***
За время пары Кристофер усваивает многое, но самое страшное — осознаёт желание спустить Хёнджина с его небесного трона на землю, чтобы не разбивал сердца окружающим. И потому тренировка Чанбина как нельзя кстати, ведь позориться при друге не готов. — Хван Хёнджин? — окликает в коридоре, дожидаясь, когда к нему повернутся. — Пойдёшь со мной на свидание? Или… Три? Ты же такое количество выделяешь каждому? — в голосе Чана звучат нотки сарказма, однако парень напротив удивлён и не торопится с ответом, потому есть возможность разглядеть часть чужого лица: от родинки под глазом до пухлых губ, сложившихся в букву «О». «Красивый, засранец», — цыкает про себя Чан, старательно переводя взгляд от острых ключиц в широком вырезе футболки обратно на лицо. — Простите, сонбэ, но я гетеро… — смущенно улыбается и кланяется, собираясь уходить, однако Крис останавливает, перехватывая пальцами у локтя. — Это у тебя мужика нормального не было! — говорит громче желаемого и тушуется, отпуская руку парня с порозовевшими щеками. — В общем, подумай. Банчан ретируется, мысленно пробивая лоб о бетонную стену. Впрочем, теперь ему страшнее всего встретиться с Чанбином. Со — парень не обидчивый, зато с жутким чувством юмора, и подколы про настоящего мужика явно останутся до гробовой доски.***
— То есть, мне связываться с Хёнджином нельзя, а тебе, значит, можно? — Чанбин дуется, сидя на диване и испепеляя друга тяжёлым взглядом. — Я понимаю, как это выглядит… — Правда что ли? — изгибает бровь и смотрит максимально рассерженно. — Ладно, — вздыхает поражённо спустя полминуты уничтожения взглядом. — Хотя бы успокаивает то, что тебе он ответил то же самое, что и мне. — Ты не говорил, что пытался… — Ещё бы! В гроб бы завёл своими лекциями по морали. А в итоге — сам не лучше, — хмыкает, уходя на кухню и доставая банку пива. — Мне необходимо запить информацию о том, что мой лучший друг решил пригласить на свидание моего краша за моей же спиной! — плюхается обратно на диван и открывает упаковку чипсов. — У нас сегодня начинается марафон Marvel, хочешь ты того или нет. Чан вздыхает после монолога друга и плетётся за ноутбуком, попутно думая о том, что с описанием Чанбина ситуация звучит совсем уж отвратительно. Однако (возможно, всё то же чувство справедливости влияет), ему просто необходимо вывести Хёнджина на чистую воду, а именно — показать, какой тот на самом деле ветреный и совершенно не заботящийся о чувствах окружающих человек. И мысли о том, что Хван не оправдает его ожиданий, отсутствуют.***
Чана застают врасплох — присаживаются рядом на лавку в одном из самых укромных закутков университета, пока он ест обед в одиночестве и мыслях о предстоящей курсовой. Прошло уже четыре дня, и Кристофер никак не ожидал увидеть Хёнджина, тем более, — с ответом. — Если ваше предложение ещё в силе, я готов сходить на свидание, — убирает прядь осветленных длинных волос за ухо и кидает осторожный взгляд на старшего, старательно жующего рис, которым пытается не поперхнуться от неожиданности. — Не думал, что согласишься, — смотрит с прищуром, однако язвить так сразу не собирается — всё только начинается и спугнуть не хочется. — И давай неформально, неуместно как-то в нашей ситуации на «вы». — И правда, — улыбается смущённо. — Я не думал соглашаться… Сначала. Но ты был таким серьёзным и забавным, говоря про настоящего мужика, — и тут Банчан начинает понимать тех многих «пропащих», попавших под чужое обаяние — сам подвисает, чувствуя, как теплом отзывается веселье младшего. — У тебя не было раньше даже мысли попробовать отношения с парнем? — выдавливает из себя вопрос, чтобы хоть немного узнать о человеке, с которым предстоит провести свободное время. — Ох, — выдыхает тяжело и задумывается, — не то чтобы. Просто единственный раз, когда поцеловался с парнем, был на вечеринке, и оказалось, что моим не самым трезвым состоянием воспользовались, чтобы вызвать ревность, — несколько грустно рассказывает, теребя край длинной чёрной толстовки. — После этого как-то желание отбило даже думать… — Почему я — исключение? — к своему ужасу, Чан ощущает волнение от ожидания ответа на свой вопрос, будто тот решает нечто важное в его жизни. — Ты интересный, — говорит, робко смотря в глаза и поджимая после нижнюю губу. — Первый, кто решил остановить меня, когда я уходил. Один из немногих, кто, получив отказ, не решил выместить расстройство, выдавая пару ласковых или устраивая подлянки… — решает пояснить Хван, тяжело вздыхая, — Потому я не думаю, что ты решил предложить мне встречаться, просто чтобы поиздеваться, пусть и не могу знать твоих истинных чувств и намерений. Чан сглатывает. Несмотря на то, что мотивы у него и были морально объяснимые и не ради жестокости и насмешек собирался провести три свидания с Джином, однако итог может выглядеть схожим. Возможно, раньше ему и было всё равно, да только честность ценит крайне высоко, за что Хёнджин мгновенно становится лучше в его глазах. — Спасибо за откровенность. Впечатление создаёшь совершенно иное, нежели на публике, — всё-таки кидает фразу, которая могла бы послужить поводом Хвану расстроиться и отказаться от затеи продолжать общение. — И… меня к тебе привёл тоже интерес. — Этот образ создают люди вокруг, а не я сам. Приглядись, — подмигивает и робко улыбается, а после с извинениями убегает, обратив внимание на часы и не комментируя последнюю фразу собеседника. Банчан смотрит на контейнер с оставшимся обедом и больше есть не хочет. Они даже о дате и времени ещё не договорились, зато Джин уже подкинул ему информацию к размышлению, от которой кусок в горло не лезет, при том, что Кристофер обычно не страдает отсутствием аппетита. — Чёрт, — ругается, откидываясь на спинку скамейки, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на небо. Конец апреля приятно согревает и невольно напоминает о том, что прогулка на свежем воздухе прекрасно подходит для свидания. Возможно, оставшиеся лепестки цветов вишни и сливы будут путаться в чужих волосах, и Чан будет умиляться. Но сейчас он повторно чертыхается, проклиная силу воздействия Хёнджина на окружающих.***
— Оппа, сходим на свидание? — милашничает девушка перед Хваном, устроившимся на подоконнике напротив дверей в аудиторию, где закончились занятия Банчана. — Я уже договорился кое с кем, — улыбается, явно разочаровывая своим ответом. — Этот «кое с кем» даже твоего номера не знает, — сообщает ровным тоном Чан, устраиваясь рядом и отдавая свой телефон в чужие руки, чтобы Джин вбил столь важную информацию. — Пожалуй, я пойду, — убегает девушка, на что Кристофер недовольно хмыкает — похоже, что та может наплести невесть что… — Не беспокойся, меня не волнует, что скажут другие, — пожимает плечами Хёнджин, словно прочитав мысли, после возвращая гаджет владельцу. — Совсем? — удивляется Чан, до сих пор беспокоясь, дойдут ли до Чанбина слухи, какой фразой он привлёк Хвана. — Хотелось бы так сказать… — усмехается грустно и открывает календарь, решая не продолжать мысль. — Ты свободен завтра после шести? Чан ни за что не хочет признавать, однако мысль о том, что свидание, видимо, будет поздним и коротким, его огорчает. — Свободен, — не поддаваясь уловкам своего сознания, дающего сбой в отношении с тем, к кому был столь пренебрежительно настроен совсем недавно, Банчан решает согласиться для начала на малое. И всё же, спрашивает: — Трёх свиданий действительно достаточно? — За это время получается понять — насколько комфортно и интересно рядом с человеком, — пожимает плечами. — А когда-нибудь хотелось переступить черту и пойти на четвёртое? — Какой ты любопытный, — смеётся, однако Чан нотки грусти улавливает. — Завтра зайди за мной в комнату танцевальной практики факультета искусств на пятом этаже в шесть. Хёнджин исчезает, и Кристофер так и не успевает настоять на ответе на свой вопрос или хотя бы возмутиться, что любопытство — нормально для человека, который собирается с тобой на свидание. Тем более, когда вы друг о друге ничего не знаете. — Слышал слухи? — Чанбин возникает из ниоткуда, занимая место Хвана на подоконнике, и вынуждает испуганно вздрогнуть. — «Старшекурсник решил испортить репутацию одного из самых популярных студентов». Как думаешь, про кого это они? — То есть я — зло во плоти? — усмехается услышанному. — А ведь обо мне наверняка даже и не знали, пока не… — запинается, всё ещё чувствуя себя виноватым перед другом. — Пока тайком не пригласил любовь всей моей жизни на свидание? — Не драматизируй, — закатывает глаза Банчан. — Будь всё так серьёзно… — Я бы тебя не простил, — отвечает строгим тоном. — Просто Джинни — очаровашка и делает мою жизнь лучше. «Джинни» — из чужих уст звучит как что-то недозволенное, и неважно, что Кристофер никаких прав на Хвана не имеет и буквально несколько дней назад был отрицательно настроен насчёт образа жизни парня. — И когда первое? — интересуется Со, рассматривая стадион за окном, который отлично просматривается с высоты второго этажа. — Завтра вечером встречу его после танцев. Он, вроде бы, на дизайне… получается — дополнительно занимается? — в очередной раз осознаёт, насколько мало ему известно о новом знакомом. — Вроде того, — увиливает от точного ответа, добавляя: — Советую немного опоздать.Свидание первое
Почему друг дал такой совет, Банчан понимает лишь по факту — природная пунктуальность приводит его на пятнадцать минут раньше и не позволяет воспользоваться наставлением Чанбина, и теперь он созерцает через окошко двери, как Хван помогает запомнить хореографию нескольким студентам. Однако, видимо, его самого всё же ждут, поскольку Хёнджин одет в джинсы и широкий свитшот, в отличие от учеников в спортивных костюмах, и выглядит не взмыленным, как после долгой тренировки. Движения его точны, полны силы и в то же время грации, отчего Кристофер сначала засматривается, а после мотает светлой кудрявой головой и стучит в дверь, привлекая внимание и замечая недовольные взгляды в свою сторону. — Вы все молодцы! Увидимся завтра, — машет ребятам и подбегает к Чану, прислонившемуся плечом к дверному косяку. — А ты даже раньше, — поражается времени на наручных часах и утягивает на лестничный пролёт, на удивление, уводя на крышу, а не прочь из университета. — У тебя есть ключи? — удивляется Кристофер, а после смеётся, наблюдая за тем, как Хёнджин орудует отмычкой. «Полон сюрпризов», — думает, но не озвучивает, ведь даже самому себе признаваться в подобных мыслях неловко, не то что Хвану. Хёнджин снимает замок и запирает их наверху, чтобы не тревожили и не могли закрыть изнутри вновь, оставив их на крыше, а после расстилает плед и усаживается, приглашая Чана занять место рядом и доставая несколько контейнеров с разными сандвичами и термос с кофе. — Надеюсь, ты такой же голодный, как и я, — вопреки словам, на еду не набрасывается, а смотрит на Чана, слегка подвисающего и медленно оглядывающегося. Кристофер впервые на университетской крыше — раньше даже и не тянуло, несмотря на приписываемую месту романтику, по его собственному мнению, нелогичную, учитывая высокую сетку по периметру для защиты стремящихся покончить с жизнью. — Что-то не так? — раздаётся нерешительно. — Всё не так?.. Банчан наблюдает на чужом лице полное разочарование в себе и чувство вины и понимает, что за последние минут пять не произнёс ни слова. — Ох, всё нормально, просто я впервые занимаюсь чем-то подобным? — отчего-то проговаривает вопросительно — будто сам не уверен, правильно ли объясняет свою реакцию. — Ты сам готовил? — Тут ведь ничего особенного… — смущается, выглядя сразу более радостно. — Но, честно говоря, мама помогала. Чан в ответ беззлобно усмехается, за что получает совсем лёгкий шлепок по колену, и оба чувствуют — атмосфера понемногу разряжается. Вкусная еда, в свою очередь, окончательно улучшает обстановку. Банчан ни за что бы не подумал, что будет с парнем обсуждать кулинарию, наблюдая закат на крыше и угощаясь приготовленной Хёнджином и его мамой едой. Что уж там, он их даже в столовой за одним столом не представлял. — Красиво, — мечтательно произносит Хван, развалившись на пледе и устремив взгляд ввысь. — И вкусно, — укладывается рядом и получает тычок локтем в бок. — Ты любитель испортить атмосферу? — хмыкает якобы недовольно, однако заметна игривость во взгляде. — А ты — рукоприкладства? Хван неоднозначно фырчит и в итоге улыбается, пока Банчан, совершенно не смущаясь, разглядывает его профиль, а после и анфас, когда Хёнджин поворачивает к нему голову. — Ты прав, очень красиво, — Кристофер говорит так, будто его слова посвящены закату, однако сам он не уверен уже ни в чём, поскольку лицо напротив считает крайне привлекательным. — Но становится прохладно… — Иди ко мне, согрею, — расставляет руки, а уже после — соображает. — Прости, я… не подумал, насколько подобное уместно с парнем. — Уместно, если это ты пойдёшь ко мне, — Чан притягивает к себе за руку и укладывает ту поперёк груди, взглядом намекая, что Хвану стоит устроиться головой на его плече. — Это… странно… — произносит тихо, будто может спугнуть Кристофера, однако тот прижимает ближе. — Но тепло, — добавляет, принюхиваясь к чужому парфюму с нотками цитрусовых. — Тепло, — повторяет Чан, невольно прижимаясь щекой к чужой макушке и прикрывая глаза — будто это способно помочь унять внезапно охватившее волнение. Крис не понимает, чем руководствуется в поведении с Хёнджином, но точно не чистым гласом разума, и осознаёт — все его мысли и задумки летят в тартарары, поскольку Хван — не жестокий разбиватель сердец, а наивный милашка с очаровательной мимикой. И явно со своими опасениями и проблемами, из-за которых они сейчас именно здесь. — Ты решил пойти на крышу, потому что здесь не увидят, что ты на свидании с парнем? — решает задать один из вертящихся в голове вопросов. — Ты меня раскусил… — вздыхает тяжело. — Но я правда люблю это место, отдыхаю здесь между репетициями, любуюсь закатом. Жаль, что из-за смога редко видно звёзды… — Тебе некомфортно? — чувствуя, как собеседник убегает от начатой темы, решает продолжить выяснять информацию. — Это допрос с пристрастием? — приподнимается на локте, опираясь ладонью второй руки на чужую грудь и смотря внимательно в спокойные глаза. — Ты правда хочешь узнать на себе, что такое «пристрастия»? Например, щекотка? — хитро щурится, поглаживая чужой бок, показывая — готов к нападению. — Ой, — выдаёт испуганно и укладывается обратно, отчего-то считая — так безопаснее. — На удивление, мне комфортно. И всё же, я не привык быть тем, кого согревают… Я знаю, как вести себя с девушками, куда их стоит сводить на свидание, какой комплимент сделать… с тобой я теряюсь, всё время кажется, что я делаю что-то неправильно. — Хэй, — гладит по голове, желая успокоить. — Всё чудесно. На самом деле, Банчану самому бы успокоиться, поскольку произнесённое в очередной раз добавляет в копилку знаний о парне качества, о которых не подозревал. И ему даже льстит, что, в попытке избежать общественной огласки их встречи, Хёнджин в итоге привёл его в своё место. — Пойдём в следующий раз в кино на что-нибудь, что давно в прокате? — Хёнджин даже принимает положение сидя, и Чан видит оживление на чужом лице — облегчение, что его опасения и неопытность принимают, как есть. — Замечательная идея, — улыбается, позволяя помочь собрать контейнеры, термос и плед. — Можем и сейчас, — у Хвана горят щёки — смущается торопить события. У Чана такой разрыв шаблона, что не может отказать себе в удовольствии продолжить изучать человека рядом дальше.***
О том, что последняя часть «Человека-паука» до сих пор идёт в прокате — ни один не знал, пусть и не удивлены, ведь приходят в совсем небольшой торговый центр. То, что оба же его уже смотрели, является даже плюсом — не страшно пропустить что-то важное во время шуток и попыток отобрать чужой попкорн — вкусы же разные. Им даже немного стыдно за поведение, но только перед создателями фильма, поскольку в зале, кроме них, никого, и шумом другим не мешают. Зато Банчан узнаёт, что Хёнджин не выносит щекотку, Хван — что Чана пугают только фильмы ужасов и методов сопротивления ему не существует. Кристофер понимает, что чужой придурошный смех вызывает собственную улыбку и счастье, разливающееся в груди. Он соврёт, если скажет, что ему не страшно и спокойно принимать такие изменения в отношении к человеку рядом, однако противостоять чувствам просто не в состоянии — словно под действием волшебства. Подняв подлокотник между креслами, Хёнджин устраивается под боком, укладывая голову на плечо Чана и заявляя — действительно удобная подушка. И последние полчаса они всё-таки смотрят фильм, переплетя пальцы рук. — Знаешь, я правда опасался — каково будет с тобой на свидании, — нарушает молчание Хван во время титров. — Это ведь не входит в понятие дружбы… Но, если даже всё закончится как обычно… мы можем продолжать общаться? — смотрит оленёнком прямо в глаза. Банчан меньше недели назад совершенно точно бы ответил, что с таким, как Хёнджин, он ни за что не стал бы общаться по моральным соображениям. Банчан сейчас — не уверен, что сможет дружить с Хёнджином из-за стремительно возникающих чувств и привязанности. И нежелание отпускать чужую ладонь из своей — крайне весомое тому доказательство. — Смогу ответить на этот вопрос в конце третьего свидания, — гладит по щеке и встаёт, намекая, что уже пора. — Никакой надежды не даёшь, — вздыхает тихо. Банчан лишь думает: «Ты, так-то, тоже». Однако, не позволяет мысли развиваться дальше, чтобы та не разрушала то, что между ними происходит сейчас.***
— Ты изменился буквально за одни сутки, — щурится Чанбин и, перевалившись через стол, похлопывает Чана по рукам, будто тот сдуется от этих манипуляций, как воздушный шарик, или лопнет мыльный пузырь, являя инопланетянина. — Я чертовски разочарован в себе, — хмыкает Крис и принимается за еду, пусть есть в столовой и некомфортно из-за периодических едких взглядов в его сторону. — Может, расскажешь? Я даже попробую тебя не перебивать, — становится серьёзным. — Как это мило с твоей стороны, — усмехается и думает, что Со принимает его молчание за необходимость заполнить паузу: — Ты всё-таки в него влюбился, — расстроенно констатирует и откидывается на спинку кресла. — Я, конечно, понимаю, что почти невозможно этого не сделать, но… — задумывается, а Чан и не лезет, потому что спорить — врать самому себе. — Впрочем, от ненависти до любви — один шаг, так что радужный флаг в руки и вперёд в светлое будущее. И да — я не хочу знать подробности. Пока что, — посмеивается над удивлённым лицом и сам приступает к обеду. — Как же мне повезло с лучшим другом, — отвечает насколько возможно весело и всё равно рассказывает, как провёл вчерашний вечер, заканчивая: — Он был так удивлён, что это я его провожал, а не наоборот. — И куда теперь? — вздыхает утомлённый чужим монологом Чанбин. — Не знаю, мы ещё сегодня не виделись, — пожимает плечами. — Во-первых, я про нас говорил — не вечно же сидеть в столовой. Во-вторых, у тебя же есть его номер телефона… — смотрит испепеляющим взглядом, говорящим о непонимании, почему Чан ещё не завалил Хвана сообщениями. — Нам обоим больше нравится живое общение, — и всё же достаёт телефон и печатает сообщение, уточняя, где сейчас Хван и могут ли они пересечься. — Поиграем в баскетбол?Свидание второе
Хёнджин не отвечает на сообщение, однако находит Чана, сидящего под кольцом баскетбольной площадки, взмыленным и тяжело дышащим. Впрочем, Чанбин рядом выглядит ничуть не лучше. — Увидел вас в окно и решил подойти, — поясняет и лишь после — здоровается и присаживается напротив них. — Решили покидать мяч, а превратили всё в войну, — вздыхает обречённо Чанбин, прислоняясь спиной к сетке-ограждению. — С твоей вспыльчивостью — неудивительно, — смеётся Хёнджин, а Чан подвисает, поскольку странно видеть этих двоих, общающихся, словно друзья. — Я могу забрать Банчана? — Да пожалуйста! — машет рукой неопределённо. — Я найду, чем заняться. — Феликс сегодня на Хондэ собирается выступать, — подмигивает и встаёт, подавая руку Крису, молча задающемуся вопросами: от того, почему самого Чана не спрашивают, хочет ли он уйти, до — а кто такой, собственно, Феликс? На вопрос, который всё-таки хочет озвучить, отвечают с опережением: — Сегодня в кино марафон студии Гибли, не хочу опоздать на «Унесённых призраками», — улыбается так радостно, что Банчан смиренно принимает тот факт, что сходить в душ и переодеться он не успеет. Зато к началу они прибегают вовремя. И смотреть с Хваном, даже миллион раз виданные, мультипликационные фильмы — совсем иначе, нежели кино. Для Банчана скорее всё действие сейчас происходит на чужом лице, почти не отвлекающемся от экрана. — Извини, сегодня, вероятно, со мной не так весело… — вдруг опоминается Хван ближе к концу. — Меня почти всё устраивает, — мотает головой, и Хёнджин поправляет Чану пряди кудрявых волос с нежной улыбкой, от которой в очередной раз щемящее чувство в груди. — Следующая — «Рыбка Поньо на утесе». Я слишком часто её видел в детстве, потому мы можем исправить твоё «почти», если, конечно, сам не горишь желанием остаться. Кстати, а что не так? — разворачивается и внимательно смотрит на Чана, заметно залипая на ямочки на щеках. — Я очень хочу принять душ, — вздыхает так, будто вопрос жизни и смерти. — Зайдём ко мне? Пешком около получаса. — Хорошо, — улыбается и собирается опустить голову на чужое плечо, однако Крис отодвигается, и Хёнджин разочарованно дуется. — Только после душа, — ультимативно. И так Чан понимает, что парень рядом не умеет долго обижаться по пустякам.***
За время прогулки Банчану рассказывают про Феликса — студента, которого Хёнджин обучает танцам и немного корейскому. Узнаёт, что сам Хван метил в профессионалы, но получил травму, после чего решил уйти в дизайн — второе увлечение, к которому тянуло. Чану же объяснять свой выбор не приходится, за него всё говорят верные догадки собеседника: — Тебе подходит выбранное направление — выглядишь, как человек, которому необходимо добиваться справедливости, — улыбается, пока Крис с грустью отмечает, что в отношении Хёнджина его детективная логика либо не сработала, либо — его уж слишком профессионально водят за нос. Однако, чувства твердят доверять. И душу не под силу смыть этот налёт влюблённости. Вот только исполнять волю этих чувств — слишком рано, пусть Хёнджин и выглядит настолько уютно и на своём месте, сидя у открытого окна на кухне с кружкой кофе, что хочется оказаться недопустимо близко и оставить поцелуй на его щеке. В груди щемит от возникающих желаний, отчего Чан тяжело вздыхает и привлекает к себе внимание. — Я-то рассчитывал на картину «Аполлон в одном полотенце», а ты уже одет, — расстроенно вздыхает, склоняя голову набок и скользя взглядом по фигуре в чёрных обтягивающих джинсах с дырками на бёдрах и водолазке. — У нас сорок минут до «Ходячего замка Хаула», если ты не против вернуться в кино… — Скажи, — Чан садится на стул напротив, игнорируя суть вопроса. — Только честно. Ты ходишь в кино, потому что боишься общаться? Вопрос заметно застаёт врасплох — на лице всё написано. Вот только причины не совсем понятны, а Хёнджин замыкается. И Банчан, пусть и достаточно терпеливый человек, всё-таки не выдерживает и уточняет: — Если тебе настолько некомфортно, можешь не мучить себя, но мне хочется узнать тебя лучше… — Кристофер говорит тихо, стараясь не выдавать тревогу. — Мне страшно, — почти шёпотом. — Но мы же общаемся, как обычные друзья, по нам не скажешь!.. — начинает возмущаться в защиту того, что им не должно быть неловко появляться на людях, тем более — вне стен университета. Хёнджин поникает весь и будто становится меньше, пусть выше самого Чана, поднимает взволнованный взгляд и, не меняя тона голоса, отвечает: — Не в этом дело… Боюсь, что ты мне действительно нравишься… — Боишься? — удивляется Банчан и сразу же давит счастливую улыбку. — Такое происходит впервые! — внезапно громко, словно защищаясь, и сразу тушуясь, поскольку у Кристофера такое довольное лицо, будто раскрыл одну из загадок человечества. Впрочем, вывести Хвана на чистую воду — вполне похожая ситуация. — Чан, — несколько обречённо и устремляя взгляд в пол, — за всё время многочисленных свиданий я не испытывал подобного. Я мог бы описать своих партнёров как милых, весёлых, умных, добрых… ну, и нескольких — стервозными. Но, при этом, ни про одну я бы не сказал, что она вызывает трепет в душе, проблемы со сном, волнение в преддверии встречи… Хёнджин смущается сильнее, поскольку Чан садится на пол у самых его ног и невольно заставляет на себя посмотреть, забирая его ладони в свои и мягко поглаживая. — Я чувствую себя идиотом, который сам же придумал себе игру в «Три свидания» в надежде найти своего человека, а встретив — пугается, поскольку тот не соответствует первоначальным представлениям… Но наше общение в первый день будто перевернуло мою жизнь с ног на голову, и… да, я убегаю от разговоров, всё-таки желая оставаться рядом… Я запутался, — вздыхает обречённо и ищет ответы в чужих глазах. — Хёнджин, это нормально, — заверяет, оставляя поцелуй на костяшках пальцев и вводя Хвана в краску пуще прежнего. — Предлагая тебе пойти на свидание, я ожидал, что человек с подобным отношением к чувствам других, будет легкомысленным и лишённым чуткости. Мне просто было интересно, почему в университете тебя до сих пор любят, а не желают сжечь заживо за сотни разбитых сердец… И вот он ты — совершенная противоположность моим выводам. — Вероятно, я всё же легкомысленный, раз не встречался ни с кем дольше трёх дней, — усмехается грустно. — Дурашка, — тянется к щеке, поглаживая ту. — Если бы так оно было, ты давал бы им шанс на отношения, в которых в итоге были бы оба несчастны. Хёнджин смотрит с надеждой в глазах, и Чан понимает, что ещё не озвучил и толику своих чувств, однако: — Пойдём в кино, а завтра сходим на свидание, которое подготовлю я, хорошо? — на слова Криса Хван поджимает губу, словно ребёнок, которому не удаётся выклянчить конфету. — Их должно быть обязательно три, понимаешь? Давай играть по правилам твоей игры до конца, — улыбается, поднимаясь и отряхиваясь. Хёнджин похож на довольного кота, и Банчану очень нравится перемена настроения. Ещё больше ему нравится мягкость чужих губ, когда касается их лёгким поцелуем на прощание.Свидание третье
— Ты точно Кристофер Банчан, а не пришелец в его теле? — с подозрением оглядывает упомянутого Чанбин, присаживаясь за соседнюю парту. — Я уже и сам не знаю… Как за пару встреч можно настолько влюбиться в человека, что переписываешься с ним почти всю ночь, а после до самого утра читаешь его блог о дизайне в интернете? — Он очень красиво рисует, не забывай про раздел «Живопись», — так же игнорирует вопрос, как и друг, и хмуро того оглядывает. И тут Чан вспоминает, что, между прочим, Со сам был влюблён в Хвана, вот только теперь выяснены иные обстоятельства. — Ничего рассказать мне не хочешь? — смотрит как на предателя, вынуждая тяжело вздохнуть. — Я хотел, — сразу понимая, о чём речь, — но тогда ты внезапно решил подкатить к Джинни… не смотри на меня так убийственно! — однако, у Чана на лице написано ярое неодобрение такого обращения к его Хёнджину, и неважно, что даже страшно представить — он ещё неделю назад терпеть того не мог. — В общем, я как-то пришёл к Хвану просить сходить со мной на свидание, но увидел Феликса, — лицо Чанбина приобретает мечтательный вид, что позволяет и Чану расслабиться и избавиться от подозрений, что у друга остались ещё хоть какие-то чувства к Хвану. — Он так танцевал, что взгляд невозможно отвести… Но он мне отказал. Точнее — в тот день они мне оба отказали… и вот я уже неделю бегаю за Ликсом, как глупый сталкер, и пытаюсь набрать очки в пользу отношений со мной. — Что мешает? — Кристофер пребывает в шоке от части рассказа про предложение отношений сразу двум парням. — Он считает меня ветреным из-за того, что я сказал ему, что влюбился с первого взгляда, а о свидании с Хёнджином просто долго мечтал. Что ты смеёшься? — Неудивительно, что тебя отшивают, — похлопывает утешительно по плечу. — Скажи, если чем-то нужно помочь. — У меня есть одна мысль, но сначала я должен всё как обычно испортить и признаться, что обожаю то, как ты бесишься, когда я говорю «Джинни», — Кристофер правда раздражается и устраивает шутливую драку, пока Со не сдаётся, примирительно поднимая руки и обещая угостить кофе. — Я попрошу тебя об одолжении, когда ты с Хёнджином начнёшь встречаться. Из уст Чанбина звучит как дело решённое, однако Банчан всё равно переживает. Его не успокаивает, что переписка за одну ночь с Хёнджином длиннее, чем с лучшим другом за пять лет жизни смартфона. Вчерашний разговор, безусловно, придаёт уверенности, но изменения происходят столь стремительно, что не верится в их реальность. Не верится, что действительно можно испытывать столь яркие чувства и крайней степени силы притяжение.***
Хёнджин сонно и мягко врезается в Кристофера, оплетая его шею руками и тяжело вздыхая на ухо. Сначала Чан теряется от неожиданного поведения на людях, но в итоге обнимает вокруг талии и старательно не думает о двух вещах: о чужих взглядах и о том, что парень в его руках ластится так искренне, будто их отношения уже перескочили несколько уровней близости. И неважно, что уровни эти существуют лишь в представлении самого Бана. Важнее то, насколько иначе обнимать Хёнджина, когда тот не в толстовках или свитшотах, а в одной рубашке: гораздо ближе, трепетно, откровенно и честно — будто тот наконец-то не прячется и предстаёт хрупким и желающим чужого тепла. — Я так и не смог заснуть, — отстраняется, оставляя ладони на чужих плечах. — Я не уверен, что мне хватит сил держать себя бодрым допоздна, — смотрит виновато и замечает досаду на лице напротив. — Ты хочешь перенести? — Чан старается скрыть в голосе расстройство, но уверен — выходит плохо, потому что слишком уж ждал третье свидание. — Я хочу предложить пойти сейчас, — подмигивает, акцентируя внимание на родинке под глазом, и улыбается, замечая, как подвисает собеседник взглядом на его лице. — Я образцовый ученик. Один прогул на мне не скажется, но что насчёт тебя? — заметно оживляется благодаря предложению. — А я — милашка, мне всё прощают, — подмигивает и улыбается довольно, ещё более счастливо — когда Чан смешно закатывает глаза. — Грех не признавать очевидное, однако звучит крайне самодовольно, — Чан сжимает чужую ладонь в своей и уводит прочь, будучи уверенным — учёба действительно может подождать, когда дело касается чувств к Хёнджину. Чувств, что менялись, словно погода до и во время бури: от раздражения до страха быть охваченным стихией; от разочарования в себе, что вышел из дома и подверг себя этой опасности, до радости увидеть чистое небо, дышать полной грудью свежим воздухом и наблюдать красивую радугу. Кристофера определённо закрутило, и после бедствия невозможно остаться прежним, пусть и сложно принять быстро изменения, однако тонкие пальцы Хёнджина переплетены с его собственными, и вместе пережить происходящее гораздо проще. Ведь Чан уверен — не у одного него в душе творится хаос.***
Хёнджину даже озвучивать эмоции нет необходимости — за него всё говорит восторженный взгляд. И Банчан рад, что решил провести третье свидание в парке в горах, где ещё можно застать цветение и наблюдать с высоты впечатляющий вид на город. Кристофер всё-таки исполняет свою мечту увидеть розоватые лепестки цветов в чужих волосах после порыва ветра и создаёт новую — устроить пикник с Хёнджином в пик цветения в следующем году. — Я влюблён в тебя, — Чан выдаёт свои чувства, сжимая в ладонях прохладные пальцы и смотря в глаза, где заметно явное волнение. — Ты мне нравишься, — виновато опуская взгляд на их руки из-за разницы степени чувств. — У меня есть шанс на четвёртое свидание? — Банчан поглаживает щёку и вынуждает на себя посмотреть. — Нет, — в противовес отказу — улыбается. — Я только готов начать всё сначала, потому что нам стоит быть честными друг с другом. Кристофер читает Хёнджина, как открытую книгу, и не составляет труда понять — тот знает о его первоначальных чувствах к нему. — Ты в курсе, да? Насчёт… — признавать неприятно, отчего пытается подобрать слова помягче. — Того, что ты меня считал легкомысленным придурком, играющим с чувствами других людей? — склоняет голову набок, продолжая улыбаться и выглядя откровенно сумасшедшим. — Хёнджин… — Нелегко, наверное, было признать, что я не соответствую твоим представлениям? — уже несколько грустно и устремив взгляд в землю. — Давно ты знаешь? — О твоём ко мне отношении? — уточняет и, получая кивок в ответ, поражает: — Около года, когда подружился с Чанбином. Он так часто жаловался, что не может лучшему другу рассказать об общении со мной, потому что у того твердолобое неправильное обо мне мнение, что ты даже не можешь представить мой шок в день, когда ты предложил пойти на свидание, — грустная улыбка и всё-таки смотрит в душу. — Я думал проучить тебя, ты думал проучить меня, а в итоге… от признания, что я «влюблён», меня отделяет только опасение отказа. Будто эти слова могут меня защитить, — усмехается, и Банчан понимает — с чувствами парень напротив уже точно определился. — В день, когда ты принял моё предложение, то специально говорил так, чтобы обезопасить себя? — Банчан делает шаг ближе, чем пугает Хвана, не понимающего — его принимают или же готовятся раздавить за ложь. — Я решил, что грех не воспользоваться козырем с самого начала. — И ты обо всём рассказывал нашему общему «другу»? — А ты думаешь — почему он тебя терроризировал любовью ко мне? Я убеждал, что это лишь вызовет большую ненависть, но Со!.. — возмущается и теряется из-за чужой улыбки. — Одного не понимаю: как тогда Чанбин удержался от шуток про «настоящего мужика»? — смеётся, вводя Хёнджина в ступор. — Серьезно? Вот ты сейчас абсолютно серьёзно думаешь об этом?! — Хван хватается за голову и начинает ходить кругами. — То есть я переживаю из-за того, что мы начали общаться на взаимном сокрытии обстоятельств ситуации… — Ого, говоришь как студент юридического! — Чан присаживается на скамейку рядом и спокойно наблюдает за Хёнджином. — С кем поведёшься! — возмущается и всё же садится рядом. — Чанбин предлагал тебе пойти на свидание? — внезапно серьезно спрашивает. — Один раз по глупости — думал, что тогда Феликс обратит на него внимание, — Хван закатывает глаза и выдаёт раздражённо: — Тебя действительно не волнует то, что столько времени я общался с твоим лучшим другом, решил пойти с тобой на свидание, чтобы изменить мнение о себе, и в итоге — я мог бы быть тем, кто соврёт о своих чувствах и сделает больно? — Тебя самого-то не волнует, что пошёл на свидание с человеком, который считал тебя «легкомысленным придурком»? Хёнджин, — укладывая руки на плечи, понимая, насколько тот взволнован, — ты не такой хороший актёр, как о себе думаешь, — улыбается, смотря, как парень напротив него дуется. — Твои эмоции слишком очевидны, но я хочу узнать о них поподробнее. — В смысле? Подожди, я ничего не понимаю… Это же бред какой-то… ты должен взбеситься, обидеться на нас с Чанбином… — смотрит растерянно, но позволяет Чану придвинуться вплотную и уложить свою голову ему на плечо. — Во-первых, я очень рад разочароваться в своём мнении о тебе. Во-вторых, мне стало так легко на душе, что между нами больше нет секретов. В-третьих, кажется, я настолько в тебя влюблён, что просто неспособен злиться… Последнее произносит настолько смущённо, что Хван отстраняется в объятиях и целует в щёку, чтобы немного приободрить, и смеётся с удивлённого лица Чана. — Когда ты понял, что всё пойдёт иначе, нежели представлял, во что ввязался? — Кристофер запрокидывает руку поверх линии плеч и прижимает к себе ближе. — Когда обнял тогда на крыше… Я подумал, что просто не может быть, чтобы человек был таким мягким к тому, кто не нравится. Тем более, что ты обычно прямолинеен… А ты? — С разговора до свиданий. Ты будто обрубил всю мою решимость, — усмехается и поворачивается, оказываясь лицом к лицу. — Раз уж мы всё прояснили, пойдёшь со мной на нулевое свидание? — Нулевое? — удивляется, старательно удерживая зрительный контакт. — Именно, мы ведь заканчиваем игру в три свидания и начинаем нормальные отношения — будем с него отсчитывать, — улыбается так тепло, что Хван трётся кончиком носа о чужой, удивляя милой реакцией. — Мне нравится, как это звучит. Только про игру… забыл сказать: я не гетеро, и она придумана, чтобы у меня была лазейка не быть грушей для битья для гомофобов, а то раньше были прецеденты… и в то же время — не встречаться с кем-то. — Забыл сказать? Всего-то! — смеётся Чан. — А я себе голову ломал — почему натурал так спокойно относится к сближению мной! — Чан~и, — смотрит котом из «Шрека», поджимая губу. — Правда — забыл. А, и пока помню — раз нас ждёт нулевое свидание, не будет ли поспешным, если я попрошу меня поцеловать? — Вообще-то вчера… — Я о нормальном поцелуе, а не о секундном прикосновении, — дуется и смотрит расстроенно, будто его всерьёз не воспринимают. И у Чана под таким взглядом буквально нет возможности отказать в удовольствии скользнуть языком по пухлым губам, разделяя одно дыхание на двоих, прижимая за талию как можно ближе и второй рукой зарываясь в волосы на затылке, будто в такой момент у Хвана может возникнуть желание отстраниться. В такой момент — когда сам Хёнджин оплетает сильную шею обеими руками, льнёт всем телом и жарко отвечает на поцелуй, периодически легонько прикусывая мягкие губы и кончик языка. Банчан против воли останавливает происходящее, замирая и рассматривая разомлевшее от удовольствия лицо Хёнджина. Возможно, такие поцелуи и своевременны, но самое главное — неуместны, поскольку в таком темпе становится всё сложнее контролировать себя и реакции тела. Тем более, что парень напротив только после этого выглядит таким потрясающе красивым и доступным для Чана, что старшему приходится потрудиться над тем, чтобы остановить фантазию и не представить, каким бы тот выглядел… — Чёрт, — ругается и мотает головой, прикрывая глаза и откидываясь на спинку скамейки, сразу же ощущая, чужую голову на своём плече. — Хван Хёнджин, мы только начинаем встречаемся, а ты уже начинаешь сводить меня с ума. — То ли ещё будет, — улыбается, смотря снизу вверх. — Мы знакомы, маленький обманщик? Или ты просто ещё что-то забыл? — Чан использует самое главное оружие — щекотку — и узнаёт об обещании Чанбину.***
— Хёнджин, ты мой лучший друг, но какого хрена здесь Со? Так Банчан знакомится с Феликсом — пареньком с убийственным голосом и взглядом. И что-то ему подсказывает, что всё-таки Чанбин своего добьётся.