Глава 18.
«Отныне и навсегда»
«Что значит — жить по-новому?»
— Вместе? — Отныне и навсегда. [Дафна Гринграсс и Гарри Поттер] *** Далёкий октябрь 1989 года. Хэллоуин. Ночь. Широкая улица утопала в разноцветных фонариках, подсвечиваясь пламенем зажженных свечей. В ящиках лежали огромные тыквы с вырезанными отверстиями для глаз и рта. И дети, и взрослые одели на себя темные одежды, в руки взяли палочки с изображением белых приведений и летучих мышей. Детишки пели заунывную, но в тоже время бодрую песенку, для пущего эффекта стуча по металлическим перилам консервными банками. В цветных масках и черных нарядах они выглядели таинственно, а темнота лишь способствовала подобной мистичности. Гарри всегда нравился этот праздник. Хэллоуин. В него можно быть самим собой. Говорить, что хочешь и как хочешь. Без притворства и ненужного вранья. Он бежал в толпе вместе с Маринкой к месту, где всегда в этот день показывают представления. Небо освещалось фейерверком, оранжевые и белые лучи. Вместе с Марине они протиснулись мимо пока что пустой сцены и вышли на улицу, решив пока что просить у домочадцев сладости. Гарри мог сказать «Страсти или сласти» на семи разных языках, а потому иногда и заинтересовал больше, чем просто прохожий малыш. Постучав в дверь какого-то большого дома, он протянул руку и сказал положенное. Пока молодая пара искала для Поттера вкусности, к ним подбежала какая-то девочка. Ее вьющиеся волосы падали ей на глаза, она была абсолютно счастлива. — Мам! Пап! Смотрите, сколько я всего собрала! — девочка показала полную корзину. — Молодец, Мия, — девушка улыбнулась, а затем насыпала Гарри конфет, дав ещё и пластиковую карточку. — В Хэллоуин непременно должно совершиться какое-нибудь чудо. Это карта на удачу, если ты хочешь, что бы все было хорошо, надо просто сказать «Отныне и навсегда». Главное верить в чудо! Отдашь эту карту тому, кто изменил твою жизнь. Хорошо? Гарри запомнил эти слова, они словно врезались в его память. Отныне и навсегда. Главное верить в чудо. И он и вправду поверил в него. *** Они сидели на крыльце разрушенной школы и смотрели на солнце, медленно ползущие на небо. Небо окрашивалось в светлые оттенки, синева медленно спадала, на небе появлялись облака. По воздуху скользила красная птица, с перьями, как пламя огня. Феникс устремлялся в другое место, красивое и свободное. Жить новой жизнью. Новой. Гарри это слово никогда не нравилось. Из всего английского языка «новый» и «пожалуйста» были самыми не любимыми. А сейчас он сидит и смотрит на горизонт, как и тысячи других учеников. У каждого разные семьи, своя история, но сейчас они были вместе и думали наверно об одном и том же. О том, как дальше жить. Как это «жить по новому». Действительно, самый главный злодей страны погиб, школа разрушена, а судьбы тысяч детей — грязнокровок просто растоптали в пух и прах. Победа. А к чему она, кстати говоря, приведет? И сколько человек погибло, защищая гребаный замок от Пожирателей Смерти? Он поискал глазами знакомых ему людей, но нашел только Джинни Уизли и Теодора Нотта. Они не смотрели друг друга, не держались за руки, но все равно кажется мысленно поддерживали друг друга. Гарри с вялым интересом смотрел за тем, как Тео закатывает рукав свитера, обнажая руку. Вдоль всего предплечья шел длинный черный знак Смерти. Уизли посмотрела на это без эмоций, а затем, обняв парня за плечи, чмокнула его в щеку. Он смущённо погладил ее по рыжим волосам, а затем прижал к себе. Непонятно, как они это восприняли. Гарри взял Дафну за руку и положил голову на плечо Астории. Младшая сестра его девушки казалось собрала все не выраженную радость окружения в себя саму. Она улыбалась, махала всем прохожим рукой и изредка задала вопросы старшим. Первые лучи солнца осветили разломанный двор. Руины магии и векового камня казались находкой для современных археологов. Будто они сейчас в 21 веке, а это все — из 15-го. Мимо пробежала Полумна Лавгуд. Как всегда загадочная и таинственная, было не понятно, о чем она думала. Хотелось спросить была ли она в замке. Хотелось поинтересоваться, что там происходит. Но язык не поворачивается. Поттер посмотрел на Дафну и наконец глубоко вздохнул. Она вздохнула следом и сжала его ладонь. Одновременно они поднялись на ноги и медленно пошли вдоль Хогвартса. Мимо разрушенного двора с фонтаном, откуда до сих пор лилась вода, на полуразрушенный мост их раннего детства. Они шли, осторожно огибая палки и не оборачивались, пока не дошли до противоположной стороны. Витражные окна и почти все башни стояли, как ни в чем не бывало. Голосов отсюда было не слышно, более того, на улице они похоже бродили в полнейшем одиночестве. Они дошли до кристального озера и Гарри посмотрел на деревянные трибуны, построенные для Чемпионата Трёх Волшебников. Он помнил здесь каждую деталь. Почти все комнаты, что утопали в ночной тишине или были учебными классами. Он помнил эти пейзажи. Помнил Гремучую Иву, что шуршала на ветру и была опасной, когда к ней прикасались. Он осторожно сел на пожухшую листву, даже не заметив, что Дафна села следом. Они молчали. Говорить не было нужды. А затем он медленно отклонился назад, положив руки за голову и закрыв глаза. Дафна продолжила сидеть, изучая его лицо и наслаждаясь последними тёплыми днями перед долгой и наверняка странной зимой. — Что думаешь? — спросил ее Гарри, не поднимая век. Ему нравилось слушать природу и ее голос, а не смотреть на то, что видел и знает и так. — Мы молодцы. Герои, — она осторожно улыбнулась и он это даже почувствовал. — Впереди нас ожидает не известность… Но я думаю это и к лучшему. Ты сможешь стать композитором, я тоже могу спокойно построить свое будущее. Не нужно будет бояться и жить в постоянной… ом сравнения тебя с другими, — захрустели листья. Дафна медленно легла рядом с ним. — Я думала, что ты не приедешь. — Правда? — Нет. Я знала, что ты этого не допустишь. Я волновалась за тебя! И за Асторию! — она вздрогнула, а затем прошептала то, что он боялся услышать. Но надеялся, что именно она скажет это, а не он. — Слушай, ээ-м… как думаешь, что там происходит? — Не знаю. Но мы должны, пожалуй, пойти и узнать. У тебя ничего не болит? Она задумалась. — Ну, так, пустяки. А у тебя? — Нет… — на самом деле он и не слышал, что она сказала. Он подался вперёд и наконец-то открыв глаза, посмотрел на девушку. Упираясь на одну руку, он протянул вторую к ее лицо и одним пальцем осторожно провел линию по ее щеке. Он чувствовал, как она затаила дыхание. А затем протянула руку в ответ и сняла с него очки за среднюю линию. Подавшись вперёд, она первая поцеловала его, нежно и осторожно, как в самый первый раз. Он смотрел на мир и видел лишь яркие пятна. Без очков все расплывалось перед глазами, но сейчас четкости было и не надо. Надо было попытаться расслабиться. Хотя бы привести в норму пульс. И перестать вспоминать то, что видел недавно. Какое-то время они лежали, молчали, переплетая пальцы рук. А затем наконец-то встали и медленно побрели к замку, не оглядываясь на то, что прекрасно. Они ощущали эти мгновения. Они любили и их любовь казалась единственным настоящим и уверенным. У ворот Гарри неожиданно понял, что не видел вообще никого. Гермиону. Рональда. Малфоя. Он не видел Нимфадору и Римуса. Не видел вообще никого, и это казалось ему странным и пугающим. В дверях толпились какие-то ребята. Мальчик и девочка старших курсов держали в руках листки. Но заметив парочку не предложили им с ними ознакомиться, а просто молча расступились перед ними. Медицинский корпус был в вестибюле и там была огромная очередь. В коридоре толпились ученики. Кричали, звали и обнимались, радостные, что встретились и что все отныне хорошо. Сзади них образовалась Полумна и передала им какой-то лист. А затем покачала головой, когда Гарри и Дафна посмотрели на двери большого зала. Не хотелось думать, что там. — Там встречи с родственниками и учителя, — пояснила она, а затем добавила: — Из всех близких со всеми все хорошо. Честно! Гермионе правду пришлось перевязать руку, но с ней все хорошо! — быстро добавила она, увидев выражение лица Поттера. — Если с вами все хорошо, то записывайте в бланки имена и выпускайте людей на улицу. Нужно сделать пересчет. В следующие полчаса Гарри честно записывал имена и вместе с Дафной заставлял идти на улицу и строиться. Затем Гринграсс пришлось уйти, а парень остался, выступая организатором. Каким-то образом ему удавалось заставлять маленьких первокурсников уходить на улицу, обещая им найти их сестер и подружек. Работа была в какой-то степени не утомительной. Гарри всегда любил детей и сейчас они его не злили. Хоть все-таки немного… — Нашли себе новую работу? — холодный голос заставил Гарри резко обернуться, а затем чуть не упасть в обморок. Он конечно знал, что Снегг оставался в школе и выжил, но не ожидал его увидеть здесь. Точнее вообще ничего не ожидал. — Да нет, просто решил отвлечься, — пробормотал парень, спиной прислоняясь к стене. Благо с ней все было нормально. — Что-ж, неплохое занятие, — Снегг положил руку ему на плечо. — Как самочувствие? Гарри пожал плечами. Болела рука, сердце колотилось, как бешенное. И что в этом случае можно сделать? Выпить успокоительного? Словно прочитав мысли парня, а может и действительно их прочитав, Снегг порылся в кармане и выудил из него маленький флакон. Интересно что он может сделать? Вот если бы валерьянку дал… Протянув руку, Гарри взял ее в руки и двумя пальцами раскрыл. По телу разлилось что-то необыкновенно теплое и приятное. Чистое и светлое. Словно некая эйфория. Словно есть только хорошее… Воспоминания поблекли. Боль в груди тоже неожиданно прошла. Гарри вздохнул и с удивлением посмотрел на профессора. Бывшего профессора. Тот лишь ухмыльнулся, а затем все-таки спросил: — Не спросите, как называется? Гарри задумался, а затем сказал: — Я знаю, что это, — он и вправду знал. Совершенно был уверен, что это именно то, что он и думает. Зелье удачи. Конечно немного поздновато, но все равно приятно. Улыбнувшись, Гарри провел тонкими пальцами пианиста по больной руке, а затем сказал: — Почему вы не придирались ко мне в начале первого курса? — Потому что я видел в вас потенциал, — хотелось посмотреть на него и протянуть. «Да-а-а? Похоже только вы его и видели!», но все же Гарри удержался, чтобы не выразить искреннее удивление. Прикусив губу, он помолчал, а затем спросил ещё кое-что: — Вы знали мою мать, — сказал он, вспоминая, что разговор этот уже был. — Знал. Она даже говорила мне, каким именем вас назовет, — он усмехнулся, а затем задумчиво посмотрел в сторону, словно мысленно принимал какое-то решение, самому себе рассказывая о дальнейших плюсах и минусах. — Хотите я вам покажу ее? — Да, — пробормотал Гарри, так как сказать громче не получалось. Неожиданно. Волнующе. Гарри не знал, как это может повлиять на его жизнь. Но все равно хотелось посмотреть на маму, на Лили. Мимо прошли две девочки, но Поттер на автомате схватил их за руки и записал номера и факультеты. Затем выпустил на свежую улицу. Солнце уже поднялось высоко, птицы вовсю чирикали. Без интереса посмотрев на имена девочек, он на секунду замер, а затем наверно побледнел. «Элизабет Грей и Рене Мейсон». Рене. Гарри никому не признавался, что знает телефон своих предателей. Что, если хорошо задуматься и собраться с силами, он сможем поговорить со своей «первой» сестрой. Но сейчас он почувствовал сильное беспокойство. За Алексу. Как она там? В незнание? Пока Гарри записывал «излечившихся», Снегг стоял за его спиной, а затем, когда Поттер наконец-то выпроводил учениц, посоветовав им держаться вместе, учитель протянул ему склянку с сверкающей жидкостью. Воспоминания. Гарри машинально взял ее в руки, а затем медленным шагом пошел по школьному вестибюлю. По дороге он встретил Гермиону, которая стояла в одиночестве на лестнице и держала в руках Гриффиндорский меч. Волосы падали ей на лицо, закрывая карие, как шоколад, глаза. По лицу невозможно было отгадать ее эмоций. Интересно, о чем она прямо сейчас думала? — Как дела? Она подняла голову и улыбнулась. — Привет, Гарри! А я тебя только-только пошла искать… — Заметно, — он ухмыльнулся. — Ну, да-а… Мы с Малфоем целовались, представляешь? — Ну и ну! Какая новость. Вы снова вместе? — Да. Он, кстати, — она виновата посмотрела в пол. — Мне ещё в октябре письма писал. Хотел встретиться на Хэллоуин. — А что не встретились? Ты же обожаешь Хэллоуин, — почему-то в этом он был абсолютно уверен. — Да, люблю, — она смутилась. — А ты откуда знаешь? — Ну-у, не знаю, его многие любят. Это самый лучший праздник, конфеты, мистика, — он попытался улыбнуться, но не получилось. Жалкая улыбочка показалась ему фальшивкой, особенно после того, что произошло. Потерь немного, но они есть. Они отдали жизнь за него, а он тут с подругой смеётся. Неожиданно обняв Грейнджер, он прижал ее к себе и заплакал, почувствовав, что и она разрыдалась без стеснения. Они стояли так долго, пока не пришла Дафна и не велела из чувства ревности убрать Поттеру руки от Грейнджер. Гарри даже не стал с ней спорить, а молча вытер слезы и заодно очки. — Как у тебя дела? — спросил он на этот раз свою девушку. — Прекрасно, — ехидно подметила она. — Астория запала на какого-то дебила, ты рыдаешь, а Гермиона и подавно на тебе висит! — Прекрати, — попросила Гермиона. — Ты же знаешь, что мы друзья. Тем более у меня есть кое-кто поинтереснее. — Так почему же ты не с ним? — Он ушел. — Как прозаично! — Гринграсс, перестань! — Грейнджер, прими истину! Гарри слушал их тираду и мечтал куда-нибудь уйти и побыть в одиночестве. Осторожно поднявшись назад, он умудрился дойти до лестницы и быстро быстро подняться наверх, к кабинету Дамблдора. Внутри все было, как всегда. Стеклянная приборы и непонятные штуки. Огромный глобус, лампа, жердочка для Феникса. Гарри чувствовал злость на директора и даже некое подобие отвращения, но кабинет его манил своим наполнением. Дойдя до Омута памяти, Гарри налил содержимое пузырька в него и опустил голову. *** — Удивительно! То есть не удивительно! — Дафна трещала без умолку, пока они грузили вещи в Хогвартс-Эксперсс. К одиннадцати часам утра была полностью закончена перекличка, всем оказана медицинская помощь, а потому детей в целости и сохранности отпустили на внеплановые летние каникулы. И это посередине зимы. Никто не скучал по школе, но сейчас казалось, что оставляешь что-то важное. Официально Гарри должен был учиться ещё два года, зубрить и учиться, но теперь он уезжает и больше не вернётся. Это он точно знал. Прощаясь с замком, он прихватил на память о нем пару памятных вещей. Колбу с какой-то голубой жидкостью у Снегга в кабинете и серебряный прибор из коллекции Дамблдора. Директор этим днём произнес длинную, монотонную речь. Потом говорили и учителя. Точно так же, абсолютно бессодержательно, но сегодня их все внимательно слушали, даже не разговаривая и не зевая, хотя встали ни свет, ни заря. В Большом зале развевались четыре флага. Было ещё темно. Все ученики медленно подняли вверх волшебные палочки, заставляя их концы гореть. Некий ритуал, грустный, но в тоже время и радостный. Никто уже никого не делили по факультетам, после официальной части все начали обсуждать, что будет ждать их дома. Обменивались памятными подарками и телефонами. Гарри расписался паре девочек, честно писал все телефоны, все, что знал. Один дал Джинни Уизли и Полумне Лавгуд, а второй буквально всучил Рону Уизли. Тот, покраснев, принял мятый лист. А сейчас они сидели в поезде и смотрели, как отдаляется от них замок и чёрное озеро. Дафна положила Гарри голову на плечо. Астория ушла к своему дебилу, а остальные ходили от одного купе к другому. Болтали, смеялись, запускали хлопушки. Наконец-то поезд высадил их на платформе девять и три четверти, и Поттер, обняв всех подряд, пошел к стоянке, где, похоже специально для него, стояла машина. В ней была записка «Захочешь поблагодарить, деньги положишь мне в стол. Навеки твоя бескорыстная сестра Алекса, ну и мама с папой, да-да, они тоже за такого дебила, как ты беспокоятся».