Corruption

Я начал видеть этих существ раньше, чем остальные. Сознание ребёнка, которому просто хотелось внимания, не воспринимало всерьёз насколько странно выглядело существо, если оно успокаивало его. Чересчур длинные конечности, выглядящие, как будто кости, но окутанные какой-то вязкой непонятной жидкостью. У него не было глаз, просто две белые дырки, и широкий рот, как будто от уха до уха, но у них их не было. Возможно, я не реагировал на них так сильно, как остальные дети, потому что привык наблюдать за окном, как они ходят, возвышаясь над людьми. Или когда на меня в очередной раз заносили руку для удара, а они просто стояли и улыбались, не делая мне больно. Однажды я попытался заговорить с ними. Тогда люди косились на меня, как на слабоумного, а они лишь смотрели на меня с неким интересом. Они реагировали на меня, и это радовало. Впервые я “подружился” с этим, когда мне было лет семь. Тогда я наконец начал понимать, что они такое. В школе меня сразу возненавидели все. Надо мной смеялись, пытались издеваться, и я начал замечать, как чаще рядом с ними оказывались эти чудовища. Над каждым из них появлялось оно. Оно, которое везде следовало за ними. И я считал их счастливыми, потому что от меня все эти чудики старались отойти подальше. На улице однажды я случайно наткнулся на одного из них. Вернее, я наткнулся на одного из них, которое не стоял вплотную к человеку. Оно стояло, не зная, что делать, подходило к людям — но те существа, которые заняли своё место, отгоняли его. Пытались укусить, уничтожить, не желая терять свою пищу. Тогда я подошёл к нему, помахал рукой, улыбнулся. Я знал, что они не могут разговаривать, но на движения реагируют в разы лучше. Он продолжал стоять неподвижно. Я простоял так рядом с ним около минуты, затем, поняв, что это бесполезно, пошёл обратно в дом, но стоило мне отойти на два метра, как оно последовало за мной. Я был рад. Это точно. Первый друг, которому можно было рассказать всё. От других я старался держать в секрете наше знакомство, страх потери был велик. Шли года, я всё больше сдруживался с этим нелепым существом. Нелепым, потому что он не был как другие. Он был пугливый и робкий, и, если остальные не отходили от своих жертв, потому что для них они были пищей, то моё существо просто на просто боялось отойти, потому что на него сразу же накидывались другие. Меня они, почему-то, боялись. Уже в более взрослом возрасте, я наконец осознал, насколько эти твари высокие. Они были выше двух метров, с огромными ладонями и когтями. Их рёбра были видны сквозь тянущуюся жижу. Внутри них не было ничего: ни сердца, ни мозгов, ни души. Зато, как сказал Усоцуки, чужие души они едят с удовольствием, и всегда пытаются найти шанс отобрать чужую. Они также питались всеобщим разумом, если можно так сказать. Люди, которые подчиняются всеобщим правилам, вере, пропаганде, которые просто не могут мыслить сами и поступают как все. Именно поэтому над каждым человеком я видел их. Встретить свободомыслящих людей сложно. Они либо быстро умирают, либо их поглощает общество, полностью сломляя. И всё же я заинтересовался этими существами серьёзно. Усоцуки упоминал, что этих существ может убить их жидкость, заточенная внутри. И то, она находится в глубине их головы. Ещё один способ — они поедают друг друга. Если человек умер раньше времени, и это существо остаётся одно, то через неделю или две оно проголодается и начнёт искать либо человека… либо другого потерявшего источник еды существо. Их бои выглядят зрелищно, ничего не скажешь. Со стороны людей это выглядит, конечно, забавнее, когда наблюдаешь, как абсолютно все обходят какое-то место, даже если это центр оживлённой улицы. Другие не мешают. Им же лучше, если их конкуренты погибнут. Но не было бы так весело, если бы я не замечал в более глухих районах мутировавшие версии этих существ. Несколько голов, рук, ног, извёрнутое, скрученное тело. Если они долго не находят новый источник, то им приходится питаться другими. И только ими, так как найти обычную чистую душу было невозможно. И чем дальше они заходили, тем больше наносили вреда призрачному миру. — От них ужасно сложно избавляться, — когда я спросил об этом как-то у Усоцуки, он недовольно покосился в сторону моего чудаковатого сожителя. — На крепкие души вряд ли кто-то нападёт из таких, как он, но мутированные могут. И от них очень сложно отбиваться. Они не чувствуют боли. Не чувствуют страха. У них нет чувства самосохранения. Но у моего все они были. Удивительное существо. И он, и я, как в шутку называли меня другие призраки. Я мог контролировать эти порчи, как мне пришлось их назвать. Мог натравливать их на слабые души, мог заставить нападать друг на друга, мог заставлять уничтожить их самих себя. Убивал их человека и смотрел, как они начинают дуреть от голода. Ненормальное увлечение затягивало с головой. Я сумел раздобыть то вещество, убивающие их, и сделал из него лезвия. Они могли разрезать любую материю: и живую, и нет. От человека до мутировавшего существа. — Ты реально проверял его на себе и не… исчез? — Усоцуки в неком состоянии шоке смотрел на мой порез на руке. — Я удивлён. — А ты сомневался во мне? — я ухмыльнулся, заканчивая доделать второе лезвие. — До сих пор жалею, что выбрал тебя. Я кивнул, обратно погружаясь в работу. Порча стояла в углу, тихо наблюдая за тем, как моя частичка души бешено кружила вокруг него, пытаясь разозлить. Ещё одной загадкой было то, что его вообще не интересовали души. Он не питался, но при этом оставался в прежнем состоянии. Даже если его заставить, он ничего не сделает. — Это вещество убивает вас, если оно просто касается поверхности оболочки? Усоцуки задумался. — Слышал об этом, но не видел. Если так хочешь, то проверь это на своих "подчинённых". Я устало посмотрел на него. — Честно, при всем уважении, иногда ты меня утомляешь чересчур. Закончив второе лезвие, я наконец-то выдохнул с облегчением. Взял в руки, повертел, сделал пару выпадов… Идеально. — Я пойду тестировать их. Ты со мной? Усоцуки покачал головой. — Их я тоже не советую брать. Первая попавшаяся порча умерла, стоило просто проткнуть ее насквозь. Быстро. Но с мутированными оказалось в разы сложнее. Просто ударив их, ты не мог убить этих существ с первого раза. Они сопротивлялись. Убегали, прятались, нападали, затем опять сбегали, когда ты их находил, они издавали высокие неприятные шипящие звуки, от которых хотелось заткнуть уши. Эта беготня продлилась больше часа. И я всё больше сомневался в универсальности моего оружия. Разрезав голову поверженного мутанта, я осторожно отделил мешочек с их веществом. По виду, оно не отличалось ничем, от обычного, но может его концентрация была увеличена… На входе в лабораторию меня встретила моя порча, которая тут же пошла куда-то в своем направлении, походе, ведя меня куда-то. Я последовал за ней, но когда та резко обернулась ко мне, я остановился, поднял руки и сделал шаг назад. — Понял, не трогаю. Она ушла в соседнюю комнату, а я прислушался к тому, что там творилось. Ни звука. И что тогда это было? Я зашёл к себе и на минуту замер. Все мои чертежи с их исследованиями были раскиданы на полу, банки, с оставшимися веществами, опрокинуты, и жидкости медленно стекали на пол. Ясно, почему оно так себя вело. В тот день я просто ушел оттуда, в итоге пропав дольше, чем на несколько месяцев. И если моя часть души без проблем отыскала меня, то все остальные потеряли меня из виду на этот длинный промежуток времени. Многие поговаривали, что я исчез, потому что меня наконец-то сожрала эта тварь. Кто-то просто думал, что я устал от внимания и ушёл в подполье. И я бы так и сделал, если бы не встретил того, кто заинтересует меня больше, чем мои прежние подопытные.