***
- Босс? У меня для Вас новость... Доен хочет встретиться завтра. Джехен поначалу не верит собственным ушам и просит Джонни повторить сообщение слово в слово, и когда тот послушно исполняет просьбу, то в следующую секунду слышится громогласный крик. Мужчина неистово радуется новости, прыгая по гостиной, словно кролик, и не может перестать издавать счастливых криков, пока помощник с неким скептицизмом наблюдает за ним. Он видит подобную радость в третий раз в жизни: первый раз был тогда, когда Доен согласился, наконец, пойти с Джехеном на свидание после долгих ухаживаний, второй, когда согласился выйти замуж, а третий наступил сейчас. Все моменты, где хозяином преобладали негативные эмоции и чувства, были связаны с работой и с другими людьми, однако все самое светлое, яркое и приятное было полностью связано с Доеном. Это удивляло Со, ведь не думал, что такой человек, как Чон Джехен, вообще поставит в приоритет другого человека, сделает его самым значимым в своей жизни. В некоторой степени это очаровывало и притягивало. Может быть, по этой причине он уже столько лет работал на него, и был настолько предан (но это был секрет, который Джонни хранил многие годы из-за слишком сильного смущения). Мужчина выныривает из своих раздумий только тогда, когда Чон подскакивает к нему и, притянув резко за плечи, чмокает в щеку. Это ошарашивает, и через несколько секунд тяжелого осознания, Со отплевывается и усиленно трет рукавом рубашки лицо. - Ты издеваешься?! - Да брось, Джонни, порадуйся вместе со мной. Завтра я завоюю моего Доена снова! Его красивые медовые глаза горят энтузиазмом, пока Джонни продолжает тереть щеку. - На этот раз купите лилии, босс.***
Эта сцена напоминала Джонни какую-то версию очередной американской комедии из девяностых, когда главный герой, уверенный в собственной неотразимости, спешит на встречу со своей возлюбленной, выбивающейся из общей массы "одинаковых" девушек своей скромностью и строптивостью. Джехен старательно замаскировался, желая показать бывшему мужу, что не так радовался новости о встрече, надев черный кашемировый джемпер с воротником-стойкой, синюю джинсовую куртку и темные брюки с туфлями, но опытный помощник прекрасно знал и видел, что скрывается за этой напускной небрежностью. Чон всеми силами с помощью такого просто выбора одежды старался подчеркнуть свои выдающиеся внешние данные, они оба прекрасно знали, как Доену нравились его плечи, статная фигура и сильная шея, а уж как бывший втайне тащился по тому, как белоснежная кожа оттенялась темной одеждой, и говорить не стоило. Хитро и так забавно, что Джонни при виде начальника на парковке не может сдержать смешок, за что тут же получает болезненный тычок в бок. Конечно же, Чон Джехен не был бы собой, если бы своевременно послушал советы мудрого и дальновидного помощника, и под снисходительный взгляд выходит из цветочного с маленьким горшочком с цветущим круглым кактусом. - Не могу поверить, что этот человек - мой начальник. Встречу Ким назначил в кофейне в самом центре города, и когда машина останавливается, то Чон заметно начинает нервничать. Они сидят в таком напряжении и периодических вздохах добрых пятнадцать минут, и Джонни ничего не приходит в голову лучше, кроме как вытолкать босса из автомобиля и заблокировать двери под разъяренный взгляд мужчины. Он опускает стекло лишь на четверть и громко произносит с самодовольной улыбкой: - Либо ты идешь сейчас на встречу с Доеном и на коленях вымаливаешь у него прощения, либо я иду туда сам и говорю о том, что ты ему изменил десять лет назад с каким-то мужиком в пьяном угаре. - Это все наглая ложь! - Да, но кто тебе поверит после произошедшего? После этих слов Со закрывает окно под нецензурную брань мужчины и делает вид, будто не замечает его. Все же эта тактика срабатывает и спустя три минуты, Чон успокаивается, поправляет волосы с одеждой и направляется к кофейне, где его уже давно ждал Доен. Стоит ему войти и увидеть этого человека, то сердце начинает биться только сильнее, словно его вот-вот хватит удар, но он держится из последних сил, крепче обхватывая горшочек запотевшей ладонью. - Здравствуй. - Здравствуй. Ты опоздал, еще минута - и я бы ушел, - Доен глядит на него так, будто Джехен был маленьким ребенком, эта та черта, которая их жестоко разделяла и отличала. Чон был пусть и строгим в плане работы и графиков, но на фоне дисциплинированного и суперпунктуального Кима беспощадно мерк. Не то чтобы он возражал против этих его качеств, наоборот, это отличие так очаровывало его, ведь Доен в подобные моменты был невероятно красив, проявляя раздраженность и очарование. - Прости, Джонни слишком долго вез меня сюда, - он осторожно присаживается напротив, и, поставив растение на столик, вытирает ладони о брюки, как школьник. Мужчина не признавал это открыто, но рядом с Доеном порой чувствовал себя робким и неуверенным, особенно сейчас, когда его положение невероятно хрупко. Тот и так его чуть ли не ненавидит, и больше всего на свете ему сейчас нужно было не сломать их отношения окончательно. - Прошло столько лет, а ты до сих пор полагаешься на него даже в подобных мелочах. - Да... Джехен только кивает головой в согласии, и на некоторое время наступает неловкое молчание. Доен разглядывает бывшего мужа, замечая покрасневшие от волнения и смущения уши, несколько робкий взгляд и точечный широкий шрам около левой брови. Это по-странному заставляет его заволноваться, и невольно вырывается вопрос: - Откуда этот шрам? Его прежде не было. Чон касается пальцами упомянутого увечья и шумно вздыхает. - Подрался с парой заключенных из-за ерунды, ничего особенного. - Еще раз солжешь, я уйду и больше никогда не стану с тобой говорить. Доен всегда чудесным образом распознавал, когда Джехен лжет, это было практически всегда стопроцентное попадание, хотя порой Чону удавалось его провести в милых мелочах, например, когда готовил сюрпризы. - В тюрьме парням с красивой, смазливой внешностью уготована особая участь, и стоило мне туда попасть, конечно же, некоторые решили все за меня. Но я был не намерен подставляться кому-то, а потом весь срок вдобавок к этому еще и занимать самое низкое положение. Любое общество имеет свою иерархию, и ты знаешь, что еще давным-давно я решил для себя: где бы ни оказался, я буду стоять на самой вершине. С трудом, не без крови, но я все же взобрался на эту самую вершину. Все эти годы я думал лишь о тебе, Доен. Знаю, ты мне не веришь сейчас, но я тебя не предавал. Да, первый срок я получил справедливо, тогда я действительно совершил преступление, но во второй раз все произошло не по моей вине, Доен, я... - Постой, постой... Доен не может сдержать эмоций: он почти готов заплакать то ли от воспоминаний об их прошлом, то ли от рассказа Джехена о том, что ему пришлось пережить в заключении. Он комкает салфетку пальцами и переводит дух, нервно тряся ногами. - Ты хочешь сказать... что кто-то подстроил все так, чтобы ты сел? - Да. В этом замешан Хендери, ему помогал кто-то еще, я ищу его уже почти восемь лет для предоставления доказательств тебе, чтобы ты снова начал мне верить и доверять. - Хендери был так верен тебе, не может быть, чтобы он... - Да как же ты не поймешь!.. Ким испуганно вздрагивает, когда Чон несдержанно ударяет по столешнице, и на них оборачиваются несколько посетителей. Мужчина замечает чужие взгляды, а затем видит разочарование и испуг Доена, и тут же успокаивается, виновато говоря: - Прости, прости, я не сдержался. Я еще... не до конца адаптировался, прости. Люди оказываются предателями. Даже Джонни может предать меня в любой момент, если кто-то предложит ему нечто большее, что предлагаю все эти годы я. Когда я найду Хендери, то мы все узнаем правду. Тогда мы снова... снова будем вместе, слышишь? Он касается ладони Доена, мелко дрожа от волнения и переполняемых чувств. Боже, это тепло, такое знакомое и забытое, заставляет его почти заплакать. Сколько раз он касался своего мужа вот так, сколько раз целовал эти красивые ладони с длинными пальцами, сколько раз шептал признания в любви. Он и подумать не мог, что спустя восемь лет ему придется безмолвно умолять о таких простых касаниях, о разговорах, об ответной любви и искренности. Ким медленно сжимает ладонь в слабый кулак и уходит от прикосновения, пряча руку под столом. Это разочаровывает. Слишком сильно. - Даже если ты говоришь правду, Дже, мое доверие к тебе вернется, но... никаких "мы" больше нет, понимаешь? Джехен медленно мотает головой, отказываясь верить в то, что пытается сказать Доен. Почему-то тот выглядит слишком расстроенным для человека, отказывающим ему, его красивые сочувствующие глаза наполняются слезами лишь сильнее, наконец, срываясь вниз тяжким грузом, и Чон отзеркаливает его, роняя их в ответ. - Я не люблю тебя, Дже, я... Столько лет прошло, я потерял тебя тогда. Знаешь, сколько мне потребовалось сил и времени, чтобы заново собрать себя и начать жить дальше? Думаешь, я не приходил на свидания, потому что мне было легко оставить тебя? Это было так больно, так трудно, что мне казалось, - вот прямо сейчас умру, так сердце надрывалось от одной мысли о тебе. Я бы прямо там умер, если бы увидел тебя в тюремной одежде за стеклом в наручниках. Чону теперь моя новая жизнь, которую я намерен прожить до самого конца, понимаешь? Я не хочу переживать ту боль, через которую ты заставил меня пройти. Больше не смогу себя собрать, Дже, не смогу... Пожалуйста... как друга, как приятеля, я приму тебя в своей жизни, если мы оба, мы все будем делать вид, что нас не связывали прежде чувства, но если ты намереваешься присутствовать там как человек с надеждами, то... даже не появляйся. Приходи, если соберешь доказательства своей невиновности и если согласен на все эти условия, - он поднимается из-за стола, намереваясь уйти, но Джехен останавливает его за руку и, сглотнув тяжелый ком, сипло произносит, глядя прямо перед собой: - Возьми. Когда увидел в магазине, сразу напомнил о тебе. Он пододвигает второй рукой горшочек с кактусом, и, к его удивлению, Доен молча принимает этот странный подарок. Признавать, что любимый человек больше не испытывает к тебе каких-либо прежних чувств, тяжело. Чон смотрит в окно на прохожих, слыша надоедливый гул в голове, словно только этот звук не дает ему лишиться чувств прямо здесь посреди кофейни. Так странно смотреть на людей вокруг: жизнь продолжается, а его время будто остановилось. Неужели это из-за его любви? Он не замечает, как напротив бесшумно присаживается Джонни, но совсем не удивляется, когда видит его. Тот выглядит пусть и спокойным, но по глазам Чон понимает, что он расстроен не меньше него. В какой-то мере приятно разделить свои чувства с кем-то. - Мне так больно, Джонни. - К сожалению, я прекрасно понимаю тебя.