Навечно молодой художник

Зимой, разгоряченной залой, Вином и танцем молодых, Налиты очи вдруг кровавой Сестрою-местью у двоих. Недавно, вместе танцевали, Да так, что ноги не держали, Два парня. Танец их кружил И их защитою служил. Случилось только отвернуться Один пошел сей час же в пляс, И от вина разгорячас' Губами к деве прикоснулся. Второй не смог сдержать порыв, Перчаткой к бою пригласив. Анар, старшой и величавый. Душою горец и боец. Окутан статною он славой Завоевателя сердец. Он, Александром нареченный, Служил во флоте, обречённый На вечный бой и ружий звон, Пока в плечо не ранен он. Халилов все по старой славе Вдруг оказался средь дворян В деревне. Звали тут и там. И угождал он всякой даме. Но честь и гордость не терял, По-доброму лишь он играл. Случилось как-то объявиться Мальчишке из Москвы кругов. Художник. Стоило дивиться, Как же щадил он мужиков. Недавно родственник отъехал В далёкий мир. А тот – приехал В деревню, чтобы навестить, Да не успел его простить. Прозвали Марком, будто грека, И сам он – будто Апполон, Светлее солнца, ярче он, И не похож на человека. Скорее Бог. И тоже вскоре Довольны все его персоне. Однажды бал их пересёк. Чем зацепили те друг друга – Всем до сих пор и невдомёк. Верней вернейшего супруга Был каждый. Всё души не чая, В друг дружке медленно растая, На каждый бал за руку шли И танцевали, как могли. Дивилась зала, с залой – люди Как? Парень с парнем? Занемог Один из них! Никто не мог Поверить это. Но их груди Все липли вместе до рассвета, Когда кончался гром сонета. Теперь зима и холод снега. И после ссоры два ружья. Любовь теперь им не помеха. «Кто первый? Ты, подлец, иль я?»– Проскрежетал Марк, стиснув зубы, Кусая дрогнувшие губы. Анар прицелил же курок. –Я приподам тебе урок. Один был пьян вином несчастным, Другой плыл горестью своей, Гнев разрастался все сильней, Снег становился уж ненастным. Два секунданта лишь шептались, Отговорить друзей пытались. Качнулись кудри горца резко. Он выдохнул. Пошла дуэль. Из револьвера пуля дерзко Прошила толстую шинель. Марк не успел сказать и слова, Как дрогнул и упал безмолвно. И тишина. Лишь снег и кровь, Напоминая воину вновь О том, что пережил когда-то, Что прекратил сей дуэлянт, Чей затухал прекрасный взгляд, Чей труп охладевал, как плата За грех чужой в вине и страсти. Упал художник, друга властью. Анар лишь сделал шаг, другой, Он покачнулся, вновь бледнея. –Очнись же, Марк мой дорогой. Все понимал боец, трезвея. Он только что любовь сгубил, Которой сильно дорожил. От этих жутких монстра рук Упал милейший сердцу друг. Крик раздается, дьявол свищет Анар лишь плачет и кричит, Сейчас лишь сердце говорит И где-то утешенье ищет. Но негде. Уж не в этот раз, Не в этот смертный мнимый час. И через время, на могиле, Рукой коснувшийся земли, Все вспоминал Анар, что ныне Вновь танцевать они могли. И, засыпая на рассвете, Вновь целовал бы губы эти, Что стали лишь ночным кошмаром, Любовь сгубившего Анара. Спит под землёй его сердечный. Он был поэт своей судьбы, До этой пламенной беды, Когда кровавое вдруг млечно. Уснет навеки в марта дождик Навечно молодой художник.