Пламя и лимонный штрудель

      ≈≈O≈≈ Это походило на игру. Игру, в которой нет победителей и проигравших. Игру, в которой от тебя ничего не зависело, а результат был предопределён ещё при твоём рождении. "Ты сразу поймёшь, когда найдёшь свою родственную душу" Первое и единственное наставление, которое получают все альфы и омеги перед этой ночью. Лельник - священная традиция и важное событие в жизни любого Волка. Это время, когда юноши и девушки воссоединяются со своей половинкой, данной им судьбой, и переходят на новую ступень взросления. Чем ближе была полночь, тем чаще Олег начинал напоминать себе, как дышать. Сладкая волнительная дрожь пронизывала каждую клеточку тела. Мама крутилась вокруг и бесконечно ворковала о том, какой он у нее уже взрослый, как она гордится и как рада. Олег не слушал. Он то и дело поглядывал в сторону, где толпились омеги. Юных девушек и парней, разодетых в нарядные льняные рубахи, также как и их, альф, готовили к Лельной ночи, что-то рассказывали, нашептывали на ухо, подбадривали. А ведь кто-то из них его, Олега, родственная душа и сегодня они об этом узнают, смогут найти друг друга по запаху и зову сердца в огромной толпе, поставят друг другу метки и в дальнейшем проживут счастливую жизнь вместе. От осознания, что через несколько часов вся его жизнь разделится на до и после, внутри все холодело от страха неизвестности и тут же вспыхивало пламенем в предвкушении. Старейшина объявил о наступлении полночи. Плотная мягкая ткань легла Олегу на глаза. Зрения его лишили, осталось надеяться только на собственное чутье, инстинкты и нечто, что все называли голосом сердца. Чьи-то теплые ладони заботливо подтолкнули Олега в напряжённую спину, и он, собравшись с духом, уверенно шагнул внутрь амбара. Огромные ворота сразу же заперли. Первое время Олег осваивался, бесцельно бродя по огромному помещению. Было до ужаса некомфортно двигаться почти на ощупь и хотелось сорвать с глаз повязку, но, во-первых, было нельзя, и Олег это прекрасно понимал, во-вторых, в амбаре почти не было окон, так что и с открытыми глазами ничего увидеть было бы невозможно. Напряжённые, стоящие колом на макушке уши улавливали вокруг каждый шорох, чужие шаги и иногда тихое дыхание совсем рядом. Олег легко мог пойти на них. Мог, но не хотел, они не манили, не притягивали и, как бы сказал отец, сердце к ним не лежало. Спустя пару часов блуждания в душе зародилось ужасное чувство, что он делает что-то не так. Ничего сверхъестественного и необычного так и не произошло, и Олег уже было начал думать, что этот «знак судьбы» он уже получил, но просто не заметил и как последний кретин прошел мимо предназначенной ему пары. Ворота уже несколько раз открывались, выпуская радостных нашедших друг друга парочек. Сколько уже вышли? Сколько всего Волкóв осталось? Может, он и правда уже сотню раз прошел мимо своей родственной души, и они сейчас вдвоём потерянно гуляют по просторному амбару. А может, он просто неудачник и сейчас здесь остался один. «Нет! Сколько времени прошло? Часа два? Это ничто. До рассвета ещё полно времени. Успокойся, идиот!» Задумавшись, он не заметил, как, в очередной раз обойдя весь амбар, вернулся к лестнице, ведущей наверх. Второй уровень амбара находился почти под потолками и даже в дневное время с открытыми глазами туда редко кто забирался, а уж Олег тем более соваться не собирался. Но стоило отойти на пару шагов, как в нос ударил запах огня. Из головы разом вылетели все мысли, и Волков не успел даже испугаться и подумать, что что-то горит. Тонкий аромат, будто бы потушенной тлеющей спички, застилал мысли, превращая их в неразборчивую кашу, заставлял сердце биться чаще. "Вот оно" Вдруг подумал Олег и недолго думая запрыгнул на лестницу, следуя за шлейфом запаха.       ≈≈С≈≈ У самой кромки леса в кустах полыхнул яркий огонёк, успешно оставшийся незамеченным в ночной темноте. Лис, выбившись из сил от беспрерывного быстрого бега через лес, лёг головой на лапы, тяжело дыша. С грустью посмотрев на плотно закрытые ворота уже знакомого амбара вдалеке, Сережа недовольно фыркнул. Опоздал! Если бы не бабушка со своими нравоучениями, успел бы к началу! Она всегда была крайне недовольна, что он в семейный праздник не с семьёй, а чёрт знает где. Но списывала такое поведение на бунтарский дух. Сережа же называл это тягой к прекрасному. Ничего интересного в семейных посиделках он не видел: зачем попусту тратить время, если есть тьма более увлекательных вещей, чем это. Например, ежегодный ритуал инициации в Лельную ночь у Волков. Нет, у Лис тоже были свои ритуалы поиска родственных душ. Но они были... проще что ли. Если тебя тянет к человеку, хочется завести с ним семью и прожить вместе всю жизнь, значит, он твоя судьба. И всё. А Лельную ночь было принято проводить всей общиной, как одной большой семьёй, будто это обычный ничем не примечательный, условный праздник. Никакого тебе таинства, никакой интриги. Серёжу ни к кому не тянуло, да и к нему никто тянуться не спешил, с чем он давно смирился. Так что уже который год он без зазрения совести встречал Лельник не у костра с другими Лисами, а меж деревьев и кустов недалеко от поселения Волков. И каждый раз, стыдливо пряча ярко-рыжий хвост и уши, боясь, что кто-нибудь примет его за шпиона, Сережа завороженно наблюдал издалека за тем, как счастливые альфы выносят из огромного амбара на руках не менее счастливых омег, предназначенных им судьбой. Но в этот раз всё пошло не по плану. За почти сорок минут ничего особо не произошло. От скуки, и чтобы хоть как-то скрасить испорченную ночь, Сережа отправился прогуляться. Обратную сторону этого амбара он ещё никогда не видел. Обычно стоял с другой стороны, откуда лучше видно ворота. На огромной стене темная краска местами облезла, образовывая причудливые узоры. Будто змея, которая ползёт от земли к небу, огибая все окна, как преграду. Взгляд вдруг зацепился за маленькое окошечко в двух метрах от земли. Оно было открыто и манило к себе своей доступностью. Сердце вдруг пропустило удар, и голове забилась одна-единственная мысль. «Вот он, шанс увидеть всё воочию!» Разумовский замер в нерешительности. Так далеко он ещё не заходил. Одно дело наблюдать со стороны, и совсем другое – проникнуть на чужую территорию в момент совершения важного ритуала. Страх, что его легко могут поймать, тонкими нитями тревоги опутывал сердце, но любопытство оказалось в разы сильнее. Убедившись, что рядом нет посторонних глаз, он подошел ближе. И все так же, в лисьем обличии, разбежавшись и разок оттолкнувшись от стены, юркнул внутрь. В первую же секунду пребывания в этом месте шерсть на загривке вздыбилась и все инстинкты закричали, что рядом враг. В воздухе запах волчьей шерсти был настолько плотным, что, казалось, его можно потрогать, и только иногда Сережа мог уловить едва слышимые нотки сырого сена, дерева и, что странно, выпечки. Происходящее всё ещё не казалось реальным, и сердце вдруг зашлось в бешеном ритме. Он сейчас сделал ЧТО!? Отступать было уже поздно. Быстро перекинувшись в человеческий облик, Разумовский, стараясь не привлекать к себе внимание, забрался как можно выше под самую крышу амбара, что бы ему было видно всё, а его никто не заметил. Удобно устроившись на сене и подобрав под себя хвост, он с интересом поглядывал вниз. Отсюда сверху было видно большую часть пространства, но даже несмотря на то, что глаза привыкли в темноте, разглядеть удавалось только темные силуэты без особых деталей. Но Сережа точно знал, что те Волки, кто бродил взад-вперед с завязанными глазами, это альфы. Он всегда задавался вопросом, почему вслепую ходили именно альфы, а не все, но откуда пошел такой странный обычай, спросить было не у кого. Вдруг одна из Волчиц с повязкой на глазах резко остановилась, напряженно вытянулась, как струнка, и навострила уши. Сережа, задержав дыхание, не отрываясь наблюдал за тем, как к ней медленно подошла другая девушка, омега. Они перекинулись парой фраз и в следующее мгновение соединились в нежном поцелуе, постепенно переходивший в более настойчивый. Альфа, спустившись ниже к чужой шее, сомкнула зубы, оставляя на бледной коже метку, и тут же обняла омегу. Казалось, что искры любви, пролетающие между ними, можно было увидеть невооружённым глазом. Эти девушки будто сошли с полотна умелого художника романтиста. Но эта картина не для него, Разумовский украдкой ворует её, с трепетом наблюдая из своего укрытия. В реальности всё оказалось даже необычнее, чем он себе представлял всё это время. В груди вдруг разлился необъяснимый жар и сердце сжалось, будто это он, Сережа, сейчас стоял там внизу в крепких объятиях родного человека. Засмотревшись на трогательную картину, Лис совершил серьёзнейшую ошибку: потерял бдительность. С ужасом осознав, что здесь он не один, и почувствовав затылком чужое присутствие, Сережа резко вскочил, оборачиваясь. Но Волк, успевший подойти достаточно близко, был на расстоянии вытянутой руки и без труда повалил его обратно на присыпанные сеном доски и придавил собственным телом.       ≈≈О≈≈ Когда по лицу прилетел удар тоненькой, но очень когтистой рукой, Волков понял, что немного перестарался и просто напугал омегу. Ну она сама виновата, Олег, может, и не видит ничего, но на резкие движения в свою сторону реагирует молниеносно, дергаться было не обязательно.       — Тихо, тихо, тшш, — начал наперебой шептать Олег, поймав тонкие запястья и сжав их где-то над головой у продолжавшей неистово сопротивляться девушки, — я тебя напугал? Прости, пожалуйста. Поза и вправду у них была преинтереснейшая, мало того, что он несчастной омеге на бедра уселся, так теперь и обездвижил, окончательно прижав в полу. Тут одним извинением не отделаться будет. Но вдруг вспомнив, куда они умудрились забраться, Олег не рискнул делать лишних телодвижений. Здесь проходы в ширину метр с хвостиком без перил, то, что они всё ещё не навернулись и вниз не полетели, большая удача. Сейчас вблизи источника приятного запаха Волков отчетливо почувствовал ещё аромат мокрой травы и нотки чего-то алкогольного. От этого крышу срывало ещё больше. Непроизвольно он подался вперед, почти утыкаясь в чужую шею, жадно втягивая носом воздух.       — Отпусти, — неожиданно просипел севший незнакомый, но определенно мужской голос. Опа. Вот это нежданчик. Не то что бы Олег был против, но всегда, произнося слова «вторая половинка» в голове, рядом с собой он представлял исключительно девушек. Но ничего, Олежик, разрыв привычных шаблонов — это терпимо и не смертельно. «Вторая половинка» в этот момент крутился ужом, пытаясь вырваться, и, как заметил Олег, был очень напряжён. Неужели он сейчас не ощущает того же, что и Волков: разливающийся по телу жар, затуманенные от чувств мысли и невероятно сильный тактильный голод, из-за которого ужасно хотелось заключить кого-нибудь в объятия и прижать к себе сильно-сильно, чтобы стать одним целым. Олег быстро послушался: отпрянул немного и отпустил запястья. И так же быстро об этом пожалел, потому что парень, не желая успокаиваться, принялся за старое с новой силой: вновь размахивать руками, норовя оставить острыми когтями пару шрамов. Но когда цепкие пальцы ухватились за шелковистый кусок ткани, Олег вдруг понял, что всё это время он не ударить его пытался, а стянуть с глаз повязку.       — Ты что творишь!? — прошипел Волков, хватаясь за повязку и удерживая её на месте.       — Не даю тебе совершить главную ошибку в жизни. Сними, пожалуйста, прошу тебя. «Тоже мне, благодетель нашелся»       — Нельзя же! — рявкнул Олег, снова ловя тонкие запястья омеги в свои ладони для надёжности.       — Почему? Не находишь это глупым, а? Т-ты даже не видел меня. Поверь, ты и представить не можешь, с кем разговариваешь. И если… если ты сейчас закончишь ритуал, то сам же пожалеешь потом, — эмоциональный монолог становился всё тише, и последние слова были сказаны дрожащим от волнения шёпотом. Олег аж опешил. Ну дак, конечно, он не видел, конечно, не представляет. В этом и смысл. С каждой секундой Волков всё больше удивлялся тому, насколько же глупые вопросы задавал этот омега. Любого Волчонка в песочнице спроси – он и то будет знать, что главное правило Лельника – выбирать не по внешности. А этот не знал. И, боже, как он сказал? Кто вообще говорит «закончить ритуал» вместо «поставить метку»? Звучит дико. Ну похоже, что никто, кроме этого чувака, чья самооценка стремительно пробивает не первое дно, не иначе. Забрался ещё так высоко, словно знал, что никто бы в здравом уме сюда не полез. Кажется, как будто он и встречи ни с кем не искал, поэтому так резко на появление Олега среагировал.       — Что ты чувствуешь? — просил Волков, игнорируя весь бред, сказанный ему секундой ранее.       — Ч-что?       — Я хочу узнать, чувствуешь ли ты то же, что и я, — в ответ послышалось тихое фырканье, от чего Олег улыбнулся, — Не смейся. Видишь ли, за последние несколько часов наматывания кругов, я, кажется, решил этот ребус под названием «пойми намёки судьбы», а вот ты нет. Так что давай разберемся. Знаешь, вот так вслепую даже удобно: ничего не отвлекает. Давай тоже закрой глаза. Закрывай и прислушайся к себе, скажи, что ты ощущаешь сейчас.       — Тебя на себе ощущаю, дышать уже тяжело. — огрызнулся парень, вильнув бёдрами для убедительности. Но Олег никак на это не отреагировал, так что спустя время, сдавшись, он всё-таки нормально ответил. — Холодно. А может, и жарко, я не понимаю. Но хочется очень, эээ… в плед завернуться что ли. Ещё запах чувствую: выпечки и чего-то цитрусового. Я ещё когда пришел, подумал, странно, что пахнет каким-то свежеиспечённым хлебом, хотя откуда ему здесь взяться. А это, похоже, ты. — перехватив руки, омега потянул на себя Олега, заставляя его наклониться. — Как лимонный штрудель, приятно очень. Разомлев, он уткнулся холодным носом Волкову в ключицу, явно уже не контролируя свои действия.       — Тебя ко мне тянет? — хмыкнул Волков, решив без расшаркиваний спросить напрямую.       — Да — выпалил парень, но тут же опомнился, отстраняясь, будто ошпарился, — То есть… подожди… мы не можем…       — Ну вот и всё. Значит, мы всё сделали правильно и нашли друг друга, несмотря ни на что. А то, кто ты и как выглядишь, уже не имеет значения. Мне не обязательно смотреть, чтобы понять, что ты тот, кому я предназначен судьбой. Понимаешь? Очередная долгая пауза, угрожающая перейти в неловкое молчание. Олегу казалось, что он слышит, как с тихим шелестом в чужой голове крутятся шестерёночки и обдумываются его слова. Наконец тихий вопрос.       — Точно?       — Точно, — заверил Волков, пытаясь не засмеяться умиления.       — Хорошо.       — Больше не будешь пытаться исполосовать меня? — в ответ послышалось мычание, но Олег готов был поклясться, что этот божий одуванчик сначала мотнул головой и только потом понял, что нужно ответить словами, его же не видно.       — А как тебя зовут-то хоть? — какой отличный вопрос, с него и надо было начинать. Волков мысленно дал себе по лбу за недогадливость.       — Олег.       — Сергей. А можно? — больше для приличия спросил Сережа и, не дожидаясь ответа, прильнул ближе. Горячее дыхание опалило кожу и губы, немного шершавые и потрескавшиеся, накрыли его собственные. Олег вздрогнул, но нежный невесомый поцелуй не разорвал, наоборот, ответил на него. Обжигающие прикосновения и близость преступно туманили голову. Переходящий в более страстный и настойчивый поцелуй вкупе с запахом, который, казалось, уже въелся в рецепторы, заглушали сильный тактильный голод. Но вместе с тем и отключали разум окончательно. Поддавшись внутреннему инстинкту, Волков жадно начал выцеловывать чужую шею, чувствуя, как часто пульсируют артерии и вены на ней. Клыки пылали огнем, будто Олег держал в зубах кусок раскаленного металла, и болезненно зудели.       — Могу я…? — хотелось добавить саркастичное «закончить ритуал», как до этого выразился Сережа, но сил хватило лишь на половину фразы. Его прекрасно поняли и так. Услышав уверенное «угу», он слегка прикусил нежную кожу на шее, следя за реакцией. Сережа не сопротивлялся, только шумно сглотнув и зарылся не слушавшимися пальцами Волкову в волосы, перебирая тёмные прядки. Значит, точно можно. Олег сомкнул зубы, чувствуя, как по чужой коже расходится жар от свежей метки.       — Сейчас ты.       — Что?       — Я говорю, твоя очередь, давай, — пояснил Олег, подставив шею, намекая, чтобы Сережа тоже поставил ему «метку». Да, это будет просто укус, а не метка, и сойдет в разы быстрее, но значения это не имело. Олег никем владеть не собирался, и столь простое действие покажет, что они равны. Логику Сергей уловил быстро и, отмерев, начал настойчиво покрывать поцелуями участок кожи, ниже подставленной шеи, следуя примеру. Сережа мазнул по олеговой ключице шершавым языком и неумело впился зубами в плоть, оставляя скорее засос, чем след. И тут же вылизал его, будто извиняясь за доставленный дискомфорт. От «не метки» по телу побежали мурашки. Олег вдруг разом почувствовал облегчение и спокойствие, а мышцы налились свинцом от усталости. Хотелось упасть рядом с новоприобретённой родственной душой и обнять, зарываясь носом в чужие волосы. Но снова вовремя вспомнив, где они, Олег остался на месте, нависая над тяжело дышавшим Сергеем. До жути хотелось увидеть, какой он сейчас. Скорее всего, запыхавшийся, с румянцем на лице и сверкающими глазами, но от этого только ещё более красивый. Но узнать наверняка сейчас было нельзя, оставалось только додумывать.       ≈≈С≈≈       — Я могу и сам.       — Нет, не можешь, — с наигранной раздражительностью сказал Олег, подхватывая его на руки, так резко, что Сережа успел только ойкнуть. — Так принято. Да я удержу, не бойся. Как ни странно, в этом Разумовский не на секунду не сомневался. Наоборот, именно этого он боялся. Это сейчас Олег нежно, как с пушинкой, с ним обращается, а развяжет глаза, увидит, что Лисом связался, так и когти выпустить может, и никуда Сережа из его хватки уже не денется. Опьянение проходило с каждой секундой всё больше, и даже лимонный шлейф, так сильно до этого затуманивший разум, не помогал, и дикий экстаз неумолимо уступал место тревоге. Когда они подошли к воротам и те медленно начали отворяться, Сережа понял, что в разы сильнее боится реакции стоящей за ними стаи Волков. Он обхватил Олега руками и уткнулся ему в шею, ища защиты от мнимой опасности. На что тот очаровательно хмыкнул. Ворота распахнулись, выпуская их из амбара навстречу радостному гулу волчьей стаи. Но стоило выйти ближе, на всеобщее обозрение, как ликующие вскрики поутихли, уступая место гнетущей тишине. Сережа зажмурился, чувствуя на себе испепеляющие взгляды множества глаз, и нервно задергал хвостом, ударяя Олегу по ногам и привлекая к себе ещё больше внимания. А Олег будто ничего этого не замечал, просто стоял, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, и улыбался во все тридцать два. Сзади кто-то подошел и развязал тканевую повязку.       — Оу...       — Я предупреждал, — буркнул Олегу в шею Разумовский, чувствуя, как держащие его руки в один момент напряглись.       — Да, ты был прав. — От столь короткой фразы внутри всё оборвалось. Из груди вдруг выбило весь воздух, и Сережа сжался ещё сильнее, надеясь, что он сейчас по волшебству уменьшится до размеров атома и сможет избежать всех этих внимательных взглядов, направленных на него. Господи, а на что он вообще надеялся, идиот.       — Моей фантазии бы не хватило, чтобы представить такую красоту, — неожиданно шепнул Олег и осторожно поцеловал прижатое к голове черное лисье ушко. — Ты чего? Расслабься, я же шучу. Увидев у Олега положительную реакцию, остальные Волки тоже повеселели. Стало понятно, что комфорт собрата для них был выше каких-либо предрассудков. И в душе снова расцвела надежда. Сережа резко вскинул голову и уставился прямо в карие глаза напротив. Красивые. Очень. Похоже, во взгляде его нескрываемо читалось жалостливое «правда?», потому что Олег, рассмеявшись сильнее, прижал его в себе.       — Какой же ты всё-таки глупый, — тепло и без упрека в голосе сказал он. Да, глупый. Ну и пусть. Олег сейчас вновь возьмется объяснять, а Сережа с радостью послушает, как он в сотый раз говорит, что любит его, несмотря ни на что. У них сейчас на это много времени. Вся оставшаяся жизнь.