Влюблённый

Жан не хочет делить Марко ни с кем, а точнее, ни с кем из девушек из кадетского корпуса, и это становится проблемой. Впервые это новое и неизвестное чувство появляется, когда Жан видит, как Марко помогает Мине с её УПМ. Как они вместе разбираются с ремнями и смеются с шуток Бодта, их руки пару раз соприкасаются, никто из них этого не замечает или не придаёт значения, а вот Жана в другом конце комнаты разрывает от злости, он, кажется, сейчас сломает себе зубы, с учётом того, как крепко сжимает челюсти. Жан старается как можно быстрее закончить проверку УПМ Армина и покинуть помещение. Лишь бы не слышать, как Марко любезничает с Миной и смеётся с её, наверняка, дурацких шуток. Он сам не понимает, почему эта картина у него перед носом его так злит, но разбираться совсем не хочется. Во второй раз жгучее чувство в груди появляется, когда Марко вместе с Кристой сидят на поле, недалеко от казарм. Они вместе плетут венки из одуванчиков, тихо о чём-то беседуют, не отвлекаясь от своего занятия. В какой-то момент Криста краснеет и отводит взгляд, и Жану совсем не хочется знать, что Марко ей только что сказал и почему это вызвало у неё такую реакцию. Жан снова злится, но не совсем понимает, на кого больше, на Кристу, на Марко, на Имир, которая так некстати осталась в казарме и теперь не отвлекает внимание подруги, или на самого себя. Он до крови закусывает нижнюю губу, разворачивается на пятках и уходит прочь, последнее, что он слышит, — тихий смех Марко, который до этого тот дарил только ему, и от этого Жан раздражается только больше, сжимая кулаки, вгоняя свои короткие ногти в грубую от тренировок кожу ладоней. Внутри всё сжимается, а живот скручивается в тугой узел. В третий раз это происходит через пару дней, Марко тренируется вместе с Сашей, в какой-то момент девушка делает выпад, но неуклюже спотыкается о собственную ногу и начинает падать. Конечно же Марко реагирует достаточно быстро, чтобы успеть помочь Саше устоять на ногах, он подхватывает её под руку. Девушка благополучно спасена от падения, как только сама это осознаёт, смущается и во всю начинает благодарить Марко, тот улыбается ей в ответ. Жана передёргивает. Бесит, как же бесит. Жан уже хотел было подойти и разобраться с этой нахальной девчонкой, но он почти сразу представил, как бы это выглядело со стороны, поэтому вовремя остановился.

* * *

Вечером Жан не пошёл на ужин, событий последних дней напрочь отбили у него аппетит. Он один остался в казарме, продолжая лежать на верхней койке. В помещении было непривычно тихо, без шумных соседей действительно было лучше, даже шум дождя за окном не сбивал его с мысли. Сейчас он остался наедине с самим собой и наконец-то мог всё обдумать и прийти к какому-то выводу. Жан часто думает о Марко, о том, насколько потрясающие веснушки у него на щеках, о его тёмных, как некоторые сорта мёда, глазах, мягком голосе и тёплой улыбке. Жану нравилось находиться в обществе Марко, слушать его истории, смотреть, как тонкие длинные пальцы плетут венок или пришивают оторванную пуговицу к рубашке. Марко всегда выделялся из толпы, был кем-то особенным для Жана. И только сейчас он осознал, почему. Это чувство накрывает его с головой, а ответ бьётся о его черепную коробку. Марко ему нравится. Жан влюблён в своего лучшего друга. От одной этой мысли ему становится страшно. Это же всё неправильно. Жану же совсем недавно нравилась Микаса, да и многих девушек из училища он считал привлекательными, но сейчас... Сейчас он понял, что всё это очень отличается от того, что он чувствует к Марко. С ним всё иначе, это чувство такое непривычное, тёплое и нежное, его хочется беречь, как самую драгоценную вещь в его жизни. Жан вздрагивает, когда кто-то входит в казарму, громко хлопая дверью, и вырывает его из раздумий. Он приподнимается на локтях и видит Марко. Тот топчется недалеко от двери, заламывая пальцы. — Ты не пришёл на ужин и почти ничего не съел во время обеда, — тихо начинает Марко. — Пропал аппетит, Саша уже наверняка забрала мою порцию, — отмахивается Жан. — Нет, ещё не забрала. Сегодня был тяжёлый день, тебе надо поесть, пока время ещё есть. Жан небрежно машет в его сторону рукой, мол, его это не интересует, хотя его сердце уже грозится сломать ему рёбра своими ударами. Мысль о том, что Марко заботится о нём, так странно греет душу, расползается липким сладким сиропом по горлу. — Что с тобой в последние дни происходит? Ты какой-то нервный, а сейчас отказываешься от еды. Жан резко садится в постели. Эйфория проходит мгновенно, и он чувствует, как бледнеет его лицо. Его гнев был заметен? Все видели? Что, если Марко всё понял? А кто-то ещё знает? — Эй, Жан. — Марко подходит к его кровати и кладёт руки на матрас, заглядывая в глаза напротив. — Ты же знаешь, что можешь мне доверять! — Он замолкает на минуту, и Жану кажется, что это длится вечность. Каждой клеточкой своего тела он ощущает, как тишина давит на него. Становится очень некомфортно, и это странно, всё происходит не так, как обычно, когда он вместе с Марко. — Это из-за Микасы, да? Жан вскидывает брови, как-то странно смотря на Марко. Он его дурит, да? — Чего? — Ты странно ведёшь себя из-за холода со стороны Микасы? Жан кусает внутреннюю сторону щеки. Признаться честно, он даже разочарован. Это говорит о том, что Марко всё ещё ничего не знает. И Жан не понимает, что хуже, если бы его лучший друг сам догадался или всё ещё оставался в неведении, как и сейчас. — Ничего ты не понимаешь! — шипит Жан, спрыгивая с кровати. Он хмурится, смотря в удивлённое лицо напротив. И вот опять! Веснушки Марко точно передают все его эмоции! Вот дерьмо. Если бы пару лет назад Жану сказали, что в кадетском корпусе он влюбится в очаровательную россыпь веснушек на мальчишеских щеках, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Только вот всё это правда. Прямо сейчас он стоит напротив очаровательного молодого человека с этими самыми поцелуями солнца на лице и всём теле. Уж Жан-то видел. — Жан, что с тобой такое? — обеспокоенно начинает Марко. — Ни черта ты не понимаешь! Докопался со своей Микасой, может, она мне вообще не нравится! — Но... — начинает было Марко, но Жан продолжает, полностью его игнорируя, перебивая. — Может, я влюбился в кого-то другого! — Уже медленно, но верно переходит на крик Жан. — Поэтому не надо со своей Микасой, а вообще, я... я... — Он запинается, а после тихо стонет, рывком притягивая Марко к себе. Жан заключает его в крепкие объятия, стискивая в своих руках. Он сам не понимает, что им движет, он даже предположить не может, что ему делать, но думать и менять что-то уже поздно. За последнее время Жан уже наломал дров. Перед тем как наконец продолжить, он ещё раз сильно сжимает плечи Марко в руках. — И вообще, ты мне, кажется, нравишься. И никакая Микаса мне не нужна! — рычит Жан в чужое плечо, очень надеясь, что плотная ткань рубашки заглушит его голос. Слова признания сами слетают с его языка, так быстро и легко, что Жан достаточно долго не отдаёт себе отчёта в том, что только что сказал. Марко молчит какое-то время, но Жана не отталкивает. А тот только сильнее цепляется за чужую рубашку, крепко сжимая её в кулаках. — Хорошо, Жан, хорошо, — наконец говорит Марко, и Жан чувствует, как он кладёт свои руки ему на спину, проводя пальцами по линии позвоночника. — Это хорошо. Жан вздрагивает от этого действия, стараясь сфокусировать мысли на чём угодно, но не на пальцах Марко на своей спине. И у него получается. В следующую секунду он теряется в тепле губ напротив.