10 тысяч по Фаренгейту

Она сидит на гладком каменном парапете, глядя на неподвижную осеннюю Темзу. Зеленое шерстяное пальто выделяется одиноким ярким пятном на фоне бесконечно серого полотна парапета и воды. Никогда не угадаешь, как я достал твой номер, — его голос в эйрподсах искрится смехом глубоко у нее в голове. И только она бы сумела уличить в нем тот оттенок, который проявлялся, когда Икарис сообщал ей о том, что пал Карфаген, — Я буду проездом в Лондоне через пару дней, было бы неплохо встретиться, если ты не против. Он замолкает, и Серси хочется закричать, чтобы заполнить хоть часть этой бесконечной темноты внутри. — Перезвони на этот номер, если надумаешь, Серс. Она не может вместить в себя осознание, что его голос в наушниках все еще жив. Слишком жив. Серси шестым чувством улавливает в нем целый спектр того, что не было сказано — по чуть заметной хрипотце в «перезвони» и полусекндной паузе перед «Серс». Живой Икарис внутри ее головы улыбается, чуть склоняет голову, щурит глаза на блеклое, безопасное солнце едва зарождающегося утра Лондона. Она переслушивает короткое сообщение на повторе, пока башня не отбивает семь ударов над ней, каждый из которых более невыносим, чем предыдущий. Лондон просыпается, вырисовывает прохожих, спешащих добраться в Сити до первых пробок, а мертвый Икарис в ее голове все улыбается и щурит глаза. Серси сжимает телефон, превращая его в труху и судорога скручивает запястье так, что Серси почти уверена, что больше не сможет разжать пальцы. Она заставляет себя глубоко выдохнуть и медленно, контролируя каждый мускул, встать и пройти несколько шагов до авеню. Мелкие обломки с пластиковым стуком валятся из пальцев в урну, Серси поднимает воротник пальто, обнимает себя руками и быстрым шагом пересекает проезжую часть. Черное лондонское такси кажется похожим на катафалк. В сочетании с живым голосом мёртвого Икариса в её голове это почти комично, она вздрагивает от собственного гортанного сухого смешка, и хлопает дверцей. Хэмпстэд, — говорит Серси водителю. Он молча кивает, и Серси чуть опускает стекло, глубоко вдыхая запахи мелкого лондонского дождя. Они молчат всю дорогу, Серс чувствует что-то вроде благодарности к фигуре в тёмно-синем кепи. Она выглядит явно плохо, но водитель не пытается натянуть на неё картину нормальной реальности, задавая дежурные вопросы или произнося вежливые реплики о погоде. Зеленый хэмпстедский холм звенит смехом, дети бегают меж скамеек, падают, догоняют друг друга и едят кексы, сидя прямо на траве. Серси медленно поднимается к вершине, навстречу холодному осеннему пятну в подёрнутой дымкой вышине. Она знает, что его температура почти десять тысяч градусов по Фарингейту. Представляет, как плавилась кожа Икариса, как нервные окончания свивались в кипящих мышцах, как пытались регенерировать клетки. И ненавидит. Чертова звезда не оставляет ей шанса ни на месть, ни на понимание. Равнодушно и неумолимо расцветает в небе Лондона, подсвечивая бледными сумеречными лучами утренний влажный туман в переулках. Серси поднимает голову, замирает на зеленой пустынной вершине и закрывает глаза, ощущая, как набирающее силу безжалостное тепло ложится на кожу. Голос Икариса искрится смехом глубоко у неё в голове.