Осколки его мыслей

      Длинные тонкие пальцы размеренно постукивают по подлокотнику кресла, время от времени меняя ритм. Крупные капли воды барабанной дробью вторят им по оконному стеклу, размывая вечерний пейзаж. Собирая все мысли вместе, молодой человек завершает свой аккомпанемент триолью и перестаёт стучать вовсе. Опирается на край стола, проводит рукой по лицу снизу вверх, будто бы лихорадочно взъерошивает волосы. Взгляд снова невольно падает на педантично сложенную стопку писем. Эти послания в последнее время являлись чуть ли не единственным утешением для его души. После каждого нового, только-только полученного, он с нетерпением ждал следующего. И так всегда.       Ему было всё равно на то как они выглядят, всё равно на количество строк – все они были дороги его сердцу. И все были абсолютно разные: одно письмо выведено аккуратным почерком на белоснежном листе бумаги и запечатано в конверт сургучной печатью сверху. Другое же и на письмо вовсе похоже не было: клочок бумаги, исписанный журналисткой явно впопыхах. Он не знал точно, сколько раз перечитывал их, но каждый раз, как в первый, слова гулким эхом отдавались в его сердце.       Руки сводит судорогой, а в голове сотнями летят навязчивые мысли, сводящиеся к одной: «Как она там?». Сердца трепет не унять, в нём все сильнее разгораются многочисленные переживания, да так, что ноги сами собой слегка подрагивают. Он прекрасно понимает, даже нет, он знает, что она обязательно устремится в самое пекло происходящего. Такова её журналистская натура, и никак иначе не бывает. Ради очередной сенсации она готова пожертвовать многим. Иногда кажется, что даже слишком. Возможно, всего лишь и кажется, ведь она и была для него тем самым «многим».       Он будто находится по ту сторону зеркала: в небытие, без возможности выбраться. Волнительно стучит в никуда, пытаясь освободиться от нахлынувшей тревоги. Становится тяжело дышать, он подходит к открытому окну и глубоко вдыхает прохладный вечерний воздух. Целая смесь запахов проникла в комнату: сырость после дождя, недокуренная сигарета, растущие под окном тюльпаны. Даже такая, казалось бы, незначительная мелочь напоминала о ней. Он находил её в двух ложках сахара, в чашке чёрного чая, в сигаретном дыме. Она будто бы пропала из его жизни, но в то же время продолжала являться её неотъемлемой частью. Тонкий аромат тюльпана, пробивающийся сквозь сигаретную дымку, заставляет подумать и понять: она лучшее что было в его жизни.       В тот день он был не в самом лучшем расположении духа. Не было желания никуда выходить, поэтому последние довольно тёплые дни он проводил в компании лучшего собеседника – себя. Но в этот раз, действуя по умыслам блеклой досады, принял решение проветрить голову от лишних мыслей. Он сидел в переулке, смотря себе под ноги. Камень, попавшийся под горячую руку, со свистом улетел в сторону. Услышав стук каблуков, поднял голову и увидел её. Немного растрёпанную, одной рукой поправляющую складки платья, с приветливой улыбкой на лице. Её милое «Здравствуй» и протянутый букет жёлтых тюльпанов. Беззаботно спросила его: «А ты знаешь, что жёлтые тюльпаны несут счастье?». И посмотрела, невинно так, что стали видны искорки в её глазах. Сияет, как капля росы под лучами солнца. «Теперь знаю» - отвечает и целует в макушку.       Это была их последняя встреча. А потом она уехала и всё как в тумане. Дни сменяют друг друга, он живёт от письма до письма. Больше ничто не способно принести ему если не счастье, то хотя бы немного тепла. Всё меркнет в сравнении с ней. Часто посматривая в угол стола, он давно размышлял над тем чтобы отправить ей ответ. Он все ещё не до конца понимал, что заставило его усомниться в удачности идеи, но именно сейчас был преисполнен решимости. Пора. Положив перед собой чистый лист и достав свежие чернила, уже было принялся строчить, однако подумал, что не помешает проговорить вслух пару предложений, дабы лучше понять смысл своего обращения.       Неожиданно в груди ёкнуло, а шестерёнки в голове остановились. Слова встали в горле колом, так и не найдя выхода, а на голубых глазах выступили слёзы. Судорожный глубокий вдох, прерывистый выдох – попытка успокоиться. Взгляд переведённый на первые два аккуратно выведенных слова: «Dear Dora». Старается сдержать эмоциональный порыв. Тихий всхлип, следом ещё один. И ещё один, уже перешедший в тихие рыдания. Стекающие по щекам слёзы застилают обзор, капли падают на пергамент с глухим стуком. Дрожащие руки нервно сминают бумагу в комок. Удар кулаком по столу и гнетущая тишина, нарушаемая лишь его беспокойным сбивчивым дыханием. Резко встаёт из-за стола и разворачивается, подходит к зеркалу возле небольшой кровати. Гневный и отчасти брезгливый взгляд самому себе в глаза. «Посмотри что с тобой стало. Как ты дошёл до такого состояния?». И с бессилием опускает руки, до этого державшие скомканный бумажный лист.       Отчаянные размышления прерывает стук в дверь. Осторожный, относительно тихий, будто бы неловкий. Долго не думая, бросает комок в угол и идёт открывать, попутно соображая, кого могло принести сюда таким дождливым вечером. «Scheiße!». Проклинает вещи, попадающие под ноги, и заедающий замок. По ту сторону кто-то берётся за ручку двери и легко её отворяет. Сердце пропускает удар. На лице его вместо былой злости недоумение. Зеркало души разбивается на тысячи осколков: Осколков его мыслей. И их будто сдувает ветром, больше ничего не тревожит. Он видит Её. Промокшую до нитки, со сверкающими глазами. Его Дору.