Потерянный и найденный

***

Ночной воздух немного прохладный и влажный, когда Джон выходит из дома 221. Плотнее закутавшись в куртку, он морщится, плечо протестует против движений. Такая погода причиняет адскую боль старым военным ранам Джона, и его первое желание − остаться дома и широко использовать грелку. Но теперь ночи в 221Б кажутся Джону невыносимыми, и он предпочёл бы скорее иметь дело с физической болью, чем с удушающим одиночеством в пустой квартире. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Шерлок... ушёл, и хотя во всех учебниках говорится, что ему уже должно быть легче справляться с этим, он обнаруживает, что это решительно не так. Звуки города вокруг него несколько успокаивают, унылый шум уличного движения и приглушённые разговоры усиливают пустоту в его сердце. Джон сознательно не выбирает пункт назначения, сворачивая направо и налево наугад. Он не боится заблудиться; за последние шесть месяцев Джон узнал город почти так же хорошо, как и Шерлок. Иногда он думает, что Шерлок гордился бы тем, как быстро Джон приобрёл эти знания, но мысли о Шерлоке возвращают тёмное, неуправляемое горе, и Джон отчаянно отгоняет эти мысли. Он не может позволить себе снова впасть в чёрную депрессию, которой был отмечен первый месяц отсутствия Шерлока. Джон проводил всё своё время либо пьяным, либо пялясь в стены, и ни один из вариантов не мог закончиться хорошо. Второй месяц был ненамного лучше. После всего, через что Джон прошёл до встречи с Шерлоком, можно было бы подумать, что у него выработались лучшие механизмы владения с собой, и всё же, когда его мир снова рухнул, ему не за что было держаться, и эмоциональное падение чуть не убило его. Испугавшись закончить как Гарри, Джон вылил весь алкоголь в квартире в раковину, но это не оставило ему ничего, что могло бы встать между ним и захватывающей дух болью от потери человека, который значил для него так много. Было много тёмных ночей, когда он был так близок к тому, чтобы вытащить пистолет и присоединиться к Шерлоку в загробной жизни. В конце концов, именно забота о Гарри и его матери удержала его от этого. Ну, и миссис Хадсон. Он знал, что она, вероятно, плохо перенесёт потерю обоих своих мальчиков. И вот тогда-то и родилась идея его ночных прогулок. Поначалу эти прогулки были способом выбраться из дома, дистанцироваться от затянувшейся шерлоковской атмосферы квартиры; просто способ прояснить голову и укрепить сердце. Он шёл часами, позволяя оживлённой жизни города захлестнуть его, отчаянно пытаясь не чувствовать себя чужаком, ходячим мертвецом, наблюдающим за тем, как мир проходит мимо. Затем, однажды ночью, примерно через две недели после начала этого проекта, Джон вышел из-за угла в глухом переулке и увидел мужчину, прижимающего сопротивляющуюся женщину к стене. Когда он услышал, как та умоляет мужчину остановиться, что-то в Джоне щёлкнуло, и, прежде чем он успел подумать об этом, он бросился вперёд, готовый к бою. Мужчина не заметил его приближения, а Джон был гораздо более искусен в бою; это было не такое уж и соревнование, но этого было достаточно, чтобы заставить сердце Джона забиться чаще, и впервые за несколько месяцев он почувствовал себя живым. Он знал, что ему следует беспокоиться о том, что он только что променял одну зависимость на другую, но каким-то образом эта небольшая связь с его прежней жизнью, с его лучшим другом пересилила его здравый смысл. Джон думает обо всех хороших людях, которых он знал, и о том, как он потерял большинство из них из-за бессмысленного зла. Мэдлин Хейз отказалась от начинающейся карьеры модели, чтобы стать медсестрой. Джон познакомился с ней во время своей первой ротации в медицинской школе. Она сказала, что помощь в спасении жизней стоит сокращения зарплаты, и в тот день Джон немного влюбился в неё. Четыре недели спустя она была изнасилована и зарезана по дороге на работу. Она умерла, пока знавшие её врачи отчаянно пытались остановить кровотечение, а Джон держал её за руку, наблюдая, как её жизнь ускользает. Шон Паркер, многообещающий студент-медик, который был ассистентом Джона в Кандагаре. Он был забавным, сострадательным и быстро учился. Он погиб, когда взорвалась бомба, когда они вытаскивали детей из горящей школы. Джон мог только наблюдать и гадать, что за ублюдки держат взрывчатку в школе. И, конечно же, был Шерлок, гениальный, сумасшедший и, несомненно, сила добра в мире. Ещё раз Джон был вынужден стоять в стороне и смотреть, как умирает кто-то, кто был ему небезразличен, на этот раз человек, который, как Джон был уверен, был в сговоре с дьяволом, заставил Шерлока прыгнуть навстречу своей смерти. Все эти люди были удивительными и имели такое значение для всех окружающих. Может быть, Джон устроил эти ночные патрулирования, чтобы уравнять условия игры. Он тихо двигался в темноте, и мало кто замечал его приближение. Чёрт возьми, большинство из них вообще никогда его не видели, если только не замечали, когда их грузили в полицейскую машину. Возможно, это был способ Джона уравнять вес на весах правосудия. Или, может быть, это был единственный способ, которым он мог справиться с потерей ещё одного замечательного друга в бессмысленной войне. Правосудие? Месть? Это была тонкая грань, и Джон упорно трудился, чтобы оставаться на её правильной стороне. Иногда по ночам было чертовски заманчиво просто пристрелить эту мразь и покончить с этим. В конце концов, они не проявили милосердия к людям, о которых заботился Джон. Но Джон не хотел разочаровывать своих друзей, особенно Шерлока, поддавшись этому порыву. Поэтому он использует кулаки и телефон, приберегая пистолет на тот случай, когда у него не будет выбора. В некотором смысле это само по себе похоже на победу. Джон не глуп, он знает, что у него есть другие мотивы, он просто предпочитает не рассматривать их слишком пристально. Достаточно плохо, когда они преследуют его по ночам, и ему приходится иметь дело с одиночеством и эгоизмом. Вот тогда ему приходится столкнуться с тем, кем он становится. Джон на самом деле не уверен, когда он понял, что на самом деле ищет неприятностей. Это был такой плавный переход от простого обнаружения преступлений к их активному поиску, что он едва заметил. Только когда он оказался в плохой части города, с пистолетом, засунутым сзади в штаны, бродя по улицам, все его чувства были начеку, он начал задаваться вопросом, что именно он делает. Несколько дней он беспокоился, что у него действительно может быть скрытое желание умереть, что погибнуть в бою было менее трусливо, чем проглотить пулю. И, возможно, какая-то часть его действительно так считала, но после небольшого самоанализа Джон был готов признать, что в разгар драки он чувствовал себя ближе всего к Шерлоку и к жизни, которую он потерял, когда умер его лучший друг. Он пытался убедить себя, что это неправильно, но если это был единственный способ сблизиться с Шерлоком, то Джон примет это. Когда Джон поворачивает за угол, налетает ветер, заставляя его дрожать, и он ещё глубже закутывается в куртку. Было так легко вернуться в режим солдата, и хотя местность другая, это похоже на утреннее патрулирование в Афганистане. Эта часть города немного темнее, немного тише, и Джон чувствует, что его защита усиливается. Он пригибается, делая себя меньшей мишенью. Его чувства обострились, и его разум даёт название приглушённым звукам вокруг него: кошка в мусорном баке, крыса в переулке, машина через две улицы. Пока не о чём беспокоиться. Его глаза легко привыкают к полумраку, его разум автоматически ищет что-то или кого-то, кому здесь не место. Возможно, у него и нет наблюдательности Шерлока, но Джон обнаружил, что он знает, когда что-то просто не так. Джон хмурится, когда понимает, что снова подумал о Шерлоке. Он так старался жить своей жизнью, но всё, что он делает, всё, чем он является, кажется, связано с Шерлоком Холмсом. Джон на самом деле не верит в привидения, но иногда ему кажется, что его лучший друг преследует его. Это немного нервирует, когда он осознает, что всё, от выбора слов до предпочтений в чае, продиктовано кем-то, кто мёртв уже шесть месяцев. И всё же мысль о том, чтобы полностью изгнать Шерлока из своего разума и сердца, заставляет его задыхаться от тоски и паники. Больно думать о Шерлоке, но было бы ещё хуже прожить жизнь без хотя бы какой-то связи с ним. Всё это проносится в голове Джона за считаные секунды, и он быстро отбрасывает это в сторону. Сейчас не время отвлекаться. Он позволит себе подумать о Шерлоке, когда его патрулирование закончится и он благополучно вернётся домой. Когда Джон решает, что в этом пустом переулке для него ничего нет, он слышит шум, которому его разум не может дать названия. Он закрывает глаза, представляя себе местность, оценивая качество звука. Он немного приглушён, хотя и не слишком далеко, так что, должно быть, доносится изнутри здания. Да, это объясняет недостаток объёма. Звук доносился справа от него, вероятно, со стороны заброшенного склада примерно в двадцати метрах от него. Джон кивает. Это подходит. Но что именно он услышал? Это был не звериный или механический звук. Он всё ещё прокручивает это в голове, когда слышит его снова. Звук грохочущий, хотя и слишком сильный, чтобы быть кошкой, которая что-то опрокидывает. Чтобы это прозвучало так громко, кто-то должен был что-то бросать. И чтобы это исходило из предположительно пустого здания, это должен быть кто-то, кому там не место. Джон низко пригибается, двигаясь медленно, сливаясь с окружающими его тенями. Он подходит к задней части здания и не удивляется, обнаружив открытую дверь. Вытащив пистолет, он проскальзывает внутрь, прижимаясь к стене, чтобы защитить спину. Джон быстро идёт по пустынному коридору, подходя к другой открытой двери, которая ведёт в складскую часть склада. Он уже собирается войти, когда слышит голоса. Они приглушены и неразборчивы, но он может слышать враждебность между двумя сторонами отсюда. Раздаётся опять грохот, и Джон рискует выглянуть из-за дверного проёма. Всё, что он может видеть − это две тени, подсвеченные уличным фонарём снаружи, но этого ему достаточно, чтобы понять, что они находятся в центре драки. Он отстраняется, думая о том, как лучше всего справиться с этим. Он понятия не имеет, кто эти люди и почему они дерутся, и не годится вступать не на ту сторону, но он не может просто позволить им избить друг друга до полусмерти. Может быть, если он подойдёт поближе, то сможет понять, в чем дело. Если выяснится, что это что-то вроде неудачной сделки с наркотиками, он может держать обе стороны под прицелом, пока не заставит Грега Лестрейда прийти и арестовать их. С твёрдым планом в голове Джон возвращается к двери. Недостатком хорошо продуманного плана является то, что он обычно работает только в том случае, если все заинтересованные люди знают, что происходит. Проведя так много времени с Шерлоком и его отношением «Придумывай всё на лету», Джон иногда забывает об этом. Обычно единственными последствиями являются ушибленная челюсть или поцарапанный сустав, когда Джону приходится импровизировать. Но иногда всё идёт так наперекосяк, что Джону требуется минута, чтобы собраться с мыслями. Так обстоит дело прямо сейчас, когда более высокая из двух фигур берёт длинную деревянную доску и начинает безжалостно избивать другого мужчину. Джон поражён насилием, и ему требуется секунда, чтобы понять, что если он не вмешается и не сделает что-нибудь, он, скорее всего, станет свидетелем убийства. Он делает глубокий вдох, поднимая пистолет на уровень плеча, готовясь войти в комнату. Нападающий внезапно разворачивается, сбивает своего противника с ног и поднимает доску над его головой, чтобы нанести удар, который наверняка раскроил бы череп противника. Движение плавное, и прежде чем Джон успевает заявить о своём присутствии, комнату наполняет тошнотворный звук ломающейся кости. Джон ахает, и высокий мужчина поворачивается в его сторону, его лицо всё ещё скрыто в тени комнаты. Он, кажется, удивлён, увидев Джона в дверном проёме; он отбрасывает доску в сторону и выпрямляется во весь рост. Когда мужчина приходит в движение, Джон пригибается ниже, напрягая плечи и запястья, готовясь защищаться, и оказывается застигнутым врасплох, когда мужчина скользит вправо и легко огибает Джона, направляясь к двери. Джон бросает один взгляд на истекающего кровью мужчину, оставшегося на полу, зная, что он, скорее всего, мёртв, и набирает 999, когда он обходит вокруг, следуя за агрессором к двери. Он быстро называет адрес склада и вешает трубку, засовывая телефон в карман куртки вместе с пистолетом и сосредоточив всё своё внимание на том, чтобы догнать потенциального беглеца. Он удивлён тем, каких усилий это требует. Большинство преступников не отличаются ни скоростью, ни ловкостью, но этот человек обладает и тем, и другим, двигаясь с грацией, которая не соответствует его росту. Джон ловит себя на том, что огибает заборы и перепрыгивает через невысокие стены, когда они несутся сквозь ночь. За то время, что он не отставал от Шерлока, Джон смог соответствовать этому человеку, шаг за шагом, хотя он удивлён, как легко это ему даётся, как он всё ещё следует мышечной памяти из прошлой жизни. Честно говоря, он так не двигался с тех пор, как умер Шерлок, и он быстро отбрасывает эту мысль, поднимаясь по пожарной лестнице на крышу. Сейчас он не может позволить себе погрузиться в воспоминания. Когда они перепрыгивают с одного здания на другое, Джон понимает, что этот преступник знает улицы почти так же хорошо, как и он, выбирая правые и левые повороты, которые должны оставить Джона далеко позади, но не делают этого, поскольку он знает, где они выйдут. Логика подсказывает, что Джон должен сдаться примерно сейчас, поскольку на самом деле он ни на шаг не приблизился к поимке своей добычи, и эта мысль мимолётно приходит ему в голову. Но по причинам, которые он на самом деле не может назвать, он продолжает преследование. Может быть, он просто не может признать свое поражение, или, может быть, мысль о том, чтобы убрать с улицы ещё одного убийцу, просто делает ситуацию немного более терпимой. Каковы бы ни были его мотивы, Джон набирает скорость, немного сокращая отставание. Просматривая карту в уме, Джон понимает, что они сворачивают в то, что недавно стало тупиком. Очевидно, его цель не знает о строительстве. Джон замедляется, вытаскивая пистолет, когда он движется, чтобы заблокировать единственный выход. Мужчина стоит неподвижно, спиной к Джону, его плечи напряжены. Джон делает глубокий вдох. − Я не хочу причинять вам боль, но и отпускать вас я тоже не собираюсь. Я собираюсь позвонить в полицию, и мы будем ждать их здесь. Джон вкладывает в свой голос столько власти, сколько может, свободной рукой доставая из кармана телефон, держа пистолет направленным на преступника. Прежде чем он даже достаёт телефон из кармана куртки, мужчина поворачивается к нему лицом, и внезапно всё, кажется, переворачивается, когда Джон смотрит на лицо своего лучшего друга. Это не может быть он, и Джон знает это, что делает этот момент ещё хуже. Иногда по ночам он беспокоится, что действительно может сойти с ума от горя, но он никогда честно не думал, что это произойдёт. Да, он всегда чувствует, что Шерлок с ним, как будто, если он просто протянет руку, он может прикоснуться к нему, может вернуть его, но он знает, что это всего лишь фантазия, и он никогда на самом деле не видел его раньше. На какое-то безумное мгновение Джон задаётся вопросом, не вызвали ли прыжки с крыши на крышу какой-то посттравматический психоз, и он яростно трясёт головой, пытаясь прогнать призрак своего друга. Когда ничего не меняется, он тяжело сглатывает, сомнение пронизывает его до глубины души. Как он может встретиться лицом к лицу с преступником, когда его разум играет с ним злую шутку? Что, если он случайно застрелит этого человека? Но если он опустит оружие, есть все шансы, что этот человек убьёт его. Он всё ещё погружён в свои мысленные дебаты, когда мягкий глубокий голос врывается в его мысли. − Джон? Джон моргает и ахает, делая шаг назад. Этот низкий баритон ни с чем не спутаешь, и это ещё больше убеждает Джона в том, что он более чем слегка сошёл с ума. − Нет... я... тебя здесь нет. − Джон, пожалуйста. Мужчина, стоящий перед ним, делает шаг ближе, и Джон крепче сжимает свой пистолет. − Стой! Не подходи ближе. Мужчина останавливается, наклоняет голову, его серые глаза сверлят Джона. Джон чувствует, как дрожит его рука, и в замешательстве опускает голову. Ему требуется секунда, чтобы понять, что это не только его рука; всё его тело дрожит, а по лицу текут слёзы. Он слышит свой голос, хотя на самом деле понятия не имеет, что говорит: − Ты не можешь быть... Я... ты мёртв... он мёртв. Он бросил меня, и он мёртв. Джон пытается взять себя в руки, сосредоточиться на человеке перед ним, какая-то часть его сознания ждёт, что преступник воспользуется этой слабостью и использует её против него. Но мужчина всё ещё просто стоит там, наблюдая за Джоном, и когда Джон сосредотачивается сквозь слёзы, он видит беспокойство и вину на лице мужчины. − Джон, прости, − голос чуть громче шепота. − У меня не было выбора. Когда Шерлок подходит ближе, Джон понимает, что если это действительно галлюцинация, то он покойник, поскольку его защита не просто ослаблена, но и исчезла. При первом нежном прикосновении к его плечу Джон чувствует, что ноги подкашиваются и он падает на колени. Боль от удара о тротуар не помогает развеять призрак перед ним. Напротив, Шерлок тоже опускается на колени, двигаясь вперёд и осторожно обнимая Джона. Инстинкт Джона − бороться, и на секунду он напрягается, но его ошеломляют знакомые движения Шерлока, и эта галлюцинация даже пахнет Шерлоком, и он обнаруживает, что падает на мужчину, держащего его, молясь всем, что у него есть, чтобы это не был просто ещё один жестокий сон. Он задаётся вопросом, достиг ли он, наконец, своего предела безумия и боли, когда всё начинает тускнеть. Его голова начинает проясняться, и он понимает, что лежит на диване в квартире 221Б. Укол разочарования настолько глубок, что у Джона вырывается тихий прерывистый звук. Он ругает себя за то, что осмелился поверить, зная, насколько обманчиво реальны его сны с участием Шерлока. Конечно. Он даже никуда не выходил сегодня вечером. Должно быть, он заснул гораздо раньше на диване. Дыхание Джона прерывается, пока он борется со своим отчаянием. Это не первый раз, когда ему снится, что он получил своё чудо, что Шерлок каким-то образом выжил. Но это первый раз за долгое время, когда он позволил этому увлечь себя. Джон вздыхает, закрывая глаза, борясь с желанием закричать от ощущения пустоты в груди. Его глаза щиплет, а дыхание перехватывает; он с трудом сглатывает, не уверенный, что у него остались слёзы. − Я приготовил чай. Звук знакомого голоса так близко от него заставляет Джона подпрыгнуть и издать очень не мужской крик. Он открывает глаза и чувствует, как воздух покидает его лёгкие, когда смотрит на Шерлока, который протягивает ему кружку. − Он, вероятно, не очень вкусный, но горячий, − добавляет Шерлок, наблюдая за Джоном. Через минуту он хмурится. − Ты чувствуешь себя лучше? Ты же не собираешься снова упасть в обморок, правда? Было довольно неловко вернуть тебя сюда так, чтобы нас никто не заметил. Он говорит так буднично, выглядит таким нормальным, прямо как Шерлок, что Джону приходится сдерживать истерический смех. Он задаётся вопросом, не позвонить ли ему кому-нибудь, Гарри или Грегу, кому-нибудь, кто сможет вернуть его в реальность, и он чувствует лишь лёгкую тревогу, когда понимает, что не хочет этого, что он не хочет, чтобы эта фантазия заканчивалась. Шерлок всё ещё хмуро смотрит на него. − Джон, − говорит Шерлок, ставя кружку. − Мне нужно, чтобы ты сосредоточился. Джон задается вопросом, имеет ли он какой-то контроль над этим сном. Сможет ли он заставить Шерлока делать то, что он хочет, или ему просто придётся переждать и посмотреть, к чему это приведёт? Он сосредоточенно хмурит брови и вздрагивает, когда Шерлок щёлкает пальцами прямо перед носом Джона. − Джон. Сосредоточься, сейчас же. Это не сон, и ты не сумасшедший. Джон пристально смотрит на него, зная, что он, должно быть, выглядит смущённым, пытаясь осмыслить то, что говорит Шерлок. Шерлок вздыхает, на его лице обычное нетерпеливое выражение, будто он разочарован тем, что Джон не может угнаться за ним. И всего на секунду всё кажется таким знакомым, таким правильным, и сердце Джона замирает, и ему приходится закрыть глаза от этого ощущения. Шерлок, как это обычно бывает, ничего не замечает и продолжает говорить. Джон открывает глаза и хмуро смотрит на него. Что-то не так. − У тебя другой акцент, − говорит Джон, чувствуя себя озадаченным. − Да, Джон, это так. Последние шесть месяцев я провёл за границей. А теперь, пожалуйста, мне нужно, чтобы ты был внимателен. − Зачем мне менять твой акцент? − спрашивает Джон, больше обращаясь к самому себе, чем к воображаемому Шерлоку. Во всех случаях, когда он представлял Шерлока, его акцент всегда был одним и тем же. − Ты этого не делал, − отвечает Шерлок, нетерпеливо вздыхая. − Я это сделал. Мне пришлось уехать в Восточную Европу, и я думаю, что мне потребуется некоторое время, чтобы избавиться от этого. Теперь Джон действительно сбит с толку. Почему его мозг изменил акцент Шерлока, а затем создал подобную историю, чтобы объяснить это? − Джон, пожалуйста, я знаю, ты думаешь, что всё это у тебя в голове, но это не так. Я действительно здесь, и я могу всё объяснить. Он придвинулся ближе к Джону, стоя по другую сторону журнального столика. Джон медленно наклоняется вперёд, протягивает руку и берёт Шерлока за руку. Он немного удивляется тому, насколько реальным это кажется, проводя большим пальцем по коже, ощущая мягкость и тепло, движение нежных косточек руки Шерлока. Какая-то часть его мозга кричит, что это слишком правдоподобно, чтобы не быть реальным, но Джон просто не может позволить себе поверить. Он смотрит на Шерлока, гадая, какую теорию выберет его разум на этот раз. На прошлой неделе ему приснилось, что Шерлок вернулся после того, как потерял память после падения. За неделю до этого Майкрофт увёз его, чтобы защитить от Мориарти. Конечно, ни один из них даже близко не был таким реалистичным. Шерлок жестом указывает на диван. − Можно мне? − Конечно, − говорит Джон, но не отпускает руку Шерлока. Шерлок, кажется, не возражает. Он осторожно переступает через столик даже не заставляя Джона ослабить хватку, и садится лицом к Джону. − Я должен был это сделать, Джон. Мне пришлось инсценировать свою смерть. Мориарти сказал, что если я этого не сделаю, он прикажет тебя убить. У снайперов был приказ стрелять в тебя, если я не прыгну. Я должен был заставить их думать, что я умер, а затем я должен был устранить их, чтобы обезопасить тебя. Вот где я был, и вот что я делал сегодня вечером. Моран был последним. Он работал на Мориарти, Джон. Он был его заместителем и поддерживал организацию после смерти Мориарти. Он был тем, кто должен был убить тебя, и я просто не мог позволить этому случиться. Джон моргает, ошеломлённый тем, что он слышит. Даже его самый измученный разум не смог бы придумать такую совершенно безумную историю, которая только заставила бы его чувствовать себя ещё более виноватым, чем он уже себя чувствует. Все его чувства говорят ему одно и то же: Шерлок действительно жив. Он делает глубокий вдох, осмеливаясь поверить в это. Джон переваривает эту информацию, чувствуя прилив надежды и счастья, но это быстро подавляется, когда его разум заходит дальше, и его осеняет осознание. Шерлок хмурится, глядя на него. − Что теперь, Джон? − Ничего. Он хочет рассказать Шерлоку, но в свете всего происходящего это кажется таким мелочным, поэтому он пытается оттолкнуть это. − Джон. − Нет, правда, ничего особенного. − Мы оба знаем, что это ложь, − говорит Шерлок, и что-то в Джоне обрывается. − Ты из тех, кто говорит о лжи, − слова вылетают прежде, чем он успевает их остановить, и, если честно, он не уверен, что хочет этого. Он делает вдох и продолжает идти, всё его отчаяние и боль последних шести месяцев наконец-то находят выход. − Ты заставил меня думать, что ты умер. Я думал, что это моя вина. А потом ты убежал навстречу опасности и оставил меня позади. Ты мне не доверял. − Я им не доверял, − тихо поправляет его Шерлок. − И я не хотел рисковать твоей жизнью, Джон. Ты слишком важен для меня. − Да? − теперь Джон борется с гневом, пытается сдержать свои эмоции и терпит неудачу. − Если бы я был важен для тебя, ты бы сказал мне, что происходит. − Я не мог так рисковать, − голос Шерлока немного повышается. − Они наблюдали за тобой, следили за твоим телефоном. Если бы я связался с тобой, они бы убили тебя. − Ты понятия не имеешь, через что я прошёл, Шерлок, − произносит Джон, желая накричать на него. − Я видел, как ты умирал. Я подвёл тебя, и это чуть не убило меня. Я знаю, что для тебя всё это просто глупые сантименты, но ты не понимаешь, как это было тяжело. − Нет, ты не понимаешь, Джон. Неужели ты думаешь, что я точно не знал, что это с тобой сделает? Я беспокоился, что это вернёт тебе посттравматический синдром или что это будет слишком тяжело для тебя. Я знал, что это причинит тебе боль, Джон, возможно, больше, чем ты сможешь простить, но, по крайней мере, ты будешь жив, чтобы ненавидеть меня. Джон знает, что должен видеть логику в этих рассуждениях, и, по правде говоря, он видит, но после шести месяцев ада он не чувствует себя очень милосердным. − Что ты на самом деле имеешь в виду, так это то, что это испортило бы твою игру. Джон сожалеет об этом, как только произносит это, особенно когда видит выражение лица Шерлока. − Это то, что ты думаешь? − спрашивает Шерлок, его голос чуть громче шепота, его глаза широко раскрыты. Джон видит в них печаль и сожаление, выражение, которое выглядит неправильным на лице Шерлока. − Что это была игра? Что мне это понравилось? Что я хотел оставить свою жизнь и уйти в подполье? Думаешь, мне было весело жить в переулках, спать в сараях? Ты действительно думаешь, что я хотел убивать людей, Джон? Чтобы стать всем, против чего мы боролись? Это было последнее, чего я хотел, но у меня не было выбора. Если бы я этого не сделал, то потерял бы единственное, что имело хоть какую-то ценность в моей жизни. Я не жду, что ты простишь меня, но мне нужно, чтобы ты понял. Джон видит искреннюю муку на лице Шерлока и понимает, что это не значит, что нужно быть правым или превзойти Мориарти, это не просто часть игры. Шерлок действовал, руководствуясь своими эмоциями, и как бы ни было больно Джону, мотивы исходили от его сердца. Он видит, что Шерлок готов к тому, что Джон отвергнет его, будет так зол, что не сможет принять Шерлока обратно в свою жизнь. Шерлок включил эту возможность в уравнение. Но Джон также может видеть сквозь бесстрастную маску, и он поражён глубиной боли, которую эта идея причиняет Шерлоку. Должно быть, Шерлоку потребовалось столько решимости, чтобы осуществить свой план, зная, что он может потерять, и всё же он был готов терпеть это, и всё это ради Джона. Ему всё ещё больно, и часть его хочет продолжать злиться, но лучшая часть понимает, что Шерлок тоже страдал, возможно, больше, чем он сам. И он сделал всё это без всякой мысли о благодарности или даже прощении. Джон вздыхает, смотрит вниз и понимает, что всё ещё держит Шерлока за руку. Через несколько ударов сердца он поднимает голову, нежно сжимая пальцы Шерлока. − Ты нашёл их всех? Я имею в виду людей Мориарти. − Всех важных, − говорит Шерлок, вздыхая. − Большинство из них находятся в тюрьме. Но те трое, которые собирались убить тебя, Лестрейда и миссис Хадсон... Я убедился, что они больше не придут за тобой. Шерлок морщится, когда говорит это, и Джон видит боль в его глазах. Он добавляет это к списку вещей, с которыми ему придётся помочь Шерлоку справиться. Он нежно проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони Шерлока. − И теперь всё кончено? Значит ли это, что теперь ты дома? Шерлок смотрит на него с настороженным выражением лица. − Я полагаю, это зависит от того, позволишь ли ты мне вернуться или нет. Его голос нейтрален, но Джон слышит в нём невысказанную тревогу. − А почему бы и нет? − спрашивает Джон. Шерлок хмурится, освобождая свою руку из руки Джона. Через минуту он встаёт на ноги и начинает расхаживать по комнате. Он в замешательстве оглядывается на Джона, будто пытается разгадать какой-то скрытый подтекст в вопросе Джона. − Ох, я не знаю, − говорит он, едва контролируя голос. − Потому что я солгал тебе и причинил тебе боль? Или, может быть, потому, что я теперь убийца. Ты двигаешься дальше и начал новую жизнь? Я могу придумать много причин, Джон. − Да, ты причинил мне боль, − теперь Джон спокоен, его голос твёрд. Что-то в том, что Шерлок выглядит таким взволнованным и безнадёжным, заставляет Джона сосредоточиться. Он должен быть стабильным прямо сейчас. − И я всё ещё немного расстроен этим, но ты говоришь, что у тебя не было выбора, и Шерлок, я тебе доверяю. Мы разберёмся с этим, как всегда. Что касается остального, то технически я тоже убийца. Я застрелил кэбмена, чтобы защитить тебя, а теперь ты убил, чтобы спасти меня. Я не думаю, что это делает нас убийцами, Шерлок. Мы сделали то, что должны были. Шерлок смотрит на него, качая головой. − Уходи от меня, Джон. Если ты умён, ты не останешься и не впутаешь меня в свою новую жизнь. − Какая новая жизнь? Ты думаешь, я просто взял и заменил тебя? − Ты мог бы получить от других людей то же самое, что я дал тебе, − говорит Шерлок, качая головой. − Опасность на самом деле не так уж трудно найти. − Ты думаешь, поэтому я остался? − Джон хмурится. − Ты правда веришь, что ты был для меня не чем иным, как способом получить дозу адреналина? − Что ещё может быть? − спрашивает Шерлок резким голосом, заняв оборонительную позу. − Я не из тех людей, у которых есть друзья. − Да, я знаю, − говорит Джон с улыбкой. − У тебя есть только один. − Джон... Шерлок поворачивается, его тело напрягается, и на одну минуту Джону кажется, что он снова убежит в ночь. Джон делает глубокий вдох, чувствуя, что ему нужно убедить Шерлока, заставить его понять, что Джон может простить его, прежде чем он потеряет его. − Нет, я понимаю, − перебивает Джон. Он встает и оказывается перед Шерлоком, останавливая его расхаживания по комнате. Он протягивает руку и кладёт её на плечо Шерлока. − Но, Шерлок, не забывай, что я был таким же. И ты был... и остаёшься моим другом тоже. Ты действительно думаешь, что у меня есть все эти новые друзья и хобби? Шерлок, ты − моя жизнь. Без тебя я был потерян. Нет, наш мир не является нормальным или безопасным, но ты мой лучший друг, и я не хочу жить без тебя. Конечно, я хочу, чтобы ты вернулся. Шерлок стоит там с минуту, уставившись на Джона, а потом что-то в нём просто ломается. С дрожащим вздохом он опускается на колени, дрожа всем телом. Джон растерянно моргает. Затем внезапно он понимает, что то, к чему Шерлок был готов, прощение и принятие Джона даже не были на его радаре. У него была установлена броня, готовая защитить его от резких слов и отказа, которые, как он знал, должны были последовать, и готовность Джона принять его обратно совершенно выбила его из колеи. Джон опускается рядом с ним и, непреднамеренно меняя роли во время их встречи в переулке, заключает Шерлока в объятия. Он обнимает его, чувствуя, как рыдания Шерлока вибрируют на груди Джона. Он осторожно проводит рукой по спине Шерлока, рассеянно издавая успокаивающие звуки. Через несколько минут Шерлок делает судорожный вдох и откидывается назад, чтобы посмотреть на него. − Прости, Джон. Джон даже не уверен, за что он еще извиняется, но он кивает. Шерлок хмурится. − Ты не можешь так легко принять это, − говорит он, качая головой. − Я расстроил тебя, причинил тебе эмоциональную боль. Как ты можешь просто... ты должен быть ещё больше расстроен. Джон мгновение смотрит на него, а потом смеётся. − Я думал, ты будешь доволен, что я не заставляю тебя прыгать через обручи. − Я бы так и сделал, если бы думал, что это действительно поможет. Но это что-то вроде этого, ты не можешь просто забыть об этом. Я не хочу, чтобы ты злился на меня, Джон. − Я не злюсь. − Когда Шерлок приподнимает бровь, Джон качает головой. − Нет, это не так. На самом деле я никогда не злился. Я был расстроен и обижен, но я справляюсь с этим. И я никогда не злился. − Джон, то, что я сделал с тобой... − Шерлок замолкает, по-видимому, не находя слов. − Я... у меня не было хорошего выбора, но потерять тебя, позволить им убить тебя, это никогда не было вариантом. Наверное, я думал, что ты довольно быстро оправишься от шока и будешь жить дальше. Джон вопросительно смотрит на него, и Шерлок вздыхает. − Я... Джон, я никогда не был важен ни для кого, кто не был связан со мной родственными узами, и даже не для всех родственников. Что заставило бы меня думать, что ты будешь другим? − Джон чувствует, как его глаза расширяются, а Шерлок качает головой. − Нет, это не так... Конечно, ты значишь для меня всё, Джон, больше, чем кто-либо другой когда-либо. Но я бы никогда не осмелился подумать, что ты чувствуешь то же самое. Никто другой никогда этого не делал. − Конечно, я чувствую то же самое, идиот, − говорит Джон, пытаясь заставить Шерлока понять. − Разве ты не понимаешь? Как ты думаешь, почему я был так глубоко ранен? Я так скучал по тебе и думал, что больше никогда тебя не увижу. Мне нужно, чтобы ты знал, что мысль о существовании без тебя была невыносима. Мой мир был тёмным и пустым; я был тёмным и пустым. − Джон, прости. Я... − Шерлок, я не ругаю тебя. Мне просто нужно, чтобы ты понял, почему это так сильно повлияло на меня. − Я знаю, Джон, − голос Шерлока звучит торжественно, выражение его лица серьёзное. − Я был твоим другом, и я причинил тебе боль. Прости. Джон улыбается ему, протягивает руку и берёт его за руку. − Шерлок, если бы ты просто был моим другом, это было бы больно, и я бы двигался дальше. Ты был моим лучшим другом и, честно говоря, ты был моим миром. Когда ты ушёл, у меня ничего не осталось. Шерлок хмурится. − О чём ты говоришь, Джон? − Я говорю, что ты думал, что я могу легко двигаться дальше. Ты был неправ. Шерлок изучает его лицо, и Джон не уверен, что он надеется обнаружить. Он ловит себя на том, что оглядывается назад, замечает человека в маске и удивляется тому, как легко его найти. В выражении лица Шерлока есть что-то такое, что-то скрытое под поверхностью, что он изо всех сил пытается скрыть. Джону требуется минута, чтобы понять, что он видит, и когда он это делает, он сомневается в этом, уверенный, что он должен быть неправ. Но потом Шерлок смотрит прямо ему в глаза, и Джон знает, что он видел, даже несмотря на то, что Шерлок этого не хочет. Он видит привязанность и что-то большее, что-то, что он не был уверен, что Шерлок способен чувствовать. Выражение лица Шерлока говорит Джону, что он понял, что выдал себя, и Шерлок смотрит вниз, как человек, ожидающий удара. Всё, о чём может думать Джон, это как он не понимал этого раньше и как он мог не видеть, как сильны его чувства к этому человеку? Ему нравится верить в миф о том, что Шерлок ужасно эгоистичен, и в какой-то степени так оно и есть, в таких вопросах, как хранение частей тела в морозилке и срыв свиданий Джона, но когда это имеет значение, Джон знает, что Шерлок справится со своими потребностями и желаниями ради Джона. Если он никогда не верил в это раньше, доказательство заключается в том, что Шерлок инсценировал свою смерть, чтобы спасти Джона, зная, что может потерять его в процессе. Он всегда каким-то образом любил Шерлока, даже в самом начале. Но эта глубокая потребность обнять Шерлока и защитить его, показать ему, чего он стоит и чего хочет − это что-то новое, хотя и не нежелательное. Он думает, что должен волноваться, когда ловит себя на том, что представляет, как целуется с Шерлоком, но быстро отметает это. Это не первый раз, когда он думает об этом, но он всегда отталкивал это, умоляя «не быть геем», уверенный, что Шерлок не сможет ответить взаимностью. Но прямо здесь и сейчас, когда они оба обнажены до мозга костей, беспокойство о его сексуальной ориентации − последнее, о чём думает Джон, и Шерлок должен знать, что он не единственный, кто так думает. Поэтому Джон решает пойти самым простым путем и наклоняется, нежно прижимаясь губами к губам Шерлока. На минуту это идеально. Шерлок целует его в ответ, и это именно то, на что надеялся Джон. Затем Джон беспокоится, что он совершенно неправильно истолковал знаки, когда Шерлок отстраняется так яростно, что чуть не сбивает их обоих с ног. Он смотрит на Джона огромными глазами. − Почему ты это сделал? − его голос на грани паники. − Потому что я хотел, − мягко говорит Джон. − Я уже давно хотел это сделать, но я не был уверен, что ты это оценишь. Шерлок смотрит на него, качая головой. − Не говори так, Джон. Джон хмурится. − Я не понимаю. Что не так? Если ты не хочешь, чтобы я тебя целовал, это нормально, но... − Пожалуйста, Джон, ты не можешь... − Шерлок закрывает глаза, и Джон видит, каких усилий ему стоят эти слова. − Джон, не надо. Я... − его голос прерывается, и он делает глубокий вдох. − Я недостаточно хорош для этого, недостаточно хорош для тебя. Джон видит себя сломленным и повреждённым, ущербным и далеко не на том же уровне, что и этот удивительный человек. Забавно, что он не понимал, что Шерлок видит себя таким же. Они действительно принадлежат друг другу. Он обнимает Шерлока и притягивает его ближе. − Ты более чем достаточно хорош, − шепчет он. − Ты для меня всё. − Я не заслуживаю тебя, Джон. Что-то в этом задевает Джона за живое. Видеть Шерлока таким неуверенным, таким безнадёжным, трогает что-то внутри него. Он качает головой. − Нет, чего ты не заслуживал, так это того, что какой-то сумасшедший пытался заставить тебя покончить с собой. Ты не заслуживал того, чтобы рисковать всем, чтобы спасти меня. Ты никогда не заслуживал, чтобы с тобой обращались так, будто с тобой что-то не так, и ты не заслуживаешь быть одиноким всю оставшуюся жизнь только потому, что никто не может оценить тебя по достоинству. Мне чертовски повезло, что ты мой лучший друг, и если ты чувствуешь то же, что и я, и это становится чем-то большим, я позабочусь о том, чтобы ты точно знал, сколько, по моему мнению, ты стоишь. Шерлок смотрит на него, его глаза широко раскрыты и сияют, похоже, он не может до конца поверить в то, что слышит. Он моргает и сглатывает, глядя вниз, и Джон протягивает руку, кладёт палец под подбородок Шерлока, приподнимая его голову. Он улыбается и медленно наклоняется, давая Шерлоку все шансы отстраниться, но на этот раз Шерлок сам наклоняется вперёд, чтобы встретиться с ним взглядом. Этот поцелуй другой, более медленный, более обдуманный, и в нём Джон чувствует счастье и надежду на будущее. Они прерывают поцелуй, и Шерлок смотрит на Джона с серьёзным выражением лица. − Джон, если ты когда-нибудь передумаешь... − Я не собираюсь этого делать, − говорит Джон, прерывая его. Шерлок всё ещё выглядит неуверенным, поэтому Джон притягивает его ближе. Когда он говорит, его голос чуть громче шепота. − Я только что вернул тебя. Каждый день я загадывал одно и то же желание. «Пожалуйста, ещё одно чудо, просто позволь мне вернуть его», и теперь оно исполнилось. Если это то, чего ты хочешь, тогда тебе лучше привыкнуть к тому, что я прижимаюсь к твоему бедру, потому что ты дома, и я никогда больше не позволю тебе покинуть меня. Шерлок наклоняется, слегка целует Джона в шею и обнимает его за талию. − Это то, чего я хочу, Джон, − тихо говорит он. − Это то, чего я всегда хотел. Вот почему я ушёл в первую очередь. Неужели ты думаешь, что я бы добровольно отказался от всего ради кого-то, кроме тебя? Но я не мог потерять тебя, я просто не мог. И теперь, когда я знаю, что ты тоже хочешь меня... Шерлок замолкает, как будто не знает, как закончить это предложение, и Джон прижимается ближе. − Тебе не придётся жить без меня, Шерлок. Никогда больше. Шерлок издает довольный звук, его теплое дыхание касается кожи на шее Джона, и Джон внезапно понимает, что его мир снова вывернулся наизнанку сегодня вечером, хотя он предполагает, что технически всё просто налаживалось. Он уверен, что потребуется несколько дней, чтобы привыкнуть ко всему этому, но пока Шерлок вернулся и, наконец, принадлежит ему, Джон уверен, что сможет приспособиться ко всему. Он подавляет зевок, и Шерлок отстраняется, чтобы посмотреть на него. − Мы должны пойти спать, Джон. Джон ничего не может поделать с образом, который возникает у него в голове, и его брови поднимаются к линии роста волос. Шерлок закатывает глаза. − Я бы хотел поспать. Не то чтобы я был против... ну... мы можем вернуться к этому позже. Это был долгий день, и я тоже устал. Было бы это неуместно... то есть... − Шерлок смотрит на него, внезапно испытывая неуверенность, и Джон ободряюще улыбается ему. − Я так скучал по тебе, Джон. Могу я обнять тебя, пока мы спим? − Я бы очень этого хотел, − говорит Джон, отпуская Шерлока и вставая. Он протягивает руку, помогая Шерлоку подняться, когда тот берёт её. − Давай пойдём спать. Позже, когда он засыпает в темноте, и руки Шерлока обнимают его, чувствуя, какой тот тёплый и крепкий прижимается к его груди, Джон думает, что наконец-то снова может дышать. После шести долгих месяцев темноты к нему, наконец, вернулся его свет. Он думал, что его жизнь кончена, но у него не только есть лучший друг, он получил гораздо больше. Он никогда не осмеливался позволить себе признаться в своей любви к Шерлоку, но теперь он знает, что это было всегда, и он также знает, что Шерлок чувствует то же самое. Это были тяжёлые шесть месяцев, но если это конечный результат, то, возможно, оно того стоило. Его последняя мысль, когда он засыпает − это то, что его серая пустая жизнь снова обрела цвет, и он не хотел бы, чтобы всё было по-другому.