time to get naughty

      О, Лань Ванцзи помнил этот сон. Он вспомнил его сразу же, как только воодушевлённый Вэй Усянь притащил его на второй этаж воссозданной в иллюзии курильницы библиотеки Облачных Глубин. Первое, что бросилось ему в глаза ― собственное молодое лицо, и, едва он увидел поджатые бледные губы, чуть покрасневшие уголки глаз и бешеный взгляд загнанного зверя, ему показалось, что он снова чувствует всё то же, что и этот юноша из далёкого прошлого. А пришлось ему тогда ох, как несладко.       Вэй Усянь, молодой бесстыжий альфа, переворачивал с ног на голову любое место, где появлялся. Даже самый спокойный уголок Поднебесной, Облачные Глубины, не избежал этой участи. Уже тогда юный Лань Чжань был уверен, что мастерски контролирует себя и подавляет позывы своей природы ― святая наивность! Стоило оказаться рядом с этой ходячей катастрофой с задиристой улыбкой во все тридцать два, как всё моментально вышло из-под контроля. Кто угодно, взглянув на восходящую звезду заклинательского мира, мог сказать, что тот выглядит безупречно, но взрослый Лань Ванцзи практически кожей ощущал отчаянную панику, охватившую в этот момент его маленькую версию. Проклятая книжка всё ещё валялась на самом видном месте ― в любой другой момент он бы даже не взглянул в её сторону, но сейчас… почему именно сейчас?!       Пока Вэй Ин заливисто хохотал, схватившись за живот и согнувшись пополам, взрослый Вэй Усянь потянул Лань Ванцзи за рукав.       ― Слушай, я до сих пор так и не понял, чего ты так вспылил в тот раз. Разве эта моя выходка так уж сильно отличалась от всех остальных? Я, кажется, творил вещи и похуже, но ни разу ты не среагировал так бурно!       Лань Ванцзи ничего не ответил, только посмотрел на Вэй Усяня долгим нечитаемым взглядом и спустя довольно продолжительное время кивнул в ту сторону, где, как на сцене, разворачивались основные события.       «Смотри», ― понял Вэй Усянь и, встрепенувшись, принялся внимательно следить за происходящим. А происходящее перед ними закручивалось стремительно ― юноши уже обнажили клинки и вступили в поединок, не уступая друг другу ни в скорости, ни в ловкости. Вэй Усянь удивлённо приподнял брови. В те годы им с Лань Чжанем так и не посчастливилось всерьёз помериться силами, кроме такой короткой ночной стычки за возможность протащить в орден вино, однако, как бы ни хорош был молодой Вэй Ин в обращении с мечом, свои способности он оценивал здраво и был уверен, что второго молодого господина Ланя ему не одолеть. Здесь же, по прошествии едва ли нескольких минут, он уже теснил Лань Чжаня к стене. Это ведь сон Лань Ванцзи! Неужели он настолько не верит в собственные способности?! Будь на его месте Вэй Усянь, он в своих снах побеждал бы всех и каждого одним мизинцем и даже ни капли бы не утомился!       Но не одно это показалось Вэй Усяню странным. Он пригляделся и с удивлением обнаружил, что юный Лань Чжань… запыхался и раскраснелся? Юный Вэй Ин, похоже, заметил это тоже ― озвучив свои мысли вслух, он, пользуясь явным превосходством, подобрался к своему противнику совсем близко и нагло похлопал его по щеке. Лань Чжань на этот фамильярный жест сделал такое лицо, что наблюдающий со стороны Вэй Усянь чуть не прыснул со смеху ― это выражение было ему хорошо знакомо. Даже взрослый Лань Ванцзи на первых порах их отношений иногда так же пугался, когда… когда…       Вэй Усянь изо всех сил напряг память, выуживая из хранящегося там огромного архива с заметками о крошечных мимолётных признаках и реакциях, по которым можно было понять, что на уме у его супруга, нужные. И вдруг сложил два плюс два ― ещё раз вглядевшись в напряжённое молодое лицо, он, широко распахнув глаза, повернулся к спокойно сидящему рядом Лань Ванцзи.       ― У тебя течка!       Это простое открытие его так обрадовало, что он расхохотался, и, словно всё ещё не веря своим глазам до конца, повторил для пущей убедительности:       ― Лань Чжань, у тебя же течка!       Лань Ванцзи чуть заметно кивнул, подтверждая предположение. А Вэй Усянь вдруг перестал смеяться. На смену первой радости вдруг пришло осознание.       ― Ой я дурак! ― хлопнул он себя по лбу со всей силы. ― Тебе ведь и так было плохо, а я ещё с этими “Картинками весеннего дворца”! И приставал к тебе постоянно! Ах, Лань Чжань, Лань Чжань, прости!       ― Всё в порядке, ― мягко произнёс Лань Ванцзи и прикоснулся пальцами к ладони приникшего к нему Вэй Усяня.       ― Вообще-то в этом есть и часть твоей вины, Лань Чжань. Если бы ты не скрывал свой вторичный пол так хорошо, я бы догадался, что к чему, и не стал бы тебя донимать!       Он и правда тогда даже не подозревал, что второй молодой господин Лань может оказаться омегой. Во-первых, он и не подумал мыслить в таком направлении, ведь в том, что оба Нефрита Гусу Лань ― альфы, не сомневался никто. Во-вторых, Лань Чжань действительно был искусным заклинателем, и поэтому не поддаться инстинктам и скрыть проявления своей истинной природы для него не составляло труда. Ещё в юном возрасте важным для омеги техникам его обучил дядя.       ― Нечего уважаемому заклинателю благоухать, как чайная роза, ― заявлял он. Сам он владел каждой из них поистине виртуозно, недаром лишь самые близкие родственники были осведомлены о вторичном поле Лань Цижэня. Лань Чжань с привычным для него вниманием и усердием перенял мастерство своего дяди. Едва наступило половое созревание, юный омега уже был готов ко всем трудностям, с которыми ему предстояло столкнуться во взрослой жизни.       Раздельное обучение в Гусу влекло за собой множество проблем для молодых и жаждущих выплеснуть свою энергию альф, а юношей-омег было не так много, чтобы о них кто-то задумывался. До мужской половины обучающихся время от времени долетали слухи, что девушки-омеги, выкручиваясь, напридумывали каких-то штучек, упрощающих им жизнь, однако Лань Ванцзи эта болтовня мало интересовала. Он отлично справлялся с позывами тела и не ощущал никаких проблем с самоконтролем. До того момента, пока в Гусу не приехал на обучение несносный балагур и шалопай из Юньмэн Цзян.       То ли со взрослеющим телом становилось всё труднее сладить, то ли этот альфа подобрался слишком близко к Лань Ванцзи, но ни от кого другого в своей жизни Лань Чжань ещё не чувствовал такой подавляющей силы. Тот ещё, как назло, прицепился ко второму молодому господину Ланю, как банный лист, и, не будь Лань Чжань точно уверен в эффективности техник дяди, он бы заподозрил, что этот бесстыдник Вэй Усянь догадался о его вторичном поле и имеет на него виды. Он взял за правило полностью игнорировать существование последнего, и это помогало. Не отвязаться от Вэй Ина, конечно, но хотя бы заглушить проклятые вопящие инстинкты омеги. А вот идти в библиотеку на пике эструса точно было плохой идеей.       Лань Ванцзи понимал это сейчас, но никак не тогда ― когда был зелёным и самонадеянным. И вот так всё и закончилось ― изнемогая от желания, с отчаяньем чувствуя, как неумолимо промокают его одежды, он был загнан ничего не подозревающим Вэй Ином в клетку, которую сам для себя же и выстроил. Конечно же в реальности он не мог допустить, чтобы животное начало взяло верх над его силой воли, и ему ничего не оставалось, кроме как прогнать Вэй Ина прежде, чем тот бы что-то понял. Но когда несколько часов спустя, впервые вынужденный самоудовлетворять себя, измученный и терзающийся угрызениями совести, он погрузился в тревожный сон, истинные желания всплыли из глубин подсознания.       Раздался звон ― Лань Чжань бросил все силы на атаку, отправив Бичэнь навстречу Суйбяню, но Вэй Ин отбил удар, и мечи вылетели в открытое окно.       ― Ну хватит, Лань Чжань! Мне вовсе не хочется с тобой драться, ― миролюбиво улыбнулся Вэй Ин и сделал шаг навстречу лишившемуся оружия Лань Чжаню. Тот нахмурился ещё сильнее и отступил назад, легко перемахнув через столик, за которым оба ещё совсем недавно сидели, и оставляя его перед собой, как преграду между ним и Вэй Ином. Последний не упустил это из виду, и, по-прежнему принимая всё за весёлую игру без правил, мигом преодолел препятствие, оказываясь к Лань Чжаню практически вплотную.       ― Ну же, Лань Чжань, не сердись так, я ведь просто пошутил! Знаешь, а ведь если ты так будешь реагировать на подобные мелочи, ты никогда не сможешь найти себе девушку! Как же ты будешь общаться с прекрасными заклинательницами, если настолько застенчив?       В характере юного Лань Ванцзи мало кому пришло бы в голову обнаружить застенчивость, однако Вэй Ин продолжал самозабвенно нести чушь, наслаждаясь реакцией.       ― Пусть я так же молод, как и ты, но у меня, знаешь ли, уже имеется опыт. И если ты попросишь меня обучить тебя кое-каким приёмчикам, я с радостью окажу тебе эту услугу! Но, зная тебя, сам ты никогда не решишься обратиться за помощью, поэтому предложу я ― почему бы нам с тобой не заняться чем-нибудь поинтереснее копания в старых пыльных фолиантах?       Неуловимо для постороннего глаза, но хорошо заметно для двух невидимых наблюдателей, Лань Чжань вспыхнул, и мочки его ушей предательски заалели.       ― Бесстыдник!       Вэй Ин нисколько не удивился такому ответу и, хохотнув, уже открыл было рот, чтобы сморозить ещё какую-нибудь провокационную глупость, как вдруг замер, и взгляд его из смешливого сделался озадаченным.       ― Ну наконец-то! ― возликовал Вэй Усянь, который следил за парочкой юнцов, почти не моргая, и то и дело подбадривал самого себя восклицаниями, вроде «ну давай же!», «да допри ты, в конце концов!», «ну посмотри же, какой он, у него на лице всё написано!»       Надеждам его суждено было осуществиться, потому что юный Вэй Ин всё-таки оказался на таком расстоянии от Лань Чжаня, что не почувствовать ничего стало просто невозможным. Он принюхался, всё ещё явно не до конца понимая, откуда исходит запах. Его блуждающий взгляд остановился на бледном лице перед ним.       ― Ты… ― начал он и в недоумении остановился, так и не высказав то, что крутилось на языке.       И тут Лань Чжань сделал то, что от него не ожидал ни один из Вэй Усяней в этой комнате. Он отпустил контроль.       Пряный запах ударил по ноздрям, и Вэй Усянь жадно вдохнул ― он давно не чувствовал подобные этому запахи так ясно, а этот не чувствовал по-настоящему никогда. Оказавшись в теле беты, он по-прежнему ощущал слабый сандаловый аромат Лань Чжаня, должно быть, потому, что, даже не обладая больше физическими качествами альфы, в какой-то мере он всё равно ей оставался. А до его перерождения Лань Ванцзи прятал ото всех ― и особенно от него ― все проявления своего вторичного пола. И, хотя Вэй Усянь понял, что он омега, уже тогда, когда они бок о бок просидели неделю в пещере Черепахи-Губительницы, он, видя, как Лань Чжань старательно скрывает этот факт, не дал ему понять, что выведал его тайну. Переродившись через тринадцать лет, он с удивлением обнаружил, что бывший приятель стал гораздо проще относиться ко многим вещам, включая свой вторичный пол, что, конечно, немало его удивило. Но тогда он уже был в теле беты Мо Сюаньюя, а значит различал лишь редкие веяния, а не полноценные запахи омег и одной конкретной омеги.       Юный Вэй Ин с точностью скопировал действие своей взрослой копии ― его ноздри расширились, а зрачки сузились до точек, и он уставился распахнутыми глазами на Лань Чжаня. Последний на этом внезапном безрассудном поступке не остановился ― похоже, что сегодня невольных зрителей этого старого сновидения ждало ещё множество безрассудных поступков в исполнении юного Второго Нефрита клана Лань. Обхватив ещё не пришедшего в себя от изумления Вэй Ина руками за шею, он дёрнул его на себя и прижался губами к его рту. От неожиданности Вэй Ин не удержал равновесие и навалился на Лань Чжаня всем телом ― и они оба свалились на пол. Вэй Ин, оказавшийся сверху, тут же приподнялся на руках и попытался было встать, но чужие руки всё ещё удерживали его за шею и, похоже, не собирались отпускать, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как нависнуть над распластавшемся на полу непривычно румяным и растрёпанным Лань Чжанем.       ― Ты омега?!       Вэй Усянь хихикнул ― когда-то его собственная настоящая реакция на это открытие была примерно такой же.       ― Лань Чжань, а ты и правда хорошо меня знаешь! ― он ткнул сидящего рядом Лань Ванцзи локтем в бок и взглянул на точёный белоснежный профиль. Какая же поразительная разница была между этим спокойным мужчиной и тем раскрасневшимся подростком с бесами в глазах, что сейчас так судорожно хватался за юношу рядом с ним. Вэй Усянь вдруг что-то припомнил и принялся высчитывать на пальцах. А потом снова поднял глаза на Лань Ванцзи.       ― Лань Чжань! У тебя ведь сейчас тоже должна быть…       ― И у тебя течка?!       ― Замолчи! — рыкнул юный Лань Чжань на Вэй Ина, однако, вопреки своим же словам и выражению лица, обхватил его за шею ещё крепче, заставляя опуститься ниже.       На «сцене» начиналось самое интересное, но Вэй Усянь всё ещё смотрел только на взрослого Лань Ванцзи.       ― Или в иллюзии цикл как надо не действует?       ― Действует, ― произнёс Лань Ванцзи, глядя на супруга мягким, спокойным взглядом прозрачных глаз.       ― Научи, ― Лань Чжань дёрнул охнувшего Вэй Ина на себя, и тот, всё-таки не удержавшись, навалился сверху, уже не имея больше возможности подняться. Лань Чжань смотрел прямо и так серьёзно, словно бросал смертельный вызов.       ― Ты сказал, что хочешь показать мне что-то интересное. Так покажи.       Лань Ванцзи вдруг вздохнул чуть глубже ― и Вэй Усянь второй раз за это короткое время утонул в сладковатом запахе сандалового дерева ― но на этот раз таком насыщенном, что закружилась голова. Без предупреждения Лань Ванцзи снял свои запечатывающие заклинания, которыми за эти годы овладел в совершенстве, сделав их не только непоколебимыми, но и совершенно не энергозатратными и не нуждающимися в постоянном внимательном контроле со стороны заклинателя.       ― Научить тебя… Подожди, подожди, Лань Чжань! Я же пошутил, зачем принимать всё так близко к сердцу! Если ты не хочешь делать это именно со мной, тебе не нужно себя…       Лань Чжань за сегодня и за всё время нахождения Вэй Ина в Гусу понаслушался достаточно болтовни ― ему явно это надоело, и больше Вэй Ину не удалось сказать ни слова, только пыхтеть в цепких руках и с зажатым чужими губами ртом.       Вэй Усянь посмотрел на Лань Ванцзи, потом на свои руки, и работа шестерёнок в его голове отражалась на его лице, как в зеркале. Наконец, наглядевшись на свои ладони, он вытянул их, демонстрируя Лань Ванцзи, а на его губы прокралась хитрая улыбка.       ― Ты понимаешь, что это значит?       ― Ты в своём теле.       ― Я в своём теле!       Вэй Усянь уже чувствовал подступающее возбуждение покалыванием в кончиках пальцев и наливающимися жаром щеками – давно забытые инстинкты альфы пробуждались и поднимались в нём чувством приятного голода, почти невыносимого томления со смесью предвкушения. Он цепко выхватил взглядом порозовевшие уши Лань Ванцзи, его потемневшие глаза ― он чувствует это тоже, конечно он чувствует! Он много лет ждал этого момента, возможно с того самого злополучного дня в библиотеке Облачных Глубин. Как бы ни был хорош их неистовый, пьяный секс, всё же Лань Ванцзи был омегой, и новоиспечённый бета Вэй Усянь, в какой бы позиции в постели он не находился, не мог дать партнёру то, что оставалось за гранью возможностей его нынешнего тела. Омега внутри Лань Ванцзи просил альфу. Альфа прямо сейчас сидел перед ним.       Не рассчитав по неопытности запас воздуха, Лань Чжань выпустил Вэй Ина довольно скоро, и тот, уже придя в себя после внезапного крутого поворота событий в совсем другую от изначальной сторону, расхохотался ― задорно, но совсем не ехидно.       ― Лань Чжань, признаться, ты здорово меня удивил! Ладно, я, кажется, ошибался в тебе ― не такой уж ты невинный тихоня, каким кажешься. Раз ты так просишь, я не могу тебе отказать!       Под отчётливые звуки поцелуев подстроившихся под ритм друг друга их маленьких копий, Вэй Усянь потянулся к Лань Ванцзи, подползая ближе и ещё сильнее падая в его запах. Он оглядывал его беглым взглядом всего, с ног до головы, и ему казалось, что он видит его иначе, словно впервые по-настоящему, хотя это было, должно быть, всего лишь миражом взбудораженного сознания. Конечно же, в Лань Ванцзи ничего не изменилось, но ― Вэй Усянь тяжело сглотнул ― он, весь он, с его изящными кистями сложенных на коленях рук, белоснежной шеей, идеально прямой спиной, чуть покрасневшими мочками ушей и прямым взглядом полупрозрачных, как водная гладь, глаз, казался в этот момент ещё привлекательнее, чем обычно, хотя куда уж больше! ― Вэй Усянь и так видел в своём муже спустившееся с небес божество. Лань Ванцзи же не спускал глаз с лица Вэй Усяня. Словно натянутая до предела струна, он так ощутимо нервничал, пусть на лице не отразилось и нотки напряжения, но Вэй Усянь чувствовал его ― о, какое сладкое это было чувство, они ещё даже не прикоснулись друг к другу, но уже слились в единое, чуткое, а в заряженном воздухе между их тоскующими по близости телами почти потрескивали искры.       ― Ты раньше никогда не занимался сексом с альфой?       ― У тебя ведь ещё не было этого с альфой, верно?       Два вопроса прозвучали одновременно, и оба Лань Чжаня отрицательно покачали головой. Вэй Усянь с шумом втянул носом воздух ― сколько же он ждал… Он ткнулся коротким, мягким поцелуем в уголок губ, потом ещё одним, прихватил нижнюю губу, пробуя на вкус ― восхитительно! ― и давая Лань Ванцзи привыкнуть к своей близости. Тот ожидаемо расслабился и поплыл, стоило Вэй Усяню забраться верхом на его всё ещё чинно сведённые колени и поцеловать уже по-настоящему, так, как тот любил и так, как прямо сейчас целовался Лань Чжань, развалившийся в самом непотребном виде на полу библиотеки ― мокро, с придыханием, позволяя чужому наглому языку беззастенчиво трахать свой рот. Вэй Ин уже стремительно развязывал пояс на плотно запахнутых белоснежных одеждах, и взрослым стоило поторапливаться, чтобы не отставать от своих шустрых юных версий.       ― Кто бы мог подумать, такой прославленный своим хладнокровием заклинатель, а заводится каждый раз с полщелчка, ничуть не хуже подростка, ― поддразнил Вэй Усянь, чтобы ещё больше вывести Лань Ванцзи на привычный раскованный настрой, который сопутствовал их постельным играм, и притёрся пахом к хорошо ощутимому даже через одежду возбуждению супруга. Он и сам был не лучше ― животные инстинкты бушевали и кровь закипала при виде такого Лань Чжаня, истекающего вдвое больше обычного ― Вэй Усяню не надо было видеть, он ощущал его всего, каждую клеточку его тела на уровне звериной чуйки ― и готового идти на контакт, желающего его ничуть не меньше в ответ. Лань Ванцзи едва слышно охнул Вэй Усяню в губы и привычным жестом ухватил его за бёдра, однако тут же чуть было не отдёрнул руки. Жжётся, жжётся наэлектризованное, даже Вэй Усянь ощущал это покалывание где-то внутри, под кожей, а более чувствительное тело омеги, должно быть, совсем безумствовало от контакта с возбуждённым и из последних сил подавляющем бурлящее желание альфой, первым и последним альфой его жизни, которого хотелось долгие годы, и только теперь нашлось, дорвалось, а напряжение к тому времени достигло таких высот, что огонь обоих сжигал их самих дотла.       Вэй Усянь перехватил дрогнувшие запястья и уложил бледные ладони на свою грудь, не особо прикрытую одеждой.       ― Я же вижу, что ты хочешь, ― подмигнул он Лань Ванцзи. ― Давай.       Его грудная клетка тяжело вздымалась под осторожными прикосновениями. Тело, от которого он сам уже успел отвыкнуть, так и влекло к себе всё внимание Лань Ванцзи. Он мог сколько угодно твердить, что ему всё равно, в каком теле Вэй Усянь, главное, что это он, но сексуальное влечение не обманешь ― и в этом нет ничего плохого, ведь именно это тело было предметом его тайных мечтаний многие годы, именно в эту внешность он влюбился когда-то, будучи ещё мальчишкой. И Вэй Усянь с самого того момента, как они попали в иллюзию курильницы, чувствовал на себе долгие взгляды, а сейчас, когда бережные руки медленно обследовали его тело, забирались под одежду, трогали, гладили, он ощущал хмельное довольство ― словно всё, наконец, встало на свои места. Он сам потянул свой пояс и распахнул отвороты, а затем проделал то же самое и с одеждой Лань Ванцзи, чтобы в следующее мгновение прижаться кожей к коже, даже не пытаясь удержать глухой ненасытный рык. Через плечо Лань Ванцзи он бросил затуманенный взгляд туда, где уже обнажённый по пояс Вэй Ин избавил Лань Чжаня от последних слоёв одежды и навис над ним, полностью раскрытым и разгорячённым, и таким прекрасно юным, таким свободным от ярма бесчисленных правил своего праведного ордена. Вэй Усянь завидовал им страшной завистью, пусть даже и понимал, что они не существуют в реальности, что это лишь иллюзия из сна. И всё же они были здесь и сейчас перед ними ― живые и молодые, совсем ещё беззаботные, а главное, друг подле друга, вместе, в едином общем порыве мальчишеской страсти. Если бы тогда они с Лань Чжанем…       Он не додумал мысль, да и это было совсем ни к чему. Разве имело сейчас смысл то, что было, и то, чего не было, если всё равно не вышло бы ничего изменить. Пусть не прямой, широкой и светлой дорогой, а кривой тёмной тропинкой, но они всё же нашли путь друг к другу.       ― Не бойся, Лань Чжань, я буду нежным, ― лучезарно улыбнулся Вэй Ин.       ― Я буду нежным… ― эхом вторил взрослый Вэй Усянь, касаясь губами ушной раковины, забираясь за неё, целуя шею, линию подбородка, ямку под губой. И снова возвращаясь к уху, к розовой мягкой мочке, чтобы укусить за неё и нашептать пару непристойностей, весело наблюдая, как румянец ползёт дальше по белой коже, стекая на шею и ― совсем чуть-чуть! ― просвечивая на скулах.       ― Лань Чжань, Лань Чжань, только посмотри на юного себя! ― он хитро прищурился и, не переставая мягко тереться грудью и пахом о Лань Ванцзи, словно пытаясь оказаться к нему ещё и ещё ближе, ближе, чем это возможно физически, пальцами повернул его голову в ту сторону, где два увлечённых друг другом подростка не спешили переходить к основным действиям, а, сжав друг друга в объятиях, так же осторожно притирались поцелуями и прикосновениями, наслаждаясь прелюдией. ― Ты так хотел меня тогда, с ума сойти! А ведь я даже ничего не заподозрил. Если бы только не скрывал своих чувств так хорошо… Лань Чжань, будь ты хотя бы на треть таким же раскрепощённым, как здесь, и позволь понять, что у тебя на уме, у тогдашнего меня не было бы ни шанса!       Не то, чтобы его слова были простой проказливой болтовнёй. Сам-то он давно привык к поведению Лань Ванцзи в постели, разительно отличающемуся от его обычного образа невозмутимого праведника, но пятнадцатилетнему Вэй Ину можно было даже позавидовать ― лицезреть такое впервые ― поистине потрясающий опыт. Стоило Лань Чжаню сбросить оковы всех запретов, как он моментально потерял свой холодный настрой. Со слишком серьёзным для своих действий лицом, как спущенный с цепи дикий зверь, он прижимался к Вэй Ину всем телом так, что ему приходилось даже приподниматься над полом и выгибать поясницу немыслимой дугой. Словно желая насытиться на ближайшее столетие, он целовался рьяно, бешено, едва давая себе и партнёру время на передышку. Он уже не просто притягивал к себе Вэй Ина, он держал его в таких крепких объятиях, что его руки, обхватывающие обнажённую спину, должно быть, оставляли на коже следы. Можно было подумать, что он до смерти боится, что вот сейчас Вэй Ин одумается и сбежит от него, и делает всё возможное, чтобы этого не случилось. Вэй Ин, правда, никуда бежать явно не собирался. Одной рукой придерживая затылок Лань Чжаня и ещё больше сбивая уже и так изрядно растрёпанную причёску, другой он дотянулся до брошенной неподалёку книжки с картинками. Подтащив её к себе, он распахнул случайный разворот, и даже издалека Вэй Усянь с удивлением разглядел, что оказавшаяся на нём иллюстрация явно не принадлежит «Картинкам весеннего дворца».       «Сборник Лунъяна?! Ну, Лань Чжань…»       Лань Ванцзи заворожено смотрел на эту картину, а Вэй Усянь, воспользовавшись тем, что прямо перед ним оказалась так удобно открытая шея, прижался ртом к её изгибу, втягивая кожу и чувствуя, как всё внутри переворачивается и трепещет ― восхитительно сладкий привкус будоражил и без того натянутые до предела нервы. Но Вэй Усянь был бы не Вэй Усянь, если бы не захотел сперва наиграться вдоволь ― он снова вернулся к аккуратному, не скрытому за собранными волосами ушку, и его дыхание ошпарило чувствительную кожу.       ― Знаешь, мне ведь казалось, что ты тогда меня ни во что не ставил. Я так легко обезоружил тебя в твоём сне ― неужели ты видел меня настолько крутым? Не скажу, конечно, что ты ошибался…       Лань Ванцзи шумно сглотнул ― Вэй Усянь довольно счёл это за призыв продолжать. Всё же, способность доводить Лань Чжаня до точки кипения он с юности искренне считал своим призванием и, пусть сейчас истинный смысл этих слов кардинально изменился, Вэй Усянь продолжал делать это со всё возрастающим мастерством и удовольствием.       ― И про какой опыт я там говорил? Может я и рассказывал на каждом углу о своих успехах, но на самом деле никакого опыта у меня тогда не было, ха-ха! Неужели ты верил? И, должно быть, страшно ревновал? Лань Чжань, я, право, польщён! Каким же неподражаемым героем я, выходит, был в твоих глазах, совсем не удивительно, что тебе снились такие сны ― кто угодно сгорел бы заживо от столь отчаянного желания и столь пылкой влюблённости.       Лань Ванцзи уже не смотрел на происходящее в иллюзии ― он опустил взгляд, его ресницы подрагивали, а почти скрытые за ними глаза утратили ясность и подёрнулись хорошо знакомой Вэй Усяню дымкой. Он был почти на пределе, и Вэй Усянь не собирался останавливаться. Он уже давно пустил в ход руки, оглаживая его бёдра и эрекцию через нижние одежды.       ― Что с тобой? Неужели тебе стыдно за то, что ты вытворял в своих юношеских фантазиях? Или… ― Вэй Усянь совершенно прижался губами к уху Лань Ванцзи, ― или ты так заведён тем, что видишь?       Естественно, он прекрасно знал ответ ― горячее тело под его ладонями говорило само за себя.       ― У меня только один вопрос ― если ты так хотел меня, почему же не набрался смелости и не сделал то, о чём мечтал, м?.. А!       Вэй Усянь добился того, чего хотел ― на лице Лань Ванцзи не дрогнул ни один мускул, но глаза диковато сверкнули. Он дёрнул Вэй Усяня на себя; повторяя события иллюзорного сна, они вдвоём рухнули на пол, но Вэй Усянь без дальнейших игр и слов поддался напору и, не жалея сил и энергии, сжал в ладонях чужие бока, а губами накрыл губы. Лань Ванцзи весь полыхал, и, даже не прикасаясь кожей к коже, Вэй Усянь ощущал жар его щёк, а руки, крепко обхватившие лицо, обжигали ничуть не меньше, чем целующие его губы. Не в силах ― и не желая ― приподняться, Вэй Усянь обнажённой грудью чувствовал, как бешено колотится о рёбра чужое сердце, того и гляди ― проломит и вырвется на волю, крылатое.       ― Как ты… горишь! ― выдохнул он, когда их губы расстались на краткое мгновение, но тут же снова прильнули друг к другу. Он не смог бы описать словами, что чувствовал в этот момент, какой необузданный пьяный восторг поднимался огромной волной в его душе. Обострённые чувства совсем взбесились, и Вэй Усяню казалось, что ещё чуть-чуть, и он сойдёт с ума от любви к этому мужчине, а может быть и вовсе умрёт, но в этот раз – самым счастливым во всём мире. До его ушей долетел тихий стон, но он не сразу понял, что голос принадлежал не «его» Лань Чжаню. У письменного стола увлечённая друг другом парочка, кажется, полностью разделяла чувства самих себя настоящих. Вэй Ин пару раз отлипал, чтобы перевести дыхание, и поток восхищённых слов так и сыпался из него:       ― Лань Чжань, ты такой потрясающий! Если бы я знал раньше, Лань Чжань, какой же ты…       И тут же его прерывали ― Лань Чжань не выносил пустой болтовни, а его неутолимый голод по ласкам требовал внимания, и он тянулся и тянулся к Вэй Ину, и тот нырял в это бушующее море с пылким волнением и упоением.       И тонул, как в то же самое время тонул Вэй Усянь, почти теряя сознание от пряного запаха и острых ощущений, вскруживших голову, которая давно забыла, как ярко чувствуют альфы. По правде сказать, даже в прошлой жизни он не испытывал ничего подобного никогда ― случайные связи приносили разрядку, но не удовлетворение, Вэй Усяню бывало хорошо, но ни разу в жизни он не лишался ясного рассудка от секса с омегой, не говоря уже об одних лишь поцелуях и прикосновениях. Он не был удивлён ни капли ― в какое сравнение могли идти все омеги, с которыми у Вэй Усяня что-то когда-то было, в какое сравнение могли идти все люди в этом мире с Лань Ванцзи ― его партнёром на тропе самосовершенствования, его супругом, любовью всей его жизни ― двух его жизней! Уже совсем не контролируя себя, полностью поддавшись охватившему их обоих безумству, Вэй Усянь двинул бёдрами широко, размашисто, выгибаясь в пояснице и проезжаясь пахом по паху Лань Ванцзи, и с удовольствием сцеловывая с губ едва слышный полурык-полустон. Остатки одежды всё ещё мешали им чувствовать друг друга до конца, но разнеженный, чувственно откликающийся на ласку Лань Ванцзи был сейчас таким очаровательным, таким прекрасно сладким, что хотелось растянуть этот момент на часы, на годы и на века ― что невозможно, конечно, но пока слабое тело ещё держалось, Вэй Усянь стремился выжать максимум из каждой секунды их физической любви. Однако, как бы не желал он продлить прелюдию, не он один уже подошёл к своей грани. Лань Ванцзи изнемогал под придавившим его к полу телом. Сильные и пластичные, имитирующие толчки движения заставляли его поджимать губы и хмуриться, а лоб и виски блестели от пота.       ― Вэй Ин.       Вэй Усянь поймал тяжёлый выдох губами.       ― Да?       ― Пожалуйста…       ― Лань-гэгэ…       Лань Ванцзи вдруг дёрнулся, приподнимаясь. Раздался треск, и Вэй Усянь не сразу понял, что произошло ― сильные руки в мгновение ока разорвали оставшуюся на нём одежду.       ― Давай.       Лишь раз Вэй Усянь хлопнул глазами ― пары секунд ему хватило, чтобы сориентировался и ловко стащить с Лань Ванцзи штаны, не давая тому продолжать в порыве страсти портить одежду, пусть даже иллюзорную. Всё же он ощущал себя чуточку виноватым перед Лань Чжанем за то, что так замучил его; однако совесть никогда не была особенно развитым качеством Вэй Усяня. Ведь прямо сейчас Лань Ванцзи смотрел на него с бешеной решимостью, белки его глаз покраснели от напряжения, грудь тяжело вздымалась, лента съехала набок, а влажные пряди чёрных волос разметались по полу, налипли на лоб и лезли ко рту, но тот совсем не обращал на них внимания. Никто никогда не видел Ханьгуан-цзюня таким, никто никогда его таким не увидит ― и только Вэй Усянь не просто видел, не просто слышал хриплые вздохи, не только ощущал кожей горячее сбитое дыхание ― он держал в руках это сокровище, и принадлежало оно ему одному, всецело и неоспоримо, и он чувствовал себя самым богатым человеком в этом бестолковом мире, который крутится себе, даже не подозревая, какой недосягаемой красоты бессмертная душа, облачённая в человеческую оболочку, ступает по его земле. И пока эта бесценная жемчужина сверкала в ладонях грешника, разве позволил бы себе Вэй Усянь упустить хоть миг, дарованный ему Небом, на пустые сомнения и скромности – он жадно впитывал до последней капли то, что отдавал ему Лань Ванцзи, а отдавался Лань Ванцзи всегда без остатка.       ― Хорошо, хорошо, Лань Чжань, потерпи ещё немного… ― Вэй Усянь оставил лёгкий поцелуй на морщинке между сведённых бровей и потянулся ладонью вниз. И тут же ахнул, широко распахнув глаза.       ― Лань Чжань! Какой ты…       Нежный румянец разлился по коже, не оставляя на скулах Лань Ванцзи и следа обычной фарфоровой бледности. Он прикрыл глаза, и весь его вид, от дрожащих ресниц, до поджатых пальцев ног, выражал крайнюю степень смущения, однако противиться тому, что вот-вот готово было слететь с языка Вэй Усяня, он не стал ― только ещё более призывно раздвинул перед ним колени.       ― Ты такой мокрый, Лань Чжань! ― восхищённо выдохнул Вэй Усянь.       Во время эструса Лань Ванцзи всегда истекал очень обильно ― Вэй Усянь не уставал каждый раз делать на этом особый акцент и с упоением собирать, размазывать, вылизывать прозрачную вязкую смазку. Это, должно быть, было прямым следствием жизни под миллионом запретов ― думал он. Ну не может человек спокойно существовать в такой суровой добровольной тюрьме! Вот тело и бунтует, требуя компенсации за все лишения. Однако спустя некоторое время после того, как они с Лань Чжанем начали регулярно практиковать двойное совершенствование, интенсивность течки и чувствительность реакций последнего не только не сделалась умереннее – напротив, кажется, ещё больше усилилась!       Но то, что почувствовал Вэй Усянь сейчас, только скользнув пальцами в ложбинку между ягодиц супруга, не шло ни в какое сравнение ни с одним из их предыдущих опытов. Его тело так активно вырабатывало секрет, что жидкость сочилась из заднего прохода практически ощутимо, капля за каплей, а влажная кожа вокруг была скользкой и горячей. Сам же анус разбух и покраснел, и вкупе с интенсивным мокрым блеском это выглядело так сочно, так ужасающе пошло, что Вэй Усянь заворожённо замер, разглядывая раскинувшуюся перед ним картину с открытым ртом.       ― Вэй Ин, ― позвал Лань Ванцзи почти жалобно, хотя на деле голос его по-прежнему оставался холодным и ровным, словно не он прямо сейчас, обнажённый и разгорячённый, молил своего мужа не томить.       ― Да-да! ― спохватился Вэй Усянь.       Лань Ванцзи уже приоткрылся перед ним, и, когда Вэй Усянь ввёл пальцы ― сразу два ― податливое тело легко втянуло их с влажным хлюпаньем, а напряжение на лице Лань Ванцзи сменилось чем-то иным, губы приоткрылись, а брови приподнялись чуть жалобно. Тело мужчины-омеги, гораздо более приспособленное к анальному сексу, чем любое другое, никогда не испытывало особых проблем с проникновением, однако сегодня Вэй Усяню казалось, что абсолютно всё шло не так, непривычно ― слишком резво, слишком… слишком! Его пальцы в горячем мокром нутре скользили так легко, а Лань Ванцзи уже с первых движений потянулся навстречу, приподнял бёдра, проталкивая их глубже, и его полуприкрытые глаза совсем потеряли фокус.       ― Да что же с тобой такое, гэгэ?! ― выдохнул Вэй Усянь, вглядываясь в родное, ещё более прекрасное в приступе сладкого томления лицо и не веря ни своим глазам, ни ощущениям. ― Это только пальцы!       ― Вэй Ин… Они ещё даже не приступили ― а Лань Ванцзи уже был таким шумным! ― Вэй Усяню думалось, что он попал в сказку, лучшую из всех волшебных сказок. Он вынул пальцы, обильно перепачканные в смазке, чтобы под едва слышный стон с нажимом огладить чувствительную припухшую кожу вокруг и снова вставить ― уже на один палец больше. Его подушечки скользили в пекле чужого тела, разминая, растягивая, натирая нежные, непрестанно сокращающиеся стенки, а взгляд был устремлён только на чуть колышущиеся тени от длинных ресниц на щеках, на прикушенную в изнеможении губу. Вэй Усянь не мог выдержать этого зрелища, такой Лань Ванцзи всегда был выше его сил ― он приник ртом к подёргивающемуся кадыку, осыпал поцелуями щёки, глаза, губы, наслаждаясь тем, как покорно Лань Ванцзи подставляется под его ласки, открывает для него шею, тянется губами в ответ.       Словно впервые занимающиеся сексом, с головой ушедшие в то, чтобы открыть друг друга заново, они совсем забыли, что находятся в этой иллюзии не одни. А со стороны подростков из сновидения тем временем послышалась возня. Обернувшийся в их сторону Вэй Усянь обнаружил, что Лань Чжань то ли сам, то ли с инициативы Вэй Ина забрался на письменный стол и, улёгшись голой спиной прямо на разложенные свитки с правилами Гусу Лань, терпеливо ждал, пока Вэй Ин сообразит, с какой стороны к нему подступиться.       ― Честно говоря, у меня ещё не было этого с мужчиной-омегой… ― почесал затылок тот, а Вэй Усянь хихикнул и прикусил Лань Ванцзи за кончик ушка.       ― И всё-таки ты, пусть так, но ужасно хотел быть у меня первым, да? ― шепнул он, и Лань Ванцзи даже не стал ничего отрицать ― вместо этого снова обнял ладонями его лицо и вжался в губы требовательным поцелуем.       Терпение же Лань Чжаня только на первый взгляд оказалось железным. С забавным выражением крайнего недовольства на ещё не утратившим полностью мягкие детские черты лице, он оттолкнул Вэй Ина и, опершись пяткой одной ноги на край столика, а другую свесив на пол, потянулся к себе сам.       Вэй Усянь, скосивший глаза и с интересом наблюдающий за юной парочкой, замычал в поцелуй.       ― Лань Чжань, Лань Чжань, смотри! ― воскликнул он, едва его выпустили из мёртвой хватки, совсем забыв при этом, что это сон Лань Ванцзи, и всё это он уже видел, и даже не со стороны, как наблюдали они сейчас.       Лань Чжань разрабатывал себя чёткими, уверенными движениям, словно делал подобное уже раз сто до этого, однако лицо его, казалось, вот-вот треснет либо от перегрева, либо от невозможности свести брови ещё сильнее к переносице. Вэй Ин застыл, словно истукан, блестящими глазами разглядывая белую пластичную кисть с длинными пальцами, которые мягко двигались, то и дело практически полностью исчезая в плотно обхватывающей их плоти. От этих движений светлая жидкость с особенным, ощущаемым только альфой ароматом сандала ещё сильнее выделялась по краям, вытекала из щелей между пальцами и стенкой ануса, тянулась за рукой и даже слегка пузырилась, взбиваемая быстрыми, совсем не нежными ласками.       ― Лань Чжа-а-ань… ― Вэй Усянь с восторгом уставился на взрослого Лань Ванцзи. Его ладонь всё ещё массировала его изнутри, но идея, подброшенная шустрым и удивительно бесстыжим юным Нефритом так пришлась ему по душе, что он немедленно вынул пальцы.       ― Сделай так же, ― не то попросил, не то велел он, и в предвкушении даже отполз чуть дальше, чтобы иметь лучший обзор. Он не сомневался, что Лань Ванцзи выполнит его желание ― он вообще ощущал себя страшно разбалованным в этих отношениях и совершенно не мучился угрызениями совести по этому поводу. Однако не тут то было. Лань Ванцзи действительно развёл ноги шире и опустил ладонь к паху, но убежать Вэй Усяню не дал ― перехватил вдруг его за запястье и сложил их руки так, что ладонь последнего оказалась внутренней стороной прижата к тыльной стороне ладони Лань Ванцзи. Вэй Усянь не успел толком понять, что он задумал, но долго думать ему и не дали ― Лань Ванцзи приставил их переплетённые пальцы к уже хорошо разработанному и нетерпеливо пульсирующему входу, и Вэй Усянь восторженно вспыхнул. Его фантазия сумасшедшего могла бы ужаснуть кого угодно, но ему просто фантастически повезло с мужем ― тот не только был готов без вопросов поддержать любую идею партнёра, но и сам щеголял выдумками в постели ничуть не хуже. Что-то особенно интимное было в том, чтобы сделать это вместе, и Вэй Усянь снова не удержал свои чувства при себе и полез за поцелуями, стоило Лань Ванцзи чуть измениться в лице и податься телом вперёд, насаживаясь на их сложенные вместе пальцы.       К этому моменту Вэй Ин уже сбросил оцепенение.       ― О, я понял, ― радостно сообщил он и подобрался обратно к Лань Чжаню. Заменив его руку своей, он осторожно, прощупывая и подстраиваясь, двинул кистью, и вдруг охнул с удивлением, замечая, как естественно, без усилий раскрывается для него тело омеги. Лань Чжань прогнулся в пояснице, подсказывая направление. Он всё ещё хмурился, но губы сами собой приоткрылись – словно с них просились какие-то очень важные слова, однако так и замирали, не облачаясь в звук.       Вэй Ин тоже перестал болтать, бросив всё имеющееся у него внимание и усердие на своё занятие, и пространство библиотеки наполнилось влажными хлюпающими звуками, которые одновременно и смущали, и ласкали слух впервые познающих возможности своего тела юношей. Следуя подсказкам Лань Чжаня, который выражал своё довольство или негодование исключительно степенью мрачности лица, Вэй Ин несколько раз изменил направление движения пальцев и, в конце концов, кажется, нащупал нужное ― Лань Чжань вздохнул чуть глубже и вскинул бёдра. Жест получился таким чувственным и призывным, что он сам, кажется, тут же смутился своего порыва, однако Вэй Ин не заметил его смятения. Маленькая победа его окрылила, и он, забыв обо всём, бросился на абордаж ― подхватив Лань Чжаня свободной рукой под шею, следующие рваные выдохи он накрывал ртом, и они мешались с его собственным воздухом где-то между прижатых друг к дружке губ. Ещё несколько раз он достал пальцами до чувствительного места внутри расслабившегося под ним тела, ощущая себя бесконечно покорённым чуткой отзывчивостью Лань Чжаня на эти прикосновения. Но вскоре этого показалось катастрофически мало; нежданно-негаданно обнаружив такой потенциал в скучнейшем, как он думал, из известных ему людей, поймав голыми руками такую жар-птицу, разглядев за скупой маской столько порочного сладострастия, он уже не мог остановиться ― ему хотелось сделать так, чтобы Лань Чжань с ним чувствовал себя вознёсшимся на небеса, чтобы желание в нём заглушило всё остальное, захлестнуло его с головой, чтобы он плакал и кричал, чтобы испытал такое наслаждение, какое не знал ещё ни один из живущих. Даже собственное возбуждение отошло на второй план, стоило Вэй Ину испытать свою власть над Лань Чжанем и понять, насколько тот в его руках ― и на всю громкость заявила о себе потребность сделать доверившемуся ему человеку хорошо.       ― Вэй Ин! Что ты…       Вэй Ин не слушал возражений. Он стянул Лань Чжаня со стола ― и прежде, чем тот успел начать брыкаться, подхватил под поясницу и развернул одним уверенным движением. Лань Чжань машинально подставил локти ― столешница оказалась прямо перед лицом, а колени упёрлись в твёрдый холодный пол. Вэй Ин подумал и ― Лань Чжань вздрогнул от неожиданности ― цапнул за бёдра, раздвинул ноги сильнее.       ― Не волнуйся, ― раздался его беззаботный голос откуда-то сзади, и Лань Чжань заволновался ещё сильнее. Он бы предпочёл видеть, чем Вэй Ин занят.       Но видеть не получалось ― ну хоть как выгнись! ― а Вэй Ин всё медлил. Но вот наконец он прикоснулся ― и у Лань Чжаня вышибло весь воздух из лёгких. Потому что прикоснулся он языком.       Не получилось даже возмутиться; Лань Чжань низко склонил голову и сжал кулаки, а Вэй Ин, почувствовав безнаказанность, смелее пустил в ход все подчерпнутые из запретных книжек знания. Тонкая кожа под языком горела от прилившей к стимулируемому месту крови, припухшие края ануса сокращались ― Лань Чжань словно умолял о большем. Вэй Ин раздвинул пальцами ягодицы, обвёл широко и влажно вокруг, собирая смазку, попробовал пробраться дальше ― и покладистое разработанное тело уступчиво приоткрылось, пропуская, мягко втянуло. Запах омеги бил прямо в нос ― Вэй Ин зажмурился, отгоняя нетерпеливый ропот тела, но свои тягучие, томительные для них обоих ласки не прекратил ― только не сейчас, когда Лань Чжань дышал тяжело и выгибался, подставляясь под юркий гибкий язык, а его ноги дрожали и готовы были вот-вот разъехаться в стороны ― и, должно быть, давно бы разъехались, если бы Вэй Ин не держал за бёдра крепко.       Но, стоило Вэй Ину подумать об этом, как он заметил вдруг ― ничуть ноги Лань Чжаня и не дрожали. Он ведь чувствовал ладонями ― стальные мышцы, крепкие, не проявляющие ни на одно мгновение даже крупинки слабости. Но, кроме ладоней, Вэй Ин чувствовал Лань Чжаня чем-то ещё, чем-то… глубже, дальше всей кинестетики, чем-то животным, природным, более обострённым. Открытие за открытием, и каждое било прямо в сердце, поднимая целый ворох чувств ― он ощутил изнеможение Лань Чжаня инстинктивно, хотя тот скрывал своё состояние так стойко, он может воспринимать Лань Чжаня, его тело, как своё собственное! Связь, установившаяся между ними ― связь альфы и омеги, обладающих совместимостью такого уровня, когда стирается граница между сознанием партнёров, а восприятие происходящего вокруг переходит в сферу наития ― такое, Вэй Ин читал, бывает только тогда, когда встречаются двое, предназначенные друг другу свыше, и, вкусив любовь друг друга, они не смогут расстаться уже никогда. Верил ли Вэй Ин в эти суеверные дедовские сказки? Честно, он просто над этим ещё никогда не задумывался ― ведь был всего лишь подростком.       Прислушиваясь к тихому и дрожащему где-то на границе сознания, Вэй Ин потянулся рукой к Лань Чжаню, однако с удивлением обнаружил, что его до этого сильно возбуждённый член сейчас совсем обмяк. Сперва он испугался, что сделал что-то не так, и даже отпрянул ― а потом понял. Лань Чжань прятал лицо, но Вэй Ин видел его горящие уши. Обладая просто фантастической силой воли, Лань Чжань за всё это время не обронил и пары лишних, неосторожных звуков, но, стоило Вэй Ину отстраниться, как вымученный, почти болезненный стон всё же сорвался с его губ. Тело омеги перестроилось, первое хаотично захлестнувшее возбуждение сконцентрировалось теперь в одной точке ― Лань Чжань был полностью готов к половому акту с альфой. Весь его вид кричал о том, что он сгорает от нетерпения. Вэй Ин прижался губами выпирающей косточке позвоночника, склонился к уху.       ― Лань Чжань, прости, что так тяну, я правда не могу иначе, ты так мне нравишься!       Раскаяния в его голосе, впрочем, особо слышно не было. Но и Лань Чжань, судя по выражению его лица, которое он всё же приподнял, чтобы из-за завесы растрепавшихся волос стрельнуть в Вэй Ина гневным взглядом, прощать не собирался. Вэй Ина это, однако, совсем не тревожило ― сегодня его страшно умиляло всё, он ощущал себя совершенно очарованным Лань Чжанем, всем в нём, даже тем, что раздражало раньше ― и оказалось не более чем маской, которая прямо сейчас трещала по швам.       ― Ты девственник, поэтому лучше будет начать в такой позе, ― умничал Вэй Ин, пока пристраивался сзади, а его руки гуляли по чужому телу словно бы сами по себе. ― Хоть я постарался размять тебя как можно лучше, ты наверняка всё ещё очень узкий… и горячий, ой! Лань Чжань, ты такой холодный снаружи и такой горячий внутри, ― хихикнул он, довольный шуткой. Он по-прежнему не видел лица Лань Чжаня, хоть и пытался заглянуть тому через плечо, но получалось только услышать его явно стыдливое пыхтение ― на самом деле Лань Чжань продолжал прятать свои залитые краской щёки специально ― болтовня Вэй Ина не то страшно смущала его, не то заводила ещё сильнее. В конце концов его терпение лопнуло ― инициативу снова пришлось перенимать на себя.       ― Замолчи. И сделай это уже, ― буркнул он глухо и резко опустился ниже, совсем укладываясь на сложенные на столе руки и прогибаясь в пояснице.       Вэй Ин ахнул.       ― Неужели Лань-гэгэ правда просит меня взять его?! Может быть, скажешь это ещё…       ― Вэй Ин!       ― Понял-понял! Только не сердись, Лань Чжань, ― Вэй Ин любовно погладил ямку на копчике, и двинулся ― медленно, аккуратно, хоть Лань Чжань и почти не зажимался и позволял ему войти без труда, но ведь Вэй Ин обещал быть нежным! Лань Чжань наконец перестал прятаться ― похоже, что он добился того, чего хотел, и расслабился, готовый получать удовольствие и ничего, кроме удовольствия. Прижавшись щекой к сложенным одна на другую ладоням, он прикрыл, словно в изнеможении, глаза, и только время от времени слегка дёргающиеся к переносице брови, да яркий румянец на ранее совсем белых скулах выдавали его отклик на действия Вэй Ина. Тот смотрел на приоткрытые губы, припухшие и разалевшиеся, и ужасно хотел поцеловать их прямо сейчас. Но ещё сильнее он боялся сделать Лань Чжаню больно, поэтому нагибаться не стал, довольствуясь одним лишь видом хорошенького ― чрезвычайно хорошенького! ― лица. Не отрывая от него взгляда, Вэй Ин чуть запрокинул голову и закусил губу ― он уже вошёл полностью и замер, наслаждаясь тем, как сжимает его внутри себя Лань Чжань. Но практически тут же последний снова недовольно завозился.       ― Лань Чжань? ― встрепенулся Вэй Ин. ― Тебе неприятно? Больно?       ― Нет, ― отозвался тот, и Вэй Ин даже удивлённо приподнял брови ― ему что, только что нормально ответили?       ― Я всё делаю правильно? ― решил ещё попытать удачу он. ― Ты уже не обижаешься на меня за книжку?       Лань Чжань бросил на него снизу вверх один из своих фирменных крайнее-убожество-взглядов ― и правда, глупый вопрос, с учётом того, в какой они прямо сейчас позиции находятся. Но когда Вэй Ин уже успел решить, что на этом раздача нормальных фраз окончена, Лань Чжань бросил, как подачку:       ― Продолжай.       И двинул бёдрами.       Вэй Ин вспыхнул воодушевлённо. Он-то стремился всё делать аккуратнее и спокойнее, усмиряя собственный нрав и подстраиваясь под Лань Чжаня, а тому, похоже, это вовсе и не нужно было ― ему, напротив, всё рвалось, всё не терпелось. Он, того и гляди, ещё и переплюнет Вэй Ина в пылкости!       Словно ему дали долгожданную отмашку, Вэй Ин спустил с цепей весь свой сдерживаемый до этой минуты запал. А скопилось его достаточно ― альфа внутри бушевал, требуя своего по праву, и Вэй Ин изнывал от горячечной жажды и нетерпения, вытекающих, как и почти каждое его эмоциональное возбуждение, в страшную любвеобильность. И с первым же движением таза он поспешил урвать то, чего так желал ― лёгкие, пьяные касания губ не имели особого прицела и ложились туда, куда попадали почти случайно; когда же Вэй Ин всё-таки добрался до так цепляющих его губ, Лань Чжань протестовать не стал ― в такой позе нормально целоваться было очень сложно, но, приподнявшись, он сумел подставить лицо под требовательные поцелуи. И пока они прижимались друг у другу, некрепко, ненадолго, но чтобы, чуть оторвавшись, прильнуть тут же снова, настоящие их копии, пребывая вместе с ними в этой дурманящей любовной горячке, давно уже не выпускали друг друга из рук.       Вэй Усянь любил не только сердцем. Он любил всем телом, губами, ладонями, языком, болтающим без устали всякую чепуху. Ему нравилось обнимать Лань Ванцзи, прижиматься к нему грудью, и он с удовольствием делал это в любой момент ― а особенно во время секса, всегда во время секса, в какой бы позиции в постели он не находился. Даже сейчас, на твёрдом неудобном полу библиотеки, он протолкнул руки Лань Ванцзи под шею, заключая его в объятия и эгоистично оставляя на него необходимость самому держать бёдра приподнятыми. Он знал, что для Лань Ванцзи это мелочь, что ему совсем не трудно, и такая маленькая слабость Вэй Усяню простительна. По правде сказать, Вэй Усяню была простительна любая слабость, и он пользовался этим с милой наглостью, взамен залюбливая мужа круглые сутки с утра до ночи и с ночи до утра, покрывая неудержимой любовью абсолютно все свои невинные проделки.       Лань Ванцзи обнимал его в ответ, и на плавных, время от времени сбивающихся с ритма толчках его брови слегка, будто бы удивлённо приподнимались, а с губ слетал более нестройный выдох. Вэй Усянь прижимался щекой к щеке и слушал это рваное дыхание у своего уха, и в груди, где-то в районе даньтяня, распускалось трепетное и нежное.       ― Мой член в этом теле больше, но ты так легко меня принимаешь, ― шептал он, касаясь губами уха Лань Ванцзи. ― Ты так хочешь альфу, с ума сойти…       Лань Ванцзи ничего не ответил, но Вэй Усянь почувствовал, как сильные руки сжали его крепче. Они перекатились на бок, всё не отпуская друг друга ― напротив, приникли ещё сильнее, ближе. Лань Ванцзи приподнял ногу, чтобы Вэй Усяню было удобнее, и тот всё же расцепил объятия, подхватил её под колено и задрал повыше, набирая темп. Часто он прижимался к груди Лань Ванцзи и слушал биение его сердца ― сейчас в этом не было необходимости, он слышал, как оно колотится даже так, он чувствовал, как взволнован Лань Ванцзи, как клокочет у него всё внутри ― он и сам в последний раз так трепетал душой, кажется, только тогда, когда они совершали третий поклон. Бурлящее желание тела сливалось с желанием духовным, нематериальным, но очень осязаемым в этот момент. Вэй Усянь целовал родные губы, лицо, шею, прикосновениями считывал, как плавится под ним Лань Ванцзи.       ― Как бы я хотел делать тебе так хорошо всегда! ― не сдержавшись, воскликнул он со смесью радости и печали в голосе.       Лань Ванцзи сфокусировал на его лице затуманенный взгляд.       ― Ты всегда делаешь мне хорошо. Не важно, альфа ты или бета, ― прервал он Вэй Усяня прежде, чем тот успел возразить. ― Мне ни с кем не будет лучше, чем с тобой. Здесь, ― он потянул Вэй Усяня за запястье и приложил его ладонь к своей груди.       ― Лань Чжань…       Вэй Усянь готов был расплакаться от счастья и любви. Он сморгнул мутную пелену и хотел было поцеловать Лань Ванцзи как-нибудь так, чтобы… чтобы вложить всё-всё и сказать много и сразу, ведь если Вэй Усянь будет пытаться облачить чувства в слова, он наболтает опять за десятерых, а до сути так и не доберётся. Но Лань Ванцзи считал его порыв ― поймал ладонями лицо и первым мягко прихватил ртом губы. И Вэй Усянь забыл обо всём ― дальше остались только совершенно самозабвенные поцелуи, да вновь доносящееся со стороны детей хихиканье Вэй Ина, не умеющего держать рот на замке дольше пары минут. Под это беззаботное щебетание Вэй Усянь опять уронил Лань Ванцзи на спину и позволил утянуть себя следом. Он воспрянул духом ― пусть им не суждено было черпать до дна из этой чаши удовольствий, но раз сейчас представился шанс, им нужно было воспользоваться по максимуму. Ему очень хотелось сделать для Лань Ванцзи что-нибудь исключительное, хотелось брать его так, чтобы у него кружилась голова, хотелось ляпнуть что-то вроде ― «я сведу тебя с ума!»… Но он слишком хорошо знал, с кем имеет дело. Даже в этом теле у него не было ни единого шанса против Лань Ванцзи, самого ненасытного из известных ему людей и ― Вэй Усянь готов был побиться об заклад ― из неизвестных тоже. Слипшись своим влажным от пота лбом с его, Вэй Усянь уже находился на пределе своих возможностей, а Лань Ванцзи всё продолжал требовательно вскидывать бёдра и время от времени бросать на выдохе просящим шёпотом:       ― Быстрее…       Быстрее, сильнее, глубже ― да, Вэй Усянь знал, с кем имеет дело, и готов был вывернуться наизнанку, закончиться физически и морально, всего себя отдать, но удовлетворить все до последнего желания своего мужчины.       А вот Вэй Ин не имел ни малейшего понятия о том, во что добровольно ввязался. Довольно скоро он понял, что погорячился с надеждами довести Лань Чжаня до слёз и криков в голос ― первым, кто здесь будет плакать и кричать, станет, судя по всему, он сам. Он совсем не ожидал от Лань Чжаня такой отзывчивости и включённости, но тот даже не думал размякать и терять контроль над своим телом, чтобы потом красиво отдать себя целиком и полностью в надёжные руки Вэй Ина, как рассчитывал последний. С точностью да наоборот, чем дальше, тем сильнее он заводился, тем активнее подмахивал в ритм, глубже прогибался, и Вэй Ину даже подумалось, что он соревнуется с ним в чём-то, но пальцы Лань Чжаня, белые, тонкие, музыкальные пальцы, вцепившиеся в край стола, бросились ему в глаза. Эти красивые пальцы, то с какой силой они сжимали деревянную столешницу ― казалось, она вот-вот разлетится в щепки ― отпечатались где-то на сетчатке, и оттуда послали в мозг головокружительный импульс. Вэй Ину очень захотелось увидеть лицо Лань Чжаня, и он опять не предупредил перед тем, как окончательно стянуть его на бамбуковую циновку. Почуяв, что Вэй Ин опять что-то задумал, Лань Чжань напрягся и, кажется, готов был уже возмутиться, но, когда перед глазами резко мелькнули стеллажи библиотеки, а в лицо ударил дневной свет из окна, он понял и сориентировался мгновенно ― Вэй Ин даже сказать ничего не успел, как Лань Чжань широко развёл ноги, а руками поймал его за шею и потянул на себя. Его стремительность, бешеный запал и нетерпеливый напор вызывали у Вэй Ина целую бурю эмоций. С одной стороны, он был удивлён ― приятно удивлён! ― страстность Лань Чжаня приводила его в настоящий восторг, но с другой стороны ― чуточку, ну самую-самую малость напуган. Но думать было некогда, да и делать это Вэй Ин любил не особо. Лань Чжань призывно раздвигал перед ним колени и поднимал таз, и пусть он не говорил этого вслух, весь его вид кричал о том, как Вэй Ин нужен ему прямо сейчас и не секундой позже, и Вэй Ин не собирался ему отказывать. Пусть даже он уже запутался, кто из них кого имеет, это, в общем-то не имело значения, при их-то общей, слившейся в одну взрывоопасную гремучую смесь сумасшедшей энергии. Вэй Ин без секунды раздумий подчинился давлению тянущих его вниз рук и прежде, чем Лань Чжань безраздельно завладел его ртом, чтобы снова целоваться мокро и долго, осыпал его лицо мелкими воздушными поцелуями, а особенно крепкий и чувственный из них оставил на лбу ― на совсем съехавшей набекрень ленте с плывущими по её белоснежной ткани облаками. Он сам не знал почему, но нравилась ему очень эта ланьская приблуда и так и тянула к себе всё внимание. Лань Чжань в ответ сжал в кулаке его волосы, которые до этого перебирал пальцами, и Вэй Ин подумал было, что он рассердился на него за этот спонтанный порыв. Однако хватка вскоре ослабла ― Лань Чжань вытянул красную ленту и длинные чёрные волосы Вэй Ина рассыпались по плечам.       Вэй Усянь прижимался виском ко лбу Лань Ванцзи и смотрел на них через щиплющую муть заливающегося в глаза пота. Лань Ванцзи тяжело, хрипловато дышал ему в шею, рискуя оставить там самый настоящий ожог, и у самого Вэй Усяня уже по всему телу растекалась сладко ноющая усталость. Но бесшабашный энтузиазм, подгоняемый не только тяжестью закинутых на его поясницу ног и болезненной хваткой сжимающих его плечо пальцев, силу которых забывшийся Лань Ванцзи совершенно не контролировал, но и милейшими попытками двух подростков рядом играть во взрослые игры, никак не давал ему покоя. Ему бы сконцентрироваться на координации своего уже отказывающего тела ― но он заметил сложное выражение на собственном детском лице и от восторга чуть не сложился пополам, совсем падая на Лань Ванцзи и придавливая его своим весом к полу.       ― Так тебе и надо! ― собравшись с неизвестно откуда взявшимися силами, громко крикнул он. ― Лань Чжань ведь не любитель прелюдий, а ты так его замучил ― пожинай теперь, что посеял, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!       Маленький Вэй Ин, конечно, не мог его слышать, и эта сомнительного рода «поддержка» не добралась до адресата, однако Вэй Усяня это не особо волновало. К тому же у него совершенно вылетело из головы то, что сам он совсем незадолго до этого точно так же «мучил» своего Лань Ванцзи.       ― Давай, Лань Чжань! Не вздумай щадить его, он заслужил быть заезженным до полуобморока, ха-ха… кхе!       Запас воздуха в лёгких быстро истощился, и Вэй Усянь, опрометчиво растративший все силы на хохот и крики, совсем задохнулся. Заметив это, Лань Ванцзи, не отталкивая его от себя, молниеносно поменял их позиции ― Вэй Усянь оказался прижатым к полу, а Лань Ванцзи оседлал его бёдра. Вэй Усянь облегчённо выдохнул и расслабленно откинулся на спину, но ненадолго ― с одной стороны, такая смена позы действительно сулила передышку, и Вэй Усянь был благодарен Лань Ванцзи за неё, но с другой… Лань Ванцзи, с его гордо поднятой головой, безупречной осанкой, идеальной фигурой, восседающий на нём верхом ― он выглядел бы чинно и образцово, не вмешивайся в этот образ сбитая лента, растрёпанные волосы и без малейшего стыда широко раздвинутые ноги. Но даже так, в нём было столько величия и благородства, и ― о боги! ― он так смотрел на Вэй Усяня сверху вниз, что одно только это зрелище вынести едва ли было под силу ― но когда он начал двигаться, набирая темп, у Вэй Усяня, кажется, отказало сердце. Он поднимался высоко, так, что член Вэй Усяня почти выскальзывал из него, и опускался низко, насаживаясь до конца, и каждое движение ― уверенно, ритмично, так, что на бёдрах очерчивались рельефные мышцы ― Вэй Усянь не удержался, полез неугомонными руками трогать и проверять, пусть сжимал эти ноги в ладонях уже сотни раз и знал ощущения наизусть ― но ведь именно эти руки ― досадное недоразумение! ― никогда не гладили и не нежили это красивое тело. Он провёл по бёдрам, напряжённым, каменным, добрался до упругих ягодиц, раздвинул их пальцами ещё сильнее, подкинул таз навстречу Лань Ванцзи, словно это не он только что буквально падал от усталости. Он чувствовал, как глубоко входит в Лань Ванцзи, но этого всё равно было мало, безумно мало, ведь тот запрокидывал голову, оголяя шею и пляшущий кадык, хватал Вэй Усяня за запястья и мелко вздрагивал всем телом на резком спуске. Он был просто умопомрачительно красивым и горячим, и Вэй Усянь держался из последних сил, чтобы не кончить раньше него ― хотя бы сегодня! ― в любой другой раз эту гонку он неминуемо проигрывал.       ― Я уже говорил, что ты потрясающий? ― выпалил он на выдохе, и его голос почти сорвался в стон.       ― Мгм.       Лань Ванцзи зацепился за его лицо взглядом, и Вэй Усяню не составило труда выловить в его бесстрастной глубине до боли знакомые искорки.       ― Хочешь, чтобы сказал ещё раз?       Лань Ванцзи опустился резко, впервые немного выбившись из ровного ритма. Ответил низким, хрипловатым полушёпотом:       ― Хочу.       ― Скажу ещё столько раз, сколько захочешь! ― рассмеялся Вэй Усянь. ― Столько, сколько думаю об этом… Нет, это невозможно, я думаю о том, что ты… ха… потрясающий, слишком часто, я просто не буду успевать озвучивать всё, ха-ха-ха-ха-ха…       ― Тебе не обязательно озвучивать. Просто… поцелуй.       Вэй Усянь остановил на Лань Ванцзи пристальный взгляд. Сказанное не сразу обрело смысл, мысли разбегались, будто пьяные, никак не желали ловиться и становиться в ряд. Но реакция тела оказалась быстрее, чем реакция мозга ― оно считало просьбу и потянулось навстречу. Вэй Усянь сел одним рывком, поймал руками Лань Ванцзи за талию, сжал крепко, не давая ему свалиться назад и приник губами к губам, целуя, словно в первый и последний раз, словно они только что встретились после многолетней разлуки, словно от этого поцелуя зависят их жизни. Они замерли в этой позе, и в образовавшемся затишье, кроме их тяжёлого дыхания и стука сердец, ещё отчётливее стали слышны все звуки, шорохи и шепотки другой пленённой друг другом парочки.       ― Лань Чжань, тебе хорошо? Мне очень хорошо в тебе! ― без умолку лопотал Вэй Ин, прижимаясь к Лань Чжаню так тесно, как мог. Лань Чжань не отвечал ― он закинул на Вэй Ина руки, ноги, вцепился мёртвой хваткой, и, хоть в общем выражение его лица мало чем отличалось от обычного, но губы то и дело приоткрывались шире, и, если вглядеться внимательнее, можно было прочесть одно единственное слово, слетающее с них снова и снова ― «ещё!..»       Вдруг он сильно вздрогнул всем телом и застыл, распахнув глаза, и тут же Вэй Ин резко отпрянул назад. Вэй Усянь, краем глаза наблюдающий за происходящим, хотел было пошутить что-то вроде: «О, Лань Чжань, а ты с детства был романтиком! Кончить одновременно с первого же раза ― это достойно лучшей из сказок про соулмейтов, и где ты только понабрался такого…» Но тут вдруг произошло нечто, что заставило его забыть обо всех шутках. Лань Чжань среагировал мгновенно ― дёрнул Вэй Ина обратно ещё до того, как тот успел выйти из него полностью, обхватил ногами за бёдра и заставил прижаться к себе плотно. У Вэй Ина вырвался громкий стон, в изнеможении он упал на Лань Чжаня сверху, и они замерли в крепких объятиях друг друга. Вэй Усянь оторвался от Лань Ванцзи и встряхнул его за плечи.       ― Ты! Ты хотел от меня ребёнка… Тогда?!       Лань Ванцзи не ответил. Он тоже смотрел на судорожно сцепившихся друг с дружкой обессиливших подростков.       ― Лань Чжань!       Вэй Усянь больше не мог ждать, чувства переполняли его, выплёскиваясь за край. Он опрокинул Лань Ванцзи, снова оказываясь сверху. Второе дыхание или окрылённая любовь ― он уже не понимал, откуда берутся силы. В несколько быстрых, сильных толчков ― Лань Ванцзи почти протаскивало по полу даже несмотря на то, что Вэй Усянь держал за бока крепко ― они догнали упущенное. Вэй Усянь почувствовал кульминацию Лань Ванцзи на подходе ― по закатившимся глазам и поджавшимся пальцам на ногах, по приоткрывшимся искусанным губам и по тому шестому чувству коннекта между ними, которое взвыло с утроенной силой. Они, как раз-таки, знали друг друга достаточно хорошо и давно уже были на одной волне, чтобы суметь подстроиться ― приближающийся оргазм Лань Ванцзи подхлестнул и Вэй Усяня ― он загнал до упора, не жалея сил, и Лань Ванцзи прогнулся дугой, упираясь в пол затылком. Вэй Усянь очень любил смотреть, как он кончает в этой позиции ― заходится безмолвным криком, сводит колени, сжимает его внутри сильно. В распахнутых глазах ― пустота, но в то же время очень много всего. Но сейчас у Вэй Усяня не было сил даже на то, чтобы налюбоваться вдоволь ― он истратил на последний рывок всё без остатка, и рухнул обмякшим и безвольным телом без всяких чувств на грудь Лань Ванцзи.       Прошло время, прежде чем он собрался с мыслями и обнаружил в себе способность пошевелить языком. Лань Ванцзи уже почти выровнял дыхание и невесомо гладил Вэй Усяня по слипшимся от пота волосам. Они оба были мокрые с ног до головы, но особенно мокро было внизу ― Вэй Усянь всё ещё был в теле Лань Ванцзи и чувствовал эту влагу очень хорошо ― они словно лежали в настоящей луже.       ― Лань Чжань, ― позвал Вэй Усянь и, дождавшись вопросительного «мгм», игриво хихикнул. ― Как думаешь, ты сможешь забеременеть после этого? Это ведь не простой сон, кто знает…       ― Сомневаюсь, ― ответил Лань Ванцзи, и Вэй Усянь, пусть не видел выражения его лица, но услышал в голосе улыбку. Он положил голову ему на плечо и повернулся посмотреть, чем заняты их юные версии. Те уже пришли в себя ― Лань Чжань попытался подняться на слабых ногах, но удалось ему это не слишком хорошо («Какая прелесть, ― подумал Вэй Усянь. ― Он ещё совсем крошка! Сейчас Лань Чжань хоть сию секунду смог бы пробежать десять кругов вокруг Облачных Глубин»), поэтому он, оставшись стоять на коленях, потянулся за разбросанной вокруг одеждой.       ― Ну не убегай, Лань Чжань! ― Вэй Ин поймал его за запястье и настойчиво потянул обратно. ― Давай полежим вместе, ну хоть немного!       ― Тебя ждут, ― скупо бросил Лань Чжань, однако особой уверенности в его голосе не слышалось.       ― Подождут, ― широко улыбнулся Вэй Ин и, не встречая сопротивления, утянул Лань Чжаня в свои объятия.       Вэй Усянь от этой сцены прыснул в голос.       ― Вот так значит ты относишься к моим друзьям, да? ― со смехом обратился он к Лань Ванцзи. ― Какой же ты ужасный собственник, Лань Чжань!       Он приподнялся на локте и запечатлел на лбу Лань Ванцзи снисходительный поцелуй. Тот поглядел в ответ нечитаемо… и вдруг толкнул Вэй Усяня ладонью в грудь.       Вэй Усянь не успел и глазом моргнуть, как вновь оказался придавлен чужой тяжестью к полу. Лань Ванцзи при этом даже не удосужился слезть с его члена и теперь возвышался над ним, во всей своей величавой, царственной красе. Смесь из секрета омеги и эякулята Вэй Усяня медленно вытекала из его тела.       ― Ханьгуан-цзюнь… ― начал было Вэй Усянь, не очень понимая, что тот затеял, но всей душой надеясь, что не то, о чём он подумал первым делом. Однако Лань Ванцзи улыбнулся уголками рта и, склонившись к Вэй Усяню, вместе с лёгким касанием губ шепнул пару фраз, подтверждая его худшие предположения.       ― Лань Чжань?! Нет, нет, подожди, Лань Чжань, я ведь не то имел в виду! ― тут же запричитал тот. ― Я хотел, чтобы юный ты проучил меня во сне, я не про нас с тобой говорил! Лань Чжань, ты слышишь?! Гэгэ, прошу!!!       Он заранее знал, что это бесполезно. Любые уговоры, самые жалобные мольбы ― на Лань Ванцзи не действовало ничего, ведь он был самым ненасытным из всех людей, которых когда-либо знал Вэй Усянь. Поистине, он был замужем за настоящим чудовищем.       И не то чтобы ему действительно что-то не нравилось.