А ведь не просто забыть, что на простыни
Двое играли в любовь, пока чай стынет
Ноябрь.
Эля в последнее время была какой-то слишком уж тихой. Не отвлекала Руслана, пока он играл, перекидывалась с ним всего парой фраз за день, вечером, если повезёт, спорила, кто будет сверху. Утром снова уходила в себя, писала лекции, рассылала в группу задания преподавателей и планы занятий, готовила, убиралась, даже на улицу редко выходила, хотя в прошлые выходные ушла гулять с Лерой, но больше ничего. Разин спихивал все на учебу: Эля отказалась от перевода в силу того, что их посадили на дистант из-за новой волны короны, и учиться стало как-то проще. Решила посидеть до конца года так, а потом посмотрит. Собственно, проще было ей, а ему — так, чисто символически, потому что Ливенцева больше времени проводила дома, а не в универе со всякими Владиками. Впрочем, все это домашнее веселье перекрывал один большой, нет, огроменный минус. Эля вечно под носом, такая хорошенькая, милая, до сексуальности и эротичности сосредоточенная, но занятая. Лекции, практические, лабораторные… Руслану, в его выходные приходится ходить чуть ли не на цыпочках курить, потому что девушка сидит на кухне и каждый раз шикает и прогоняет Руслана, если вдруг он появляется в камере. Однажды! Однажды ему все же повезло совершить одну абсолютно невинную авантюру, когда одноклассница была в хорошем расположении духа, и ему удалось ее раздразнить до того, что она согласилась на секс прямо на кухне, на тумбе. Правда, все время дергалась и боялась, что не выключила микрофон. Сидела потом довольная и злая одновременно, и Руслан даже не знал, что ему лучше сделать: продолжить ее дразнить, или просто затихнуть где-то подальше, чтобы не получить по шапке. А ещё Эля нашла работу, да. Как бы Руслан не был против и как бы он не упирался рогом, баранья натура Ливенцевой его перебодала. Стала репетиром русского и литературы, ещё дошколки и началки. Нагружается несильно, но половину или косарь за занятие получает. Мало, учитывая, что в день у нее было всего три-четыре таких созвона в зуме, но даже это сильно било по Руслану и его самолюбию, и по мужскому эго, и по собственническим замашкам. Он чувствовал себя психом, но что поделать, если ему прямо-таки хотелось, чтобы Эля полностью принадлежала ему. Телом, мыслями, финансами. Полностью. Абсолютно. Во всем. Без всяких «но». Но эти самые блядские «но» возникали на каждом углу. В остатках своеволия Эли, в ее стеснении, в ее мыслях о переезде. Он будто фон для ее загонов. Или теплая обитель для слез. Подушка, плечо, в которое можно поплакать. Но не парень, с которым нужно считаться. Так, чисто галочка в жизненных целях. Бесит. Эля вновь сидела за ноутбуком на кухне и что-то рассказывала про особенности лирики Блока какой-то девятикласснице. Руслан постарался просочиться незамеченным на балкон, но, как и прежде, получил укоризненный взгляд, засветив широкой спиной в камеру. Ученица, заинтересованная уже совсем не Блоком, решила узнать: брат это или парень? И немного расстроилась, узнав об отношениях. Руслан тоже был расстроен. Выдыхал дым, — от сигарет уже тошнило и пора было переходить на какую-нибудь электронку, но продолжал курить свой Кент, стряхивая пепел в импровизированную пепельницу из-под банки энергетика. Смотрел вниз, на замерзшие лужи, сам непроизвольно покрылся мурашками от холода. Термометр показывал шесть градусов ниже нуля. На самом деле, Руслан тоже был где-то на уровне ниже нуля по внутреннему моральному состоянию. Оперевшись на оконную раму, Разин высунулся на улицу и склонил вниз голову. Холод на улице ощущался и равнялся с тем же холодом Эльки. Ему не хватало ее внимания, любви и ласки. Да, вечером они могли заняться сексом, или сходить куда-нибудь, но это оказалось катастрофически мало, хоть девушке так не казалось. Она прекрасно проводила время за учебой, работой и перебивалась иногда объятиями. А Руслану этого, бляха муха, мало! Мало, потому что это происходит будто на автомате, чисто символически и для галочки, но не из-за чувств. И это его очень глубоко и очень больно ранило. Его злил этот холод. Эта сосредоточенность. Эта занятость. Его бесило первенство какой-то работы. Тут так не принято: сначала он, а потом уже Ариана Гранде, работа, учеба. А сейчас он был на… третьем плане? Или дальше? Бесит! Скрипнув зубами на выдохе, Руслан сунулся обратно и обернулся, почуяв, как открылась балконная дверь, впустив немного теплого воздуха из квартиры. — Нам нужно поговорить, — Эля выглядела решительной, однако поджатая челюсть и взволнованный взгляд, и сведенные вместе почти по-армейски колени говорили об обратном. Она дико волновалось. Да и голос немного дрогнул. Разин не знал, как сейчас на это реагировать: радоваться, что она поняла свою ошибку, или успокоиться, чтобы она не закрылась от него еще больше. Поэтому только кивнул и сказал, что подойдет через пару минут, как докурит новую сигарету. Она как раз вышлет задание для следующего занятия своей у-че-ни-це. Фу, блять. Закончив с занятиями, Эля с чистой совестью перед ученицей, но не Русланом, закрыла ноут и устало вздохнула, потерев заболевшие глаза. С момента, как всех посадили на дистант, она почти весь день просиживала вот так: лекции и пз, потом домашка, потом занятия. Если силы оставались, то вечером смотрела фильм или сериал, и к ночи глаза совсем уж резало. Руслан даже купил ей капли, но они особо не помогали, и утром глаза чесались так, будто в них песка насыпали. Похоже на конъюнктивит, и Руслан буквально силком утащил ее в поликлинику. Ничего серьезного, но все же посоветовали поменьше сидеть за компьютером. Работа немного выбивала из сил, к тому же порой попадались такие ученики… Очень трудно объяснять что-то тому, кто не хочет понять и все время отвлекается. Однако Эля собирала всю себя в кулак и продолжала, потому что ей платили. Немного, но этого хватало на личные расходы и какую-никакую независимость. Независимость… Знаете, это слово такое приятное и противное одновременно. Оно возвышает тебя над другими и отталкивает от них же. Руслана тоже, да…. Эля прекрасно видела, как он реагирует на ее занятость. Вечно хмурый, недовольный, хамит иногда, но в основном молчит. Иногда пристает, но сил не остается даже для того, чтобы просто захотеть. Она наконец перестала брать у него деньги, не считая тех случаев, когда Руслан сам перекидывал ей на карту и запрещал возвращать. Пусть пока так, но даже такой мутной суверенности радовалась, стараясь не обращать внимания на злобного Разина под боком. Он всегда рядом. Утром, днем и вечером. В последнее время хотелось от него сбежать подальше. И это надо было как-то преподнести очень-очень-очень аккуратно, чтобы не произошел большой бум. А ведь Руслану повода особо и не нужно. Лишь намек, как чирк спичкой, и он взорвется со своими истериками. Тяжело… С Русланом в квартиру легкой струйкой проскользнул дым. — О чем ты хотела поговорить? — поинтересовался парень почти отстраненно, расслабленно включая чайник и усаживаясь напротив Ливенцевой. Такое спокойствие пугало даже больше, чем крики… — Эм… — начать внятно и разумно как-то не получалось, хотя Эля вынашивала этот разговор уже неделю. Руслан напротив выжидающе вскинул брови, поэтому нужно было быстро и четко донести свою мысль. Лучше ошарашить его вот так, чтобы он опомниться не мог и не заорал. — Я переезжаю. Ошарашила. Ничего не скажешь. Брови Руслана поднялись выше, а потом опустились и сошлись на переносице, образую угрожающую складку недовольства. Он тут же щелкнул чайником обратно, потому что тот начал уже закипать и шуметь. Закипал не только чайник. — Что? — переспросил Разин. — Переезжаешь? — в правую щеку толкнулся язык, прошелся по зубам, а в конце цокнул. Сам парень хмыкнул, поджал губы и потер шею, как делает всегда, когда его что-то сильно злит. А его злила эта ситуация и этот разговор. Сильно? Да пиздец как! — Да. Мы с Лерой нашли квартиру недалеко от универа. Руслан прыснул насмешкой, — неприкрытой, абсолютно злобной и ядовитой. Такая трата денег, не имеющая никакого смыслового основания. Чем ей здесь плохо? — И когда? — Ну, мы уже оплатили первый месяц, Лера уже там, я завтра поеду. Выходной как раз. Девушка внимательно наблюдала за реакцией Разина, нервно сжимая кулаки под столом, но Руслан вместо криков громко вздохнул и пожал плечами, заваривая себе чай: — Ладно. — Все нормально? Ты не злишься? — Нет, делай что хочешь, — одноклассник снова пожал плечами, хмыкнул безразлично и размешал в кипятке два кубика сахара, будто специально ударяя ложкой по чашке. — Раз ты так решила уже… — Руслан, мы ведь говорили об этом в самом начале. Почему ты сейчас злишься? — он как ребенок, честное слово. Иногда ведет себя именно так. Молчит, не потому что боится, а действует на нервы. Давит своей натянутой улыбкой. Бесит. — Я не злюсь. Это твое решение, Эль. Ложка уже не била чашку, она нервно скребла дно. Бесит. Бесит. Бесит. — Руслан… — Да! — рявкнул он так резко и громко грохнул чашкой по столу, что дно треснуло, и чай хлынул по поверхности и на пол. — Да, блять! Я злюсь, потому что ты не сказала мне раньше! Блять… — смахнув с покрасневшей руки чай, Руслан поднялся, со скрежетом отодвинув стул, и прошел к раковине, чтобы сунуть руку под холодную воду. — Да блять! — быстро одернув руку из-под струи горячей воды, он обернулся к девушке. — Почему ты никогда не переключаешь на холодную?! — все же включив холодную, Руслан ненадолго затих, пока не заговорила Эля. — Сильно больно? Покажи мне, — Ливенцева подскочила и встала сбоку. — Нормально, отъебись, — выключив воду, он промокнул руку полотенцем, обошел Эльку и пошел за шваброй. — Руслан! Он остановился у двери в ванную и грозно обернулся: — Что?! — Что ты так завелся? Мы же обсуждали это! — Ты могла бы сказать раньше! Когда ты нашла квартиру?! — Какая разница? — Большая, ебаный рот! Большая, — Руслан со злости захлопнул дверью в ванную так, что Эля аж подскочила, потому что показалось, что косяк вот-вот отойдет от двери. В этот момент ей хотелось раствориться в этом небольшом коридоре, оставшись настолько откровенно легкой добычей для взбесившегося человека. Разин буквально готов был удавить ее взглядом. — У тебя нет времени на меня: у тебя работа, учеба! Зато на поиск квартиры есть и силы, и время, блять! Я все это время прыгал вокруг тебя, старался не давить и не доставать, а ты молча решила съехать. Заебись, Эль, во! — показал он большой палец. — Господи, Разин, ты ведешь себя как истеричка. Я не уезжаю в другой город! — Потому что ты ведешь себя как сука! — Что?! Я?! Да ты сам не лучше! Устраиваешь истерики на ровном месте, мы с самого начала договаривались, что я тут только до того момента, как найду квартиру! И ты согласился, а сейчас делаешь вид, будто я тут прописалась! — Ты могла бы сказать это раньше, а не тянуть до последнего момента. Почему ты такая? Почему ты всегда, блять, молчишь?! Тебе вообще похуй на меня? — Нет, в отличие от тебя! — этот разговор шел в тупик, в котором они убили бы друг друга, поэтому Эля махнула рукой, обошла парня и прошла в спальню. — Хули ты машешь?! — аккуратно, деликатно и вежливо как джентльмен поинтересовался Руслан, шагая за девушкой. — Это типа намек на то, что я херовый такой? Эля чуть не взвыла, закрыв лицо руками. Потом, вздохнув полной грудью, развернулась на пятках и заглянула в эти бестолковые, наглые, полные эгоцентризма красивые глаза: — Нет, это намек на то, что ты никогда меня не слушаешь и не пытаешься понять! Ты гнешь свою линию, споришь, доказываешь свое и плюешь на мое мнение! Мне и так сложно с тобой ужиться! — Правда? А мне легко?! Ты думаешь, я тут от радости прыгаю каждый раз, когда ты включаешь монашку?! «Ой, нет, я так не могу, я стесняюсь! Ой, нет, я не умею! Минет?! Нет! Боже! Отлизать? Вот это да, пожалуйста, можно»! Или ты хочешь сказать, что это не так?! — гаркнул он, как только Ливенцева раскрыла рот. — Будто ты меня слышишь! Я прошу тебя каждый раз не бросать фен в раковине, и что? Тебе похуй. Я прошу тебя не оставлять кран на горячей воде, не убирать мои вещи, отвечать мне на сообщения и не игнорировать! Но тебе похуй. Тебе до пизды, что я там прошу! Тебе лучше в крысу все решить и молчать, трепать мне нервы своим молчанием! Хера ты теперь ноешь?! — так, нужно было срочно сбавлять обороты. Руслан и сам это понимал, глядя в мокрые глаза, но уже не мог остановиться. Слово за слово… Он слишком долго терпел, слишком долго ждал. Но никакого прогресса, как бы он ни старался! Эля в обиде поджала губы и сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, сморгнула подступившие слезы и кое-как сглотнула ком, чтобы не говорить слишком уж хрипло: — Именно поэтому я и хочу жить отдельно, нам сложно на одной территории… Ты… Тебя очень много, ты слишком сильно давишь на меня. — Нихера подобного. Я скачу вокруг тебя, стараюсь быть милым, хотя мне это нахуй не упало! — Руслан! — закричала Эля в подступающей дрожи. — Ты можешь хоть раз меня послушать? Хотя бы раз! Я сушу волосы в ванной, чтобы не будить тебя, мою посуду горячей водой, а это… — она изо всех сил старалась держаться достойно, но только при мысли о том, что Руслану было противно, ее выворачивало. Она не смогла сдержать ни первую, ни вторую слезу. — Я никогда не просила тебя это делать, никогда, — прохрипела она. Руслан медленно остывал, пока переводил дыхание, давая шанс выговориться Ливенцевой, и сейчас его мозги начинали здорово мыслить. Осознавать, что он только что наговорил. Он ведь совсем недавно держал сам себя на цепи, чтобы не ляпнуть что-нибудь, что могло бы задеть Элю, а сейчас просто опрокинул ей все это на голову. И смотреть на то, как она нервно сжимает кулаки, сглатывает слезы, хрипит… Невыносимо стыдно и больно. И даже не от того, что он это наговорил, а от вида того, как в глазах девушки только что рухнуло все, что она представляла о нем, все, что они строили все это время… — И я никогда не говорила, что мне мерзко от тебя, я просто не была готова, а ты… Ты не должен был этого делать, если тебе противно… Зачем ты говорил, что тебе нравится, если это не так? Я бы не обиделась, если бы сказал правду. — Я не это имел в виду. Я просто хотел узнать, почему ты не можешь просто остаться со мной. — он хрипел теперь тоже, ощущая адское опустошение. — Мне тяжело рядом с тобой, — наконец, честно призналась Эля. — Ты не принимаешь отказы. Делаешь вид, что понимаешь, будто поддерживаешь, но в итоге все равно гнешь свое. Ты очень ревнивый, вспыльчивый, твои частые перепады настроения, крики, — я так больше не могу. — Эль, я наговорил лишнего. Извини меня. — Давай расстанемся? — Что? — Руслан нахмурился, надеясь найти в глазах хоть малейший намек на шутку, только ничего так и не увидел, кроме глубокой обиды. — Ты серьезно? Просто расстаться? — Нет, не просто. Я верну тебе все расходы. Кино, кафе, цветы, одежда. Даже за бензин, просто напиши, сколько я тебе должна. Вот именно в этот момент последнее звено цепи Разина сделало «дзынь» и лопнуло. Руслан приподнял брови, беззвучно усмехнулся почти истерично и покачал головой: — А, я понял, — кивнул он, отступая на шаг. — Хорошо, захотела меня унизить? У тебя получилось, один-один. — Ничего я не пыталась. — Нет. Ты решила, что мне от тебя противно, хоть я такого даже не говорил, и сделала из меня калькулятор на ножках. Я тебе хоть раз, хоть когда-нибудь говорил о деньгах, о том, что ты мне что-то должна? Ты серьезно думаешь, что я храню все чеки, чтобы потом тебе предъявить растраты?.. — вот это ахуеть, конечно. Его называли инфантильным, идиотом, быдлом, гопником, выпендрежником, мудаком, но вот так… — Да пошла ты нахуй. Руслан развернулся, оставив позади обиженную Элю и ушел в ванную. Обида в нем кипела не меньше. Он делал все искренне, с желанием, чтобы ей понравилось, чтобы порадовать, а она просто так решила, что он жлоб. Нужно было срочно остыть, иначе он ее реально убьет. Удавит. — Нет… — Руслан облизал пересохшие губы у двери в ванную и резко развернулся в спальню. — Я хочу кое-что прояснить. Что ты делаешь? — Эля истерично вытаскивала из шкафа белье и джинсы с кофтой, попутно набирая что-то в телефоне. — Вызываю такси. Переночую с Лерой, а завтра заберу вещи… — А нихуя, мы не договорили! — он, наверное, мог бы реально убить ее, потому что сейчас башка не варила совсем. Он не особо понял, как вырвал из рук одноклассницы телефон, как тот разлетелся на мелкие кусочки, ударившись в стену, как Эля тут же завизжала, или зарыдала, принявшись лупить его. — Никуда ты не поедешь, пока мы не поговорим! — Ты — идиот! — залилась слезами Эля, собирая телефон с пола. — Ты вообще нормальный?! Бросайся своими вещами! Если бы там был Пусик?! Если бы ты разбил окно?! — Да мне похуй! — нет, душ — ледяной нужен был прямо сейчас. — Тебе на все похуй, кроме себя! — Господи, закрой рот нахуй! Завались, пока я тебя сам не заткнул! — наконец, он смог уйти и залезть под душ, как бы ни хотел пойти и орать дальше. Смирно и терпеливо остывал. Эля заняла позицию на кухне, нагнулась над раковиной и смывала нескончаемые слезы. Ей на самом деле не верилось, что она сама предложила расстаться. Ей не верилось, что она правда верила во все то, что говорил ей Руслан. Какой же дурой она ощущала себя в этот момент. Над ней будто посмеялись и вытоптали потом в грязи. Желудок от мысли, что Руслан чувствовал отвращение к ней, скручивался в узел и болезненно ныл, подключая к этому еще и поджелудочную. Время уже давно за полночь, даже ближе к утру — половина четвертого. К этому времени все окончательно затихло: и слезы Эли, и оры Разина. Он все еще лежал в одиночестве и спал одним глазом, одергивая себя в ожидании девушки. Но та с упертостью осла продолжала сидеть на кухне, отказалась спать на диване, не желая даже находиться с ним в одной комнате. Вернее, по ее словам, это Руслан не хочет с ней находиться рядом, раз ему так противно. Разин поднялся с кровати, устав от одиночества, — к нему даже кот не пришел, хотя обычно спал под боком! Прошел на кухню и устало вздохнул, прикрыв глаза. Эля уже сама едва ли держала глаза открытыми, сидя перед ноутбуком. Убрала тут все, полы и стол вытерла… Завидев Разина, напыщенно встрепыхнулась и проморгалась. — Хватит хуйней страдать, иди спать, — Руслан подпер плечом стену. — Вот ты и спи. Я к тебе не лезу. — Какая ты пиздопротивная, — сморщился он, схватил пачку сигарет со стола и ушел на балкон. Затяжка-другая. Смотрит иногда за Элей, надеясь, что в ней взыграет наглость, и она пойдет и ляжет в кровать. Но нет. В ней играла гордость и обида, потому она продолжала сидеть, сгорбившись за столом. Упрямая как баран, честное слово! Что ж, он предлагал по-хорошему… Хлопнув дверью балкона, молча подхватил Элю со стула и пошел в спальню. Она старалась ударить его, схватить за волосы. Крики и визги тоже особо не действовали, даже отчаянные укусы за плечи Руслан выносил стойко и достойно, морщась с просьбой успокоиться. — Руслан! Отпусти! — она вся извертелась, как уж на сковороде. — Я не хочу лежать с тобой в одной кровати! — Я предлагал тебе лечь на диване. Нет так нет. И не ори так, соседей перебудишь. Разин скинул ее как тушку и тут же упал рядом, собрав дерганое тело в охапку, едва ли не придавив всем своим весом. Он не хотел с ней мириться сейчас. Вернее, хотел, но делал все это только для того, чтобы Ливенцева не сбежала утром, пока он спит. А она могла. Уже проходили. Эля потрепыхалась и попыхтела еще пару минут, потом совсем выдохлась и разревелась. — Отпусти, мне тяжело… — прорыдала она, хлюпая носом в мужскую грудь. Свалившись набок, Руслан не убрал руку, лишь ослабил хватку, позволив девушке развернуться к нему спиной и рыдать уже в подушку. Под ладонью дрожал ее теплый живот, голова готова треснуть от всего этого ебнутого вечера. И, в общем-то, все было как-то совсем уж хуево. Объяснять что-то сейчас или извинятся не было смысла. Поэтому он только прижал Элю теснее, сдвинул носом волосы с ее шеи и оставил поцелуй на задней стороне. Ливенцева разрыдалась только громче, пихнув парня локтем. Похуй. Хотелось спать. Уже двенадцать. Руслан до сих пор лежал в кровати, хоть и проснулся гораздо раньше. Пару дел, запланированных на утро, он решил быстро, а теперь лежал и ждал, пока проснется Эля. Скорее всего, не раньше двух. Всю ночь проплакала, продергалась, но в конце концов все же уснула. Уже час. И тело рядом зашевелилось, издавая болезненные стоны. Руслан не придумал ничего лучше, чем прикинуться спящим. Он обязательно объяснится сегодня, просто немного позже. Как только подберет нужные слова. С таким же недовольным вздохом Эля кое-как поднялась и сморщилась, глядя на Разина рядом: — Как у него хватает совести спать после вчерашнего? Козел! — шикнула она, скинула одеяло и слезла с кровати, босыми ногами прошлепала на кухню заварить чай. Нужно было хотя бы немного привести себя в чувства, а потом собрать вещи и уйти к черту. Что ей сказать? Прости? Я облажался? Я не это имел в виду? Я просто удивился? Удивился? М-да, удивился… Переживал? Нет… Обиделся, что не предупредила? Ну, конечно, один тут самый обиженный! Боги! Как все сложно. Может, это из-за пива? Да, списать все на алкоголь! Всего на две бутылки? Дурной совсем? Думай, Разин, думай! Я не хотел тебя обидеть? Давай сейчас спокойно поговорим? Вот, уже лучше… Может, надо было купить ей цветы? Чтобы она дала тебе ими по морде? Ну не розы, пионы какие-нибудь, там… Ну да, бить не так больно. Кхм! Эля! Извини меня, пожалуйста! Школьник, что ли? Двойку получил? Нужно для начала пойти и извиниться, а потом объясниться! Не выпускать ее, пока не выслушает! Разин, блять! С такими мыслями Руслан тяжело поднялся с кровати, ощутив мерзкое ноющее чувство в спине. Продуло, что ли? Это ладно, — рука болела еще сильнее. На предплечье виднелось красное пятно от запястья до самого локтя. Хорошо хоть без волдырей, а то уж совсем плохо. Ливенцева еще гремела на кухне, что-то разогревая в микроволновке. Оперлась руками на подоконник и смотрела вниз, когда Разин заглянул на кухню и… Мысли все куда-то испарились, все пошло как на автомате. Руслан тихо подошел и крепко обнял ее со спины, уткнулся в изгиб шеи, склонившись и громко вздохнув, опалил горячим дыханием кожу. Эля дрогнула, ударилась лопатками ему в плечи и ухватилась за руки в попытке расцепить. — Прости меня, — тихо попросил Разин, гладя носом шею. — Ты мне не противна. Никогда не была, — честно, честнее некуда. Он отклонился немного назад, сдвинул волосы с шеи и поцеловал под затылком, как и вчера ночью. Девушка тут же сжалась, и под руками почувствовалось, как нервно затрепетал ее живот в подступающей порции слез и обиды. Руслан прижался губами вновь, зарылся носом в волосы и медленно выпрямился, прислоняясь уже всем телом и поцеловал макушку, разглядывая в отражении окна грустные глаза. — Я совсем не это имел в виду, просто… — Руслан, — ее хватило только на шепот, иначе бы зарыдала в голос. — отпусти меня… — Послушай меня, пожалуйста. Я люблю тебя, правда, очень сильно… — Руслан, пожалуйста… — Я дурак, сам знаю. Повел вчера себя как мудак, сорвался. Мне так не хватало тебя все это время, а тут ты сказала, что уходишь… Мне стало обидно, потому что ты совсем не подпускала к себе, я решил, что… Не знаю, что я решил. Разозлился, думал, что ты просто хочешь держаться от меня подальше. Наговорил дерьма, но ты мне не противна, я ведь этого даже не говорил, — голос едва слышно дрогнул, когда Эля склонила голову и шмыгнула носом. — Я имел в виду… Блять… Эль, мне было обидно, что это я тебе противен. Потому что я хочу касаться тебя везде, мне нравится это, а ты все время ссылаешься на стеснение. Может, это и так, но эта мысль не давала мне покоя… Прости меня, слышишь? Я правда не это имел в виду. Я люблю тебя и люблю делать тебе куни, ты так классно кончаешь, и такая вкусная… — Замолчи!.. — Нет, это правда. Ты никогда не была мне противна. Я… Я реально не знаю, как себя оправдать и что сказать, чтобы ты не злилась и не плакала. Мне очень жаль, что я наговорил тебе все это и наорал. Но ты самая лучшая девушка в моей жизни. Ты самая красивая, самая ласковая… Я так привык, что ты живешь со мной. Руслан сжал одноклассницу в руках еще теснее. Не хотелось ее отпускать. Даже для того, чтобы она развернулась. Он умрет, если увидит слезы прямо. Хватка на его запястьях вдруг ослабла, и прохладная ладошка Эли скользнула на травмированную руку, едва касаясь ожога. — Сильно болит? — из-за всхлипа Руслан едва смог разобрать, что она там пробормотала и качнул головой. — Не очень, просто горит. — Нужно было сразу обработать пантенолом, дурак. Теперь долго заживать будет… — она подняла голову и наспех вытерла глаза. — Отпусти меня. — Ты все еще злишься. — Злюсь, убить тебя хочется… — вздохнув, Эля поджала губы, глядя в блеклом отражении на Руслана. Прислонилась доверчиво затылком к груди и прикрыла глаза. — Я не хочу расставаться… Давай не будем?.. — Эль, я вообще не слышу, что ты говоришь, — ну правда, бормочет что-то себе под нос. — Давай не будем расставаться? — уже четче произнесла она, вновь глянув в окно. — Я не хочу. — Не будем, конечно. Я бы так просто ни за что не отпустил тебя, — Руслан натянуто улыбнулся, ощутив легкость на плечах и ослабил хватку, позволяя наконец девушке развернуться. — Ты простила меня? Эля покачала головой и прижалась поясницей к подоконнику, на который Руслан ее тут же усадил, подхватив за бедра. — Нет. Я бы тебе язык вырвала или хотя бы вымыла с мылом рот, — она похожа на обиженную кошку, загнанную в угол. Сидит, супится. Глаза красные, отекшая вся. — Сам молчал, а на меня наорал. Я тоже никогда не говорила, что мне противно. И… Господи, отойди от меня! — рявкнула она, отклонившись назад, стоило Разину встать между ее ног. — Горбатого могила исправит!.. Ты… — она замахнулась, чтобы ударить по руке, когда Руслан начал гладить ей бедра, но вспомнив про ожог, хлопнула по другой. — С чего ты вообще взял, что мне противно? Мне стыдно, а не противно! — С хера ли тебе стыдно? — Потому что я никогда не делала такого, и тебе может не понравится. И еще ты будешь смотреть, как я… Почему я вообще должна это тебе объяснять? Я стесняюсь, ты это прекрасно знаешь! — Знаю. — И продолжаешь гнуть свое. — Потому что дурак? — Руслан склонил голову вбок и потянулся вперед, когда Эля уже облокотилась спиной на окно, и поцеловал плечо. — Потому что дурак, — согласилась она, устало вздохнула и обняла его за шею, поглаживая мягкие волосы на затылке. За месяц они немного отросли, еще чуть-чуть и сможет за них ухватиться. — Нам правда нужно пожить раздельно пока что. Мне очень сложно ужиться с тобой, особенно когда ты злишься. Молчишь, игнорируешь меня. Мне хочется спрятаться, а тут даже некуда. Мне нужно личное пространство, понимаешь? Руслан молча кивнул, ощущая поглаживание на затылке, и выпрямился, отойдя от подоконника. — Там хоть нормальная квартира? Соседи адекватные? — Все хорошо, — Эля слезла с подоконника, вынула из микроволновки свои макароны с сыром. Руслану не предложила. Обида все еще брала свое. Да и он особо есть не хотел, только сварил кофе и сделал бутер, а потом сел за стол, ощущая легкое успокоение, что сгладить углы все же получилось. — Я бы показала тебе фото, но ты разбил мой телефон. — Точно… Извини, — не такая уж и проблема. Уже. — Но она нормальная. С косметическим ремонтом, с мебелью, стиралка есть. Соседи нормальные вроде. Санузел раздельный. — Пятиэтажка? — Да. — Панель, кирпич? — Эм… не знаю, а что? — А где квартира? — На Мичурина. — Значит, панелька. Холодно будет. — Почему? — Кирпич лучше тепло сохраняет. Ладно, а этаж какой? — Третий. — И сколько стоит? — Семнадцать на двоих. Руслан двинул бровью. Где это такие квартиры за такую смешную цену, тем более двушки? Или там косметический ремонт заключается только в новых обоях? Не нравится ему все это… — Твою руку нужно намазать пантенолом. Я помою посуду, а ты найди аптечку, баран, — она покачала головой, глядя с укором как на ребенка, забрала чашку и отправила искать аптечку. Уцепив из ванной коробку, Руслан ушел в комнату и сел на кровати, положив рядом еще коробку. Поменьше. Эля закончила, зашлепала в спальню и потянулась уже к аптечке, как приметила этот самый ларчик, который просто открывался. — Ну, что ты смотришь так? Это твой, — кивнул Разин на телефон. — Бери. — Он же дорогой… — то ли радовалась, то ли осуждала, хер проссышь из-за опухших глаз, что она там чувствует. Но все же аккуратно взяла в руки коробку от айфона и поджала губы, глядя то на упаковку, то на Руслана. — Ты с ума сошел? — Что? Я же твой разбил. — Когда ты успел? — Утром. Ты еще спала, я рано проснулся. Плохо спал. Открывай, давай. Эля села рядом, и даже не ясно, кто из них больше был рад: Эля или Руслан, радующийся ее сверкающим глазами и дрожащим рукам. Новенький совсем. Он выбирал между золотым и белым и остановился все же на последнем. У него черный, будет органично… Отдал почти ползарплаты. Ну и ладно, его все равно скоро должны были повысить и перевести на другой объект, сам Гошан распорядился. Не дело на одном месте засиживаться, надо только пройти повышение квалификации, но это так, мелочи. Дрочить бумажки он уже привык. — Нравится? — конечно, нравится. Она его так крепко держит. — Очень, — ну слава яйцам, наконец счастливо улыбается. — Я бы тебя поцеловала, но я все еще обижена. — Достаточно, что ты больше не плачешь… Может, тогда хотя бы в щеку? — Разин, не наглей. — Ну, ладно… — Ладно-ладно! — сдалась она на его полный разочарования и тоски вздох и легко чмокнула в губы. — Спасибо. — Да не за что. Я ж разбил твой. — Тот столько не стоил. — Прекращай считать мои деньги, у тебя траблы с математикой, бухгалтер из тебя никудышный. Бери и радуйся. Классно, жаль, что файлы уже не перекинешь, старая звонилка совсем в хлам. Хоть симку вытащить получилось и номера сохранить. Нарадовавшись, Эля начала собирать вещи. Руслан старался не мешаться под ногами, но всячески отвлекал разговорами, надеясь, что она что-нибудь забудет и вернется. С ночевкой. Нет, она обещала, что будет приезжать на выходных или даже чаще. Или он к ней. Но это другое. Отпускать ее не хотелось. С каждой сложенной в сумку вещью, квартира становилась все пустей. Руслан даже не замечал, что до этого у самого ничего почти нет. Что тут? Кровать и комп, и все. А ванная уж совсем голая… Даже лоток Пусика исчез из туалета. И миски из кухни. — Ты выглядишь так, будто я в другой город уезжаю, — пошутила Эля, заметив грусть на лице Разина, когда они уже спускались в лифте. — Я привык, что ты где-то щебечешь на фоне. И к Пусику тоже, теперь там так пусто… — Да ладно тебе, до этого ты как-то жил. — Почему ты так легко уходишь? Я что, совсем для тебя ничего не значу? — Дурачок, совсем с катушек слетел. — От любви к тебе, — Разин нагло улыбнулся, укладывая вещи в багажник. — Да иди ты… Квартира действительно в пяти минутах езды до универа. Небольшая, где-то сорок пять квадратов. Сорок четыре, как было указанно в договоре. Глаз Разина уже не обманешь размерами. К слову, договор он тоже проверил, так, на всякий случай, хоть Миша уже тоже проверил. Пидор. Знал, а не сказал. Ну как его еще назвать, если не пидрила, а? Маленькая, совсем крохотная кухня. Ремонт, конечно… Эти апельсины на настенных шкафчиках и ярко-оранжевые тумбы… Ладно. Ванная уже лучше. Светленькая, со стиралкой, раковинной и шкафчиком с подсветкой для зеркала. Сральня, как сральня. Пусику понравилась, сразу лоток нашел. Две комнаты. Зал и спальня, детская, по все видимости. Размер небольшой, к тому же стояла односпальная кровать и письменный стол. Эту уже заняла Лерка. Эля осталась при просторном, но холодном зале. Большой шкаф, диван, — скрипучий, сука, — не повеселишься. Сушилка, гладильная доска. Прилично, но разъезжающийся паркет уже действовал на нервы, Руслан раз десять подвигал ногой доску к доске. — Стола не хватает, — подметил парень, усевшись на диван. — Куплю попозже. — Просто глянь на сайтах, я тебе привезу и соберу. — Хорошо. Оглядев квартиру еще раз, Разин с тяжелой тоской на сердце уехал. Его однокомнатная обитель теперь и правда выглядела пустой, тихой. Остался только сладкий запах духов Эли и запах ее волос на подушке, в которую Руслан уткнулся носом, а потом… А потом сел играть в комп и пить пиво. А что? На этом романтика кончилась. Эта херня для теоретиков, а он практик. В принципе, если так глянуть, то не так уж все и плохо… Никто не пилит, не шипит, когда идешь курить. Не мешает играть… Балдеж, че. Однако и эта радость быстро покинула Разина со звонком хозяев и просьбой съехать в течение недели. Сказали, что им самим срочно нужна квартира, но Руслан догадался, что это соседи-гандоны нажаловались на пьянки, гулянки и вчерашние визги. Вечером позвонила Эля, пока он искал новые варианты. Не обрадовалась, конечно, новости, но так удачно и вовремя съехала. Предложила перекантоваться у них с Лерой. Предложение настолько нелепое и смешное, учитывая, что они только решили пожить раздельно, что он рассмеялся. Нет, с двумя бабами он точно ебнется. Варики как-то, скажем так, говно. Ни ремонта, нихуя, а деньги давай. Пошли нахуй! — Па, — набрал он отца уже утром, послав подальше все эту ебань в пизду. — Меня выселяют. Я пока у вас перекантуюсь, ок? — А, что? За пьянки? — Типа того. — Ну ты, бляха, хер моржовый… Ладно. Матери что сказать? — Не знаю. Хозяйка сказала, что квартира им самим сейчас нужна. — Ну, значит, так и скажем. Давай, когда тебя ждать? — Вечером, наверное. Нужно кровать и стол разобрать. Машину вызову и буду у вас. Ну, а что? Они тоже в Дубовом живут. Не так уж и далеко от него и от работы. Нет, с родителями жизнь совсем не та. Особенно, когда привык к самостоятельной жизни. Тут другие законы. Руслана тут же нагрузили домашними делами: выгуливать собаку, убирать листья, помочь бате починить котел и много еще чего веселого. Компухтер его даже не видел. Он даже телефон не успевал брать в руки, переговаривая с Элькой только минут десять вечером, а потом ложился спать. Потом на работу, потом домой, потом дела, потом работа. Короче, ну нахуй. Он начал поиски уже через неделю, едва ли не завыв от вечного дерганья по любому поводу. Ближе к следующим выходным человеческим, нашлись парочка вариантов, осталось только сказать об этом предкам и попросить помочь перевезти вещи. — Ма! Па! — крикнул Руслан, спускаясь со второго этажа в просторную гостиную. — Слышите, че? — он прошел вперед и заглянул на кухню, где застал еще обоих за завтраком. — Я хату нашел. Бать, помоги вещи перевезти? — Мы как раз хотели поговорить об этом, — намекнула Анна Викторовна, подтолкнув мужа в бок. — Мы тут сидели недавно, думали и решили, что платить за чужое жилье не целесообразно. — Это она решила, я был против, — скупо отозвался мужчина, лениво потягивая горячий кофе. — Мужик сам должен себе заработать. Это девок надо баловать. — Саш, закрой рот, тебя вообще никто не спрашивал, — шикнула на него жена, на что он лишь повел руками. Ну да, он всего лишь деньги в дом несёт. Херня какая. — Это ты другим рассказывай, а когда ребенок свой — все равно, мальчик или девочка. Помогать нужно, пока мы живы. Он не должен мучиться, если у нас есть возможность. И вообще, ты говорил, что финансы не проблема, когда я забеременела и… — Все-все-все, бобер, спрячь зубы, — Александр Дмитриевич, сдавшись упрекам жены, обнял ее за плечи и поцеловал в висок. — Я просто так воспитан — все сам. Ты права, — конечно, он так не думал, но спорить не хотел. Это не значило, что он за двадцать пять лет брака прогнулся и сел под каблуком, нет. Он действительно считал, что Руслан должен всего сам добиться. Понятное дело, что, если прижмёт, и сын обратится за помощью, никто ему не откажет. Но вот так с бухты Барахты подарить квартиру… Руслан вполне мог заработать сам. Но Аня… Саша понимал, что, как отец он обязан поддерживать сына, просто его понятия о поддержке несколько разнились с женой. Да, будь у него дочка, он бы ее в жопу целовал, и Аня из-за этого иногда очень злилась, потому что считала, что он слишком холоден к сыну. Но это ведь не так! Сложно, очень сложно… Все же, в словах Ани была доля истины. И платить каждый месяц за чужую хату — такое себе удовольствие. А теперь оно даже кончилось, раз Руслана выперли. В конец концов, жена бы все равно настояла на своем: Руслан ещё молодой и ему хочется гулять, а он и так загибается на работе, пока его ровесники набивают грыжи на родительских шеях. Он с четырнадцати лет пытается сам себя обеспечивать. Она и сама так жила, но теперь, со стороны ей казалось, будто Руслану кажется, что они с отцом жлобы. Это не так, и Руслан так не думал. Он вообще ни разу о квартире не заикнулся, это у Ани вдруг что-то ёкнуло. Тем более с их, по большей части, его, Сашиными финансами, они могли избежать ипотеки и не сильно так уж затянуть пояс. Про запас всегда откладывалось. — Чем ты старше, тем вреднее становишься. Разведусь с тобой. — Не бубни, — поцелуй в щеку как укол успокоительного. Все. Стихла химера. — Короче, решили, что тебе нужно квартиру уже купить и не ебать никому мозги. Мы уже привыкли жить без тебя. — Саша!.. Да, мы глянули вечера новостройки, цены на двушки, — ещё нормально. Тем более, сейчас цены немного упали. Нужно брать. — Спасибо конечно, — Руслан растерянно потёр шею, глядя то на отца, то на маму. — Но я и сам потом как-нибудь… — Сколько денег улетит на ветер за это «потом»? — Аня попыталась сосчитать в уме, но как-то не вышло. — Много. А тут уже свое будет. — Ну, а двушка-то зачем? — А дети? — Аня так глянула на сына, будто он не понимал законов мира. — Одна спальня, другая детская. Ой, не смотри так, — отмахнулась она, прекрасно зная, что Руслан никогда даже о свадьбе не думал. — сделаешь кабинет пока. Парень про себя усмехнулся: — Двушка так-то дороговато. Женщина пришпорила его одним только взглядом, а муж рядом покачал головой, дав знак, чтобы он даже не заикался о финансах. Не злите женщину. Она на пороге климакса. — В десять миллионов можно уложиться, — кивнул Саша. Они зря откладывали, что ли? К тому же, за все это время сеть пивнух разрослась по всей России и немножко за, поэтому доход был более чем хороший. — Но! — постучал он по столу пальцем. — Булки не расслабляй. Отделка и вся муть за свой счёт. — Ну, естесна. Вы мне там понаделаете своих БДСМ приколов, — Руслан отклонился назад с широченной улыбкой, когда родители синхронизировались ментально и одновременно замахнулись на него. — Ладно, показывайте, какие варики. Не, ну а что? Отказываться от халявы? И вообще! Ещё бабушка Шура приказывала перед смертью обязательно купить квартиру правнуку. А Саша к ее словам относился с большим теплом и трепетом, потому — как ни крути, все равно бы исполнил указ, а то гляди, ещё и Руслана пришлось бы уговаривать принять дарственную.