения.       Когда кто-то вдруг загородил лампочку своей головой, Ген испытал крайнее недовольство. Он попытался открыть рот и попросить этого человека уйти, но не смог выдавить из себя ничего, кроме слабого вздоха. Либо же он не услышал свои слова. Ген вообще не слышал ничего, кроме белого шума в ушах. Пока он мог только видеть.       К визуальным образам добавились физические ощущения, когда кто-то коснулся его лица прохладными пальцами. Правда, это не сильно помогло. Ген все еще не мог осознать, кто конкретно находится перед ним и что вообще произошло.       Он вновь попытался заговорить. На этот раз что-то даже получилось.       — Я… хочу к Сенку… Очень. Пожалуйста…       Это первое, что смог произнести Ген. Его следующие слова походили на мольбу еще больше:       — Пожалуйста… пусть это прекратится. Когда?! Когда это…       Реальность обрушилась на Гена в тот момент, когда он расслышал собственное имя, взволнованно сказанное много раз подряд другим человеком. Несмотря на то, что его глаза были открыты, он словно открыл их еще раз. Тогда же Ген осознал, насколько ему плохо.       — Ген, очнись! Что с тобой?!       Даже в таком состоянии Гену хотелось, чтобы этот голос принадлежал Сенку, но это был не Сенку. Сперва разум зацепился за зеленые глаза, очень светлые волосы и желтую одежду, позже появилось имя — Юкио.       Он сидел перед Геном на коленях, обеспокоенно смотрел на него и робко касался пальцами его лица, желая наконец обратить на себя внимание. Что ж, у него получилось. Теперь Ген смог понять ситуацию целиком. Он вспомнил, что поцарапал руку об камень, пошел к Сенку, и тот догадался обо всем. А еще Ген поцеловал Сенку. Обернулось все тем, что он нашел место, куда от него же перепрятали вино, и пил до тех пор, пока не вырубился. А сейчас его обнаружил Юкио и, кажется, хотел помочь.       Взгляд Юкио стал менее взволнованным, когда стеклянная пустота во взгляде Гена сменилась осознанностью.       — Фух, — облегченно выдохнул он, — слава богу, ты очнулся.       Ген сомневался, что бога благодарить стоит, но ощущал себя слишком отвратительно, чтобы пошутить на эту тему хотя бы у себя в голове. Когда Юкио спросил, как Ген себя чувствует, тот сказал начистоту. Посмотрев прямо в глаза Юкио, он выдавил из себя короткую, но исчерпывающую фразу:       — Меня сейчас стошнит.       — Ничего, все в порядке, — заверил Юкио.       Вышло у него настолько убедительно, что Ген даже поверил.       Юкио помог ему подняться и медленно вывел со склада. Надо отдать Гену должное, его хватило до ближайших кустов. Определенно, это было ужасно. Может и не так ужасно, как весь тот пьяный бред, что появился в голове Гена до того, как он отключился, но все равно отвратительно. Ген чувствовал себя мерзким, жалким и никчемным. Настолько, что даже хотел заставить Юкио убраться куда подальше, но тот оставался рядом. Одной рукой придерживал волосы, другой успокаивающе гладил по спине. Будь на его месте Сенку, Ген может даже и обрадовался. Но, во-первых, Сенку бы не стал так делать, а, во-вторых, Ген не особо хотел, чтобы Сенку видел его в таком состоянии.       Когда какое-то количество алкоголя покинуло организм Гена, стало немного легче. Голова прояснилась, позволяя ему наконец собраться с мыслями. Однако это не значит, что Гену стало хорошо. Отнюдь. Он по-прежнему был пьян, лицо взмокло от пота, а сердце решило отблагодарить Гена за его поступок тахикардией.       — Ты все? — мягко спросил Юкио, продолжая гладить Гена по спине.       Он не знал, как ответить на этот вопрос, поэтому просто озвучил свое единственное, на данный момент, желание:       — Отведи меня домой, — тихо попросил он.       — Конечно.       Юкио несколько удивленно улыбнулся. Надо полагать, он бы и без этой просьбы отвел Гена домой. Повезло, что от склада до хижины было всего две сотни метров. На ногах Ген стоять мог, но выходило у него это с переменным успехом. Он закинул руку Юкио на плечи и крепко вцепился в ткань его одежды. Инстинкт самосохранения вдруг пробудился. Интересно, где он был раньше?       Дорога до хижины еще никогда не казалась такой долгой. Юкио придерживал Гена за талию и считал своим долгом сообщать о каждой неровности на пути. Наверное, если бы не он, то Ген до дома добрался бы только к утру, если бы вообще добрался.       Все же оказавшись в хижине, Юкио усадил Гена на футон и пошел к выходу, сказав:       — Ужин еще не закончился, пойду принесу рамен. Тебе нужно поесть, станет лучше.       — Ужин? — растерянно переспросил Ген.       Ему казалось, что прошло куда больше времени. Однако, если ужин еще не кончился, то, получается, минуло не больше часа. Если, конечно, Ген не провалялся на складе сутки, но это вряд ли.       — Да, — подтвердил Юкио, — я быстро, обещаю.       С этими словами он скрылся за дверью, оставляя Гена наедине со своими мыслями. Он попытался вспомнить, что случилось после того, как он выпил третью чашку вина. В голове мелькали какие-то смутные образы. У тех чувств, что он испытал, имелись официальные названия: дереализация и деперсонализация. С Геном такое и раньше порой случалось даже без алкоголя. Носило это правда совсем ненавязчивый характер, поэтому внимания он не обращал. Сейчас же все было слишком по-настоящему нереальным. Но пугало Гена не столько это, сколько одна мысль, пришедшая к нему во время пьяного бреда. Он решил, что, раз все вокруг ненастоящее, значит он может делать с Сенку все, что хочет. От этой мысли стало не по себе. Ген попытался успокоить себя тем, что не способен причинить Сенку вред. Но… Он ведь точно не способен, да?       Надеясь позабыть этот пугающий вопрос, Ген заставил себя доползти до бочки с водой. Там он вымыл руки и лицо, выпил два стакана воды. Стало чуть лучше, но не настолько, чтобы находиться вдали от футона дольше пяти минут.       Юкио обещание сдержал, он правда вернулся быстро, принеся с собой рамен и чашку мятного чая. Есть Гену не особо хотелось, но он понимал, что это стоит сделать. Так его шансы прийти в себя быстрее увеличивались. Он забрал у Юкио тарелку и сделал несколько глотков вкусного бульона прямо из нее.       — Спасибо, — сказал он.       — Ну что ты, не стоит благодарить меня.       Ген решил, что это очень странное умозаключение, но спорить не стал. Он попытался сосредоточиться на еде, но все равно думал, на этот раз о Сенку. Теперь Ген, кажется, был обречен всегда думать о Сенку. И почему он не мог влюбиться в кого-нибудь другого? В того же Юкио, например. С ним было бы куда проще. Коварный внутренний голос сказал: «Это потому, что его проще заставить? Ты же только так можешь, да, Ген? Кое-как разобрался в психологии, но умеешь ее использовать исключительно ради лжи и манипуляций. Ты ужасен, и это не комплимент». Ген прикусил губу, заставляя голос заткнуться. Он старался навсегда избавиться от подобных мыслей и вбить себе в голову, что он никогда не перейдет черту дозволенного. Понимание того, что человека нельзя заставить любить кого-либо насильно, вроде, помогло Гену сделать это. По такой же причине Ген не мог заставить себя влюбиться ни в Юкио, ни в кого-то другого. Просто он влюбился в Сенку. И все.       От рамена Ген действительно почувствовал себя лучше. Он согрелся и сердце успокоилось. Отставив пустую тарелку, он потянулся к чашке чая. Юкио все это время сидел рядом с Геном, но старался на него не смотреть, будто не желая смущать. Но потом он все же набрался смелости и нарушил молчание.       — Можно спросить? — поинтересовался он.       — Спрашивай, — вздохнул Ген, глядя, как одинокий листок мяты плавает в чашке.       Юкио посмотрел на него. У него был очень добрый и теплый взгляд, в котором Ген не видел ни капли фальши. Зато он видел в этих огромных зеленых глазах отголоски печали, но предпочел проигнорировать это.       — Что случилось? — тот самый вопрос, на который зачем-то потребовалось получать разрешение.       — Я напился.       — Я вижу, — беззлобно усмехнулся Юкио, — но я не об этом. Мне кажется, с тобой происходит что-то нехорошее. Ты… ты изменился. Раньше ты всегда был где-то рядом, подбадривал всех, а теперь я редко вижу тебя в деревне. Иногда ты выглядишь таким грустным, и мне от этого тоже грустно. Если у тебя что-то случилось, я всегда готов помочь. Я сделаю все, что требуется, только скажи. Если ты о чем-то переживаешь, то можешь рассказать. Я, правда, не силен во всех этих психологических штуках, но я обязательно выслушаю тебя и постараюсь помочь, чем смогу. Пожалуйста, Ген, я очень переживаю за тебя.       Ген поднес чашку к губам, но глоток не сделал, она так и осталась висеть в воздухе в сантиметре от губ. Слова Юкио тронули его что ли. Гену было бы спокойнее если бы во всем этом имелся какой-то подвох и скрытый мотив, но он знал, что Юкио говорил от чистого сердца. Для Гена это было странно. Он совсем не привык к тому, что кто-то относится к нему хорошо без какой-либо цели. Причина в том, что каждый судит по себе. Поэтому у него и не получалось до конца поверить в бескорыстность намерений другого человека. Он привык жить в мире, где все фальшивое, эмоции в том числе. В дружбу он не верил, как, наверное, и в неподдельную любовь. Он не верил, что Сенку может полюбить его просто так. Думал, что он должен каким-либо обманным путем заставить его сделать это, иначе никак.       В голове Гена промелькнула почти осязаемая вспышка яркого света. Кажется, он максимально близко подобрался к истинной причине случившегося с ним помешательства. И эта причина не влюбленность в Сенку. Ложь — вот в чем проблема. Ген устал от нее, но остановиться уже не мог. Привычка обманывать и никому не доверять стала для него чем-то вроде кислорода. А человек, как известно, без кислорода выжить не может.       Гену стоило зацепиться за эту идею, но он ее упустил. Однако не полностью. Он заглянул Юкио в глаза и решил, что может сказать ему правду. Если поделиться с кем-то своим переживаниями, станет легче. Доказанная истина, благодаря которой существуют психологи.       — Я влюбился, — резко сказал Ген.       Слова дались ему намного сложнее, чем он предполагал. Первые мгновения после них он ожидал, что произойдет нечто ужасное, например, планета взорвется или, по крайней мере, крыша хижины обрушится. Однако ничего не случилось.       Юкио заметно удивился.       — Разве это плохо? — сомневаясь, спросил он.       — О, это ужасно, — усмехнулся Ген, — но и прекрасно. А вообще мне кажется, что я одержим… Сенку. Да, я влюбился в Сенку. Теперь понимаешь?       Странно, но произнести имя оказалось куда проще, чем вслух признать сам факт влюбленности. Ген даже испытал какое-то подозрительное облегчение.       Юкио растерялся, он явно не знал, что говорить. Ген поспешил его успокоить:       — Ты не обязан это комментировать.       — Нет, все нормально, — покачал головой Юкио. — Я хочу сказать… В общем, я не очень хорошо знаю Сенку, но уверен, он хороший человек. Думаю, он, в любом случае, никогда не сделает тебе больно и… Прости пожалуйста, мне трудно сформулировать то, о чем я думаю. И… Мне кажется, тебе лучше поговорить с ним об этом, если ты уже не говорил. Ты же не говорил?       И тут до Гена дошло. Он ведь правда не говорил. Собирался, но… Но в тот день, он увидел Сенку с Рюсуем и пришел к выводу, что между ними что-то есть. Это заставило Гена ревновать и придумать совершенно аморальный план.       Он посмотрел на Юкио и испытал сильный прилив ненависти к самому себе. Гену опять стало мерзко. Захотелось, как минимум, содрать с себя кожу. Все это время Юкио был так добр к нему, замечал, что с Геном что-то происходит, считал его своим другом. А что Ген? Он просто нагло воспользовался добротой и безотказностью Юкио. Сказал Рюсую, что Юкио влюблен в него, когда тот спросил, есть ли у них шанс. Тогда это казалось чем-то безобидным, но сейчас Ген понял, насколько низко поступил. Но хуже даже не это. Ген знал, что Рюсуй и Юкио, вроде как, сошлись. Он видел, что счастливым эти отношения Юкио не делают. Догадывался, что он согласился только потому, что не умеет говорить «нет». Но сделал ли Ген хоть что-нибудь, чтобы исправить созданную им же ситуацию? Ответ прост — он не сделал ничего. Отложил решение проблемы на потом, а после забыл, даже не задумавшись о том, что другой человек страдает из-за последствий его действий. Отвратительно.       — Что с тобой? — взволнованно спросил Юкио, видя, как переменилось лицо Гена.       — Ничего, просто голова закружилась.       Ложь. Опять.       Ген отвернулся, не найдя в себе сил смотреть на Юкио. Ему резко захотелось, чтобы тот ушел. От его доброты и заботы сейчас становилось только хуже.       — Тебе стоит поспать, — сказал Юкио. — Давай поговорим, когда ты отдохнешь, хорошо?       Юкио убрал одеяло с футона, поправил подушку и помог Гену лечь. Потом осторожно накрыл его одеялом, натянув его до самого подбородка, при этом вновь посмотрев ему в глаза. Ген почувствовал, как к горлу подступает ком. Он не помнил, когда плакал в последний раз, но сейчас оказался поразительно близок к этому.       Юкио погасил свет и сказал:       — Постарайся уснуть, завтра тебе будет лучше.       Гену захотелось рассмеяться. Он не думал, что ему еще хоть когда-нибудь в этой жизни станет лучше. Окончательно он решил себя добить одним сказанным словом:       — Спасибо.       Поблагодарить Юкио действительно хотелось, но едва ли это имело хоть какое-то значение на фоне того, как Ген поступил с ним.       — Не за что, — опять этот до боли теплый, но будто бы извиняющийся голос. — Если хочешь, я могу остаться с тобой на ночь, но, если ты не против, мне нужно идти. У меня свид… встреча с одним человеком.       Ген все же рассмеялся. Горько и отчаянно.       — Рюсуй, — сказал он, не придав своему голосу никакой вопросительной интонации.       — Т-ты знаешь? — изумился Юкио. — Он тебе рассказал?       — Не совсем, — вздохнул Ген. — Вообще плевать, как я узнал. Но я хочу сказать одну вещь. Ты не обязан быть с ним, если не хочешь.       Это меньшее, что Ген мог сделать.       — Почему ты решил, что я не хочу? — спросил Юкио. — То есть, я не знаю. Рюсуй… он не делал мне ничего плохого, он не такой как они. Просто… Ничего. Не важно. Все нормально.       — Они? — переспросил Ген. — О чем ты?       — Ни о чем, — поспешил ответить Юкио. — Забудь. Я в порядке.       Ген пообещал себе не забывать, но обещания для него давно стали пустым звуком.       — Ладно, я пойду, — сказал Юкио. — Спокойной ночи, постарайся выспаться и отдохнуть.       Когда входная дверь захлопнулась, Ген обнаружил, что находится в шаге от нервного срыва. Ему хотелось смеяться, кричать, плакать навзрыд, но он подавил в себе эти эмоции и закрыл глаза. Усталость взяла верх над всеми переживаниями, Ген уснул. Он знал, что проснется на следующее утро, но предпочел бы не делать этого.