О последствиях прогулок под дождём

Утро началось просто ужасно: в горле першило, голова гудела так, словно он вчера не прошёлся под лёгким дождём, а перед этим выпил ящик виски, а в окончание вечера кинулся головой под грузовик. Словом, даже гравитация была против него — одеяло будто потяжелело в несколько раз, хотя когда он открыл глаза, все встало на свои места — положив голову на грудную клетку рыжего, Дазай внимательно и даже как-то сочувственно смотрел на Чую. — Твои хрипы можно услышать на том конце Йокогамы, — невозмутимо, словно общеизвестный факт, сообщил Осаму. Накахара бы с радостью возразил, но из горла вместо нормального голоса донеслись те самые хрипы, о которых говорил его дражайший детектив. — О чем я и говорил, — вздохнул шатен, поднимаясь. Приложив прохладную, по ощущениям Чуи, руку ко лбу, он тут же её отдернул, тряся в воздухе. — Тебя сейчас можно использовать в качестве миниатюрной печки, чудо ты моё рыжее. Голубоглазый медленно поднялся, нахмурившись. — Я прекрасно себя чувствую, — откашлявшись, прохрипел мафиози. — Да, и под дождём вчера гулял не ты, а соседский пёс, — фыркнул Дазай, роясь в аптечке. — Сколько раз говорить, чтобы ты брал зонтик или ехал на машине? О том, что он вполне способен оттолкнуть от себя капли «смутной печалью», голубоглазый решил тактично умолчать. Может же он, в конце концов, позволить себе промокнуть, как обычный человек? — Соседский или нет, но пёс там точно был, — хмыкнул он, откидывая одеяло и вставая. Детектив тем временем вернулся с кухни, держа в руке кружку с чем-то горячим, затем, приподняв бровь, прошёлся по Чуе взглядом и спросил самым невинным голоском: — Далеко собрался, дорогуша? — Не поверишь, но люди ходят на работу, — произнёс Накахара таким тоном, словно сомневался в достаточном интеллектуальном развитии собеседника. — Ты никуда не идёшь, — припечатал Дазай, вручая Чуе кружку. Рыжий поднес её ближе к носу, и почувствовал слабый запах лимона и мёда. — С какой это радости? — скептически поинтересовался мафиози. Откуда у них в доме мед, решил не уточнять от греха подальше. — С такой, что в таком состоянии от тебя пользы не больше, чем от мокрого пороха, — как он не любил, когда Осаму разговаривал так — даже не возразишь ведь. — Таблетки лежат на столе, выпей через полчаса и, пожалуйста, — на этих словах он слегка нахмурился и наклонился к Чуе, — останься сегодня дома, хорошо? От этого взгляда он мигом почувствовал себя накосячившим ребёнком, который чуть не выпал из окна, высунувшись на половину, и теперь его просят больше так не делать, ведь, не дай бог, выпадешь. Чуя глубоко вздохнул и закатил глаза. — Да, мам, — не удержался от остроты он. — Вот так бы сразу, сынок, — подыграл шатен. — Мама пойдёт на работу, вернётся вечером, очень тебя любит. Хлопнула входная дверь. Накахара опустил глаза в кружку с чаем, затем перевёл взгляд на дверь, ведущую в кухню, где на столе сверкали, будто подмигивая, два блистера, и тут же тряхнул головой. «Дожили, уже таблетки подмигивают» *** Спокойно отдохнуть ему так и не дали — во второй половине дня его резко выдернули на задание (благо среди таблеток оказалось жаропонижающее, снявшее некоторые симптомы) в какой-то дыре, и все бы ничего, но была одна маленькая деталь. Когда до конца задания оставалось всего ничего, в наушнике раздалось тихое: «Поторопитесь, Накахара-сан, сюда может прибыть ВДА», после чего он, костеря все и вся, постарался убраться, но не вышло. — Это вот так мы дома отлеживаемся? — раздался за спиной знакомый голос, чья интонация не сулила ничего хорошего. Чуя прикрыл глаза, выдохнул, мысленно сосчитал до десяти и обернулся с максимально невинным видом. — Наша крыша — небо голубое, чего ты? — попытался отшутиться рыжий. Рядом с шатеном стоял оборотень, делавший я-здесь-ни-при-чем-вид, и опасливо косился на мафиози. Дазай поднял голову, уставившись в высокий потолок склада. — Хорошее небо, не поспоришь, — согласился он, вновь переведя взгляд на Чую. — Дома поговорим. Легче от этого не стало ни капли. Не то чтобы он прям провинился, но все же… Неудобно. Обещал ведь.