"..Страшно."
Чэн Сяоши, ты не один, — твердит Цяо Лин. Хочется в это верить. Но у него играет юношеский максимализм и он не считает, что чувствует себя одиноко. У него есть Цяо Лин, когда ему чувствовать это? Но пугающее одиночество дышит ему в затылок, поджидает за углом комнаты, плачет вместе с ним и обнимает так крепко, что выбраться сложно. Чэн Сяоши понимает, что ему страшно. Его не интересуют детские сказки, не интересуют игрушки и игры. Всё это для детей. Он ведь взрослый. Но взрослые не боятся одиночества, правда? Сяоши страшно и одиноко. А признаться в этом самому себе - ещё страшнее."..Мне страшно."
Детство прошло. Цяо Лин всё также с ним; она стала и осталась его первым другом. Чувство одиночества притупилось и, казалось, вовсе покинуло Сяоши. В его жизни появился Лу Гуан, ещё один путеводный свет и такой.. недосягаемый. Они сотрудничают, идут плечом к плечу, но Чэн Сяоши чувствует себя словно не в своей тарелке. Безусловно, Лу Гуан – это тот, кого бы хотел видеть Сяоши у себя в жизни – такой спокойный и рациональный, полная его противоположность. Сяоши нравится их совместная работа со всеми вытекающими, нравятся вечера, что они проводят вместе. Он может ещё много раз сказать "нравится" по отношению к Лу Гуану, ведь Сяоши он нравится целиком. Стоит формулировать иначе, но Чэн Сяоши не может. Он боится, что Лу Гуан, как фантом, исчезнет после его слов. Словно ничего этого не было и это лишь фантазия его мозга. Разумная часть Сяоши уверяет, что это всё — реально, всё это происходит на самом деле и никакого подвоха нет и не было, потому не нужно себя накручивать каждый чертов раз. Но страх разумную часть затыкает и Сяоши чувствует объятия давно загнанного в угол одиночества. Ему снова одиноко и страшно."..Лу Гуан, мне страшно."
Чэн Сяоши накручивает себя и не спит ночами. Он ворочается в кровати, бродит по комнате или сидит в телефоне – всё, что угодно, кроме того, чтобы спать. Если спать, то остаёшься наедине с собой, навязчивые мысли не дают покоя и уснуть всё равно не получится. Это бессмысленно. Он хочет поделиться с кем то, сбросить этот камень с души, но черт, он не имеет права нагружать других своими проблемами. Он знает, что Лу Гуан видит его состояние, синяки под глазами и жутко измученный вид говорят сами за себя. Чэн Сяоши просто не может сказать ему. Не хватит смелости и духу. Вдруг он всё потеряет? Абсурдность ситуации доходит до того, что в чужом теле он просто засыпает. Не надолго, голос Лу Гуана сразу даёт возможность прийти в себя, но ему говорят выходить из фотографии. "Дальше ничего интересного. Ты уже всё сделал," — звучит ему аргументом. Сяоши слушается, хлопает в ладоши и падает рядом с Лу Гуаном на диван. Он ловит на себе его взгляд - беглый, но, о черт, обеспокоенный. А его снова клонит в сон. Лу Гуан что то говорит, легко трясет за плечо, но Сяоши не слышит. Он залип на одной точке, сознание начинает отключаться. Не хватает звука отключения компьютера для достоверности. — Чэн Сяоши! — и словно выныривает из толщи воды. Сяоши растерянно хлопает глазами, смотрит на Лу Гуана и осекается. Он узнал? — А-а.. — тянет Чэн Сяоши, ведёт плечом, за которое крепко держатся, и легко машет руками, — прости, прости, я не выспался сегодня. Не мог бы ты.. — Сегодня? — Лу Гуан как то странно выделяет слово. Его белая бровь приподнимается в немом возмущении, а в его глазах Сяоши видит то, чего так боялся. Лу Гуан хочет знать, что происходит, — Сяоши, не делай из меня идиота. И из себя тоже. — Да всё нормально! — Чэн Сяоши сдавленно смеётся – защитная реакция. Ему не по себе от взгляда Лу Гуана и от того, что его ладонь на плече сжимается всё сильнее. А брови хмурятся больше, — ладно, ладно! Не смотри так на меня. Да, не только сегодня. Просто.. просто у меня бессонница, вот и всё. Не так все критично! И сейчас.. она просто прошла? Я не врач, поэтому не знаю, как это описать. Со стороны Лу Гуана слышится измученный вздох и Сяоши отпускают. Он слышит тихое "пошли спать" и идёт в комнату первый. Чэн Сяоши даже не раздевается. Он просто падает на нижний ярус кровати, веки его тяжело опускаются, словно их закрыли насильно и проваливается в долгожданный сон. Сквозь дремоту Сяоши чувствует, как рядом с ним проминается матрас, пружины противно скрипят, а человек, рядом севший, что то тихо шепчет. Его сознание улавливает, как чужая ладонь ложился на его макушку, неизвестно чьи пальцы зарываются в волосы и мягко их перебирают. Засыпать сейчас – по-настоящему приятно. Просыпаться в поту со стучавшим где то в горле сердцем – не приятно ни разу. Сонное сознание прокручивает в голове картины ужасного сна и Чэн Сяоши в панике ощупывает место рядом. Он был уверен, что спит не один. Руки дрожат словно от удара током, Сяоши чуть ли не рывком подрывается с кровати, проверяет верхний ярус – никого. Неужели то, чего так Сяоши боялся, произошло? Лу Гуан не захотел возиться с проблемным ребенком, не захотел быть рядом. Он ушел и вполне имеет на это право. Он.. Сяоши слышит, как его окликают. Тихо, шепотом, так по теплому и родному. Так, как сейчас нужно. Лу Гуановское "Сяоши" становится спасательным кругом и его охотно принимают. Чэн Сяоши крепко обнимает Лу Гуана, сжимает его одежду, цепляется. Он не ждёт ответа, сразу отстраняется, набирает в лёгкие воздух и готовит речь оправданий, но его притягивают обратно. И Сяоши понимает, что в этих объятиях он может спрятаться от страха и удушающего одиночества, что здесь ему рады и никто не оттолкнет. — ..Лу Гуан, мне страшно. Пожалуйста, не уходи, — умоляюще шепчет Сяоши на грани рыданий и прижимается ближе. — Я никуда не уйду, Сяоши, — внемлет ему ответ и Лу Гуан прижимает ближе. Принять новую реальность – сложно. Чэн Сяоши будет ощупывать ее не веряще, ища подвохи, но Лу Гуан будет терпеливо помогать и твердить, что ему тут рады и никакие сомнения не нужны. Твердить будет долго и упорно и Сяоши откроется. Расскажет всё, что его тревожит, все сомнения и страхи, а Лу Гуан примет и поможет.