***
Всё началось с незабудки. Одной маленькой незабудки, которая незаметно появилась на коляске Курильщика тихой декабрьской ночью. Он не придал этому никакого значения, хотя и удивился, откуда в комнате живые растения посреди зимы, ведь из состайников никто подобным не увлекался. Случайность, ничего более. Это оказалось ошибкой. С тех пор незабудки как будто преследовали его. Юноша находил отдельные цветы в тетрадях, между страничек книг, на подушке и в карманах одежды. Каждое утро он обнаруживал на коляске небольшой голубой букетик. Спустя пару дней незабудки встречались то тут, то там по всей комнате, из-за чего в воздухе витал их сладкий аромат. Последнее почему-то ужасно не нравилось Слепому, крайне чувствительному до запахов. Он то и дело морщил нос и чихал посреди фразы, после извергая такие проклятия, что даже Табаки с Лордом восхищённо внимали каждому слову. Объяснять причину своей неприязни вожак не стал, но для спокойствия его души приходилось оставлять форточку открытой, несмотря на холодную погоду, и внимательнее следить за Нанеттой, дабы свободолюбивая птица не решила сбежать. Попытки вычислить того, кто оставлял цветы, не увенчались успехом. Стоило Курильщику чуть пристальнее смотреть по сторонам и принюхиваться к обитателям Дома, как таинственный поклонник исчезал. Но, едва только бдительность стихала, он возвращался. И все же пытливый ум не оставлял эту ситуацию. Почему именно незабудки? Любимый цветок самого отправителя? Юноша не мог подобрать личность. Вот если бы это были лилии… О подобном он не смел даже мечтать. Чтобы Лорд, нечеловечески красивый, неописуемый эльфийский принц, завораживающий каждым своим движением, посмотрел в его сторону… Похоже на что-то из разряда фантастики. Поэтому бедному, самому обыкновенному (по его собственному мнению) Курильщику оставалось лишь тайно вздыхать и рисовать в блокноте изящное лицо божественно прекрасного дракона. Не найдя ответа по этому пути, он задумался, кто способен проникнуть в комнату без особых усилий. Вариант с девушками отпадал сразу же. Ни для кого не секрет, что у Дома свои законы, которые, в отличие от распоряжений Акулы, соблюдались безоговорочно. Запрет на общение с противоположным полом был как раз из их числа. Поэтому выбор суживался исключительно до юношей, но от этого ничуть не становилось легче. У обитателей четвертой куча знакомых, и любой мог просто попросить помощи в этом нелёгком деле, например, у того же Табаки, который, казалось, знал всех и каждого. И хотя Курильщик сильно сомневался, что тот сумел бы не проболтаться в первый же вечер, все же нельзя было исключать и такое предположение. Конечно, первое, что пришло в голову, — происходящее есть проделки кого-то из третьей. В конце концов, именно они известны своей любовью к растениям. Да и с четвертой отношения у них весьма дружеские. Горбач говорил, что когда-то они жили в одной комнате вместе со Стервятником (хотя его тогда так не звали), Красавицей и Слоном, именуя себя Чумными Дохляками. Но ни с кем из этой группы Курильщик не общался, поэтому и такую версию был вынужден отвергнуть. Осталась лишь сама четвёртая. Да, состайники обращались с ним неплохо, невзирая на то, что отвечали на все вопросы совершенно непонятно или не отвечали вообще, отмахиваясь пустыми словами. И всё равно не было идей, кто оставлял ему цветы. Зачем все это в принципе? Попытка признаться в симпатии? Почему же тогда нет записки? Ведь невозможно ни о чем догадаться, если всё, что имеется для рассуждений, — это десятки незабудок. Нет шансов ни узнать отправителя, ни понять, о чём он хотел сказать. Не уверенный в своих скромных познаниях, Курильщик даже спрашивал у Стервятника, нет ли в Доме кого-то, связанного именно с незабудками. Вожак удивился его вопросу, но сообщил, что ни конкретно в третьей, ни во всем Доме нет личностей, которым приписывают определенные цветы, кроме Лорда с фамильными лилиями и Слона с любимыми фиалками. В ответ он вежливо поинтересовался, с чего вдруг юноша озадачился подобными мыслями. Последний, слегка покраснев и не желая раскрывать истинную причину, хотя и не уверенный, что Большая Птица ещё не в курсе от Слепого или Сфинкса, пробормотал что-то невнятное и поспешно ретировался.***
Так прошёл целый месяц. Незабудки продолжали появляться повсюду, где бы ни был Курильщик, который все также не понимал, от кого они и что ему со всем этим делать. Так и не привыкший к их запаху, Слепой по-прежнему бранился, чем очень веселил Табаки, наблюдавшего за ситуацией с нескрываемым удовольствием. Открыто смеяться над вожаком он не стал, но в его отсутствие частенько отпускал шутки. Осознав, что Шакал определенно осведомлен о всех подробностях, Курильщик отчаянно просил его дать подсказку и неизменно получал в ответ ехидное «Думай, радость моя, думай. Тебе стоит лучше смотреть по сторонам». И он смотрел, стараясь изо всех сил, и всё равно не мог догадаться. — Ой, ещё один букетик, — довольно промурлыкал Табаки, наблюдая, как Курильщик взял со своей коляски пучок незабудок, аккуратно обвязанный ленточкой, и поднес к носу, вдыхая нежный аромат. — Интересно, от кого же это… — А то ты не знаешь, — устало ответил юноша. Каждый раз несносный Шакал говорил одно и то же, и это уже порядком надоело. — Я знаю, да. Однако меня так расстраивает тот факт, что этого не знаешь ты. Прямо-таки сердце кровью обливается. — Да твою мать! Сколько можно уже, — внезапно взорвался Сфинкс, не выдержав очередного приступа чихоты вперемешку с ругательствами Слепого в сочетании с заливистым смехом Табаки. Все так удивились этой неожиданной вспышке раздражения, что тут же притихли. — Курильщик, солнце ты наше, незабудки на языке цветов означают преданную истинную любовь и верность возлюбленному, но наш эльфийский принц слишком боится, что ты его отвергнешь, чтобы признаться открыто. Лорд, который прежде пил кофе, поперхнулся и уронил кружку на пол. Раздался звон разбитого стекла, в повисшей тишине кажущийся невероятно оглушительным и пронзительным. Четвертая, где никогда не было тихо, где всегда кто-нибудь курил, читал, пил кофе или бродил по комнате, где все время работал магнитофон и шумела электроплитка, замерла. Никто не двигался и не нарушал затянувшееся молчание. Даже музыка словно перестала звучать. Все взгляды были прикованы к Лорду. Тот, в свою очередь, посмотрел на Сфинкса настолько свирепо и уничижительно, что, если бы и правда была возможность навредить, вместо последнего скромно лежала бы кучка пепла. Не говоря ни слова, золотоволосый забрался на свою коляску и выехал в коридор, что сопровождалось громким хлопком дверью. Только после этого звука стая как будто ожила. — Это правда? — спросил Курильщик и огляделся. Ни один из присутствующих не выглядел удивлённым. Табаки вообще светился так, словно выдавал родную дочь замуж, едва только плакать не начал. — Вы все знали… — Ну разумеется, — невозмутимо ответил Сфинкс. — Когда живёшь с кем-либо бок о бок не один год, замечаешь малейшие изменения в поведении. — Как он подолгу задерживает взгляд на новеньком, — произнёс Горбач. — Как меняется его голос при разговоре с новеньким, — донёсся с подоконника голос Слепого. — Как он пьёт сваренным новеньким кофе и хвалит его, хотя вкус ужасный из-за неопытности, — едва слышно вставил Македонский. — Как он, не извинявшийся никогда и ни перед кем, презирающий всех и каждого, извиняется перед маленьким Фазаном, которому выбил зуб, и не матерится на весь Дом из-за того, что тот уснул на его подушке, — дополнил Шакал и хлопнул в ладоши. — Ну, Джульетта, чего сидишь? Догоняй своего Ромео уже. С помощью Македонского Курильщик перебрался в свою коляску, не выпуская из рук букет незабудок. У самого входа он обернулся и неуверенно посмотрел на Сфинкса. — А куда… — Учительский туалет, — перебил Слепой. — Почти наверняка там. Узнаешь по запаху сигарет. Во всем Доме только Лорд курил марку «Black & Gold». Никто понятия не имел, откуда у него деньги на элитные сигареты, но Крыса регулярно приносила их ему из Наружности. Другие же он не признавал. Подумав о сигаретах, Курильщик понял, что никогда не видел, чтобы золотоволосый их кому-либо предлагал. Кроме него самого. Лишь один раз, когда они остались вдвоем в комнате и неловко молчали, не зная, о чем поговорить, и почти утопая в смущении. Как оказалось, они испытывали одно и то же, находясь наедине с объектом своих симпатий. Если бы он тогда знал… — Сигаретами он тоже ни с кем не делится, — словно прочитав его мысли, добавил вожак. Конечно, кто ещё мог заметить это. Он, незрячий, но обладающий обострёнными другими чувствами, по приходу обнаружил, что в воздухе витал только запах табака Лорда и им же пропах бывший Фазан, и сделал соответствующие выводы. — Иди уже, хватит терять время. — Спасибо, — сдавленно прошептал колясник и покинул комнату, успев расслышать умилённые щебетания Табаки о быстро растущих детях. В коридоре он успел кое-как разглядеть стремительно удаляющуюся спину Лорда и впервые пожалел, что отказался от уроков Шакала по скоростной езде на коляске. Он значительно уступал своему эльфу в скорости, поэтому оставалось лишь довериться Слепому и мчаться в учительский туалет. По пути Курильщик размышлял, как же оказался в этой ситуации. В какой момент сердце предательски ёкнуло при взгляде на золотоволосого дракона, последнего в роду двухголовых драконов? Он вспомнил их первую встречу. После обеда юноша, ещё не слишком проворно управлявший коляской, врезался в Лорда, которого до этого видел только издалека. Оказавшийся вплотную к нему и ослеплённый его красотой, тогда ещё Фазан ни слова не разобрал из того, что ему говорили, и пришёл в себя только после сильного удара в челюсть и последующей потери зуба. Потом эта встреча в Кофейнике после новости о том, что его выгнали из первой… Курильщик ни за что бы не очутился за одним столом с эльфийским принцем, если бы не Табаки и его дружелюбность. Из-за него же прозвучали извинения, что потрясли до глубины души. Кто бы мог подумать, что самый агрессивный обитатель четвёртой станет извиняться перед представителем первой. Более того, Лорд, который «без году неделя в Доме и почти ничем не интересуется», по словам Шакала, заинтересовался им, Курильщиком, задал множество вопросов и в целом держался дружески. Может быть, именно тогда в сердце начало зарождаться нечто светлое и прекрасное. А может, это произошло позже, уже после перевода в четвёртую. Даже проживая в одной комнате и засыпая в общей кровати, они не так часто общались, но Курильщик стал замечать, что не в силах оторвать взор от сероглазого колясника бесподобной красоты, что начал смущаться, когда тот смотрел в ответ, и порой отвечал ему совершенно невпопад. Он вновь и вновь рисовал возлюбленного состайника, посвящая ему страницу за страницей блокнота, что тоже не осталось незамеченным. Всем было прекрасно известно отношение Лорда к собственному отражению, и на изображения это также распространялось. Сколько бы раз его не пытались запечатлеть на бумаге очарованные воздыхатели, каждый заканчивался провалом, стоило ему об этом узнать. А узнавал он всегда, словно чувствовал, как Табаки часы. Юноша впадал в бешенство и не успокаивался, пока ненавистный портрет не был уничтожен. Переведенному же Фазану он не сказал ни слова, лишь бросил взгляд, пока юный художник увлечённо выводил линии карандашом. То был первый момент, когда стая обнаружила, что между этими двумя что-то будет. Не уже возникло, нет, только появлялось. Они знали, что их чувствам ещё суждено зацвести, как самому нежному цветку, ощутили это даже раньше самих колясников, но не вмешивались, лишь наблюдали со стороны. Никто так и не выяснит, скольких трудов Сфинксу стоило отговорить Шакала влезать в эти отношения. И даже Сфинкс никогда не поймёт, что тот вечер, когда влюблённые остались одни, был полностью подстроен Табаки, желавшим ускорить развитие событий. Курильщик проехал очередной поворот и вздохнул, совершенно сбитый с толку. Сейчас, когда он узнал о том, что его чувства взаимны, что должен сказать Лорду? Вот догонит он его и что дальше? Конечно, юноша был безумно счастлив. Однако он никогда даже подумать не мог, что есть шанс получить ответ на свою любовь, поэтому предстоящий разговор немного пугал и озадачивал. Что сам золотоволосый скажет ему, учитывая, что раскрытие его симпатии произошло не по его воле и даже не им самим? Не попробует ли он уйти от разговора? В голове было слишком много мыслей и переживаний, но подходящие слова никак не приходили на ум. Тогда колясник решил просто отпустить ситуацию. В нужный момент он произнесёт то, что будет на сердце. Это как раз тот случай, когда говорить должна душа, а не разум, поэтому ни к чему над этим думать. Глубоко вдохнув и выдохнув, одновременно пытаясь унять мелкую дрожь в руках, Курильщик въехал в туалет. Слепой не ошибся, Лорд действительно был здесь. В воздухе витал горьковатый запах его сигарет и были слышны гневные слова, которыми он проклинал Сфинкса и всю четвёртую. Последние стихли, едва только закрылась дверь. Похоже эльфийский принц подумал, что сюда забрёл кто-то посторонний, а потому замолчал, дабы не выдать свое присутствие. Конечно, этот туалет только назывался учительским, на деле же никто из преподавателей в него не наведывался, но всё же быть пойманным с сигаретой — не самая лучшая участь. Иначе Акула обязательно прочитает часовую лекцию о вреде курения, и никто не сможет сказать, выдержит ли этот час «асоциальный и неуравновешенный, нуждающийся в усиленном контроле психотерапевта, страдающий неизлечимым психическим расстройством» несчастливый обладатель трех красных наклеек в личном деле колясник. Впрочем, вошедшим оказался всего лишь его состайник, который определенно не собирался сдавать его дирекции. — Лорд… — тихо произнёс Курильщик. — Его здесь нет, — донеслось из последней кабинки. — Лорд, пожалуйста, — юноша приблизился к закрытой двери и положил на нее ладонь, словно это могло помочь оказаться ещё ближе к тому, кто был внутри. — Нам нужно поговорить. — О чём же? О том, как чёртов Сфинкс не смог держать язык за зубами? Или о том, что все эти придурки навыдумывали невесть что и преподносят это, как абсолютную истину? Тоже мне, психологи хреновы. Пожили в одной комнате два года, а они уже считают, что знают меня лучше, чем я сам, и могут говорить от моего лица. — Так это всё ложь?.. — голос дрогнул, а в голове мелькнуло алой вспышкой: «И зачем я им поверил…» Не было ни одного доказательства, что незабудки оставлял золотоволосый. Иначе бы хоть кто-нибудь об этом сказал. Вместо этого обитатели четвёртой просто поделились своими наблюдениями, даже не упомянув цветы. Лорд оказался прав, они сделали выводы, основываясь на том, что видели, но это отнюдь не обязано быть правдой. Никто не в силах залезть в голову к такому человеку и прочитать его мысли. Совершенно никто. А Курильщик, ослеплённый своей любовью, ни секунды не сомневался в их словах, доверился им, как последний идиот, и помчался следом. На глаза навернулись слёзы от досады, обиды и… разочарования? Нет, он не представлял их свадьбу, кучу детей и миленького хомячка, но успел вообразить, как они просыпаются по утрам в обнимку, любимый дракон целует его в щёку и только после его «Доброе утро, котёнок» начинается новый день. Теперь же розовые мечты разбились о закрытую дверь кабинки туалета. Юноша отчётливо увидел, как сейчас она откроется, оттуда выедет объект его симпатий и скажет холодным, словно январский снег, голосом: «Ты, что, с ума сошёл? Ты никогда не нравился мне и нравиться не будешь». Через секунду дверь действительно распахнулась. Быть может, Лорд и правда собирался сказать что-то презрительное и язвительное, судя по его пылающим яростью глазам и изогнутым в издевательской ухмылке губам, но удивленно замер, глядя на Курильщика, напуганного маленького Курильщика, который был готов расплакаться и трясущимися руками прижимал к груди многострадальные незабудки. — Эй, малыш, ты чего? — растерянно спросил золотоволосый, вмиг утративший весь свой гневный настрой. — Ничего, — в ответ колясник громко шмыгнул носом и развернулся. — Пожалуй, мне стоит уйти. — Ну уж нет, — в два счета оказавшись рядом и заблокировав выход, прекрасный эльф взял его за руку. — Посмотри на меня и скажи, что не так? — Что не так? Серьёзно? Мне на всю четвёртую сообщают, что я тебе нравлюсь, после чего ты тут же уезжаешь. Я, как безмозглый кретин, поверив всем словам, лечу следом, чтобы поговорить, а ты заявляешь, что они всё придумали. А ведь ты мне нравишься… Нравишься так сильно, что сердце пропускает удар при каждом взгляде на тебя. Сначала думал, это наваждение, вызванное твоей красотой. Но с каждым днем становилось только хуже. Я влюблялся в твой голос, в твою улыбку, пускай она и раз в год, когда кто-нибудь умудрится сломать себе ногу, как говорит Табаки. Не мог отвести от тебя глаз, когда ты передвигался по кровати. Сперва просто от зависти, потом просто потому что это ты. Я знал, шансов у меня нет, но я и не надеялся. Хотел просто быть рядом и любить тихо и незаметно, пока есть время, — с каждым словом в голосе всё сильнее проступали едва сдерживаемые слёзы и под конец Курильщик всё-таки заплакал. — А ты спрашиваешь, что не так… Ошарашенный столь эмоциональной тирадой, Лорд молча наблюдал, как он пытался успокоиться и вытирал предательские слезинки, которые никак не прекращали бежать по покрасневшим щекам. И то, и другое выходило из рук вон плохо, и ему стало стыдно. А то, что его дракон никак не реагировал, лишь усугубляло ситуацию. Хотелось провалиться сквозь землю, но такой возможности не было, поэтому юноша надеялся, что ему удастся поскорее уехать, не потеряв остатки достоинства. Внезапно золотоволосый осторожно взял его на руки и усадил на свои колени, крепко прижав к себе. Курильщик инстинктивно прижался к нему и зарыдал ещё сильнее. — Ну-ну, тише, — Лорд успокаивающе гладил его по спине, едва касаясь подушечками пальцев. — Спасибо тебе, Курильщик. — За что? — За то, что признался, — он перешёл на шёпот. — Первым я бы не смог. — Ты хочешь сказать… — Именно. Ты тоже мне нравишься. Ты самый очаровательный человек, которого я когда-либо встречал и в Доме, и в Наружности. Глядя на тебя, я забываю о том, какой дерьмовый мир вокруг. Твоя открытость, почти детская непосредственность и искренность… Просто невероятны. Мы не так активно общались, но тем не менее рядом с тобой я ощутил себя живым. По-настоящему живым. От тебя словно исходит такая энергетика. Прости, я не умею красиво говорить, как ты… — Это и не нужно, — обворожительный эльф не видел лица, уткнувшегося в его рубашку, но по голосу понял: Курильщик улыбался. — Достаточно того, что ты уже сказал. Но ответь на один вопрос. Незабудки правда твоих рук дело? — Правда. — Как? Зима же… — Разве для меня существует хоть что-то невозможное? — Ну Лорд, — юноша легонько ударил его кулаком. — Мне же интересно. — Стервятник, — сдался дракон под натиском требовательных любимых глаз. — Я попросил его помочь. Сначала он обучал меня цветоводству и только после этого позволил посадить, наблюдая за каждым действием. — Но кто-нибудь из третьей обязательно заметил бы! — У Большой Птицы хватает своих тайников в Доме. В один из таких он меня и привёл, так что никто не знал. — Это же столько трудов… Ты просто поразителен, — восхитился колясник. — А что мне оставалось делать? — пожал плечами Лорд, пытаясь скрыть за безразличием лёгкое смущение. — Я боялся поговорить с тобой, но не мог держать чувства при себе. Нужно было сделать хоть что-то, пока не стало хуже. Я не спал ночами, видя в темноте твое лицо, иногда не сдерживался и гладил тебя по волосам, тут же одергивал себя, надеясь, что никто не заметил. Я задыхался, находясь рядом с тобой, лишённый возможности называть тебя своим, касаться открыто, прижимать к себе во время сна, слушать про твои игры в столовой и обнимать после возвращения из Клетки. Если я всё же засыпал, ты приходил ко мне в сновидениях. Иногда они были хорошие, иногда плохие. Но все про тебя. Я просыпался и получал молчаливый и укоризненный взгляд Македонского. Конечно, он всё знал, он, спасающий нас от кошмаров, не мог не ощутить то, что приносил я с собой, пробуждаясь. Тогда я соскальзывал с постели и уезжал в коридор, дабы ни одна душа больше не знала, сколько всего носит в сердце агрессивный безумец Лорд. Курильщик посмотрел в серые глаза напротив и почти физически почувствовал бушующий океан эмоций. Обычно в них можно было заметить лишь пренебрежение ко всему и вся, но не сегодня. Сейчас же на дне цвета мышиных спинок теплилась трепетная любовь, с каждой секундой становясь всё больше и больше. Любовь, предназначенная для него одного. Осознание этого порождало невыразимое и безграничное счастье в области груди, что волной разливалось по телу. Длинными аристократичными пальцами Лорд вздёрнул подбородок юноши и застыл, рассматривая столь полюбившееся лицо. Бессчётное количество раз представлял он эти губы, пухлые и обветренные, темными ночами и теперь, оказавшись так близко, как будто боялся прикоснуться, дабы не развеять эти волшебные грезы. Наконец золотоволосый накрыл чужие губы своими, увлекая возлюбленного в нежный, но опьяняющий поцелуй, первый из бесчисленного множества грядущих в их отношениях. В нем нашло отражение всё: и ликование от слияния двух пылающих сердец, и горечь от того, что пришлось ждать так долго. Время в маленьком, практически заброшенном туалете серого Дома словно замерло, вязкой дымкой сокрыв его от всего мира, чтобы ни одна живая душа не смогла найти и помешать им, спустя столько времени порознь обретшим счастье. Впрочем, им не было дела до целого мира. Вселенная каждого сузилась до человека напротив в этот момент. Курильщик ощутил себя героем любовного романа, который читал когда-то в Наружности и на котором заканчивались все его познания о таинственном мире поцелуев. Девушка на страницах книги, от лица которой велось повествование, уверяла, что слияние губами со своим любимым есть самое сладкое, что существует на свете. В реальной же жизни всё оказалось иначе. Поцелуй с Лордом был горьким и терпким, пропитанным никотином, и все равно умопомрачительным. Целоваться с ним было похоже на игру в «кошки-мышки», причем юноша, ни разу не испытывавший подобного, явно проигрывал, но отнюдь не был против. Его, теперь на самом деле его, дракон уверенно вел вперед, то скользя юрким языком по верхней губе, то прикусывая нижнюю. Курильщик плавился от его действий, от его рук, по-прежнему крепко, по-собственнически сжимающих талию, от переполняющих чувств. Казалось, что ещё немного, и они взлетят в небеса, унесутся туда, где не будет ни Дома, ни проблем, и останутся лишь вдвоем. — Ну и как тебе первый поцелуй? — ухмыльнулся эльфийский принц. — Боже, не смотри на меня так, — колясник на его коленях снова уткнулся лицом в его плечо. — Почему же? — Я стесняюсь. — Придётся над этим поработать, — губы Лорда оказались совсем близко к поалевшему уху, из-за чего слова оставались на коже приятным теплом, вызывая множество мелких мурашек. — Ты должен привыкнуть, что я смотрю на тебя одного. — Почему ты такой, а? — Какой это «такой»? — в голосе мелькнуло нарастающее недовольство, на что юноша только рассмеялся. — Ну-ка быстро отвечай. — Такой потрясающий. И самый-самый лучший, — Курильщик чмокнул любимого в щеку. — Не обижайся. — Разве я могу?.. — этот ответ его позабавил, но золотоволосый был абсолютно серьёзен. — Кстати, с этого момента будешь курить только мои сигареты. — Почему? — Другие просто отвратительные и на запах, и на вкус. Как я буду с тобой целоваться, если от тебя так будет пахнуть? — Хорошо, — колясник рассмеялся. — Я не против. — Да и к тому же… Так все будут знать, что ты занят мной. — Оказывается, драконы — те ещё собственники. — Ты просто не представляешь, насколько, любовь моя, — Лорд мягко улыбнулся и поцеловал его в лоб. И Курильщик был готов поклясться, что эта улыбка — самое прекрасное, что он видел в своей жизни.