***
Принц в один день пишет, что болен и чувствует себя всё хуже и хуже, желая оказаться в объятиях Чонгука, пока не поздно. Граф ужасается из-за новости. Он места себе не находит. Чимин не очень доволен происходящим. Но это он приносит ему письма от принца Кары, это он приносит мешочек золота из казны его отца и это он показывает на странное судно, стоящее поодаль от порта. — Не верю, что говорю это, — Чимин вздыхает. — Мне сказали, что там остановился корабль, на борту которого примут без вопросов за пять золотых. — О, святой дух, Чимин… — Чонгук сияет глазами. — Вы убедитесь, что он здоров и вернётесь. Или убедитесь, что он мёртв, похороните его, поборетесь за наследство, если у них там всё плохо с завещанием, и вернётесь, — Чимин как всегда безжалостен. — Он не умрёт! — Чонгук качает головой. Он обнимает друга. — Спасибо. Чонгук покупает на пять золотых лекарственные травы своих земель, которые могли бы унять боль от болезни изнутри. Он уходит ясным днём, просто выйдя в город за товарами. Обычно принцессы сбегают ночью, но… но реальность такова, что легче проскользнуть в порт днём, когда абсолютно все заняты своими важными делами. Чонгук уже на этом этапе ощущает себя неуютно. Его приключения одновременно будоражат и разочаровывают. То судно стоит на причале. Люди как раз поднимают якорь, когда другие бросают мешки в трюмы. Чонгук подбегает к ним, снимая плащ с головы, думая, как и с кем ему поговорить. К нему никто героически не выглядывает. Люди странно посматривают на него, переглядываясь. Чонгук крепко сжимает мешок с деньгами, поднимаясь с ними на корабль. Просто так. Его никто и не останавливает. Чонгук спускается с края. За его спиной убирают доску, чтобы отчалить. Вот.Факуна теперь точно позади.
— Ну, границу мы пересекли, — говорит кто-то, достав нож. Он опускает с волос тёмную повязку. — Кто к нам пожаловал? Для ночной бабочки уж больно худощав. — Тебе бы пышек только, Джин, — другой щурится, наклоняясь к Чонгуку. — Почём услуги? — Я… я не… — граф заикается, сглатывая. — Смешной такой. Кого возбуждает дворянское одеяние? — мужчина сзади хрипло смеётся. — Тэхён таких любит, — заявляет девушка, заглядывая в глаза. — Учти. Понравишься капитану — с жизнью можешь прощаться, так что выбирай с умом. — Мне… — Чонгук хлопает глазами, — мне сказали, что вы можете за пять монет довести куда угодно… — его голос становится тише. — Мы? — переспрашивает девушка. — Кто это говорил? — Мы на украденном корабле, Юнджи. Конечно, эти доблестные моряки помогали беженцам, — Джин закатывает глаза. — Прости, парень, но мы такой благотворительностью не занимаемся, так что… ну, добровольных пленников у нас ещё не было. — Зачем нам пленник? Скормим Тану и всё. В глазах Чонгука темнеет. Корабль украденный? Но… кем? — У нас гости, Тэхён! — поднимает руку девушка. — Говорит, что хочет куда-то. Их, по видимому, капитан поднимается, внимательно смотря на отдаляющуюся Факуну, затем поворачивает голову к обомлевшему Чонгуку, поднимая брови. Выглядит этот мужчина устрашающе. Шрам, идущий под глазом перпендикулярно носу, устрашает. Его взгляд абсолютно пустой, когда он смотрит на Чонгука. На секунду его губы трогает усмешка. — Сын графа Чона. Какая честь, — капитан щурится. — Вы меня знаете? — Чонгук вздрагивает. — Естественно. Ты мне ещё три недели снился, когда я впервые тебя увидел в порту Факуны. Не в самых приятных позах, — он хихикает, но его смех такой мрачный, будто он не смеётся, а делает это для вида. — Чем обязаны? Чонгук тихо оглашает своё желание оказаться в землях возлюбленного. Все смотрят на него, как на умалишенного. — Куда-куда тебе нужно? — Тэхён переспрашивает, потому что не верит. — Уважаемый, — снова начинает Чонгук, — я должен добраться до порта Кары. Это срочно. Граф поджимает губы, стараясь не выглядеть запуганно. Ему очень страшно. Он никогда не был окружён теми, кто крадёт целые корабли. — Ты взываешь с просьбой к пирату? — спрашивает Тэхён, поднимая брови. Чонгук замирает, поражённый сказанным. Если бы это был ещё корабль с изгнанными, среди которых чудом, но встречаются добрые. А это те, о которых Чонгук при побеге даже и думать не стал. Пираты. Грабители, воры, разбойники, убийцы. Чонгук чувствует, как начинает дрожать. Его жизнь сейчас проносится перед глазами, когда он еле выдавливает: — Я заплачý… — Конечно, заплатишь, — Тэхён усмехается. Он поднимает мечом подол его плаща, рассматривая. — Вопрос: чем? — звучит устрашающе. В такие минуты славные героини известных романов поглощают мысли капитанов страшных морей, показывая, что они не лыком шиты, что могут дать отпор, что если и не сильны физически, то духом уж точно. Но в реальности всё иначе: сын графа шит лыком, он трус и, даже если умеет драться, в нём мало уверенности в себе перед целым экипажем. Да и Чонгука намёк капитана ужасает настолько, что он закатывает глаза, падая мешком картошки перед ними, рассыпав несколько монет по кораблю. В общем, и с духом у него не сила, а какая-то мешанина из неуверенности, желаниями достичь приключений и любви. На этом всё. Все замирают, смотря на свалившегося в обморок гостя. — Скормите Тану, — Тэхён вздыхает. Он отворачивается. Чонгук его никак не впечатлил. Да и не смог бы, даже если бы под страхом потерять жизнь предложил дуэль. Тэхён много таких встречал. Мечтатели-дворянины, считающие, что море их примет, когда они выразят перед пиратами свою волю к жизни. Как бы не так. Пошли к чёрту эти романтические акценты на ужасных вещах. Пираты беспощадны. И они действительно бросают ещё приходящего в себя Чонгука за борт к ручной акуле их капитана — чёрного Тана. — Мне его жалко немного, — говорит Джин, бросая доску, чтобы за что-то держался. — Он всю жизнь существовал припеваючи и просто решил отказаться от этого. Мне его не жаль, — вздыхает Намджун. — Да я про Тана. Жалко, что такого худощавого на завтрак, — Джин качает головой. Чонгук еле открывает глаза, пытаясь понять, что происходит. Он в воде. Корабль медленно проплывает перед ним. Дощечка, за которую он держится, не удерживает его веса. Чонгук в ужасе смотрит вверх. Он потом переводит взгляд в сторону берега. Далековато. Но лучше доплыть дотуда, чем… — Тан — это акула, понимаешь? И он любит охотиться, — кричит Джин. — Что?.. — Чонгук распахивает глаза. — Вы серьёзно?! — Серьёзнее некуда, — девушка выглядывает. — Поосторожнее. Резко не двигайся. Может, он не так уж и голоден. Но Чонгук, видимо, теряет сознание от ужаса происходящего на несколько секунд. Его паника разрастается градацией. Он начинает сильнее дышать, хватая ртом воздух. Сердце забивается чаще. Ноги замирают. Дощечка прогибается под весом. Чонгук закрывает рот ладонью, чтобы достать пальцами что-то, что сейчас мешает ему просто дышать. Видимо, это его язык почему-то прицепился к нёбу и не желает двигаться. — У него там паническая атака, — говорит Намджун, поворачивая голову к Тэхёну. Тот закуривает сигару, кивая. Он изучает карту, считая монеты в мешочке Чонгука. Тэхён щурится, заметив среди них письмо от принца. — Прошу вас, помогите, — шёпотом говорит Чон, поднимая взгляд на скучающих пиратов, которые поняв, что Тан сыт, медленно убираются, оставляя его там одного. — Прошу… На него никто не оборачивается. Чонгук не знает, сколько часов он пробыл в воде, уносимый течением, что ведёт его вместе с кораблём. Иногда он отдалялся на километры, иногда его уносило назад и он бился головой о бок корабля. Акула не спешила им лакомиться. Чонгук всё ещё просит шёпотом о помощи, когда наступает ночь и течение стихает. Он шмыгает носом, обнимая с дрожанием дощечку. Его взгляд поднимается на корабль. Сверху за ним никто не наблюдает. Граф закрывает глаза. Может, он и плакал до этого, но рыдания не ощущались так горько. Сейчас его охватила настолько сильная печаль за свою судьбу, что он просто отпустил доску, расслабляясь, чтобы воды унесли его вглубь. Мир — не сказка. Пираты — не приключения и смех за ящиком с ромом. Море — не романтичное место, а жестокая глубь, которая засасывает в себя своими такими же безжалостными обитателями. Чонгук выдыхает. Из его рта выходит видный пар. Холодает. — Нельзя, — шепчет он, вспоминая наставления во время учёбы, — плыть так долго, — Чонгук поднимает голову. И вот сейчас. Воля. Как легко сказать это. Наверное, так хорошо иметь такую черту с детства и не ставить под сомнения ни один момент своей жизни. Воля к Чонгуку приходит. Она приобретается, а не взращивается изнутри желанием постичь любовь и найти красоту приключений. Люди говорят, что она придёт с мыслями сохранить свою честь и достоинство. Но ничего похожего сейчас не происходит. Чонгуку плевать на его честь, когда он пробывает под паникой три часа и уже умоляет за любую цену сохранить ему жизнь. Чонгуку не до достоинства, когда он обещает себя отдать, лишь бы не дали тут потеряться в пасти акулы. Чонгук хочет жить. И это первобытное желание просто дышать облегчённо ведёт его к кораблю. Он, держась только за эту волю к жизни, пытается прыгнуть, чтобы схватить опускающуюся верёвку, которой привязали запасную лодку. Далековата длина. — Нет, — Чонгук жмурит глаза. — Точно. Якорь, — шепчет про себя. — Это судно стояло другим боком к причалу. Якорь… якорь с другой стороны, — вспоминает парень. Граф отплывает от бока корабля, застыв, двигая ногами, чтобы остаться немного позади и затем подплыть с другой стороны. В следующую секунду происходит другой ужас и без того дерьмового дня. Прямо в тот момент, когда перед смотрящим за кораблём Чонгуком скрывается тень в серебряном свете луны, из-за короткого движения мимо его лица клацают зубы, захватив за одежду. Чонгук не успевает вскрикнуть. Его уносят на дно. Парень вдыхает, так как неожиданность не даёт среагировать. Вода забивается в рот. Резкая боль в носу заставляет закрыть глаза. Чонгук ничего не видит. Он инстиктивно держится за что-то гладкое перед собой, пытаясь оттолкнуть от себя. Наверное, это нос акулы. Чонгук чувствует, как с открытой пастью вода начинает стремительно туда забиваться. Его тело тоже двигается туда. Страх не позволяет думать. Чонгук паникует, бьёт по тому, что не отпускает его. Кулак сталкивается с челюстью и, вроде как, зубы смыкаются на его пальцах, тут же разжимая, когда кулаком другой руки граф попадает в нос. «Нет!» — думает Чонгук. Он двигается вверх, превозмогая боль в носу. Его зрение на поверхности не может вернуться. Акула его укусила. Кровь наверняка быстро распространяется по воде. Следующее нападение не даст себя ждать. Чонгук плывет, выташнивая забившуюся в рот воду, в сторону корабля. Он, наверное, плачет от ужаса. А ещё у него сейчас не получается трезво оценить свои возможности. Адреналин, может, и помогает ему, когда он вскакивает на якорь и под истошный крик уворачивается от приближающейся тени прыгнувшей на него с воды акулы. Тот кусает бок корабля, не обхватив ничего. Якорь раскачивается. Чонгук поднимает руку, держась за холодные и мокрые цепи, стуча зубами. Не требуется воля даже на метр. Чонгук не уверен, что на корабле его не толкнут обратно. Он висит так, уходя от закрывающейся пасти Тана. По руке стекает кровь. Рубашка пропитывается красным. Проходит час, прежде чем он осмеливается подняться. Когда Чонгук хватается за край корабля, взбираясь, на него переводят взгляды. Все тут же потом смотрят на капитана. Чонгук падает на пол. Даже в безопасности его одолевает паника. Он тяжело дышит. Хрипит и сжимает горло, будто пытаясь хватать воздух пальцами. Чонгук смотрит в их сторону, отходя назад. Он прижимается спиной к краю борта. И тут же теряет сознание из-за усталости. Тэхён качает головой, отворачиваясь. — Накройте его чем-нибудь.***
Вот такой он — мир. Жестокий и беспощадный. В нём нет готовых на всё принцев, доблестных пиратов, которые завоюют Карибы ради тебя. В этом мире свою жизнь ты спасаешь сам. Никто не приходит на помощь. И никто из окружающих тебя не хорош. Чонгук не может поверить, что его унесло в такую сторону счастливой судьбы. Приключения должны быть весёлыми, полные веры и надежд. Они придают сил героям за счёт того, что при воспоминаниях вызывают улыбку. Чонгук не улыбается, когда вечером перед ним ставят еду и кучкуются вокруг, вспоминая, как Тан его чуть не сожрал. Ему не смешно. — Возьми, — Тэхён бросает ему мешок, внутри которого только письмо. Все его монеты высыпаны в сундук сокровищ капитана. — Высадим в порту Кары. Не волнуйся. Чонгук разгневан. Он зол на этого человека до состояния, когда хочет сейчас встать и выбросить его самого за борт, чтобы прочувствовал на себе, но хватит его только на равнодушный кивок. Письмо принца Кары выглядит потрёпанным. Адресат обведён красным. Чонгук хмурится, поднимая взгляд на Тэхёна, который хмыкает. Это письмо вдохновило Чонгука на самый безумный поступок в жизни — бегство. Юный граф даже не познал тяготы своего пэрства, но уже променял это на приключения, чтобы достичь своего заморского принца и с ним направиться в дальний путь на поиски ярких впечатлений. Почему-то этот Чонгук, который восторгался подобным, кажется таким далёким. Граф грустно улыбается. — Насколько сильно он тебя любит? — спрашивает Тэхён. — Много он не заплатит, — шепчет в ответ Чонгук. — Не надейтесь. — Я умею вымогать, — капитан садится на бочку. Чонгук смотрит ему в глаза. — Что? Недоволен? Зол? Можешь сказать, насколько я подлый. Чонгук бы поистерил, набросился на него с кулаками, говоря, что ему было до ужаса страшно там, в ловушке акулы. Но он правильно понимает, что ни команда, ни их капитан, сочувствовать ему не будут. Парень отворачивается, шепча: — Я благодарен. Тэхён удивлённо поднимает бровь. — За что? Чонгук горько усмехается. — Я открыл глаза, — говорит он, пряча голову в ткани, которую ему дали, чтобы укрыться. Команда затихает, следя за Тэхёном, который поджимает губы, смотря на Чонгука, который, несмотря на пережитое, всё равно прижимает письмо к своей груди, закрыв глаза, чтобы уснуть так. — Возлюбленный принца? За него много дадут? — спрашивает Намджун. — Немного, — Тэхён качает головой. — Принц Кары помолвлен. И явно не с ним, — он встаёт, оставляя Чонгука переваривать сказанное. Тот опустошённо смотрит на ящик рома перед собой.***
Стадии принятия неизбежного обычно бывают в мыслях. Это не видно по тому, как человек продолжает своё существование. Он может вести себя так же, как и раньше. Но то, что творится в душе, останется теперь запертым в голове. Тэхён по себе знает. Он переживал события похуже того, что произошло с Чонгуком, но ему всё равно кажется странным, что пэр из Факуны даже не предпринимает попыток найти ответы. Письмо всё ещё в кармане его дорогущей рубашки, которая рвётся из-за того, как он неуклюже управляется с течением, пытаясь отдраить полы. Чонгук не говорит с ними, иногда отвечает на вопросы и ужинает без слов, уничтожая малую долю того, что ему дают. Парня мутит временами, когда он смотрит в воду. Чонгук ни разу не выглянул за борт после плавания с Таном. Тэхён его понимает. Он бы тоже не стал. У него это, к сожалению, продлилось года три, не меньше, прежде чем он решился приручить своего мучителя и снова выйти в море. — Мы скоро причалим к порту Нарны, — говорит Юнджи, щурясь, опуская подзорную трубу. — Какова вероятность, что весть об украденном корабле до них не дошла? — Пятьдесят на пятьдесят, — говорит Джин. — Просто скажи, что не знаешь, — Намджун вздыхает. Тэхён щурится тоже, думая. — Когда? — слабый голос нарушает тишину между ними. Они поворачивают головы. Чонгук сидит на бочке, закрыв глаза. Намджун озирается, подумав, что сказал кто-то другой. — Когда украли корабль? — Месяц назад, — отвечает быстро Тэхён. — Располагаешь информацией? — Из островов весть для правителей отправляется с главного портового города Голубой Жемчужины, — Чонгук вспоминает, хмурясь. — Весть доходит до этих краёв за две недели, не меньше. Тэхён хмурится, отворачиваясь. — Хочешь сказать, что они уже знают? — пират вздыхает. Он хмыкает, переводя взгляд. — А мог бы промолчать. И тебя бы спасли гвардейцы Нарны. Глядишь, и любовничек бы приплыл, — говорит Тэхён. Чонгук молчит некоторое время, будто обдумывает этот вариант развития событий. — Мне бы не поверили, если бы сказал, что не пират, — доносится хрипло. — А я бы поверил, — Джин садится рядом. — Ты совсем не похож на пирата. — Это комплимент, — Юнджи кивает. Другие подтягиваются, хлопая парня по плечу, мол, не кисни. Чонгук не находит в их воодушевлении утешения. Он не улыбается, вздрагивая от каждого прикосновения к себе. Ему всё ещё чуждо находиться среди них. Он ощущает опасность от каждого, и их наигранное дружелюбие не заставляет парня терять бдительность. Он учится на ошибках, так что не берётся доверять им ещё раз. Тэхён находит это странным. На самом деле, сейчас время, когда душеньки, вроде Чонгука, которые росли в тепличных условиях, никогда не знали бед и опасности, должны сломаться, ползать у него под сапогами и умолять высадить куда угодно. Однако их графа что-то всё ещё держит. Даже если его глаза пусты, движения хаотичны, он будто существует, а не живёт. Даже так Чонгук за что-то держится, когда смотрит на небо ночами, прижимаясь к бочке боком, засыпая под храп Сокджина. «Может, любит принца сильно», — думает Тэхён. Он горько усмехается, смотря на Чонгука, который не дрожит от холода, выдыхая клубок белого дыма, потирая ладони друг о друга. Под глазами залегли круги. В тот день, когда Чонгук сиял на порту Факуны, Тэхён действительно нашёл сына графа чарующим своей наивностью. Он не из тех подлых пиратов, которые грабят чтобы насиловать, но Чонгук ему так сильно врезался в память, что Тэхёна от кражи графского сына останавливали только принципы не быть настолько беспечным в их-то положении. Но и тогда говорили, что Чонгук тихий наследник, послушный и порядочный. Может, немного не из мира сего, потому что покупает в книжном много глупых романов. Не осуждайте пирата за то, что он так много знает. Тэхён помнит лицо каждого кто хотя бы раз снился ему. А то, что в бреду рома, давясь морской водой, капитан всё равно видел, как Чонгук ему улыбается так близко, наверняка не заставит его забыть образ невинного графа. И, может, ломать его было неправильным решением. Или?.. — Не нужно было быть таким беспечным, — Тэхён укоряет, начиная беседу. Чонгук не поднимает на него взгляд и не отвечает. — Тан начинает есть, когда я даю команду. В ту ночь я команды не давал. Чонгук снова молчит. Он будто обдумывает сказанное. Граф потом поднимает голову, смотря на него. Он так исхудал за эти недели, потому что ел только для вида и потому что Юнджи в него пихала. — Вы злой, — вырывается из него шёпотом. — Да, — Тэхён соглашается. Он опускается на корточки. — И всё? Давай. Я разрешал тебе ругаться на меня. Облей матом. Полегчает. — Я не буду добровольно лезть в петлю смертного греха и кормить свой гнев, — Чонгук закрывает глаза. — Но я скажу, что Вы злой. Это… это факт. Тэхён не может сдержать лёгкий смешок. — Ты меня прощаешь? — Думайте, как хотите, — граф кутается в данное ему подобие одеяла. Тэхён поднимается, выпрямляясь. Он смотрит на ночное небо. Выдох снова выходит клубами белого пара. Парень в такой погоде явно замёрзнет. Капитан щурится, думая, как аккуратно позвать его к себе, чтобы и не покормить его гнев, но и не заставлять. На секунду капитан представляет, как склоняется к Чонгуку и предлагает за ласки тёплый кров. Наверное, сломленный граф согласился бы даже. Кто его знает. Но Тэхён просто качает головой, отгоняя эти мысли. Этот парень и так настрадался. — Пошли. Тэхён опускается на корточки. Он тянет руку к Чонгуку, тормоша его за плечо, чтобы встал. Парень поддаётся, не сопротивляясь. Та воля, что вела его к якорю в безумную ночь с Таном, касалась только ситуации лишения жизни. Её не касается запятнанная честь и потеря достоинства. Чонгук не сопротивляется, когда оказывается в менее холодной каюте Тэхёна. Он обнимает себя за плечи, не поднимая взгляд. Тэхён снимает с себя рубашку. Он кладёт на стол нож, прибив шатающуюся карту. Чонгук вздрагивает от удара, отходя к стене. С такими, знаете, не так уж и интересно. Без воли к чистоте. Потерянный. Он готов сейчас отдаться, потому что не может даже подумать о сопротивлении, считая, что пойдёт на корм Тану. Может, если бы он сейчас одарил Тэхёна кулаком в щеку или рассёк губу, если бы укусил, если бы оттолкнул руку и попытался сбежать — они бы вернулись к темпу романтических историй. Немного больных романов, где романтика в том, чтобы быть жертвой хищника и наслаждаться своим положением. Тэхён касается его груди, чтобы ослабить верёвки на шее рубашки. Лёгкое касание посылает табун мурашек по телу Чонгука. Он вздрагивает. И тогда капитан чувствует, как сильно бьётся его сердце из-за страха и волнения. Он всё ещё набит эмоциями, хотя уже не показывает ни одного выражения на лице. Тэхён грустно хмыкает, опуская руку. — Не будешь же спать мокрым. Сними, — говорит требовательно. — Расслабься. Я не буду тебя насиловать. — О, — звучит действительно удивлённо. Чонгук поднимает голову. — Меня бы позабавило, если бы ты был настырнее в отказе, — Тэхён говорит, растягивая слова. — Вы ужасный, — Чонгука мутит от одного его вида. Он отворачивается, начиная снимать одежду. — Такой, какой есть, — капитан опускается на свою лежанку. Там обилие пушистых одеял. Тэхён освобождает место рядом, приглашая Чонгука. Парень стоит там, оголившись до груди, смотря на него. Он окидывает взглядом всю каюту, ища другое место. Тэхён закатывает глаза, когда Чонгук кривится, отворачиваясь. Он поджимает губы. — Могу я поспать на полу? — спрашивает Чонгук. — Хорошо, — Тэхён пожимает плечами. — Укачивает сильно, так что если катишься и получаешь синяки — не моя вина. Я предлагал тебе место получше. — Вы сами голый и предлагаете мне, оголившись, лечь рядом с Вами, утверждая, что Вы не будете меня насиловать. А ещё у Вас в питомцах акула. Нет никакого резона доверять Вам. И Вы не можете меня пристыжать тем, что я не принял Вашу «любезность», — Чонгук говорит быстро. Он начинает немного привыкать к характеру непонятного капитана. Тэхён хмыкает, уловив то, как грациозно закончил граф. — Извините, — теряет весь запал. — Почему ты извиняешься? — Тэхён закрывает глаза. — Пленники не говорят так своим… надзирателям? — выбирает слово, устраиваясь на полу. — Я не говорил, что ты пленник на этом корабле, — капитан искренен. Он и не задерживает его рядом с собой. Чонгук может уплыть, взяв запасную лодку, в любое время. Его никто не держит. — Но мы доплывём до порта Кары. Что бы ты там ни решил делать — мне по барабану. — Вы собирались вымогать у принца деньги, — Чонгук звучит тихо. — Есть вероятность, что он даже не станет платить, — Тэхён вздыхает. — Я не берусь за сомнительные сделки. Граф не отвечает, держа в каюте гробовую тишину. Между ними повисает неловкое и долгое молчание, сопровождающееся пыхтениями Чонгука на полу. Невысказанные слова остаются висеть так, в воздухе. Тэхён не знает, что он чувствует, когда слышит всхлип. Чонгук шмыгает носом, обнимая свои ноги, пытаясь спрятаться в углу каюты. Он старается звучать тише, но не получается. Капитан должен его по всем жанрам банальных историй проигнорировать, понимая боль, которую он испытывает сейчас, преданный своим возлюбленным и попавший в ловушку собственного безрассудства. Конечно, будет правильно дать ему хотя бы так испустить всю накопившуюся печаль. — Бесполезно плакать, — говорит Тэхён в тишину. Шмыганье затихает. Чонгук, наверное, рыдает ещё сильнее, но старается опять же не шуметь. — А что ты ожидал? Ну, вот что ты ожидал? В мире столько опасностей. Ты не мог выйти в море, доплыть до своего принца, вылечить его и чудесно вернуться обратно. Такого не бывает. Надо было разработать план, построить своё судно. Не сбегать из дома, а вполне нормально обдумать всё с роднёй, объяснив им зачем, как и что. Почему пэрам так сложно договариваться с родителями? — Тэхён действительно злится. — Я ни капли тебя не жалею, поэтому и выбросил к своей акуле. Но я прочитал письмо и понял, что ты просто ещё не вырос. Хотел приключений с любимым человеком? Но вот она, реальность. Любуйся каждым мгновением. — В-всё так плохо? — спрашивает Чонгук, задыхаясь из-за слёз. — Почему всё так плохо? Почему всё так ужасно? Или мне так не повезло? — Будешь сидеть и искать ответы — никуда не продвинешься, — Тэхён вздыхает. — Я думал, ты уже сломан, — получается тише и задумчивее. Чонгук рыдает, задыхаясь. Он прокашливается, закрывая лицо ладонями, чтобы вытереть слёзы. И затем сжать пальцами волосы. Тэхён раскачивается на своей повиснутой цепями на балках кровати, смотря на него. — А чего ты хотел? — спрашивает Тэхён. — М-моря, приключен-ний и… и радость, — Чонгук сейчас не в том состоянии, когда молчание бы ничего не изменило. Он изрыгает то, что в нём сейчас. — Я хотел почувствовать с-свободу, — шмыгает носом. — Тебе стоит относиться к таким вещам проще, — Тэхён пододвигается. — Как… «меня чуть не сожрала акула», — он говорит спокойно и с задором. — Повторяй. — Меня чуть ли не съела… акула, — Чонгук звучит отрешённо. Чувствуется, как это до сих пор его ужасает. — Неплохо с тоном. Почти смирился. Слышишь себя? — Тэхён хвалит его. Он поднимает уголки губ. Кто бы знал, что с запуганным пэром, которого надо успокоить, будет интересно болтать. — Повторяй это себе чаще, — советует. — Если так подумать, то это даже забавно. От Тана ещё никто так не сбегал, — капитан смеётся. — Это не смешно, — бурчит Чонгук. Тэхён лежит, не смыкая глаз. Он слышит, как Чонгук шепчет про себя сказанное о Тане, продолжая повторять, будто пытается вбить в себя то, что с ним произошло невероятное. Судя по тону некоторых фраз, у него немного, но получается. В середине ночи Чонгук поднимается с места, стуча зубами от холода каюты. Он ищет сначала, чем укрыться, но потом, на грани усталости, мелко дрожа, подходит к нему. Стоит так над ним, думая, стоит ли. Тэхён поворачивает к нему голову. В его глазах нет ничего. Он просто улыбается, когда Чонгук, опустив низко голову, извиняется, прежде чем юркнуть под одеяло, устраиваясь к нему спиной. Тело Тэхёна жаркое из-за пухового одеяла. Чонгук прижимается к нему, всё ещё дрожа от холода. Капитан потирает его плечо ладонью, опуская руку, чтобы осторожно накрыть живот. Чонгук шлёпает его по кисти. — Не трогайте меня. — Хорошо-хорошо, — Тэхён выдавливает смешок. Он гладит Чонгука по голове, выдыхая в макушку. — Всё плохо получилось, но… Помни, что нет ничего постыдного в том, чтобы быть мечтателем. Однако если ступил на такой путь, чтобы достичь грёз, — будь готов и к большим жертвам. Нужно повзрослеть. Чонгук, судя по движениям головы, кивает. Он снова шмыгает носом, но сейчас может вытереть слёзы на ткани одеяла, а его дрожь утихает, когда тёплое тело рядом прижимается к нему. Чонгук закрывает глаза, тихо засопев. Тэхён засыпает позже, когда тело перед ним расслабляется полностью. Чонгук прижимается к его руке.***
— Меня чуть ли не съела акула, — говорит Чонгук, осторожно выглядывая за борт, смотря на собственное отражение на водной глади. Оттуда на него смотрит не Тан, а он сам, искажающийся из-за неспокойных волн. У Чонгука, судя по тому, что показывает отражение, немного посветлело лицо. Спать в каюте Тэхёна лучше, чем под открытым небом. Да и часто одолевающий кашель был вылечен Юнджи, так что сейчас Чонгук чувствует себя получше. Графу непривычно в более осознанном состоянии драить тут полы, но он не жалуется, стараясь воспринимать это как опыт для своих странных, но всё же приключений. Мыть полы не так уж и плохо. Особенно если есть компания. Из всей команды три человека выделяются, так как приближены к Тэхёну и, видимо, создают собой узкий круг самых способных. Сокджин, которого все называют Джин, судя по его же словам, был когда-то сыном купца, но решил, что грабить было бы лучше, чем продавать. С ним интересно говорить, потому что он много знает о корабле. Джин из тех, кто чаще всего патрулирует ночами. Запомнился Чонгуку мужчина тем, что предпочитает более пышных партнёров. — Хороший был принц? — спрашивает Сокджин, отвлекая Чонгука от сеанса привыкания к присутствию акулы под ними. Парень поворачивает голову, хмурясь. — Ну, этот… из Кары. Чонгук опускает плечи, расслабляясь. Нечего скрывать от команды человека, ради которого он пошёл на такие безумные жертвы. — Он был милым со мной. Королева пыталась добиться его расположения, а в сад он пригласил меня, — граф поджимает губы. — А потом что? — Сокджин мечтательно выдыхает. — Романтично. — Потом он обещал мне путешествия вместе за поцелуй, — Чонгук говорит. И ему так жаль самого себя, который доверился так просто, искушённый сладкой ложью. Он поддался и позволил унести себя в поцелуй за глупое, призрачное обещание пустоты, абстракции. Но тогда он был наивным графом и доверял принцу, ведь думал, что люди справедливы, а закон — немного их душит. Сейчас Чонгук прекрасно понимает, почему ему нельзя было выходить без сопровождения в море, почему надо проходить столько проверок только для того, чтобы прогуляться до соседнего островка. Законы устанавливают границы, но выясняется, что не просто так. А обещанная свобода принца Кары… — Не более, чем блеф, — горько добавляет Чонгук. — Почему ты плывёшь к нему тогда? — Джин хмурится. — Я… — Чонгук сглатывает, — я не знаю. Они оба затихают. Сокджин молчит, думая над словами. Чонгук смотрит на Тана, который высовывается, когда из каюты выходит Тэхён и звучно хлопает по кораблю, вызвав дрожание в воде. — Самое страшное для обычного путешественника — бесцельный путь, — говорит Джин, отвлекая Чонгука от созерцания акулы. — А для пирата? — спрашивает шёпотом граф, переводя взгляд с Тана на Тэхёна, который наклоняется, смотря пустующим взглядом на море. — У нас есть цель, — Джин звучит уверенно. Чонгук смотрит на него. Мужчина смеётся. — Мы хотим больше богатства. Граф кивает, будто понимает, о чём он говорит. Такие цели ему непонятны, но он знает, что жизнь не вынуждала его ползти к порту за пропитанием. Пиратами тоже становятся из-за сложившихся неудачно обстоятельств, но это никак не те обстоятельства, вынудившие родиться несчастным графом. Чонгук смотрит на Тана, глубоко вдыхая. С высоты наблюдать за ним уже не так страшно. Особенно когда знаешь, что он ручной и без приказов действительно не раскрывает пасть. — Меня хотела съесть акула, — повторяет шёпотом Чонгук, хмурясь. — Тоже на рефлексии капитана? — Джин смеётся. — У меня это было «грозы на море не страшны». Чонгук вздыхает. Он всей команде такой сеанс проводил? — Вас выбросили за борт во время грозы? — спрашивает Чонгук. Сокджин удивлённо смотрит на него. Он потом громко смеётся, хлопая изумлённого графа по спине. — Нет, конечно. Я просто боялся грозы. Есть в команде ещё Юнджи — довольно необычная девушка, которая носит короткую стрижку, точит маленькие ножи и всегда на стрёме. Она наблюдает за горизонтом. Чонгук всегда видел дам, которые ходят в пёстрых платьях, так что ему в новинку наблюдать за Юнджи, которая не стыдится мужского присутствия, может дать ногой по лицу (проверено Сокджином) и вообще — ведёт себя стойко. Неизвестно, какое у неё прошлое. В тот вечер предпочтений она сказала, что ей по душе милые, невинные женщины. Избавьте Юнджи от грубых мужчин. — А где ты отмываешься? — спрашивает она, подойдя к Чонгуку. — Где моюсь? — уточняет Чон, выпрямляясь. Он хмурится. — Как и все. В том углу. — Нет, я не об этом, — она наклоняется. — Где подмываешься до ночи с капитаном? Чонгук внимательно её слушает, кивая, потом переваривая сказанное, чтобы найти ответ в голове. Но ответа у него нет, потому что в каюте Тэхёна он просто спит. — Я не… я не поддаюсь греху похоти с ним, — выдаёт Чонгук, не найдя нужных слов. Он не краснеет, потому что мысль подобного рода его даже не удивляет. Легко так подумать, учитывая, что Тэхён стал с ним заботливее. — Вот как, — Юнджи выглядит потрясённой. Она качает головой. — Мужчины… подмываются? — Чонгук интересуется искренне. — То есть… как? — Ох, — девушка вздыхает, — если ты исподний, то нужно себя промывать, — и кивает. — Чтобы не заболеть, — добавляет. — Могу научить, если хочешь. Разговоры с женщинами в мечтах были не такими. И их советы, смех и поведение точно не могли быть описаны подобным образом. Чонгук любопытствует, поэтому кивает. Ему и не стыдно, потому что Юнджи выглядит здесь единственной такой особенно тёплой. Тэхён странно смотрит на него, когда Юнджи заявляет во время ужина то, чем они занимались. Сокджин делает вид, что его мутит. Чонгук спокойно прожёвывает кусок яблока во рту, чувствуя себя немного пусто из-за того, как ощущается эта промывка. Парень поднимает взгляд на капитана, который внимательно смотрит на него. — Ляжешь под него? — спрашивает бесцеремонно. Намджун давится ромом. — Под кого «него»? — Чонгук хмурится. — Принца своего, — Тэхён цокает языком. — Отвратительно. В тебе нет ни капли гордости и чувства собственного достоинства, если ты согласен быть любовником помолвленному мужчине. — Спасибо за импульсивное наставление, — Чонгук вздыхает. Он не пререкается. — Ему просто было интересно. Чего ты так? — Юнджи хлопает Тэхёна по плечу. — А может, другого мужчину встретит. Кто его знает. Капитан хмыкает, качая головой, будто не верит, что в таком состоянии Чонгук будет готов влюбиться в кого-то ещё. — Мужчине не так уж и обязательно хранить невинность, — Намджун говорит, наклонившись к Чонгуку. — Ты можешь дать себе волю повеселиться на корабле. Это нормально, — мужчина улыбается. — Секс отнимает тревоги. И сближает. Чонгук сглатывает, внимательно смотря ему в глаза. Он отворачивается, качая головой, мол, нет, спасибо. Намджун его немного пугает своими речами. На корабле он занимается, видимо, стратегиями нападения или грандиозных краж. Мозг команды. А ещё он очень силён, так как таскает бочки и чинит корабль, когда это требуется. Чонгук сразу замечает, что Намджун из высшего общества, потому что на его теле нет шрамов, он ходит изысканно и прямо, говорит вежливо и тон у него мягкий. Так, как учат в светских школах. В вечер предпочтений партнёра Намджун сказал, что он мог бы влюбиться в того, кого нужно защищать. — Вега, да? — спрашивает Намджун, смотря на небо. — Звезда? — отвечает вопросом Чонгук. — Да. Там, — он указывает на нужную. Чонгук наклоняет голову набок, пытаясь рассмотреть сияющую Вегу на тёмном небе. Намджун продолжает говорить о других. Даже показывает, как по параду звёзд определить нужное направление для плавания. — Вы знаете о звёздах, — Чонгук утверждает. — Наверное, учились в школе. — А ты знаешь истину? Он не врёт? — другой голос разрезает тишину. — Я тоже могу сказать, что это Оливер, — указывает на рандомную звезду Тэхён. — Теперь я знаток неба. — Нет такой звезды, — шепчет Чонгук, качая головой. — Как вы это умещаете в головушке? — Тэхён вздыхает. — Со звёздами на практике не наисследуешься. Это знания в пустоту, — капитан говорит вполне серьёзно. — Знать о мире что угодно — хорошо, — Чонгук возникает. Он выпрямляется. — Или Вас задевает, что Намджун умнее? Джун смеётся, когда капитан поворачивает к ним голову, испепеляя взглядом Чонгука. Но парень с места не двигается, улыбаясь ему. Граф тихо смеётся, прикрывая лицо ладонями. У него странные ощущения сейчас. Чонгук ловит себя на том, что наслаждается временем, которое они проводят вместе. Граф изо дня в день напоминает себе, что здесь он до тех пор, пока берега Кары не покажутся, так что он не должен привязываться к каким-то пиратам и… — Не стыдись радости, — шепчет Тэхён, крепко сжимая запястье, чтобы опустить руку с лица. Чонгук испуганно смотрит на него. Он опускает глаза. — Нет ничего плохого в том, что тебе весело. — Даже если он так из-за твоей тупости? — смеётся Намджун. Его тут же бьют в плечо. Капитан этого корабля — странный человек. Тэхён непонятный. С одной стороны Чонгук находит его жестоким, злым и не очень-то хорошим, но потом он говорит такие милые вещи, успокаивает его, объясняет некоторые тонкости морской жизни и советует, наставляя на верный путь. Не ощущается с его стороны давление, но при этом Чонгук не чувствует себя на своём месте рядом с ним. И никак не может расслабиться наедине. Он засыпает в его объятиях, да, но всё равно перед сном дрожит, боясь, что снова запрыгнул в ловушку и акула в виде Тэхёна сейчас сомкнёт пасть. Чонгук не должен ощущать рядом с ним хоть что-то. Но невольно он возвращается каждый раз в тот тихий вечер, когда волны не бушевали, корабль стоял посреди моря, окружённый отражением сверкающих звёзд на небе. И этот странный мужчина, смотря в водную гладь, поглаживая с нежной улыбкой прильнувшего к его ладони Тана, сказал, что способен влюбиться только в море. Чонгук не хочет думать. Это ненормально. Он сейчас как те больные дамочки из рассказов, которые кидаются в руки плохих мужчин, потому что они исключительно нежны рядом с ними. Чонгук не такой. А ещё… Чонгук — не море.***
Тэхён открывает глаза утром из-за прикосновения к лицу, которое щекочет не только щеку, но и шею почему-то. Капитан сталкивается со склонившимся над ним Чонгуком. Его чёлка падает ему на шею. Палец плавно двигается по линии шрама, пытаясь разгадать так загадку его появления. Чонгук поджимает губы, поднимая взгляд на его приоткрытые глаза. — Тан? — спрашивает Чонгук. — Да, — шепчет Тэхён. Он закрывает глаза. Хочется ещё поспать, если Чонгук и так охраняет его сон. — Почему? Вопрос не застаёт Тэхёна врасплох. Он знал, что рано или поздно Чонгук спросит, почему его собственный любимец провёл зубами по лицу, будто пытался сжать в челюсти черепушку. Или почему такой кровожадный монстр сейчас подчиняется ему, как собачка. Тэхён мог бы поюлить ещё немного. Нет абсолютно никакой причины быть откровенным с Чонгуком. Для того, чтобы заслужить доверие, люди совершают необдуманные, но бьющие по сердцу поступки. Чонгук такого пока не сделал. Он сам сейчас в замешательстве из-за ощущений. Ему незнакомо это чувство заинтересованности. Тэхён просто поощряет его зарождающиеся к нему желания. — Я наивно полагал, что быть пиратом весело и поплатился за то, что решил спрятать сокровища в ущелье акул, — Тэхён говорит тихо. — Жизнь сказала, что не бывает приключений без ужаса, — под одеялом капитан находит другую руку Чонгука. Он поднимает её, показывая заживающую рану. — Шрам маленький, но ты навсегда запомнишь, какое жестокое море. — Это не море выбросило меня за борт, — Чонгук хмыкает. — Это сделали Вы. Жестоки Вы, не море. — Твоя правда, — Тэхён кивает. Капитан открывает глаза шире, смотря на Чонгука. Тот отворачивается, вслушиваясь в голоса команды. Его взъерошенные волосы создают странный уют в таком образе, когда он оголён, лежит рядом, прячась в одеяле. К слову, лицом к нему Чонгук никогда не лежал. — Твоя очередь, — Тэхён ёрзает, находя удобное положение, чтобы приготовиться слушать. — Моя? Для чего? — спрашивает Чонгук. — Моё откровение в обмен на твоё, — выдвигает условия. Чонгук хмурится, закатывая глаза. Он задумывается о своих секретах, пытаясь понять, какой из них было бы интереснее рассказать. Хотя капитану и любая история сойдёт, Чонгук всё равно думает довольно долго. — Что ж. Спрошу по-другому, — Тэхён подталкивает его к ответу. — Как твой принц целовался? Чонгук замирает, поражённый вопросом. Ему неприятно вспоминать о том, что у него обманом украли первый поцелуй так грязно в королевском саду, обесчестив, унизив. Чонгуку неприятно, что он лелеял свои чувства к тому человеку, надеясь, что его не обманывали, а действительно любили. Он тут же качает головой, отворачиваясь. — Слабости делают нас беспомощными, — шепчет Тэхён. — Не нужно закрывать глаза, когда говорят об этом. Ситуация с Таном омрачена, но при воспоминаниях о нём ты больше не дрожишь от страха, — ладонь опускается лица ниже, поглаживая шею. Чонгук водит плечами, чтобы перестал. Он красный сейчас. Его немного смущает, что они говорят о том поцелуе. — Преврати это в шутку, — капитан пожимает плечами. Он хмыкает. — Как он целовался? — Не знаю, — Чонгук краснеет, опуская глаза. Он зарывается лицом в одеяло. — Не знаю. — Не с чем сравнивать? — Что? — Чонгук вздрагивает. Он смотрит на Тэхёна, немного повернув голову вбок. — Это неправильно, что его неумелый поцелуй может стать истинным для тебя. Нужно любить что-то высокого качества. От опытного человека, — Тэхён намекает, поднимая подбородок. Чонгук выдыхает, закрывая глаза. — Сравнишь, — капитан наклоняется, шепча. — После меня он сам будет казаться пустышкой. — Вы в себе уверены, — Чонгук сглатывает. — Конечно. Передо мной лежит обнажённый красивый девственник, которого целовали лишь раз. И я продержался с ним так долго, что скоро начну выть на луну, — Тэхён улыбается. — Я в себе очень уверен. Чонгук поднимает ноги, хлопнув ими пару раз по одеялу. Парень немного сомневается в происходящем. Подсознательно он знает, что Тэхён играет с ним и вряд ли предлагает на серьёзных щах что-то. Чонгук не привык к тому, что романтическое действие может быть бесчувственным, а прикосновение к телу — пустым. Его так же не отпускает мысль, что Тэхён делает то же самое — он пользуется им, его состоянием, доверием и положением. Но… но вместо призрачных обещаний принца, у Тэхёна успокоение души. Каждый раз капитан меняет его жизнь, добавляя больше уверенности, разочаровывая сам, пока мир не начнёт его рушить. Сейчас поцелуй должен прибавить ему чувство гордости. Как что-то типа: «тот принц даже целоваться не умел». И это после при воспоминаниях должно быть смешно. Наверное. — Хорошо, — Чонгук сглатывает. Тэхён хмыкает. Он приподнимается, оказываясь настолько близко, что губы на секунду касаются друг друга. — Вы стояли? — спрашивает Тэхён. — Что он говорил? Что делал? Опиши мне. Чонгук закрывает глаза, вспоминая. — Он вывел меня в сад, пригласив. Сказал, что хочет уединиться со мной, — тихо говорит. — Пошли, — Тэхён поднимается с кровати, поднимая и Чонгука, взяв за руку. Он наклоняется к его уху, шепча: — Хочу с тобой уединиться. — Нет, это… это неловко, — Чонгук теряется, краснея. Он смотрит на забавляющегося Тэхёна. — Хватит, мы не можем… — Мы отыгрываем? Если да, то твоё противостояние было похвальным, — Тэхён поднимает руку Чонгука, целуя тыльную сторону левой ладони. — Целуют правую руку, — Чонгук вздыхает. Он улыбается. Ему немного неловко из-за того, что они оголены, что Тэхён ведёт себя как принц в ту ночь, что они здесь, в его каюте, как в том садовом лабиринте с зелёными высокими стенами, в которых был спрятан их секрет. А здесь, в этой пыльной каюте, сохранятся они. — Он сказал, что был поражён тем, что я прочитал «Пэгги», — Чонгук сглатывает. — Мужчины их обычно не читают. — Почему? — Тэхён гладит его шрам большим пальцем. — Это история о принцессе, укатившей в кругосветное путешествие в поисках своего возлюбленного. Наивная сказка, — говорит Чон. Граф глубоко вдыхает, когда Тэхён гладит его плечо. — Поражён, что ты читаешь такие книги, — капитан повторяет. — Он обещал мне те же путешествия. — Обещаю, что ты достигнешь кругосветного путешествия, как та милая девочка в поисках любимого. — Было не так… — Тише, не рушь момент, — Тэхён прикладывает палец к губам. — Что дальше? Чонгук закрывает глаза, вспоминая. Губы дрожат. — Он сказал, что это всего за один п-поцелуй, — голос ломаный. Чонгук старается звучать игриво, как и раньше, но у него слабо получается быть убедительным. — Я дам тебе всё за один поцелуй, принцесса, — Тэхён гладит по голове, плавно опуская ладонь к шее. — Вот же мразь, — шепчет. — Надо всяких графов сначала в море бросать, а потом очаровывать сладкими речами. Какой неуч этот принц, — в перерыве он смеётся, выбиваясь из своей роли. Чонгук бьёт его в ребро. И улыбается. Он смотрит на свои беды сейчас с улыбкой. — Он прижал меня к стене, — шепчет Чонгук. Его тут же прижимают к стене. Чонгук на автомате сводит ноги, но встречает преграду в виде колена Тэхёна. Парень открывает глаза. — Я сказал: да, — Чонгук опускает ладонь на бедро Тэхёна, чтобы оттолкнуть ногу. — Я не буду поддаваться с Вами похоти, капитан, не делайте так, — отталкивая колено, чтобы занять удобную позицию, — но да. Да. — Искушать и не разрешать — так по-графски. Нечестно, но ничего сказать не могу, — Тэхён выдыхает в шею, вдыхая его запах. — Ты пахнешь мной, — он проводит носом по жилке, высовывая язык, чтобы коснуться кожи. — Солёно, — шепчет он, накрывая губами. Внезапно. Так резко и мокро. — Как море. — Он целовал… не там, — Чонгук закрывает глаза, поднимая руку, чтобы зарыться пальцами в волосы капитана. — В губы? — спрашивает Тэхён. — Да. — Открой рот. — Рот? Чонгук удивлён. Он послушно приоткрывает рот, задрожав, когда Тэхён высовывает язык, наклоняясь к нему с явным намерением сделать это. Это не столкновение губами в пылу страсти. Это проникновение. Языком. В личное пространство. Чонгук может только беспомощно простонать, крепко сжимая пальцами волосы, цепляясь за руки, которые его обнимают. Тэхён бесцеремонен в этом безумии. Он обводит языком ряд зубов, толкает язык Чонгука, подзывая ответить. Граф немного смущается положения, осторожно приоткрывая рот шире, чтобы выдохнуть в поцелуй и толкнуться встречно языком. Тогда в саду это было менее непристойно. Принц вёл себя, как юнец, оказывается. Чонгук так тает в руках Тэхёна, что думает: о, он был так глуп, когда думал, что поцелуй так окрылил его. Сейчас он подпрыгивает от нетерпения, не желая отрываться от Тэхёна, который щекочет вместе с бабочками живот снаружи, касаясь пальцами. И отстраняется всего на секунду, чтобы спросить: — Он касался тебя? — Нет, — Чонгук хлопает глазами. — Многое упустил, — шепчет Тэхён. — Коснуться тебя? — Как? — Чонгук на секунду целует его, закрывая глаза плотнее. — Здесь. Тэхён касается ладонью спины, плавно опускаясь ниже. Он касается ягодиц, сжимая. По телу Чонгука проплывают мурашки. Бабочки присасываются к местам прикосновений. Чон падает лбом на его плечо, тяжело выдыхая. — Глубже. Пальцы проходят между ягодицами, касаясь сокровенного места. Чонгук стонет громче положенного, закрывая ладонью рот, не узнавая свой голос. Тэхён усмехается, трётся лбом о руку, мол, убери и будь громким. — Зашёл ли он так далеко? — шёпотом в ухо. — Нет, — Чонгук качает головой. — Но… — он задыхается, готовый расплавиться в руках Тэхёна. — Дайте мне это. — Уверен? — Да. Чонгук стонет в конце, так как в него кончиком проникает палец. Тэхён ловит его стон поцелуем, прижимаясь к нему телом. — Каким он был смешным, да? — капитан улыбается. — Даже не целовал тебя, а касался губами. И ради чего сладкие речи о путешествиях и морях? Ради чего-то такого? — Тэхён смеётся, проникая пальцем в Чонгука. Тот скулит ему в губы, отстраняясь, чтобы посмотреть вниз. — А мне обещаешь такое? Всего себя за поцелуй, — шёпотом. — Нет, — протестует Чонгук, — больно. — Больно? — Тэхён целует в лоб. — Расслабься. Я всего двумя это сделаю. — Что… что Вы сделаете? — граф старается дышать ровно. — Сделаю так, что ты взлетишь над морем, — Тэхён смеётся. — Не… не к Тану, — Чонгук задыхается, качая головой. — Нет-нет, не к нему, — капитан вырывает из его губ новый стон, добавив второй палец. — Вот теперь будь громче. Я хочу услышать твой первый оргазм. Чонгук чувствует, как пальцы в нём начинают давить на стенки, будто ищут что-то. Он ещё засовывает и высовывает их всё время, из-за чего будто царапает прикосновением внутренности. Чонгук целуется с ним периодически, то теряясь в удовольствии, то находя себя прижатым к стене с одной поднятой ногой. Тэхён проталкивает пальцы глубже. Внезапно он касается одного места, откуда ощущения, будто солнечные лучи выскакивают по всему телу. Стон Чонгука становится громче, он давится воздухом. — Странно, — шепчет граф. — Странно. — Это приятно? — Тэхён продолжает нажимать. Чонгук стонет ему в рот, насаживаясь на пальцы. — Видимо, да. Капитан проталкивает пальцы к тому месту, нажимая так, что толкает Чонгука. Граф запрокидывает голову, чтобы прокричать имя своего мучителя. Тепло внутри будто извергается со стонами. На кончиках пальцев ощущается то, что кипит между ними. Горячее. Пламя в животе, теряющее контроль по мере высвобождения воздуха из лёгких, будто усиливается до состояния, когда внутренний пожар достигает заоблачной категории. Он кончает с громким: — Тэхён! — на губах, умоляя не давать упасть, потому что оргазм извергается из него ощущением полёта. Будто после такого пожара его, как фитиль фейерверка, подожгли. И он взорвался. — Какой он… — шепчет Чонгук, разрываясь в хохоте, — какой он смешной. Ещё и принц. Вот он глупец. Обещать ему столько всего за то, что и пальца не стоит в олицетворении страсти. Я такой же глупец, — Чонгук искренне смеётся. Тэхён, наблюдая за ним, опускает голову, слизывая пот с шеи. Солёный вкус. Он поднимается, чтобы смотреть в глаза, полные удовольствия, ловя в них этот смех, как те редкие буйства волн. На морской глади.***
В тот день Юнджи сказала, что будет гроза. Чонгук на автомате повернул голову к Сокджину, который побледнел, но кивнул, стараясь не показывать своего беспокойства Тэхёну. Капитан в это время изучал карты. Баловались они утром ещё три дня назад. Чонгук чувствует, как какая-то стена между ними упала, но Тэхён не дерзит при других, не ведёт себя открыто. Он всё также непреклонно продолжает вести себя, как холодный и расчётливый капитан, который иногда позволяет себе усмешку и шлёпать Намджуна, чтобы перестал флиртовать с Чонгуком и взялся за работу. Граф и сам не планировал пировать на весь корабль. Он и не надеялся, что их тайна будет что-то значить для Тэхёна. Этот пират ясно дал понять, что никого сильнее моря не полюбит. А Чонгук… Чонгук просто уверен, что к такому ненормальному сердцебиению и чувствам он пришёл из-за умелой манипуляции его состоянием. Он не верит, что может просто позволить себе любить такого человека и чувствовать при этом удовольствие от того, что в нём разрастается. Они существуют сейчас, продолжая что-то эфемерное между ними так, будто это в порядке вещей. Ничего больше. Правильно? Чонгук вздрагивает, когда раздаётся раскат грома. Издалека они могут увидеть, как молния опускаются на водную гладь и паутинки света теряются в воде, распространяясь по тому месту. Он стоит рядом с Сокджином, так что успевает словить и его дрожание. Чонгук смотрит на него, собираясь ободряюще улыбнуться, но Джин с новым раскатом грома прыгает, в сторону, отталкиваясь от него, из-за чего Чонгук теряет равновесие, а так как держал в руках ведро с водой, то смещается всем весом в сторону, падая на перила. Оттуда он сваливается за борт под свой же истошный крик. Тан. Акула. Чонгук выплывает, судорожно бегая глазами по воде вокруг. На глаза наворачиваются слёзы, он уже истошно вопит, потому что паника накрывает с головой, возвращая в тот ужасный день, который навсегда отпечатался в памяти. Чонгука кошмарит, он царапает бок корабля, не реагирует на крики Юнджи быть спокойнее, пока она спустит лодку. Когда руки обхватывают его, прижимая к себе, Чонгук толкается, зажмурившись так крепко, что, кажется, лоб болит. — Спокойно, — говорит мягко Тэхён. — Он меня съест! — Чонгук толкает его, начиная ртом хватать воздух. Ему снова что-то мешает дышать. И Чон задыхается, крепко сжимая плечи Тэхёна. — Дыши. Ровно. Выдыхай, — капитан крепко держит его, заставляя смотреть в глаза. Чонгук отвлекается на постороннее движение рядом, закричав сильнее, когда видит, что Тан высунулся рядом, открыв рот, показывая зубы. — Нет, — Чонгук не дышит. Он переводит взгляд на Тэхёна. Тот дышит рядом с его лицом. Шумно дышит, чтобы Чонгук поймал один с ним темп. Вскоре парень начинает вдыхать вместе с ним, медленно успокаиваясь, потому что Тан ничего не делает, просто плывёт рядом. Акула высовывается, чтобы приластиться носом к протянутой ладони Тэхёна. Чонгук прячет лицо у него на шее, но затем отводит голову в сторону, смотря на происходящее. Капитан подводит руку выше и Тан тянется, опускаясь в воду, шевеля хвостом, будто возмущается, что с ним играются. Чонгук сглатывает. — Погладишь его? — спрашивает Тэхён. — Ни за что, — шепчет Чонгук, закрывая глаза. Он дышит глубже, обнимая Тэхёна. — Почему нет? — капитан улыбается. — Задержи дыхание. — Я не нырну. Я не нырну! — тон графа становится требовательнее, но Тэхён не слушается, вдыхая. Чонгука утягивают за собой, так что и ему приходится задержать дыхание. Под водой видно мутно сначала. Глаза жжёт, из-за чего Чонгук не сразу различает, где Тэхён, а где акула. Тан проплывает мимо них. Чонгук зажмуривает глаза, отворачиваясь от тёмной пелены, обнимая тело рядом. Тэхён гладит его по спине, разворачивая, чтобы прижаться грудью. Ботинок с ноги снимается, уплывая на дно. Тан проплывает к ботинку, осторожно обхватив зубами. И затем отпускает вещь прямо перед Чонгуком, будто возвращает. Думать времени нет. Чон может только запомнить, что случилось. Тэхён разворачивает его подбородком к себе, целуя. Они оба чувствуют вкус воды, не сглатывая. Тэхён обхватывает руками Чонгука за ноги, заставив обвить свой торс, поднимаясь на поверхность. Чон держит свой ботинок, обнимая за шею капитана. Он жадно глотает воздух, поднимая взгляд к небу. Это странно. — Как ты? — Тэхён спрашивает громче. — Вы просто… — Чонгук опускает взгляд, — умалишенный, если приручили акулу, — заканчивает с улыбкой на губах. — Да, я такой, — смеётся. — Чонгук? — Сокджин обеспокоенно смотрит на них. — Ты в порядке? — Да, — Чон выдыхает. — Умираю, но… я в порядке. В мечтах Чонгука было весело, потому что там была дружба, любовь и много моря. Он ждал жарких приключений, загадок, интересных историй в каждом порту. Реальность вернула его на землю, растоптав все грёзы, из-за чего Чонгук решил, что не нужно больше полагаться на что-то светлое. Но сейчас его дружба в этой команде, построенная на сомнительных отношениях пирата и жертвы, любовь, формирующаяся из странного взаимодействия без обязательств и вечных обещаний, начинают ему нравиться такими, какие есть в этой жестокой реальности. Да, мир всё так же ужасен. Однако сейчас Чонгук понимает, откуда люди, вложившие в него столько веры в то светлое будущее, черпали вдохновение. Из таких моментов, когда опасность минует, ты вспоминаешь всё с улыбкой на губах, готовый смеяться над неприятностями своей жизни, помня, что каждое потрясение, плохое или хорошее, — это нежеланный, но всё же опыт.***
Порт Кары находится после острова Акко, который славится богатой и открытой торговой промышленностью. Здесь город формирует собой огромный рынок, где можно найти абсолютно всё. Климат тропический, поэтому на выходе приходится снять лишнюю и тяжёлую одежду. Чонгук впервые за всё время ступает на землю, тут же теряя равновесие, потому что непривычно. Песок под босыми ногами ощущается так щекочуще. Он словно сошёл на другой мир. Чувства при этом странные. Чонгук пошатывается, пытаясь найти баланс. Организм, привыкший к тому, что тело постоянно раскачивается на корабле, сейчас не воспринимает недвигающуюся поверхность. Юнджи помогает ему устоять. Намджун подталкивает, чтобы шёл быстрее. — Хочу поспать в гостинице, — говорит Джун, вздыхая. — А то в трюме не круто. — Можно? — спрашивает Юнджи у Тэхёна, хлопая глазами. Капитан кивает. Намджун тут же бросается вперёд с намерением снять номер и продрыхнуть так до следующего утра. Пираты не тратят деньги попусту. Тэхён и Юнджи пополняют запасы. Остальные пошли с Джином кадрить девушек. Чонгук остался с Тэхёном, следуя за ним, рассматривая прилавки. Он заинтересован в местной культуре, поэтому что-то иногда спрашивает, остановившись у лавки с украшениями. Купец с энтузиазмом объясняет, что за диковинки здесь находятся. Чонгук долго рассматривает камни для манжет. Это напомнило ему о Чимине, который больше всего не любил поправлять ему манжеты, потому что чонгуковы были тугие. — Хочешь? — спрашивает Тэхён сзади. Чонгук вздрагивает, касаясь ладонью сердца. — Не пугайте, — выдыхает он, нахмурившись. Тэхён улыбается ему. — Я просто смотрю, — говорит Чон. — Обычно так говорят, если что-то заинтересовало, — щурится. — Что хочешь? Я куплю. — Мне не стоит быть в долгу у пирата, — Чонгук говорит, поднимая подбородок. — Не стоит, — Тэхён выпрямляется. — Это подарок. Скажем… на прощание? — он поджимает губы. Чонгук поднимает голову, внимательно смотря на него. Граф горько улыбается, опуская взгляд, чтобы протянуть руку к приглянувшимся манжетам. Тэхён без колебаний протягивает золотую монету купцу. Чонгук цокает языком. — Подарок деньгами из моей казны, — кивает граф. — Эй, я пират. Что ты ещё хотел? — Тэхён смеётся. Чонгук отворачивается, направившись дальше по рынку. Юнджи рядом не наблюдается. — Может, когда вернёмся наденешь их? — Зачем? — Чонгук хмурится, поворачиваясь к Тэхёну. — Ну, знаешь, — капитан наклоняется к нему, — только их на себе. Ничего лишнего, — и опускает двусмысленный взгляд вниз. Граф Чон глубоко вдыхает, успокаиваясь. Он продолжает путь, скрестив руки на груди, говоря на каждое «что?» Тэхёна недовольно: «я не поддамся греху с тобой только из-за подарка, и не надейся». Хотя в конце дня всё равно стонет в его руках, засыпая под мерное дыхание, думая, что не может принцу Кары смотреть в глаза после того, что сохранило его тело в этой каюте. Чонгук улыбается. У него сейчас такое состояние, что даже и не хочется объясняться.***
Порт Кары встречает их утренней тишиной, так как подплывают только посыльные, относящие свежий хлеб в маленькие острова рядом. Корабль пиратов причаливает, спуская доску, чтобы Чонгук прошёл. Он босыми ногами ступает на деревянный причал, держа ботинки в руках. Парень поднимает взгляд, слабо улыбнувшись, чтобы попрощаться взглядом с самым странным недоразумением своей жизни. Капитан спускается, чтобы дать пару монет. Он смотрит на потрёпанные ботинки, письмо в кармане и глаза Чонгука, улыбнувшись про себя, потому что выглядит сейчас граф так, будто расплачется. Он на грани, чтобы бросить сейчас всё и уплыть с ними. Тэхён хотел бы, чтобы он сломался, привалился к нему, попросил забрать его и показать другую свободу, но… но Чонгук потрясён. А ещё он в своём уме, так что он не поступает после ран на теле, как Тэхён, пытаясь обуздать то, что его ужалило до крови. Он не будет Тэхёна приручать к себе. Воля Чонгука к такому не лежит, а воспитание не позволяет играть подобным образом с мужчинами. — Я боюсь назвать этот трепет в себе чем-то большим, — Чонгук начинает первым. — Мне стыдно, что я позволил себя так одурачить пирату. Настолько, что, наверное, болею Вами. Тэхён облизывает губы, ожидая дальнейших слов и желанного «поэтому забери меня отсюда и больше никогда не отпускай ко всяким принцам». А капитан бы запер на своём корабле, оставил рядом с собой и никому бы на давал притронуться к самому драгоценному сокровищу. — Но я оцениваю и свои, и Ваши возможности по тому, насколько нравственно это… — Чонгук выбирает слово, — правильно, — поджимает губы. — Мне приятна Ваша близость, но я наверняка остыну, когда этот страх улетучится, моё состояние придёт в норму и Вы больше не будете меня волновать. Но Вам это знакомо. Я уверен, что Вас это не ранит, ведь я ничего для Вас не значу, — Чонгук улыбается ему. Тэхён качает головой. Он выражает несогласие, протянув руку к нему, когда Чонгук отступает, не дав себя коснуться. Граф смотрит на него внимательно, сглатывая. Он поджимает губы. — Как любой недуг — это пройдёт, — Чонгук кивает ему. — Спасибо за путешествие, капитан, — и кланяется. Тэхён сжимает пальцы в кулак, провожая его взглядом. Чонгук уходит с причала. Его нижняя губа дрожит, но он старается не показывать, что плачет. Конечно, он абсолютно очевиден, поэтому капитан сразу понимает, что после такой вежливой и учтивой речи его маленький граф рыдает так, будто вырвал из сердца кусочек. — До встречи! — кричит Тэхён, улыбаясь. Чонгук вздрагивает поворачивая голову к нему, смотря глазами, полными слёз, на махающего ему пирата, взгляд которого сейчас полон стольких чувств, что, кажется, разбивает сомнения. Тэхён выдавливает смешок, развернувшись к кораблю. Тан подплывает к причалу, выглянув. Чонгук глубоко вдыхает, выдыхая с тяжёлым грузом на плечах, разворачиваясь в сторону замка ради своей пустой, детской и уже преданной по всем фронтам любви, которая, конечно, закончится крахом, чтобы он вернулся домой в целости и сохранности без всяких приключений. В свою сбыточную реальность. — Как ты? — начинает Чимин с порога. Чонгук улыбается, хотя у него всё ещё текут слёзы. Он теперь ненавидит море.***
В сказках счастливые концы бывают только у хороших героев, которые старались ради своего счастья, были честны и верны на протяжении всей истории. Героям, которые вели себя порядочно и даже спасли жизни, уготовано «долго и счастливо». Тэхён всегда был уверен, что его мерзотной личности такое счастье не перепадёт. Он не может нормально контактировать даже с любимым человеком, так что о хорошем конце с ним, конечно, можно было только мечтать. А в их реальности грёзы — это глупости. Нет ничего предосудительного в том, чтобы представлять себе хорошее. Мечтать не запрещают, постигать их — ну, стоит задуматься. К примеру, можно представить, что Чонгук сейчас драит полы, бурча что-то про то, что не хочет одни яблоки на ужин и на полу есть тоже не хочет, а перед столом и нормально. Можно представить его с Сокджином, успокаивающего от грозы. Можно с Юнджи, с которой они уединяются, чтобы выпить. Можно с Намджуном, который опять показывает созвездия. К примеру, хочется Чонгука под охапкой одеяла, который выглядывает оттуда, смотря большими глазами на него, хлопая ресницами. Хочется. Оно так и мечтается. Не сбудется. По крайней мере, не должно было. Тэхён ведь не мечтатель. Он рационал. Это Чонгук у них живёт чувствами и эмоциями.Верно?
Двери церкви отворяются, пуская холодный ветер в помещение. Все поворачивают туда головы. Родственники Чонгука непонимающе смотрят на жениха, когда тот, похоже, потеряв дар речи, теряет и ещё что-то в голове, раз тут же берётся за меч, кинув его в сторону вошедшего. Вообще без цели. Сразу. С намерением убить. Конечно, Чонгук его не ожидал. Он видел Тэхёна только в ласковых кошмарах, которые казались ему настолько неправильными, что он отказывался потом спать, не веря, что скучает по лицу, изрисованному шрамами. — Как хорошо ты меня встречаешь, — Тэхён улыбается. — Почему не позвал на свадьбу? Невестушка такая красивая. И глаза лисьи, и характер вздорный. Кого-то напоминает, да? — он подходит всё ближе. Чонгук хмурится. — Что Вы здесь делаете? — Сейчас как раз сезон ловли больших рыб у берегов Акко. Просто хотел позвать порыбачить. — Тэхён, клянусь, я сейчас позову гвардию и Вашу голову потом увижу только на эшафоте! — Чонгук прячется за священником. Он тяжело дышит. — Какие хорошие планы, — Тэхён одной рукой отбрасывает священника в сторону. Он опускается на корточки, чтобы взять за ногу опешившего Чонгука и поднять на плечо. — Обсудим дальнейшие намерения на корабле. Он у нас, кстати, уже просто огромный. — Тэхён! — Чонгук бьёт его по спине. Его тело на порту небрежно бросают на корабль. Чонгук тут же поднимается, грозно смотря на Тэхёна, ткнув пальцем ему в грудь. Юнджи приносит мешки с продовольствием. Джин улыбается ему, приветствуя. У Намджуна рука отсутствует и это бросается в глаза. Чонгук не может поверить, что он опять здесь. — Смотрите, Тэхён, — он поднимает руку, показывая, — я помолвлен и не собираюсь сейчас… Тэхён крепко сжимает запястье, снимая кольцо, бросив его за борт в воду. — А теперь слушай сюда, — капитан гладит его по щеке. — Мы. Идём. Рыбачить. Чонгук шокированно смотрит ему в глаза. Тэхён кивает ему, припадая к губам своими, тут же обнимая отозвавшееся ответным порывом тело. Чонгук закрывает глаза, обнимая за шею пирата, стонет ему в рот между перерывами в поцелуе, чувствуя, как раскачивание корабля возвращает телу потерянность в пространстве. Чон опускает голову, шепча: — Вы сумасшедший. Вернувшийся за ним Тэхён — как хищный Тан, прирученный открывать пасть по приказу. Вернувшийся Тэхён — это переступивший через себя капитан, который поставил цель обогатиться ниже Чонгука. Вернувшийся Тэхён — живое воплощение доказательства того, что в Чонгуке он увидел что-то наверняка такое огромное, что не уместилось в нём самом, не смогло буйствами оставаться внутри, высекать на рёбрах, как волны на скалах трещины. Чонгук думает: О, наверное, он полюбил кого-то больше, чем целое море.