Опасные связи

Глава 1 Себастьян Михаэлис преуспел в жизни лишь потому, что никогда не разрешал себе терять голову. Поэтому он почти спокойно встретил неизбежное - рано или поздно все попадаются, эту истину следовало усвоить сразу. Все зависело лишь от того, "рано" это случится или "поздно". И все-таки в тот день ему хотелось дать себе самому пощечину. Он понимал, что винить некого - торопясь покинуть Манчестер и так и не собрав достаточной суммы для покупки билета в Новый Свет, он по личному почину ввязался в игру с первым показавшимся ему подходящим для потрошения простофилей. Молодой провинциал, робко снявший шляпу при входе в паб "Железный ворон", одетый с иголочки и с маслянисто напомаженными волосами, не мог не соблазнить его доступностью. Дурень полностью оправдал ожидания - зардевшись в ответ на приглашение выпить вместе, он рассказал историю с вечным сюжетом: старик отец умер, его процветающую ферму и сбережения унаследовал единственный сын, со свойственной молодежи жадностью стремящийся повидать мир и решивший начать с ближайшего крупного города. Михаэлис ловко подливал новому знакомому темное пиво, выжидая, когда можно будет зазвать того в заднюю комнатку заведения и усадить за карты или кости. Такое проделывалось им не единожды. Фермер оказался азартным и быстро вошел в раж, спуская родительские шиллинги и полукроны. Когда от наличного благосостояния простака ничего не осталось, Себастьян встал, чтобы навсегда оставить глуповато улыбающегося пьяного неудачника в прошлом, но дверь, ведущая в общий зал, не открывалась. Михаэлис нажал на доски плечом, надеясь, что это случайность. Как же! За спиной он услышал скрип отодвигаемого стула и тихий свист. Обостренное чутье прополосканного в семи щелоках мошенника взвыло, требуя немедленного бегства, но, прежде чем он успел вытащить оружие и приготовиться держать ответ за свои шалости с краплеными картами, сзади его стиснули чьи-то руки. Себастьян оглянулся и чрезвычайно удивился - низкорослый и худощавый деревенщина без видимого напряжения сил удерживал его словно в клещах, не позволяя высвободить руки. Дверь отворилась, и Михаэлис увидел на пороге трех человек - женщину в мужском костюме, верзилу с ружьем и юнца с повязкой на правом глазу. Насколько он сумел разглядеть, прочие посетители из "Железного ворона" бесследно исчезли - трудно было поверить, что не далее как полчаса тому назад прокопченный зал был заполнен шумными людьми, теперь же во всем доме стало необычайно тихо. Себастьян прикрыл глаза, заставляя себя унять бешеное сердцебиение и искать пути к спасению, понимая, что самое важным для него в те минуты было сохранить невозмутимость. Он так и знал, что когда-нибудь попадется, но надеялся, что не в эти руки. Не снова. - Узнаешь меня? - юноша щурился и смотрел на Себастьяна приветливо и немного алчно, словно на исключительно вкусный десерт, поданный после длинного скучного ужина. Граф Сиэль Фантомхайв. Казалось, что он слишком молод для титула, хотя на самом деле ему уже исполнилось семнадцать - в заблуждение вводили хрупкое сложение, невысокий рост и покрой костюмов. Казаться младше, чем ты есть, на самом деле очень удобно. Ты же не ожидаешь, что ребенок носит в кармане заряженный револьвер, и поворачиваешься к нему спиной, не предчувствуя подвоха? А между тем этот ребенок с ясными синими глазами и беззаботной улыбкой может оказаться кем-то важным. О Фантомхайве говорили много и часто. Общее мнение состояло в том, что от него следует пребывать как можно дальше: с королевским правосудием можно было договориться, с королевскими палачами можно было договориться, с королевским Псом - никогда. Он никого не сажал в тюрьму - прекрасное тихое место, где так хорош отдых от неправедных трудов и так плодотворно рождаются планы новых преступлений. Он никого не притаскивал на эшафот, где опытные слуги государства в считанные мгновения быстро и безболезненно переправляли вас на ту сторону бытия. Он брал вашу душу за шкирку и не отпускал уже никогда. - Манчестер - прелестное местечко, не правда ли? - улыбнулся граф с таким цинизмом, о каком отроки не должны иметь представления. Конец трости, которую он всюду таскал с собой, уперся Себастьяну в щеку. Один дьявол знает, по какой грязи граф шел сюда - на скуле Михаэлиса осталось вонючее пятно. - Убери палку, я тебе не собака, - он брезгливо поморщился. Граф сложил ладони на набалдашнике: - Почему же? Если мне вздумается отдать приказ, ты начнешь гавкать. Заносчивый, преисполненный чувства собственной значимости - и при этом всего лишь едва входящий в зрелость подросток, которого трудно воспринимать всерьез. Вероятно, поэтому он так и бесится, что понимает, насколько смешны его старания с наигранной беззаботностью нести непосильный взрослый груз, решил Себастьян. Разговор с Фантомхайвом, длящийся всего несколько минут, уже сильно утомил его. Впрочем, так бывало всякий раз. - Ласковые кошечки мне нравятся больше брехливых щенков, - негромко произнес Михаэлис себе под нос так, чтобы его можно было расслышать без труда. Тому, кто не сумел убежать от Цепного пса, терять уже нечего, так чего ради было сдерживать гнев? Юный лорд замахнулся на него тяжелой тростью. Себастьяна слегка удивило, что удар пришелся в плечо, а не по зубам, носу или губам. Словно Фантомхайв не хотел портить его лицо. Или это всего лишь означало, что граф не намеревался расправляться с ним прямо здесь и сейчас? - Послушай, скотина, а не отдать ли тебя властям? С виселицы должен открываться чудесный вид. - Судья еще не вынес приговор, - напомнил Себастьян. - Надеешься, что казнь заменят заключением? Та же неизбежная смерть, только медленнее. Михаэлис не сомневался, что аристократу было отлично известно о смерти в любой степени продолжительности. - На английские тюрьмы обильно жертвуют - я и сам не раз устраивал благотворительные базары в пользу страждущих грешников Принстаунской тюрьмы. Можете мне поверить, Ваше Сиятельство, богачи охотно дают деньги. Держать тюрьмы - выгодно, но в некоторых коменданты разворовывают подаяния до нитки, - Себастьян улыбался, несмотря на то, прекрасно помнил каждый день, проведенный им в Бринсфорде, Дерхэме или Белмарше, куда он однажды тоже приглашался на постой. Он устал мерзнуть, голодать, чесаться и отбиваться от крыс. Устал искать в камере место, где бы ему с потолка не капала на голову вода. Устал дрожать всю ночь напролет под истончившейся ветошью, которая служила заключенному одеялом. И он устал, просто смертельно устал от бездействия - ни карт, ни книг, ни кусочка мела, ни перочинного ножа, ни веточки, ни монетки - ничего, из чего при должной выделке могла бы получиться игрушка. Первые дни он пел, пока не охрип от сырости. Затем восстановил в уме карту королевства и мысленно отметил на ней те города и деревни, в которых побывал. На третьей неделе он почти захотел пригласить к себе под предлогом исповеди пастора, чтобы развеять одиночество. Вместо священника, на его несчастье, явился с предложением контракта граф Фантомхайв. - Но я мог бы спасти твою поношенную душу вместе со всем к ней прилагающимся, только стань моим верным слугой. - Мальчик, отзови своих подручных и оставь меня в покое. Как будто простая просьба могла прогнать Цепного пса от его добычи, но почему бы не попытаться. Фантомхайв медленно обошел вокруг Себастьяна, постукивая тростью о пол. По-видимому, игра нравилась графу все больше. - У меня собрано на тебя подробное досье, и двести лет каторги или смертная казнь тебе обеспечены, - он щелкнул пальцами. - Подлец, разоривший виконта Каслмоуди, грозя разоблачить его связь с певичкой. А мисс Элен Дейнби и ее поруганная честь? Чтобы заткнуть тебе рот и вернуть ее письма, ее отцу пришлось немало уплатить. А Кэролайн Бродмур, младенец трех дней от роду, которого ты... Михаэлис стиснул зубы - удар крепкой дубовой палкой по колену, нанесенный исподтишка, прервал речь графа на полуслове и был красноречивее любого намека. Было очень скверно, что кто-то подобный Фантомхайву прознал про малышку Кэролайн. - Ты, вне всякого сомнения, редкостная мразь, но слишком многое знаешь и умеешь, что делает тебя довольно ценной пешкой. Даже в моих глазах. Себастьян видел, как Фантомхайву нравится упиваться властью. Нравится воображать себя великим господином, вершителем судеб, но на самом деле он всего лишь породистая шавка - маленькая тявкающая на всех подряд комнатная собачонка. Он привык, что люди боятся его - из-за богатства, влияния, силы, репутации. А Себастьян не боялся. Михаэлис посмотрел ему прямо в глаза. Вернее, в один глаз - правый был скрыт черной повязкой. По слухам, утрачен в результате покушения на семью Фантомхайв, в котором погибли его родители. Повязка смущала людей, они стеснялись смотреть на юношу-калеку, но Себастьяна таким простым трюком было не устыдить. Он знал, как использовать взгляды в своих целях, чтобы мужчины готовы были угощать его элем, а женщины - кое-чем более лакомым. - Значит, вот почему тебя прозвали Демоном, - граф наконец отвернулся. Вид у него стал предовольный. - Бес-искуситель, но это как раз то, что мне требуется. - Я так и не согласился, - напомнил ему Себастьян. Дети не понимают, когда им говорят "нет". Они уверены, что получат все, что угодно, по первому же требованию. Себастьяну не повезло, что юнец, стоявший перед ним, небрежно поигрывая палкой, действительно мог рассчитывать на исполнение любого своего каприза. - Если ты сделаешь все как надо, получишь вознаграждение, новые бумаги и беспорочное прошлое. Тебя не будут преследовать, можешь отправляться на все четыре стороны и обманывать дуралеев и дальше, если мошенническое ремесло тебе по душе. Себастьян облизнул губы. - Что я должен сделать за столь щедрую плату? Устроить еще один пожар? Граф объяснил. Что ж, это мало чем отличалось от того, чем Михаэлис занимался обычно. Он и вправду был подходящим актером на эту роль, и был бы непрочь попробовать, если бы в деле не был замешан Фантомхайв. Если Себастьян совершит ошибку, его убьет сторона, против которой Фантомхайв вел игру, а если не совершит... он и без того узнал о лорде слишком много из того, что не предназначается для посторонних. Михаэлис хорошо сознавал, как он поступил бы на месте молодого графа с чересчур осведомленным человеком. - Итак, что ты ответишь? Себастьян ненавидел безысходность, пеленающую волю по рукам и ногам, вынуждавшую события идти удобным ей чередом, а сейчас она представала перед ним во всей своей неотвратимости. Олицетворяющий ее в тот момент злой тщедушный выродок, не скрывающий самодовольства, вызывал у Михаэлиса приступ жгучего бешенства. - Мяукните для меня, милорд, и тогда, быть может, я стану вашим. На него непонимающе взглянули. - Финниан, крепко держишь его? Бардрой ответит за меня, - произнес Фантомхайв после недолгого раздумья. Верзила передал ружье женщине, сделал шаг вперед и впечатал кулак в живот Себастьяна. Михаэлис громко выдохнул. Нельзя сказать, чтобы его никогда не били или чтобы он был непривычен к боли, но на этот раз он почувствовал, что его тело может не выдержать. Обвиснув на руках Финниана, он пытался разогнуться и не мог. Переводя дух, он все же постарался оставить последнее слово за собой: - Ваше Сиятельство, как долго я останусь в живых, после того, как завершу поручение? - Я даю слово, что не трону тебя. - Разумеется, - на графа приходилось смотреть снизу вверх, в таком положении человек всегда выглядит жалким, и Себастьян даже не старался придать лицу ироничное выражение. - Вы на редкость добросердечный и великодушный господин, доказательства чего мои ребра уже сполна получили. К слову, вы помните, что в прошлую нашу встречу велели слугам убить меня? - Помню. Как мы все видим, они не справились и получили окончательный расчет и очень плохие рекомендации, - граф приложил палец к губам и подмигнул. – Что ж, придется потратить на уговоры чуть больше времени, чем я рассчитывал, но теперь стыдно было бы отступить, не добившись своего. Мейлин, твоя очередь. Женщина раскрыла висевшую у ее пояса сумку, достала оттуда платок и склянку. Смочив платок жидкостью из бутылки, она прижала к лицу Михаэлиса влажную тряпку, пахнущую чем-то сладковатым, и отняла только после того, как досчитала до десяти. Себастьян со неестественной отстраненностью отметил, как обмякают ноги, как слабость поднимается от лодыжек к коленям, достигает груди, как сердце начинает случать медленнее. Заинтересовавшись странным ощущением онемения, он шевельнул плечом, и тело выполнило приказ с запозданием. То же происходило при попытках двинуть пальцами и шеей, между тем как голова, пустая и легкая, будто мыльный пузырь, казалось, начала существовать отдельно от остальных членов, поворачиваясь из стороны в сторону вне зависимости от желания Михаэлиса. Себастьян едва ли заметил, что Финниан опустил его на пол. Он уперся ладонями в шершавые доски. Как странно, всплывали перед глазами мысли в виде написанных выцветшими рыжеватыми чернилами убористых строчек, как странно закончить столь нелепым образом. Какой знакомый почерк. Он научился писать только в четырнадцать, поэтому перо его всегда плохо слушалось и оставляло неряшливые кляксы. Это один из его малочисленных недостатков, в остальном Себастьян Михаэлис идеален. Он даже не понял, что в течение нескольких минут простоял на коленях перед Фантомхайвом, дергая подбородком и покачиваясь, ловя непослушными пальцами видимые лишь ему одному буквы. У мальчишки тонкая шея, кружились мошкарой слова, если сжать ее, позвонки хрустнут и сломаются. Ничего не поделаешь, иного способа избавления, не измарав рук, не существует. Ты не должен был попадаться - псы этой породы, схватив добычу, уже не размыкают челюсти. Нужно только сжать посильнее и подождать, раньше у тебя получалось, порхали вокруг длинные обрывавшиеся многоточиями фразы. - Какой славный, когда молчит... Рука графа погрузилась в волосы Михаэлиса. Себастьян подумал, что так хозяин гладит по холке животное, показывая свою власть над ним. Ощущения казались почти приятными, ласковыми и успокаивающими. - Как уже было сказано, я разыскивал тебя вовсе не для того, чтобы воспользоваться самому, - со смешком обронил Фантомхайв. - Ты предназначен в подарок одному весьма достойному джентльмену. Пауку нравятся красивые вещи. А ты - весьма изящная вещица, - веки у Себастьяна смыкались, неспешные речи убаюкивали. - Он с удовольствием оставит занятную игрушку у себя. Пальцы переместились под подбородок и начали медленно смыкаться. Кожа дорогих перчаток была мягкой и едва уловимо пахла духами, Себастьян не отказался бы носить такие. Он уже приготовился к тому, что графские перстни вопьются в шею, оставляя ссадины, но лорд неожиданно убрал руку. - Нет, его нельзя ломать, - голос Фантомхайва доносился будто издалека, - как бы нам того ни хотелось. Бардрой, Финниан, несите его в карету. Михаэлис вздрогнул и сделал безуспешную попытку встать. Кто-то подхватил его под локти и поволок, но сознание оставило его прежде, чем они покинули "Железного ворона".