Слизывай

      Сонхва смотрит вверх и считает этажи. Ровно двадцать один и ровно посередине закончилась вся его романтическая история так же быстро, как и началась. Он не сожалеет, не плачет ночами в подушку, не разрывает голосовые связки, крича одно единственное имя. Нет. Он взрослый мужчина, который нормально переносит расставания. Болезненно, но терпимо.       Вот так маленькая ссора может вывести из равновесия то, что строилось многими часами и возводилось буквально из дорожной пыли, чтобы превратиться в камень. А оказалось все проще - Сонхва хотелось эмоций, а Киму любви.       Мужчина вспоминает о том, как с Хонджуном познакомились. Они оба сидели на сайте для знакомств, и Пак случайно лайкнул в ответ младшего, а тот написал, предложил встретиться. Неделя бесконечных переписок с ночными тихими голосовыми и милыми пожеланиями доброго утра, и вот они уже сидят друг напротив друга в уютном кафе недалеко от центра Сеула. Казалось, это любовь с первого взгляда. Провожая Сонхва до дома, Хонджун поцеловал его, вкладывая в поцелуй какое-то легкое отчаяние и нежность по отношению к мужчине, а Пак не понимал, как его сердце плавится в руках темноволосого. Их отношения напоминали снежную бурю, которая началась так внезапно, закружилась в огромном сносящем вихре, чтобы, в конце концов, разбиться о ближайшую стену.       Хонджун не отпускал его руки, нежно целуя и поглаживая, даже когда они ехали в метро, забыв совершенно об осуждающих взглядах, будто людей и не существовало. Сонхва готов был ждать всю субботнюю ночь своего парня с клуба, в котором Ким работал ди-джеем и засыпал к пяти часам в обнимку с подушкой. Семейная идиллия, спустя всего лишь три месяца знакомства, но все друзья тайно ставили ставки на то, когда они разбегутся. Казалось, эту любовь невозможно разрушить даже кувалдой, а их парные цветные носки были абсолютным абсурдом. Они были вместе несмотря ни на что. Их чувства были слишком идеальными для окружающего мира.       В их квартире пахло солнцем и сладкими апельсинами, такими, что скулы сводило от сахара. Все до малейших деталей напоминало о них, о любви, о страсти, но теперь остался отвратительный запах ментоловых сигарет и разбитая посуда, которую Хонджун никогда сам не уберет, не потому что он любит хаос, а потому что разбил ее Сонхва – все, что он делал, было идеальным.       Они не ссорились, им не хотелось расставаться из-за банальной привязанности и чувства, зовущегося «любовью», но Сонхва не уверен. Он ни в чем теперь не уверен. Ким перекроил его жизнь и все ее составляющие, ворвался метелью в августе и заставил биться в лихорадке, то ли от поцелуев на бедрах, то ли от черных глаз, отражающих Вселенную. Это безумие, наводнение, да как угодно, но Пак решил все прекратить.       Лифт медленно поднимался на их одиннадцатый этаж, где черная дверь не должна быть заперта, а самого хозяина не должно быть в квартире. Сонхва обещал, что придет забрать оставшиеся вещи, обещал самому себе и Хонджуну, что больше никогда не поцелует его губы и не отдаст свое сердце на растерзание мужчине с самым завораживающим голосом.       Все должно было быть быстро: закинуть в сумку оставшиеся вещи, попрощаться со своей старой, почти семейной жизнью и уйти - он обещал. Но стоит только нажать на дверную ручку, как она с легкостью поддается и пропускает внутрь. Все осталось без изменений, точно такое же, как и неделю назад, только на диване среди хаоса из пустых бутылок и разбросанных вещей сидит причина его любви и ненависти.       Хонджун лениво наблюдает за танцем пылинок в луче закатного света, что пробивается через неплотно сдвинутые шторы. Его волосы взъерошены, под глазами пролегли тени бессонных ночей, потому что без Сонхва он отказывался что-либо делать, даже спать, но при этом, в домашней растянутой футболке и штанах он выглядел как чертов Бог. Сонхва бесило это.       Они молчат, не смея нарушить гнетущую тишину, если Ким привык к этому, то Пак не мог находиться в этих стенах, пропитанных тысячами разговорами и миллионами стонов. Все было слишком неправильным.       В руках младшего была бутылка коньяка, которую его возлюбленный подарил на три месяца отношений. Он хотел ее беречь и всегда говорил, что откроет ее только на их пятилетний юбилей, но кто знал, что счастье длится даже не три года, а всего каких-то шесть месяцев. Сонхва горько усмехается своим воспоминаниям и все так же молча наблюдает за тем, как красный язык слизывает капли алкоголя с губ. С таких желанных губ - поправочка. -Давно не виделись, - голос младшего заставляет бежать мурашки по телу, и Пак не в силах сопротивляться им. Он старается смотреть куда угодно, только не на человека, к которому чувствует столько всего. -Всего неделю, - без эмоций произносит, словно ему действительно наплевать. -Знаешь, без тебя эта неделя длилась гораздо дольше, чем полгода с тобой, - он искренен и без угрызения совести пялится на своего возлюбленного.       Его черные волосы всегда идеально уложены, открывая вид на чистый лоб, но противные маленькие прядки все равно выбились, отбрасывая тени. Его чертова черная рубашка струится по телу, обводя столь знакомые изгибы, которые он изучал губами и руками ночами напролет, теперь не в силах даже пальца протянуть в сторону его. Не имеет права. Темные брюки облегают желанные бедра, но все его выражение лица показывает, что не стоит совершать каких-либо лишних телодвижений.       Хонджун скучал по нему безумно. До дрожи в коленях, до заплетающегося языка, до слез на ресницах, а Сонхва раздражает все в нем, пока младший любит каждую часть тела и души. Такой забавный парадокс: Паку приходится любить и беситься, только потому что это блядский Ким Хонджун, с которым он быть не может, но хочет так, что сердце могло остановиться раз и навсегда. -Не будь таким отвратительным, - слегка морщит нос, хотя ему приятно знать, как сильно по нему скучают. -Раньше тебе нравилось, - с отчаянием и грустью. От этого больно обоим. -Забудь все, что было раньше, - слишком громко, - я обещал прийти и забрать оставшиеся вещи, поэтому я тут, а не для того, чтобы вспоминать, как было раньше и прочую ерунду. Хонджун, нас больше нет, успокойся уже, просто отпусти меня. -Ты такой красивый.       Глаза Хонджуна пытаются поймать его взгляд, но все безуспешно. Плечи Пака сразу же опускаются, как и весь боевой настрой, потому что у каждого есть своя детская травма, которую приходится лечить за счет других людей. Сонхва слишком падок на комплименты, особенно если они от Кима. Сердце пропускает пару ударов, и он знает – Джун смотрит на него и хочет увидеть его глаза, только старший сразу сломается, если увидит в чужих Вселенных боль и любовь. -Прекрати пытаться меня удержать, - как можно строже. -Я и не стараюсь, - усмехается младший, отпивая янтарную жидкость, - я знаю, что ты всегда доводишь дело до конца, но я просто хочу, чтобы ты помнил, что я люблю тебя.       Его всегда удивляло то, как Хонджун с легкостью говорит эти три слова, при этом совершенно не обесценивая их, или же делая из них какую-то шутку. Он всегда был искренен, а Сонхва боялся выглядеть слабым, озвучивая свои чувства вслух. -А я тебя нет, - он хочет показаться стойким солдатиком, но на самом деле сломанная кукла, что нуждается в этих словах любви. -Не ври, - Хонджун слишком устал за это время и не хочет играть в глупые игры, которые Сонхва сам себе придумал, - не ври мне, пожалуйста. -Я обещал, что приду забрать оставшиеся вещи, - как мантру вторит, но сам себе не верит. -Так забирай, - он резко разводит руки в стороны так, что алкоголь слегка расплескивается на диван, - все, блять, забирай! Хотя ты и так всю мою жизнь забрал, когда ушел, неужели ты не понимаешь, Сонхва?       Хонджун быстро слизывает капли коньяка с губ и смотрит абсолютно трезвым взглядом на Пака, пытаясь найти хоть что-то в этом холодном сердце, но тот только прячет глаза под веером ресниц. -Неужели тебе мало того, что я тебя люблю? – это отчаяние делает больно физически, и Хва морщится как от пощечины. - Я не хочу, чтобы ты уходил. -Так заставь меня остаться, - резко поднимает голову, встречаясь с черными глазами, в которых темнота всего космоса сосредоточилась.       Хонджун сидит молча и не верит в слова своего любимого человека. Он выжидает несколько секунд и не видит никакого подвоха, будто бы его самый дорогой и родной мальчик мог такое сотворить. Между ними только пыль вьется в воздухе и легкое напряжение, что можно ощутить кончиками пальцев. Младший же ставит бутылку на тумбочку, и, не разрывая зрительного контакта, сдерживая свой трепет, подходит к возлюбленному на негнущихся ногах, чтобы сказать лишь: -Я тебя не отпущу.       Он понимает, что это последний шанс дотронуться до его кожи, губ, души. Это одна единственная возможность заставить его остаться в этой самой квартире и создать новые воспоминания, но Сонхва продолжает противиться, даже когда между ними меньше метра осталось. -Мне наплевать. -Врешь.       Хонджун невесомо дотрагивается до запястья, точно так же, как и при первом их поцелуе и считывает участившийся пульс всего лишь от касания. Пусть пытается обманывать сколько захочет, но он знает правду и знает, что они в конечном итоге будут вместе, несмотря на все это дерьмо, что приходится сейчас преодолевать.       Ким продолжает гипнотизировать своего любимого и медленно, насколько это возможно, приближается к губам напротив. Он не встречает никакого сопротивление, только видит, как веки прикрывают в ожидании поцелуя. Он касается мягко, почти невесомо, но с таким отчаянием и болью, чтобы Сонхва мог все понять и прочувствовать. Старший делает шаг навстречу и запускает свои длинные пальцы в отросшие волосы, больно сжимая у корней, но Хонджун только улыбается, притягивая мужчину ближе к себе, так, чтобы между их телами и душами не осталось и сантиметра лишнего.       Сонхва первый проводит между мягкими губами языком, очерчивая им ровные зубы, и, дразня, прикасается к чужому языку, что моментально реагирует на ласку. Ким выдыхает судорожно, помещая одну руку на тонкую талию, а другую на щеку, чтобы углубить поцелуй так, как нравится Хва. Он помнит каждую мелочь, связанную с ним и помнит, как он прекрасен, когда заламывает брови. Эти воспоминания будоражат и заставляют сердце биться с бешеной скоростью, и старший это чувствует своей грудью. -Это в последний раз, - выдыхает Пак в самые губы, пытаясь отдышаться от наваждения, и даже не открывает глаз, боясь снова потеряться. -Ты сам себя обманываешь, любимый, - ухмыляется, прежде чем снова прикоснуться губами к нему.       Этот поцелуй выходит более страстным и желанным, наполненный болью и огромной просьбой о чем-то большем. Пока их души бьются в унисон ранеными птицами, Хонджун трясущимися пальцами тянется к пуговицам рубашки, чтобы добраться до раскаленной кожи, завладеть им раз и навсегда, а старший и не против. Сам блуждает широкими ладонями по спине «бывшего», короткими ногтями пытаясь сорвать с него домашнюю футболку. У них остается не так много времени, чтобы пробраться в самые потаенные уголки души и попытаться там задержаться на долгое время.       В пыльной комнате поднимается температура от каждого резкого выдоха Сонхва - стоит Хонджуну спуститься губами на длинную шею. Он языком вырисовывает неведомые узоры и в районе ключицы целует нежно и влажно, обнимая крепко за талию. Пак же сходит с ума от этой близости и жара любимого тела, что закидывает голову и вновь сильно тянет за волосы, заставляя болезненный стон сорваться с губ. Сонхва хочет его так сильно, как никогда раньше. У него в крови злость на этого человека, страсть и легкий след алкоголя от этих коньячных губ, что сейчас мягко обхватывают левый сосок. Старший не сдерживается и хватает воздух глубокими глотками, а в штанах становится слишком тесно. Он требует внимания к себе, как и всегда, поэтому прижимается к бедру Кима своим стояком и легонько трется, не встречая никакого сопротивления.       Младший только улыбается, покрывая грудь поцелуями, ему охренеть как важно знать, что Сонхва его до сих пор хочет, и он будет делать все возможное, чтобы доставить ему удовольствие, потому что он его любит безумно, а Пак не верит. Правой рукой он спускается вниз, чтобы охватить сквозь грубую ткань стояк и мягко огладить его, пока старший в нетерпении не знает куда себя деть. Ему нужно быть ближе, быть горячее, быть громче, и только Хонджун знает, как довести его до облаков. -Я так скучал по тебе, - говорит между поцелуями Джун, - я тебя хочу, Сонхва, почувствуй, как сильно.       Обхватив чужое запястье, направляет ладонь к своему каменному члену и наблюдает за самым очаровательным – как краснеют щеки его любимого. И не важно сколько раз они занимались сексом, Сонхва все равно смущался от разговоров и действий Кима. -Заткнись, - шипит Хва и машинально сжимает чувствительную головку сквозь домашние штаны, что уже намокли от смазки. -Люблю тебя, - успевает прошептать, прежде чем Пак толкнет его к дивану.       Хонджун послушно садится и заворожено смотрит на то, как Сонхва снимает расстегнутую рубашку и откидывает ее в сторону к остальному бардаку. За такое представление стоит платить миллионы вон, но старший дает его бесплатно и только для одного человека, что молча облизывает пересохшие губы. -Как ты меня достал, - без злости, скорее с усталостью произносит, и словно в фильме зачесывает волосы одной рукой. -Я знаю, - Хонджун улыбается на это, но становится покорным мальчиком, когда старший его седлает.       Сонхва обхватывает щеки младшего, впиваясь в его губы, немного ерзая в узких штанах, что провоцирует Кима и тот, недолго думая, грубо сжимает упругие ягодицы. Их отношения сейчас похожи на какое-то соперничество, но от этого только сносит голову все больше и больше. Паку хочется, чтобы его взяли грубо, прямо в таком положении, так, чтобы он сорвал голос, чтобы больше и ближе, так, как в былые дни, когда они официально встречались. Никаких манер, никаких запретов. -Сделай уже что-нибудь, - Сонхва произносит хриплым голосом, расставляет ноги шире и придвигается ближе, чтобы их члены соприкоснулись, и трется настойчиво, ожидая желаемой облегчения, но Хонджун сжимает его бедра и не дает двинуться. -Я не хочу тебе делать больно, нам нужно время, - он о нем по-прежнему беспокоится и поэтому говорит о подготовке, но только младший не знает об одном секрете, о том, что Хва продумывал различные исходы этой встречи. -Я, - он смущается до сих пор об этом говорить и чувствует, как краснеют уши, - я играл с собой перед встречей с тобой.       Хонджун растерянно моргает и поверить в сказанные слова не может. Его смущающееся чудо может вытворять такие вещи? Значит, он не так уж хорошо его знает. -Ты представлял меня? - пальцами держит его за челюсть, заставляя посмотреть на себя, но Сонхва старается увести взгляд, чтобы окончательно не сгореть на месте. -Не заставляй меня отвечать на этот вопрос, если сам знаешь ответ.       Хонджун впивается в губы с низким рыком, сплетается своим языком с чужим и горячими ладонями проводит по оголенным лопаткам, чуть царапая их. Напряжение в штанах становится совсем невыносимым, и им приходится, наконец-то, избавиться от одежды, чтобы прикоснуться, кожа к коже, так близко, чтобы маленькие пылинки не могли проскочить между ними, а дыхание становится одно на двоих – сбитое и быстрое. Хва не может перестать целовать «бывшего», а Ким в нетерпении пальцами оглаживает ягодицы и с каждой секундой все ближе продвигается к кольцу мышц. Другой рукой дотягивается до заветной тумбочки, чтобы найти многочисленные смазки, что остались после их прошлой совместной жизнью, схватив первый попавшийся тюбик, выдавливает себе на пальцы, потому что комфорт его любимого превыше всего, пока сам Сонхва тянется к своему члену, что зажат между их животами. -Эй, ты знаешь правила, будь хорошим мальчиком, - выдыхает в губы Ким и пальцем нажимает на колечко, вызывая сдавленный вздох у его возлюбленного. -Тогда не медли и возьми меня, - шепчет прямо в ухо, запуская табун мурашек по спине и прикусывает больно мочку, в ответ получая звонкий шлепок по ягодицам.       Такое соперничество у них впервые, но это только больше заводит и распаляет страсть, что похожа на ядовитый вулкан и вот-вот взорвется. Хонджун кусает мужчину за ключицы и хочет пометить буквально каждый сантиметр его тела, что никто не мог подумать на него засматриваться, а Сонхва так невыносимо от этого стонет, что младший готов кончить уже от одного этого звука. Старший сам уже насаживается на три пальца, держась руками крепко за колени Кима, и они понимают, что больше так продолжаться не может. Джун приподнимает возлюбленного и смотрит на него вопросительно, но тот только похабно облизывает губы и сам направляет чужой член в себя, чтобы заламать брови в следующую секунду, запрокидывает голову, а Хонджун с ума сходит от этого вида.       Устроившись поудобнее, младший помогает Паку постепенно опуститься до самого основания и упирается взмокшим лбом в острое плечо. Его мальчик такой узкий и такой горячий специально для него, несмотря на всю злость и обиду, что кроется под тонкой бархатистой кожей. Он знает – они друг друга любят и ничего это изменить не может. -Как ты меня бесишь, - тихо шепчет Сонхва, хватая жадно воздух, и смаргивая непрошеные слезы. -Я все знаю, любимый, - поцелуй в ключицу, - я все знаю.       Они начинают плавные движения: Хонджун придерживает старшего за бедра, а тот с силой хватается за плечи и набирает комфортный темп, плавно опускаясь и резко поднимаясь. Его кожа блестит в лучах вечернего солнца от маленьких капелек пота, вызывая дикий восторг у Кима, что взгляд не сводит с закусанной губы и прикрытых век. Они занимаются не сексом, а любовью, забив, что между ними существовали какие-то разногласия в целом. Сонхва весь такой красивый, а Хонджун весь такой влюбленный и опьяненный этим мужчиной. Он с ним никогда не расстанется.       Пак сам находит нужный угол и пропадает головкой члена по простате так, что под прикрытыми веками видны звезды, а пальцы на ногах поджимаются. Шлепки двух мокрых тел раздаются на всю их небольшую квартирку, впитавшую не одни стон и скрип дивана. Ким берет в руку член старшего и подстраивается под ритм, оглаживая мягко каждую венку, чтобы быстрее доставить удовольствие любимому.       И Сонхва сдается, изливаясь прямо в руку младшего, непроизвольно сжимая его внутри, отчего Хонджун стонет низко и спустя несколько коротких толков сам кончает прямо в любимого, но тот только с довольной улыбкой все принимает. Они за полгода перепробовали многое и это кажется таким невинным, но невероятно значимым. Хва продолжает сидеть на коленях младшего и отдышаться не может, крепко прижимая любимого к своей взмокшей груди. Их дыхание сливается в одно, пока Ким лениво выцеловывает шею и ключицы старшего, чувствую соленоватый вкус на губах, что лучше алкоголя в тысячу раз. -Почему мы не можем расстаться как нормальные люди? – сонно спрашивает Хва, чувствуя, что у него в сердце цветы начинают цвести как раньше от запаха волос Хонджуна. -Потому что ты любишь меня? – ухмыляясь, отвечает младший. -Как же ты раздражаешь, - вздыхает тяжело, но все равно оставляет поцелуй-бабочку на распухших губах, - я обязательно уйду. -Только после того, как я умру, - смеется Хонджун и сильнее обнимает Хва.       Они слишком влюблены друг в друга, чтобы вот так просто отпустить свои чувства, ведь в любых парах случаются ссоры, а Сонхва - просто невыносимый актер, который не может жить без драмы. Ким его принимает таким, какой он есть и целует еще раз, прежде чем отнести свою драгоценную ношу в душ.