Пари

Автор заранее прости прощения у всех фанатов Hide. Сейчас мне очень хочется отказаться от прав. Но это ничего не изменит. Он шел по улице, загребая ногами в ярких кроссовках (мама всегда делала замечания за эту привычку). А ему было смешно. Такой шар-р-ркающий звук. Он любил звуки, часами мог сидеть с закрытыми глазами и слушать. Отрывистое кап-кап воды из крана на кухне, заливистое гав-г-а-а-в соседской собаки, тревожное, протяжное би-и-п машин на перекрестке. Родители недоумевали. Бабушка улыбалась. Бабушка …Он всегда был больше бабушкиным. Ему безумно нравилось забираться на пуфик перед огромным трюмо в бабушкиной комнате, чувствовать ее теплые сухие ладони на своих волосах, утопать в запахе рисовой пудры и еще чего-то, ваниль, корица, любовь… Звуки… Они есть у всего на свете. У зданий, деревьев в парке, животных, машин и людей. Они бывают добрыми, уютными, теплыми, как дома. А бывают злыми и холодными. Как в школе… Не так чтобы его не любили… просто. Он не был такой как они. Толстый мальчишка, который вместо игры в мяч возится с баночками из-под кремов. И мечтает выучиться на косметолога. Ну не смейтесь! Видите, вы тоже смеетесь… А бабушка не смеялась. Учеба всегда давалась ему легко. Если бы так же легко было на переменах. - Мацумото, бегом на площадку. Тебе надо больше двигаться. А за спиной учителя смешки. Еще одна разновидность звука. Просто звука. Почему же тогда так больно, и глаза щиплет? Дети самый жестокий народ, вы это знали? Большая перемена. Ребята, сидят под деревьями, перекликаясь между собой, воробьи на ветках. Девочки – воркотня голубиной стаи. Такой себе птичий базар. Он присел на скамейку в тени кустов жасмина. Пот липкими щупальцами сползал под майкой в джинсы. - Мацумото, почему ты сидишь…- учитель в темном, наглухо застегнутом пиджаке стоял напротив. Лицо похожее на мордочку хорька, голос без тени эмоций. - Но … сенсей, так жарко. - Это обстоятельство не должно тебя смущать… Подняться с лавки стоило неимоверных усилий. Спортивная площадка, казалось, наполнена солнцем, как миска горячим, приторно сладким молоком. Еще один взгляд. Бесполезно, пощады не будет. Бежать. Поднимая клубы белой невесомой пыли, задыхаться в этом скрипящем мареве. Он взмок до трусов за пять минут, сердце бешено стучало в горле. Воздух с противным хриплым свистом вырывался из пересохшей глотки. Но не это было страшным. Из-под деревьев неслись тысячи звуков. Они жужжали в голове надоедливыми мухами. Смех и улюлюканье. Он различал обрывки фраз: ”… толстый, посмотри на себя… ты похож на жирный кусок недоеденного торта…” Дорога до дома - вечность. Взмокший, уставший он еле передвигался. Наконец, знакомый поворот. Дорожка, посыпанная красным кирпичом. Закрыть глаза… Звуки наплывают, затягивают в себя. Удары мяча. Это соседские ребята. Один, два, три… Теперь я! Мяч подпрыгивает, отбивая такт. Шорк- шурк… Это сушатся простыни у Акику-сан. Шмяк-шмек-шмик ... Рейто – сан вытряхивает старый передник… Звуки. Свои, родные. Дом. Он с огромным усилием открывает двери подъезда. Ступени, ступени, ступени… Только не упасть. Это похоже на восхождение на Фудзияму. А ведь всего-то третий этаж. Щелчок открываемого замка – пистолетный выстрел, сухой, короткий. В квартире пусто. Темный коридор. Скрип открываемой двери. Зеркало тускло поблескивает в прохладном полумраке. Он крадется на цыпочках, как вор. Так. Готово. Отодвинуть стул, снять пропитанную потом одежду…фу, ну и вонь… это сразу в стирку. А теперь, повернуться и посмотреть. Ну же, будь сильным! Он открыл зажмуренные глаза. Из серебристого зазеркалья на него смотрели светло-карие глаза, робко выглядывающие из-под мокрого колтуна волос. Лицо похоже на луну. Бледное тело (он стесняется загорать). Ноги и руки как у надувной куклы. Он смотрел пока не начало двоиться в глазах, а по щекам потекло что-то горячее. Плакса. Толстый, плакса… Руки сжались в кулаки. И тихое, подумал или сказал? НЕНАВИЖУ! - За что?- ласковый ветерок коснулся плеч. - За что? За это! – он дрожащей рукой указал на отражение. - Но почему? – голос полон недоумения. - Почему? А ты не видишь?- он подошел вплотную, касаясь холодного стекла руками. - Но ведь они тебя любят таким, какой ты есть…- тихий вздох, призрачная фигура в полумраке зеркала или комнаты. Стекло запотело от его дыхания. Он обернулся. Нет показалось. Вышел прочь, плотно закрыв дверь. - Ушел. - Да…- тень в старом кресле качнула головой. - Зачем ты с ним заговорила? - Не знаю… Вторая тень отделилась от зеркала: - И что? Тень в кресле пожала плечами: - У него есть будущее… оно прекрасно, как он сам. Тень у зеркала скривилась в ухмылке: - Ты так думаешь? - А ты нет - тень в кресле переплела пальцы рук. - Ну… - вторая тень проплыла к окну – может… - Может что? - не унималась первая, - скажи, ты в него не веришь? - Почему нет. Просто… он плохо кончит. - У тебя иначе не бывает… - тень поднялась из кресла, мотнув золотистыми кудряшками. - А когда я ошибался? Хотя… Ладно. Давай пари… - Пари? – золотые кудряшки подпрыгнули, - но… а правило? - Мы не будем его нарушать. Просто смотрим и все. - Просто смотрим? – первая тень склонила голову к плечу. - Да, - тень у окна согласно кивнула. - А на что пари? - Ну, как на что. На него - тень у окна пожала плечами. - На него? - А ты против? - Нет… - Значит решили? - Решили… - золотоволосая протянула руку, стоящему у окна. - Отлично! – вторая тень хищно оскалилась, пожимая узкую ладонь. *** Он стоял вплотную к зеркалу, с тревогой вглядываясь в глаза своего отражения. Наконец качнулся, откинулся назад. Отошел. Из серебристого зазеркалья на него смотрел человек, облаченный в яркий концертный костюм. Светло-карие, умело подведенные глаза, лукаво блестели из-под кислотно - розовой шевелюры. Он развел руки, картинно поклонился отражению. - Прошу любить и жаловать, бля… Дверь резко открылась. - Хиде! – Йошики зашел в гримерную. Он продолжал смотреть в зеркало, погруженный в свои мысли, не замечая драммера. Рука тянется к стакану на стеклянном столике. Золотистая жидкость лениво перекатывается по стенкам, мелодично звякают кубики льда. - Хиде! Ты опять…- Йошики подскакивает к гитаристу. Тот вздрагивает как от удара. Стакан падает на пол. Веер осколков, липкая лужица, резкий запах алкоголя… -Ксо-о! Йоши! Какого, это было последнее… - Какого? Да нам на сцену надо! А ты тут… - А я тут решил отметить последний концерт легенды - тонкие ярко накрашенные губы Хиде скривились в ухмылке. - Не надо… Хиде, зачем ты так,- Йошики устало опустился на стул. - Прости…- Хиде присел у его ног. – Прости… просто… мне так…- он не договорил. Розоволосая голова уткнулась Йошики в колени. - Хиде, ну что ты. Это ведь не конец. И у тебя есть своя группа. И мы будем видеться… слышишь, Хидето… Руки Йошики ласково касаются волос. Так приятно. Спокойно. К черту все. Он хочет остановиться. Все, что ему нужно - прижаться к теплым ладоням, вдыхая запах грима и сигарет. Обвить руками его колени. Пусть так будет вечно. Но вдруг, как удар тока, нет. Бред, конечно, это все бред. Ну, про что он сейчас думает? У Йошики своя жизнь. В ней для него нет места. Хиде, резко поднялся, чуть не выбив барабанщику зубы. - Идем, а то еще поиски устроят. Потом не отмоешься… - Хиде вышел не оборачиваясь. Как только за рокерами закрылась дверь, от стены отделилась тень. Она прошлась по пустой гримерной, присела над осколками стакана, намочив палец в разлитом виски. Вторая тень наблюдала сидя на подоконнике. - Зачем ты пришел? – спросила тень с подоконника, поджимая под себя голые ступни. Тень на полу вздрогнула, обернулась: - Хотел посмотреть… - И что? - У него есть будущее… ужасное, как он сам, - сказала тень, облизывая палец. *** Успех! Это был грандиозный успех! Концерты, записи, интервью, фотосессии. Журналисты не дают прохода. Фанаты готовы носить его на руках. Правда чаще носит Пата, или его домработница. Он пьет, утром, чтобы проснуться, днем – что бы писать песни, после концерта – унять боль в шее, вечером, что бы заснуть. Младший брат смотрит с укором. Мама молчит, пряча слезы. Отец… Они все недоумевают, что же случилось с их мальчиком? Что же случилось? А ему все пох… Пусть думают что хотят и кто хочет. Ему не нужны оправдания. Он просто пьет. Вот и сегодня. Концерт закончился. Ребята расползаются по домам. Он тоже домой. Правда, не сразу. С начало в бар. Проверенный маршрут. Сакэ, виски, пиво, что там еще? Его знают, ему наливают без проблем. Еще бы – он звезда! Вывески баров сменяют одна другую в цветном калейдоскопе. Сколько сегодня он успел пройти? Не важно… Скоро начнет светать. Пора закругляться. Дверь подъезда поддалась не сразу, падлюка! Ступени, ступени, ступени…Это похоже на восхождение… А ведь всего-то…какой этаж? Домработница открыла сразу - ждала. Розововолосое чудо в помятой, залитой чем-то липким спортивной куртке ввалилось в прихожую, дыхнув перегаром. Женщина успела подхватить Хиде до того, как тот зарыл носом в пол. Все по накату. Прыгающие под ногами половицы. Спальня, матрац. Закрыть глаза. Тихие шаги за дверь. Сон не шел. Мириады звуков накатывали волнами. Скрипы, всхлипы, стоны… Да сколько можно! Неужели это так сложно побыть в тишине? Без звуков, цветов, мыслей. Без этой вечно ноющей боли в шее. Хиде заворочался. Сел. Растер затылок. Не помогло. Поднялся. Пол качнуло, как палубу корабля. Стоп. Что-то твердое попало под руку. Стена. Отлично. А теперь полный вперед до ванны. Дверь жалобно скрипнула от удара ногой, но открылась. Хлопок выключателя. Ксо-о-о… Зачем же так ярко! Полотенце сдернуто с полки. Что-то со звоном упало на пол, покатилось. Плевать. Сейчас главное скрутить это, как его… блин… Руки сделали все на автопилоте. Петля на ручку двери, так… теперь просунуть голову… Че ж так шатает. Он все - таки не удержался. Хиде распахнул глаза, раскрыл рот пытаясь вдохнуть. Его легкие разрывало, мозг “вопил” о нехватки кислорода. Перед глазами плавал багровый туман. Последним усилием он рванулся с пола, доползти до двери, позвать на помощь. Стягивающий шею жгут только сильнее врезался в горло. Страшная гримаса исказила тонкие черты. Нет! Он не хочет… Не сейчас! Не так… А где-то тикали часы, шли поезда. Где-то ссорились и мирились, плакали, рождались и … Звуки. Барабанная дробь в висках. Тень отделилась от стены. Вторая по обыкновению устроилась на подоконник. - И что? – скрестила руки на груди первая. - Не знаю… - тень на подоконнике склонила голову к коленям. - Не знаешь, или… - Или… - тень подняла голову, в ее глазах блестели слезинки. - Но правила есть правила, - первая тень сгустилась, окутываясь черным дымом. - Правила... – тень на окне поднялась в полный рост, за спиной дрогнуло белым крыло. Темный прикрыл глаза. Постоял еще мгновение. Проплыл через комнату. Опустился на пол у двери, где корчилось в судорогах тело человека. Провел рукой по ярким прядкам, - какой он… - нежная улыбка коснулась черных губ. - Какой? – светлая подалась вперед, жадно вглядываясь в бледное лицо. Темный не ответил. Тонкие пальцы коснулись век, откинули с лица непослушные мягкие пряди. Прошлись по обнаженной груди. Задержались слева чуть дольше. Белая, только сильнее сжала кулаки, до крови прикусывая губу. Не закричать. Правила… А за окном разгорался рассвет. И вдруг, темный опустил руки, встал, отошел, повернулся к белой: - Забирай… - Что? – белая тень метнулась к клубящемуся силуэту, - как… - Просто… - Но…- крыло мелко задрожало, белая заглядывала в холодную бездну глаз, - а правило? - Сочтемся…давай… Хиде замер. Такой знакомый голос, откуда. Поднял глаза… Он так и не увидел ее. Просто теплые руки обвили его тело, успокаивая, баюкая… Тише… Тише, все позади. Влажные губы коснулись его пересохших губ. Поцелуй, такой легкий, прозрачный, нежный, с привкусом моря. Ему было так хорошо, как никогда в жизни. И он перестал сопротивляться, отдавшись на милость этих ласковых рук, позволяя звукам затопить его естество, затянуть, унести… Белая тень заискрилась в первых лучах солнца, ворвавшихся через не зашторенное окно. Темная плотнее закуталась в дымный плащ, отступая в дальний угол комнаты. Тело на полу было не подвижно. Новый день наступил. Правила… P.S. Они встретились вновь. - Ты меня обманул. Цена оказалась непомерно высокой…одна душа против тысяч…- у белой больше не было крыльев. - Обмен прошел честно. Ты получила то, что хотела тогда. А цена… - темный повел плечами, плотнее кутаясь в кожаный плащ. Оба замолкли. Небо на восходе начинало гореть. Рассвет. Безумное буйство красок. - Как он? – спросил темный, закуривая. - Ему спокойно… - белая с грустью смотрела в небо. - Жалеешь?- темный проследил ее взгляд. - Нет…- она улыбнулась сквозь слезы. А где-то шли поезда, тикали часы, ссорились, рождались и … Правила…