День, каким и должен быть

-...Да, да. Я понял. Я для другого не предназначен и... То есть?.. Ага, ты за кого меня держишь? В телефонной будке становилось жарче, в какую сторону от солнца ни отвернись. Стеклянные стенки с четырёх сторон осыпала, скрежеща, дорожная пыль. Открывать дверь раньше времени Ман-Ди зарёкся, иначе трубка будет брошена, а папа - обижен. Шпион не даст и попрощаться. Снова Ман-Ди не слушает перебойные упрёки, просит повторить - и снова не слушает. Какая нелепость происходит на знойной улице... Неизменная сцена из раза в раз. Всё как на запретных фотографиях в дальнем ящике в комнате снайпера. Где высокомерие Шпиона? Он сбрасывает бордовый пиджак до локтей и смотрит через плечо - и Ман-Ди как впервые загорается любопытством. Брань в трубке глохнет. Отца снова не устраивала его профессия; знать бы старику, где в самом деле находился снайпер и что лиходей-французишка заставлял его испытывать. Касался ногтем стекла, проводил, манил к себе, стрелял глазами, кусал губы. Чеканил шаги взад-вперёд, переплетал ноги, вот-вот избавлялся от всей верхней одежды. Ман-Ди предвкушал, как кончик галстука игриво пощекочет ему нос, припадал к двери и отходил, и Шпион театрально огорчался и качал головой, продолжал тешиться над жалким любовником. Он знал, что к его персоне неравнодушны, и в каждом его движении сквозила победа и превосходство. И Ман-Ди бесконечно нравилось его беспринципное уважение к себе, его гордость обладанием чужим сердцем, - всякий раз являемое в этих сценах. Ман-Ди тянулся в разные стороны, чтобы его дыхание не мешало наслаждаться зрелищем. Да, стоит признать: наслаждаться! Шпион ликовал. Подкрадывался к ручке и умоляющим взглядом, как мим, требовал открыть. Ман-Ди не открывал, тянул удовольствие, задыхался в жару страсти. Свой род асфиксии, где Шпиону не нужно портить перчатки... Мерзавец неутомимо танцевал на открытой пустынной местности - ради Ман-Ди. Хотелось бы верить. Снайпер отворил дверь. Не успел глотнуть свежего воздуха, как подтянул Шпиона за запястье и слился с ним в грубом поцелуе. Как тот позволил зажать себя в угол и приподнять над землёй, усадить на колено; привычно выдохнул "Что ты делаешь..." и распалил Ман-Ди. Руки пробежались по телу, обняли талию, поднялись по позвоночнику, схватили шею и затылок. Губы к губам, язык к языку - зуб к зубу, кр-рак! Тёплый душный ветер с улицы остудил горящее лицо снайпера. Ман-Ди стиснул блестящую ткань и сдёрнул её, Шпион запрокинул голову, заныл... и снайпер снова целуется с негодяем, и тот снова оплетает икрами его поясницу, как секунду назад. "Колдун!" Ман-Ди проснулся, и рука отпустила терзаемую наволочку. В голове не остывал жгучий образ и ещё точил уши глухими стонами как бы из недосягаемой пустоты. Лёгкие и сердце с трудом успокоились, мышцы расслабились, горло пересохло. Комнату затопил известный многолетний запах, так приевшийся Ман-Ди, что боле никак не ощущался. Не дано, значит, не дано. Этого не следует знать, как и истинную сущность Поджига; Шпион не разрешил. Подлец... Прошлой ночью они вдвоём отплыли на плоту в беспокойное море далеко-далеко от берега, откинули вёсла, и пальцы их переплелись; Шпион кружился под тёмным грозовым небом, плот дрейфовал по волнам и щедро зачерпывал воду, шторм взбивал забрызганную одежду, а Ман-Ди вместе со шляпой чудом держались как влитые... Пока гон не схлынет, Шпион, распущенный аристократ с ключами во все покои, не перестанет мучить снайпера. Продолжит избегать его в реальной жизни и неизменно привлекать к себе, как муху на варенье, как коалу на эвкалипт. Ман-Ди попытался отвлечься на чудесную погоду на чудесной карте, такой облюбованной среди RED, в такой чудесный период - уикэнд. Перерыв между нескончаемыми стрелялками, убийствами, руганью, запеканием себя на верхах. Сегодня снайпер как заварит кофе с благодатного тихого утра, как..! после решит. Попробует что-то придумать, в то время как в мозгу блуждает Шпион и его хлипкое грациозное тельце, столь доступное с некоторых пор. Кофейная шапка вздувалась в турке, Ман-Ди стоял рядом и тонул в бесплодных, но таких пленяющих мыслях. Воспоминаниях о прежних достижениях, о лукавых притворствах в угоду Ман-Ди в прежние времена и отрешённости с долей страха - в нынешние. А как всё начиналось, когда чувства только разыгрывались, а Шпион как раз искал жертву взамен... "Снова чувства к нему?" - разгневал его пулемётчик, сидевший сзади с книгой и сэндвичем; "Оставь, Фёдор". Снайпер капнул холодной воды, чтобы гуща осела, и вдруг подсел к подчинённому. -Что мне делать? -Смотря чего ты хочешь добиться. -Его расположения. Он как тень на базе, боится меня, и я усугубляю это. -Ищи изъяны в поведении, в лучшем случае, - и Ман-Ди уронил голову на руки. "Славно утешил". - Задобри его. -Никаких резервов не хватит потакать ему. -Нет, он довольствуется малым, стоит всего-то прислушаться. -Я говорю о душевных качествах. Я буду ему противен, пока не лягу под каблук, - он бегал глазами по плакату RED над тостером, штангой с крючками, мойкой, - у меня нет выбора, но я не пересилю себя. Нет, точно, не смогу... -Ради любви ты должен быть готов на многое. -Да какая тут любовь. -Пригласи его куда-нибудь в этот выходной, - Фёдор зашуршал страницами. -В поход? -Давай. Иди-иди, слышишь его? догоняй. И не забывай о его капризах, в единственный день! - Пулемётчик красных чуть не выгнал лидера RED взашей с кухни, а тот повиновался совету личного окрестного психолога и не огрызнулся. Выпрыгнул как ошпаренный и оставил Хеви наедине с томиком Соллогуба. Шпиону прищемило пальцы тугой дверцей шкафчика и он барахтался с тихим писком, пока второй красный шпион не подошёл и не взял Далокош с героическим выражением. У раненого не осталось надежд совладать с мощными петлями, он подавил крупицы надменности и попросил ещё одну порцию. Коллега выкинул ему, и он спрятался за шкафчиком, подальше от снайперского, и потому резкого и вездесущего взора, - раздосадованный, высохший со дня автобаланса, так что неушитая балаклава болталась на скулах. Трепещущий Ман-Ди настиг его, встретился с напряжённым взглядом из-под прорези, схватился за непокрытые волосы. Его сокровище, заклёванное, неприкаянное, безбожно милое - перед ним, мысленно посылает его ко всем чертям на журчащем французском, держит обеими руками и жуёт шоколадку. "Что насчёт похода?" - "Куда?" - "Куда судьба заведёт". - "Надолго?" - "На целый день, если тебе удобно так". Говорил и понимал: никак тому не удобно и не уютно. Но это покамест, надеялся Ман-Ди. В голове всё звучало и выглядело проще. В теории, он соглашался подбить из винтовки все звёзды на небе, вынести десять вёдер жалоб и мотание нервов, даже - святые угодники! - затолкать неуёмные повадки далеко в недра фантазий, так его измучила тоска. Всё представлялось Ман-Ди морем по колено, любые невзгоды уравновешивал соблазн прикоснуться к Шпиону там, где их не потревожат беспардонные ублюдки с RED, а с ним вкупе - желание собрать доверие по давно раздавленным осколкам. Ибо неловко выйдет, если притеснённый предмет слиняет от него обратно на базу или, чего доброго, глубже в лес. Шпион купился на приманку, видимо; воспрял духом раньше, чем успел скрыть это от плотоядных глаз. -Значит, сегодня я ставлю условия? - Ман-Ди напружинился от нотки злорадства в его голосе. - Что ж. Их будет три. Ты не трогаешь меня без согласия. - "Ага". - И не мешаешь мне курить. -Пожалуйста... - и докинул вслед уходящему Шпиону: - А третье? -Узнаешь на привале. И ещё. Кто-то идёт кроме нас? -Никто, я никого ещё не пригласил, - и оглянулся на турку. -И не пригласишь, правильно? даже медика? -Да что ты заладил, - выплюнул он. - Мы вдвоём, и природа, и... -И твоё желание. - Сердце Ман-Ди рухнуло. - Ради бога. -Палатку беру? - крикнул он напоследок, Шпион опять развернулся на каблуках. "Зачем?" - Хм. А вдруг заночевать придётся, вдруг загуляемся? -Да, бери... В палатке лучше, чем в кустах, верно? - и удалился. Либо турка зашипела прямо сейчас, либо Ман-Ди только что это услышал. На подходе к кухне навстречу вышагнул Фёдор с прихваткой и с испачканным полупустым ковшиком в руке. "Твоё убежало?" - "Моё..." --- Шпион чувствовал себя резвым щенком на поводке и в наморднике и вёл снайпера куда глаза глядят за два ярда от него. На спусках, когда Ман-Ди брал его за руку, шипел: "Мне больно". Убеждал, что у него действительно нет другой одежды кроме жилета, рубашки и брюк и это не провокация. Он шёл своей дорогой, но Ман-Ди хватало восхищения им на расстоянии. Несбыточные грёзы о его, Шпиона, доминации завораживали. Противоречили натуре Ман-Ди, но имели право запутывать повседневные мысли в клубок - не похожие на правду ни в каком отношении, и тем животрепещущие. Как Шпион катается перед ним на столе, медленно снимает пиджак, жилет, галстук, рубашку, кладёт на край - а связанные за спинкой стула руки Ман-Ди ходят туда-сюда и разбалтывают крепкий дразнящий узел. Тёмное необъятное помещение с холодной лампочкой над головами, стол, обездвиженный снайпер, полуобнажённый Шпион. Ботинки Ман-Ди неистово ездят по полу и пинают туфли Шпиона. Француз, как всегда, в маске и перчатках, насквозь пропитан дымом и, кажется, несколько пьян. Гладит ногой плечи, шею, грудь снайпера, верёвки на его теле, тот беспомощно отворачивается, борется с порывами необузданной страсти и страшится того, что однажды узлы спадут. Шпион нападает с поцелуем, берёт Ман-Ди ладонями за лицо, они валятся. Время доминации кончилось. Стул куда-то исчезает вместе с верёвками, и снайпер уже сверху. Перехватывает запястья, задирает руки так, чтобы спина Шпиона выгнулась, смотрит в радостные, полные желания глаза. Наконец-то... Великое удовольствие - водить пальцами, губами, носом по нежному телу, не обделять каждый его сантиметр, покусывать до истомы, сдвигать балаклаву и гадать о волосах Шпиона - их густоте, цвете, фактуре, длине, запахе. Только их не касались ловкие руки Ман-Ди, пальцы не проникали в них, не гладили их. Понравится ли Шпиону? Француз как нарочно разувался и плёл модельный шаг на каждом бревне-мосту, и Ман-Ди рдел, и рюкзак за спиной не казался непосильной ношей. Шпион знал и ощущал, как он хорош в глазах Ман-Ди, и это не могло не искушать в неподходящий момент. Оглядка через плечо, немой вопрос "куда поворачивать", мимолётное движение в сторону, - и облако несносного дыма в лицо. Когда снайпер в пылу то ли негодования, то ли чего другого поймал руку с сигаретой, Шпион вскинул бровь. -Иначе ты не получишь меня, mon cher. Втрескался в пепельницу, так имей уважение. - Он вырвался из-под нависшего Ман-Ди. - За что ты меня полюбил, расскажи, за какие благодеяния? -А за что ты полюбил Джейна? - "Из BLU?" - А какого ещё? - и ему влепили по уху. -Желаю тебе так же разочароваться в чувствах! Но, полагаю, этого никогда не случится. -Ты искал ему замену - я молчал. Ты закалывал меня со спины миллион раз - я молчал. Ты сбегал - я молчал. - Шпион бурил его взглядом как взбешённый лев, и Ман-Ди заводился от этого зрелища. - Даже не пытайся меня оскорбить! -А если я тебе в лицо плюну? -Я почту это за великое счастье. Этим ты откликнешься! "Давай, плюй!" - Шпион ожидал этого возгласа. Сделал два шага навстречу одному от Ман-Ди, достал сигарету изо рта и вонзил в центр его поднимаемой ладони. "А-а-а-ай, сучка", - он завертелся по поляне, согнутый вдвое. Поднял зажмуренные глаза, и Шпион щёлкнул языком, уходя, так что сердце у Ман-Ди занялось. Француз стратегически отдалился и заплутал в эмоциях. Его съедало или омерзение, или удивление настырности снайпера, или соболезнование его горькой доле моногама. Он выбрал Шпиона, несчастный, однако освобождает других от своего общества, и в этом непризнанный подвиг Спая. "Это что, футболка красным отблескивает?" - спрашивал он Ман-Ди, и тот искал повод для привала, хотя солнце ещё не встало в зените. Впрочем... Он поднимал глаза на невыразительную спину Шпиона и заочно любовался тем, на что он наткнётся после ритуальных раздеваний и о какие замечательные лопатки обрежется, воображал его гибкие ступни в своих грубых ладонях, обнажённые ушки и волосы, волосы, чёрт их побери!.. Так и утро прошло, и время приблизилось к обеду. Снайпер загодя потрудился и командами завёл Шпиона к давно примеченному озеру. Идеальное место для стоянки, но - только бы не комариное. Обустроил походный быт по дневному минимуму и пригласил Шпиона купаться; получил решительный отказ и пожал плечами, шагнул в воду один. Нечего упускать момент, выходной, всё-таки, на свежем воздухе. Рыбки растеклись по дну от босых ног, заболели глаза от сверкающей дрожащей ряби на мелких волнах. Перед Ман-Ди пронеслась пара стрекоз, закачались водоросли. Землю размывало всё сильнее с каждым пройденным метром, стопы увязали всё глубже - и он поплыл, ухнул от стянувшего кожу холода. Обернулся и не увидел Шпиона на берегу; покрутился - не нашёл и на воде. "В палатке?" Засмотрелся на облака у горизонта, взбитые как ванильный пудинг, на шорох прибрежной живности в кустах. Что-то прислонилось к нему. Снайпер завизжал, Заточка дикаря наотмашь, с учётом сопротивления воды влетела в неопознанное мясо, и снайпер оттолкнул его ногами словно лягушка, уплыл от алого облака. Из подводной бури показалась голова Шпиона с кровавыми потёками на открытых частях лица, изуродованного болью. -Ты? - Ман-Ди отпихнул его, и он медленно покувыркался на сушу, оставляя густой волокнистый шлейф. Как будто затонувшая яхта ещё брыкалась из последних оборотов двигателя и в веер барашков за ней просачивались масла и горючее из дыры в борте. Снайпер искренне негодовал. Стоя с Заточкой по грудь в озере, он с полминуты провожал Шпиона на берег, а потом выдохнул - этикет обязывает помочь раненому другу. Предмету. -Дэд-рингер есть? - Он потащил себя из прохладной воды под ещё более холодный ветер. -Нет! Ман-Ди разрезал ему плечо наискось, так что вся рука болталась без сил. Шпион не управлялся одной левой, одновременно ища аптечку и зажимая кровавые реки, шедшие уже на спад. "Медика сюда. Отъебись", - но упрямиться недостало бы энергии, тихо и жутко утекающей по склону да в нетронутое озеро. -Почему не позаботился, ты, киллер-профессионал? - Ман-Ди перетянул бинтом выше раны, подключил зубы в работу. Шпиону вместо него настойчиво мерещился кто угодно другой. -Он нужен, чтобы убить убийцу. Возьми я его, ты бы спросил, на кой чёрт он мне. Что я отвечу? тебя убить, если ты нападёшь. А я даю тебе шанс. -Не говори таким тоном, будто сейчас умрёшь у меня на руках. -А почему нет. Люби мой труп, пока не сгниёт. -Заткнись. Шпион усмехнулся. "Это и есть твоя любовь?" -Не пугай так! Вот на черта ты полез? -Австралия изрядно тебя подготовила... - Он очнулся тут же и продолжил: - Проверить, тронешь ли меня без разрешения. -Хороша проверочка!! -А ты не хами. Снайпер заставил его сцепить челюсти нестерильной ниткой и иголкой. "Швейными, падла?" - "А какими предложишь?" -Так благородно: позвать меня на природу, не досадить разговорами всю дорогу, предоставить all inclusive. -И зарубить деревяшкой... Я так и не узнаю третье условие? -Рано ещё. Ман-Ди-и-и. - "Чего?" - С чего радушие? Ответь. Или я не вижу очевидного? Ман-Ди взглянул на милые, побледневшие скорее от страха смерти, чем от реального недуга кусочки лица в прорезях, на нескладную вихлявую улыбку посиневших тонких губ; "Какой же ты хорошенький - и слабый, послушный, мой мальчик". Он признался в намерении в этот день сделать жизнь изгоя лучше и в своих неуёмных снах во время гона, потому что тоже проникся ужасом перед потерей драгоценного человека и побоялся словесно уложить секрет в его гроб. -А мне снилось, как инженер арканит мою шею и валит меня на землю. И я не утверждаю, что у этого есть подтекст. -Красный или синий? -Нет подтекста, дурень! Вот что. Ты придаёшь снам неоправданно большое значение... - Пока он тратил силы на шевеления языком, Ман-Ди понёс его до палатки, расположил у брезентовой стенки, и там он задремал. --- -А знаешь, Шпион... Шпио-о-он, ты жив? -Э-э-э-э. Нос почувствовал сквозь балаклаву тонкий и с тем насыщенный аромат чайного сбора. Им душевно пахло в комнате снайпера, банки с ним засоряли общую кухню, и чай этот пробовали все, кроме него, Шпиона. На высокой полке стоит, оправдывался он, и не хочется, во Франции вкуснее чаи пивал. Для себя твёрдо устанавливал: любой чайный сбор вкуснее, чем от Ман-Ди. И непритязательная походная кружка с ним отравляла многогранными нотками озерный воздух в палатке, вырывала Шпиона из целебного сна, пробуждала неуместный аппетит. -Воду я профильтровал, и не только вскипятил. Не брезгуйте, мон шер, пейте. -Не буду. -Поднимет часа на три. Шпион, я хотел подарить тебе танец. -Ишь ты. - У него удалось подняться на колени. -Сперва чая хлебни, взбодрись. -Не буду! Пользуйся мной, пока жив, чёрт с ним. Не жалко. Он сказал что-то, но с первым резким броском в цепи объятий растаял и с цинично-утомлённым выражением позволил Ман-Ди творить с ним что заблагорассудится. Никогда не поверил бы, что даст снайперу красных неумело покружиться с ним на высокой траве на закате... Ман-Ди не остался доволен. Да, Шпион не противился, мелко перебирал и широко черпал туфлями в сумбурный такт и не наступал на ноги, однако - не запрокидывал голову или аж клацал позвонками, прогибался назад слишком плавно, слишком гибко, вообще не прогибался. Только раз-два попал в тот образец, который Ман-Ди тщательно продумывал по ночам, бегло и безобразно запечатлевал в рисунках, бережно хранил в памяти. Шпион аккуратно описывал обороты, приседал, обходил Ман-Ди, импровизировал в женской роли, будто таким элементам его учили с детства. По сравнению с ним снайпер был каменным столбом, умеющим обнять за талию, прервать безмолвные шаги лёгким поцелуем наугад, и не более того. А сколько он сочинял под луной, какие пируэты захватывали ему дух, каким скромным образом он хотел насладиться вниманием и уступчивостью Шпиона! -Не то что в кладовой... - и Ман-Ди чуть не отбросил его в заросли, плотнее прижал к себе. Потёрся носом об его нос, как будто этого невесомого контакта вспыхивала искра в душе ненасытного снайпера. Впрочем, отчасти так всё и было; Ман-Ди обожал тереться носом о дорогие сердцу вещи - индивидуальная тайная глупость, как у всех людей. Он отталкивал и подтягивал Шпиона, но водил его преимущественно в одной позиции: согнутая в локте рука держала вытянутую руку так, чтобы тела не упирались друг в друга. "Короткая рука к длинной", - назвал её про себя Ман-Ди, невероятно гордый изобретением. Шпион вращался по оси с таким взглядом, будто он практиковал с детства этот самый танец. -Спасибо за этот вечер. -S'il vous plaît. - Рука по-прежнему ныла и провисала, и рывки заставляли его кричать. Ман-Ди обещал себе быть осторожным, и снова опрокидывал Шпиона, и его уши резал вопль. Однако предмет не задавал и не произносил стоп-слово. -Что это, вальс, менуэт, мазурка? -Я не разбираюсь, - сказал Шпион по направлению к сырой земле. -Вот как. Сухарик..? -Август. -Что? -Август! - чуть развеселился Шпион. -Что август? -Моё имя. - Улыбка пробилась наружу и Шпион, запутав руки снайпера, прильнул к нему спиной. - Так меня зовут. -Я-я-я-ясно, - растерялся от восторга и неожиданности Ман-Ди, положил ладонь ему на макушку и в очередной раз нащупал мягкую шевелюру. - Значит, Август: я буду признателен, если ты преподашь несколько уроков такому неотёсанному болвану, как я. - "Какие?" - Обучишь тому, что сам знаешь. - "Многое тебе лучше не видеть и не слышать". - Ты уверен? - "Абсолютно". - Ты как круассан. -Чего? - засмеялся Шпион. -Многослойный, хрупкий... -И без сладкой начинки, когда её ожидаешь в незнании. -Чего? Врё-ёшь. Шпион не отлип от Ман-Ди вовремя, и его рука забралась куда не следует. "Куда ты, фу!" Его повалили на землю, расцеловали в глаза. "Всё, хватит, не могу!!" - открылся внутренний голос в снайпере. Шпион задирал голову, и горло захватывали вражеские губы; он вырывался, его не отпускали, и костюм пачкался от травы, росы, золы от потухшего костра и грязи. Хищный оскал снайпера в тусклом освещении фонаря у палаточного входа наводил на прежде почти не опасливую душу чувство неотвратимого кошмара. "Как в кладовой!" - возопил Шпион, но это не остановило Ман-Ди. Швы разошлись на ране, пуговицы жилета полетели во влажную солому, пояс брюк скатился на уровень колен, ладонь поползла по шее под балаклаву; губы Ман-Ди заблокировали его дальнейшую визгливую речь. Шпион внезапно подыграл, наспех коснулся его уха и шеи, скользнул перчаткой до груди, - целуя взахлёб как мог. Снайпер ощутил превосходство, понял, какими методами стоит брать на штурм Шпиона и какую цену он себе назначает, и его руки вот-вот пустились в пляс ниже живота... потеплела футболка и кожу с левой стороны клюнул огонь. Ман-Ди не нашёлся, какими словами пройтись по Шпиону, кинулся в воду как автомобиль на полной скорости. Шпион уронил руку с зажигалкой и задёргался от смеха. -Ман-Ди горит от любви, у него пожар сердца!.. - Он трясся и морщился от колкой боли в плече. - Третье условие! - стоп-слово этого выходного дня на любой случай жизни. Снайпер застыл на полдороги назад как зверь, разгорячённый, с испариной на лбу. Шпион, уже не расстёгивая ничего, достал из-за пазухи пачку таблеток, вручил Ман-Ди. Как ребёнок протягивает свои крошечные накопления в обмен на что-то жизненно важное, несоизмеримое с бюджетом. Чуть не со слезами, с копившейся в груди яростью и возмущением, острым и ядовитым чувством предательства-рецидива. -Это что? -Б-б-блокаторы!! - и уставился на слегка озадаченное худое лицо, пестрящее тенями и полутонами. -А такие бывают? - он был озадачен явно не этим. -Без них я бы залез на Джейна гораздо раньше. - Шпион, кое-как одетый, пробрался за фонарём, чтобы найти пуговицы далеко в поросли. -Посмотрел бы я на это. - Тот обернулся с презрительной ненавистью. - Ты и маску, получается, перед ним снимал... -Жри, я говорю! -Не буду! --- -Рыбки не хочешь? Я наловил и на костре испёк, когда ты спал. Шпиону ни сон в голову, ни кусок в горло ни лезли. Он зажимал коленями тряпки и с грехом пополам пришивал пуговицы в полутьме, анализировал проколы, недогляды, недопустимые халатности - приходил к мнению, что шпион из него ниже всяких проклятий. Невнимательный, опрометчивый в поступках, отдающий жизнь в жертву неизвестно чему... Иголка соединяла брючины и подкладку в единое целое, укалывала ноги, нитка завязывалась в немыслимые банты. Блокаторы нашли укромный уголок в носках Шпиона. Рождались коварные планы, и здесь он забывал всякие сомнения: для их провала, пусть даже без треска, понадобятся отдельные шпионские усилия. Ман-Ди отошёл - с тарелкой вместе, чтобы Шпион поехидничал над ним вслух; вернулся, сел лицом к выходу - и предмет одарил его поцелуем в ухо, куда дотянулся со спины. "Что такое?" -Обижаешь. - Ман-Ди пришлось ответить, и разгореться вновь инфернальному пламени, если б не испуганный и пронзительный возглас Шпиона, напоминание о первом условии. Снайпер обратился к сервируемой тарелке, замешал в салат куски рыбы, найденные в округе ягоды и зелень, - скудные в плане сытости, но любопытные в своих сочетаниях ингредиенты. После пробы на вкус смутился, оглянулся на Шпиона и застал его горделивую ухмылку триумфа; раскусил, что к чему. "Может, оно и к лучшему". "К ним привыкают в пубертатном возрасте, с начала полового созревания, и с каждым годом приступать тяжелее", - с долей сочувствия, глумливого ли, шептал француз в адрес Ман-Ди, что стонал в позе эмбриона и выходил вряд ли за пополнением запасов банкате. Вся ночь была отдана снайперу в распоряжение. Нарушение чистоты альфа-крови спустя годы полнейшего отрицания лекарств крупно повредили его мировоззрение, исказили всю картину мыслей. Каких-то десять минут - и Шпион бесследно удалился из головы, как изгнанный бес, и расчистил место для того, о чём требовалось беспокоиться лидеру красных. А не о команде хотелось думать. Шпион испортил жилет окончательно, отложил процедуру до утра и лёг спать на левый бок, носом к Ман-Ди. Снайпер - нет, не оскорбился, не послал его в ад, не выволок на улицу. Уселся напротив, отставил фонарь подальше и рассмотрел желанную фигурку, насколько позволял свет - её пушистые брови, клубок перчаток перед расслабленным лицом, ниточку слюны у рта. Ман-Ди не открестился от былых притязаний на неё и мрачно хмыкнул. Страстная одержимость влекла его к Шпиону, и теперь он находился под боком и занимал место в узкой палатке как чужой. На эти восемь-двенадцать часов он не нужен никому в RED; Ман-Ди равнодушно отпустил бы его на четыре стороны - и не последовал бы по пятам как преданная собачка, не вселил бы тревоги. Шпион заснул с таким безразличием к своей судьбе и к миру, что не встрепенулся бы от неловкого массажа, повернулся бы и осклабился: "Продолжай" - и беззвучно расхохотался бы от его стыда, уснул обратно без обид за пробуждение. Он лежал, целиком застрахованный от рук и носа Ман-Ди, и снайпер изучал его без неукротимой запальчивости как незнакомца. Кончик носа не тянулся к его белой чистой, пахнущей водоёмом и табаком коже, к тонкой шее и ключицам, к плоскому животу, пальцы - к его затылку. Под стрекотание, плеск воды, шум растений Ман-Ди заливал чаем тошноту и взращивал молчаливую неприязнь к лягушатнику Августу, который грубо отнял у него часть личного пространства, испортил ему выходной, перепутал душу. С нетерпением дожидался рассвета и возвращения на базу и недовольно хмурился на желтоватый диск, застрявший у края неба. Самым ранним утром, как только забрезжила заря, Шпион проснулся без посторонней помощи от шороха Ман-Ди в рюкзаке, с огромным удовольствием отведал и чая, и печёной рыбы; издевательски повис на шее снайпера: "Любишь меня?" - и не дождался внятного отклика. "Хочешь меня?" - его перчатка, как изящный чёрный бархатный паук, ёрзала под футболкой и нахально цепляла небольшой, но нудящий ожог. По пути к RED и клычки безудержно драли нижнюю челюсть и заставляли её пышно наливаться кровью, и саркастический взгляд исследовал тело Ман-Ди до неприличия упорно, а снайпер мрачной тучей смотрел на его хохму как на ребячество. Шпион скакал молодой ланью по мосткам, вертелся, завлекал, просил ускориться, всячески изображал готовность к тому, чтобы утешили его скуку и довели его до измождённого пыхтения - Ман-Ди же поправлял лямки рюкзака и, харкая солёными с вечера слюнями, ничего к куртизанке не испытывал. "Врёшь, круассан". --- -Па, привет, не разбудил? Потом до трубки не дорвусь... Мы всё договорили. Я отправляю тебе деньги? Отправляю. Много?.. - Шпион в последний момент замер на пороге базы и обернулся на стеклянную телефонную будку с Ман-Ди внутри. Замыслил нехорошее. - Да найду что получше, непременно, когда контракт истечёт. У меня здесь обязанности, я не могу так просто уйти... Не скажу где. Снайпер ещё раз крутанулся внутри душной клетки - и прянул от Шпиона. Он, не в сменной одежде и даже не в пиджаке на истрёпанной и зашитой белой рубахе, стоял, сложив руки на груди; с улыбкой задирал голову. -Да чёрт с ним, что я на саксофоне в детстве играл, вспоминать дольше лет, чем я умел. В концерт меня, в метро? Да бро-о-ось, па. Как яблоневый сад, расскажи лучше?.. Не нарочно тему перевёл, не подумай... Это ты отключился или связь сбоит, алё, па? Шпион шагнул к стеклу, возложил здоровую ладошку на ручку. Ман-Ди чуть не зашипел, упёрся взором в другую сторону, на разрисованную скаутом дощатую стену. Шпион проник и туда, тощее элегантное недоразумение, и сделал всё возможное в рамках личной и уличной культуры, чтобы снайпер сфокусировал взгляд именно на нём - рядом не стоявшее с тем, что снилось Ман-Ди за день до. Пусть Шпион вытворяет всё по шаблонам и по велению Ман-Ди, таким образом тоже не пробудит в нём жадное чувство собственности над собой. -Па-а!... Всё, слышу, слышу, в чём там дело? В смысле шторм, недавно же был и все яблоки вам повалял? И что, что равнина?.. Вообще без меня не справляетесь?.. Что предлагаете, сворачивать всё и к вам лететь? Брать отпуск? Алло-о-о... Алё, па. В чём дело, говорю?! Подождите до окончания контракта. Разговоры на этом чёртовом ящике с болтами - всё, что есть. "Ман-Ди-и-и..." - тёрся Шпион около телефона. И он уставал от невзаимной игры, - опять-таки невзаимной! - и скользил по грунту с ленцой. Ещё осматривался, пилил снайпера едким и настойчивым взглядом, описывал полукруги на каблуке, возился у стенок; снял пущенный на нитки жилет, повертел на пальце, изысканно побродил по пыльной автомобильной дороге. -Ща, пап, я перезвоню, когда связь починят. Я передам инженеру, чтобы занялся... Окей, до скорого, давай. - Он распахнул дверь. - Залетай, пепельница! -Зачем же так невежливо? - Шпион взбодрился, приклеился к Ман-Ди, чмокнул в щёку в прыжке, ударился о черепные кости. -Теперь ты чего ко мне липнешь? -Уже я тебе не нравлюсь? Всего-то, львиная доза альфа-блокаторов, и я даром тебе не пригодился! - ещё один необоюдный поцелуй и плевок Ман-Ди в сторону. -Рассчитывать на то, что ты покажешь волосы, я не могу? -Не можешь. Прими это как непреложный запрет. -Тогда на черта ты дался. -Я так и думал. Ман-Ди понадеялся, сам не зная для чего, что при искусственной попытке наброситься за плотскими утехами Шпион достанет дэд-рингер и не без веселья примется ждать бурной реакции, непониманий, гнева. Надежды не оправдались. Француз выскочил из будки, испепелил его грозным прищуром, не менее искусственным, и направился к деревянному дому. Перешёл на бег от вкрадчивого шёпота из окна кухни: "Абрахам!" и скрылся за массивными дверьми, понёсся до завтракающего Фёдора.