Сон, ставший явью

Любовь… Что такое любовь? Порой даже человек не может вразумительно ответить на этот вопрос, что уж говорить о нас, роботах. Впрочем, мне кажется, я имел возможность соприкоснуться с чем-то прекрасным, и, я думаю, что это прекрасное я бы и назвал столь громким словом… Я отлично помню день своего рождения. Как бы странно это ни звучало. Люди вроде как забывают тот момент, когда они появляются на свет, а для аниматроников — вёдер с болтами, наделённых интеллектом, нет ничего удивительного в том, чтобы держать в памяти такие вещи. Началось всё с того, что я проснулся на холодном металлическом столе в мастерской. Рядом со мной стояли люди, которые, видимо, принимали участие в моём создании. Они радовались, разговаривая между собой и восхищённо восклицая, что создали нечто поистине гениальное. Я молчал и просто слушал. «Спринг Бонни», «Спринг Бонни», — постоянно повторяли мои творцы. Похоже, что это было имя, которым меня окрестили. Приятное такое, весеннее. Мне понравилось. Ещё говорили что-то о том, что создали меня для того, чтобы обслуживать пиццерию и развлекать детишек. Собственно, почему бы нет? Уверен, что это отличная деятельность! Я даже почувствовал, как от радости у меня засветились глаза. Ещё более счастливым я стал, когда увидел своё отражение в зеркале. По ту сторону стекла на меня взирал симпатичный механический зайчик жёлтого цвета, с ярко-зелёными очами и сиреневым бантом-бабочкой на шее. — А сейчас, Спринг Бонни, мы познакомим тебя с твоим партнёром по работе. Партнёром? Каким таким? Ещё один персонаж, принадлежащий к классу «аниматроник необыкновенный»? Поначалу, узнав об этом, я даже расстроился. Мне показалось, что второй робот будет моим конкурентом, незаслуженно забирающим славу и прочие лавры себе. Однако вскоре я взглянул на ситуацию под другим углом. Ведь я же мог приобрести в своём механическом коллеге хорошего собеседника и надёжного друга, учитывая, что жить мы будем в этом месте постоянно, а ночи мне страсть как не хотелось проводить наедине с собой. Мрак, шорохи и давящее на мозг одиночество даже в виде не слишком приглядной картинки в воображении сводили меня с ума. А тем временем меня привели в большой зал, который, очевидно, являлся как раз той самой пиццерией, где мне предстояло работать. Пока я взглядом изучал нарядное и уютное помещение, кто-то вдруг неожиданно назвал моё имя: — Спринг Бонни? Мягкий такой, приятный голос. Чей это, интересно? Я посмотрел на сцену и увидел его обладателя. Это был аниматроник, как и я, только медведь, такого же цвета и с такой же бабочкой, голубоглазый и с забавным цилиндром на голове. Я так и завис с открытым ртом, хлопая ресничками. Мишка улыбнулся и помахал мне рукой. Это он и есть? Вот так выглядит мой напарник? — Привет! — продолжил робот, — Меня зовут Фредбер, или Золотой Фредди, Голден, Голди… Как тебе будет удобнее. Мы будем работать здесь вместе! Я уже наслышан о тебе, — он спустился со сцены, как ангел с неба, подошёл поближе и протянул мне ладонь, — Дай пять, дружище! Я не слушал, что он говорит. Я таял… Меня не успели создать, а я уже понимал, что роботы — не бездушные существа. Они тоже умеют чувствовать… И я чувствовал. Чувствовал, что меня в тот момент пронзил электрический ток доселе незнакомого ощущения. Нежности, приятной слабости, от которой подкашивались ноги… Не зная, что делать, я наивно тыкнул указательным пальцем в медвежью ладошку. Фредбер удивился, а потом тихонько хихикнул над тем, что я не знаю, что такое «Дай пять». А я стоял, как дурак, и продолжал улыбаться. Почему? А чёрт его знает. Этот золотой медвежонок был поистине чудесен. Так начались наши трудовые дни, которые мы любили всей своей электронной душой. Но настоящий праздник наступал для нас с Фредбером после полуночи. Оставаясь одни в здании, мы могли отойти от своих повседневных забот, отдохнуть, провести время за интересной беседой, в конце концов… В один из таких дней я очнулся среди ночи, потому что мне начали видеться очень странные сны. В них происходило что-то до ужаса неприличное, но заставляющее всё тело содрогаться в сладких муках. Ну как тут не проснуться, когда мне снится Фредбер, мой золотой напарник, который проводит своими приятными пальцами по моему разгорячённому телу, изучает его губами, заставляя каждый винтик во мне дрожать от сплетения всех чувств в кучу… Я застонал, отчего и проснулся. С ума сойти… Что это было?! Зачем, зачем мне видится такое непотребство?! Я, конечно, с первого взгляда влюбился в загадочного Голдена, но прокручивать в мыслях, словно в кинотеатре, ту эротику, которая мне сейчас приснилась, мой механический мозг ранее был не способен. То есть, до этого момента я себе даже представить не мог, что между мной и медведем могли бы случиться хоть какие-то отношения подобного толка. Разве что в параллельной Вселенной. Но кто думает о параллельной Вселенной, когда существует то, что существует, и здесь такие вещи не могли бы произойти ни при каком раскладе? Кстати, а где же Голди? Я помотал головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать напарника, однако мишки в комнате не оказалось. Конечно, я растерялся, что его нет, но, с другой стороны, это хорошо, что он не слышал, как я стонал во сне. — Ну и славно! — вслух подумал я и поднялся на ноги. Интересно, по моему внешнему виду сильно видно, что я перевозбуждённый и какой-то чересчур экзальтированный? В любом случае, нужно пойти умыться, чтобы замести следы преступления, которого, по сути, не было. Я зашёл в туалет, приблизился к раковине и включил самую ледяную воду, которую только способен был выдать из своего жерла водопроводный кран. Подставив руку под струю арктической свежести, осторожно смочил свои горящие пунцовым пламенем щёки, шею, плечи… — Ночной душ, Спринги? Я чуть не ударился о кран головой. Голден здесь?! Вот это я влип! И зачем, чёрт подери, так пугать-то?! Но надо сделать вид, что всё в полном порядке, иначе почует что-нибудь не то, а потом на смех поднимет. Я ненавидел, когда надо мной смеялись. И особенно не хотел, чтобы надо мной смеялся мой мишка… «Мой»? Я правда назвал его так в моих мыслях? Тьфу, надо срочно прикинуться серьёзным и невозмутимым кроликом! — Да вот, просто водички решил попить… — я прищурился, пытаясь разглядеть медведя в тёмном помещении… И вот я его вижу. Голди, мой замечательный золотой коллега стоит возле окна, и, что вы думаете? Курит! Сигарета маленькой красной звёздочкой светилась во тьме, с потрохами выдавая механического курильщика. — Что это ты делаешь?! — самозабвенно слетело с моих губ. Напарник засмеялся, чуть дёргая плечами, после чего иронично выбросил окурок в окошко. — Да вот, расслабляюсь иногда, — своим завораживающим голосом произнёс он, сфокусировав в итоге взгляд на мне, — А ты как расслабляешься? — Да я… Я просто не напрягаюсь! — нервно пробормотал я, чувствуя, как мои щёки вновь начали наливаться жаром. Чёрт возьми, я не могу теперь после этого дурацкого сна спокойно смотреть на него! Меня к нему тянуло, но я боялся своих чувств, стараясь придерживаться позиции серого камня, которому безразлично всё. Серому камню-то безразлично. Но безразлично ли было жёлтому кролику в моём же лице? — Хочешь, я тебя напрягу? — хихикнул Золотой Фредди. Это ещё что за намёки?! Чем он там напрягать меня собрался? Где, в каком месте? Гррр… Надо успокоиться и взять себя в руки. Наверное, я просто накрутил себя после того ужасного сновидения. И думаю теперь не о том. Фредбер, пожалуйста, не смотри на меня так… Слава богу, что в помещении темно, и он не видит моей мордашки… По моему голосу Голди понял, что я засмущался, и начал угарать во весь рост, празднуя удачный подкол. Вот засранец, он что, издевается надо мной?! Хотя откуда ему вообще обо всём этом было знать? Я никогда не показывал ему своих чувств ни в малейшей степени, и это единственное, что меня сейчас спасает. — Ты чего, Спринги? Я просто хотел сказать, что завтра напряжный день, — карамельным тоном продолжил мишка, — Два дня рождения, три семейных обеда… Тяжеловато. — Да… — облегчённо выдохнув, поддержал беседу я. — …А расслабиться после такого не помешает. Давай вместе, м? Я подавился воздухом и начал кашлять. Нет, ну он точно издевается! И как, по его мнению, должно выглядеть такое расслабление? — Вместе?.. — эхом повторил его последнее слово я, а он, усмехаясь, вложил мне в руку сигарету, которую за секунду до этого вытащил из пачки. — Я об этом! А ты о чём подумал, зайчик? Вопрос был пронизан очередной порцией иронии, что очень сильно меня раздражало. Но как в такой ситуации расслабиться, я осознал мгновенно: выхватив из рук Фредбера зажигалку, я вложил сигарету в рот и впервые в жизни затянулся. Следующие пару минут меня мучал зверский кашель, а Голден заботливо хлопал меня по спине. — Ничего, ничего, — ласково произнёс он, — Привыкнешь, — после чего провёл своей мягкой ладошкой по моему позвоночнику. Тело содрогнулось. Я хотел было оправдать всё это действием холодной воды на меня, но, кажется, косолапый уже и так всё понял. Мне было немного страшно, я не знал, чего ждать от него в дальнейшем… — Учись, — неожиданно он бросил сигаретную пачку мне в руки и подмигнул, — Пойдём отсюда. До конца ночи Фредбер вёл себя абсолютно спокойно и равнодушно. С меня за эти часы сто потов сошло, хотя почему-то в последний момент стало обидно, что золотой мишка бездействует. Мне действительно показалось, Голди осознал всё, что происходило со мной, но почему он ничего не сказал? Долгое время возвращения к этой теме не было. Шли дни, мы усердно трудились на благо пиццерии, я продолжал втихаря вздыхать по моему золотому медвежонку, а он, негодяй, как нарочно, — то заботливо обнимет, то по плечу хлопнет, то ещё как-нибудь дотронется до меня… Я устал терпеть то, что медведь постоянно дразнит меня, и наконец-таки решил дать этому делу какой-то ход. Сдвинуть ситуацию с мёртвого места, так сказать. В очередной раз, когда тьма опустилась на город, мы с напарником пошли отдыхать от работы. Небольшой коридор, ведущий в комнату, где мы обычно коротали ночные часы, — и сейчас мы по нему шагаем вместе… Пора действовать. — Стой. Я сам испугался своей решительности. Стоял, повернувшись лицом к Фредди и положив ладонь ему на грудь, как бы приказывая застыть на месте. Мишка удивлённо похлопал глазами. — В чём дело, Спринги? — с каменной мордой спросил он. В чём дело? Да в том, что я ни черта не понимаю, знаешь ты о моих чувствах к тебе, или мне только кажется, что ты нарочно издеваешься надо мной, дразня своими постоянными прикосновениями и прочими жестами! Конечно, об этом я только подумал. Вслух не осмелился произнести. И тут Фредбер как будто прочитал мои мысли и, хитро улыбнувшись, провёл пальцами по моему плечу. Я убрал его руку от себя. — Объясни мне, что всё это значит? — нервно задал вопрос я, — Почему ты всё время пытаешься до меня дотронуться? — Ты приятный на ощупь, — влёт ответил Голден, — Бархатный такой, мягкий. Как персик. — Ты это серьёзно? Я не заметил, как оказался прижатым спиной к стене. Медведь перенял всю инициативу на себя, взяв меня пальцами за подбородок, и уставился в мои глаза, отчего мне стало немного не по себе. — Серьёзно, — вторая рука Фредбера неожиданно оказалась у меня на бедре, — Славный маленький Спринги. Ты невероятно милый. Я так давно мечтал изучить все твои… Механические детальки… Какие ещё «механические детальки»??! Наверное, я в очередной раз покраснел. Но сейчас чувство стыда и смущения во мне было побеждено страстным ожиданием того, что же будет дальше. Он взял меня на руки с такой лёгкостью, словно я был пёрышком, после чего отнёс в комнату, предназначенную для нашего отдыха. Повалил меня на холодный стол, но я не чувствовал холода, мне было горячо. Это было, как во сне, в том самом моём сне… Спустя несколько секунд я почувствовал резкую боль, которая пронзила всё моё тело, заставив громко вскрикнуть. Фредбер нежно закрыл мой рот своей ладонью. Как же приятно, когда он дотрагивается до меня, обнимает, покрывает поцелуями, как тёплым одеялком… Через некоторое время мы вдвоём лежали рядышком, уставшие и потрёпанные. Голди достал пачку сигарет и блаженно закурил. Расслабиться опять вздумал? А я и без того был расслаблен как никогда прежде. Какая-то внутренняя сила дёргала меня сказать то, что до этого казалось мне настолько страшным, что я думал просто похоронить эти слова где-то в недрах своей аниматроничьей души. Но сейчас они произнеслись легко, как по маслу: — Голди, я люблю тебя… — И я тебя, зайчик, — с улыбкой ответил мишка, выпуская изо рта сизое облачко дыма, — А можешь объяснить кое-что? Я вопросительно дёрнул ухом. Что он хочет? — Ну? — Ты считаешь, что это любовь. Почему? — Потому что я так чувствую.