Не успел

      Стоны, глухие шлепки мокрых от пота тел и скрип кровати раздаются по комнате. За ее пределами другим обитателям ничего не слышно. Секс между двумя этими людьми — был секретом для остальных. Им не нужно было знать о их договоренности. Никто кроме их самих не должен знать о сделке.       Секс — единственное, что объединяет лучшего друга и брата первого Хокаге. Они вместе пришли к этому соглашению, решив, что половой акт для выпуска пара наиболее выгоден и удобен, чем постоянные драки, которые обычно разрушали все вокруг.       Между Тобирамой и Мадарой просто секс, ничего больше. Никаких чувств, любви, симпатии. Ничего из вышеперечисленного не должно относиться к их договору. Ничего.       Сердце Сенджу вновь замирает на мгновение, смотря в алые глаза с крутящимися тремя томоэ. Он не должен был. Только не в его положении. Но он нарушил одно из правил их договора.       Мадара смотрит жадно, свирепо, взглядом далёким от темных чувств. Он не видит ничего теплого и симпатичного по отношению брату друга. Лишь слепую ненависть за смерть брата, пусть и понимая, что у того выбора особо не было. Но ненависть всегда берет своё, заставляя Учиху двигаться ещё более жёстче, не заботясь о своем партнёре.       Альбинос хватается за простынь, как за спасательный круг. Ему больно. В уголках глаз щиплют слёзы. Но остановиться он не просит. Слишком уж горд для мольб. И слишком влюблен, чтобы прерывать удовольствие ему. Тобирама знает причину гнева и смиренно принимает его. Хотя у самого сердце сводит острой болью..       Сенджу лежит на спине, устало приложив руку ко лбу и глубоко дыша. Он с грустью скользит по спине своего возлюбленного и сглатывает накопившуюся слюну, собираясь со своими мыслями. Он принимает сидячее положение, игнорируя боль в пояснице и в заднице.       — Мадара, я…       — Не интересно, — перебивает альбиноса Учиха, даже не смотря в его сторону.       Старший мужчина размял плечи и поднялся со своей спальной ложи. Он скептичным взглядом окинул Сенджу и хмыкнул:       — Раз уж пришел в себя, то можешь валить. У меня нет желания с тобой нянчиться.       Тобирама сжал челюсти вместе и кивнул, отвернулся и принялся собирать свои вещи, раскиданные по полу. Он оделся и использовал хирайшин, чтобы переместиться в свою комнату. Как только пространство в его глазах стало ясным и знакомым, парень тут же упал на колени, прикусывая до крови нижнюю губу, стараясь сдержать предательские слёзы.       Как же глупо, думал он. Как же глупо было влюбиться в того, кто всеми фибрами своей души тебя ненавидит и презирает. Как же глупо было даже питать надежду на взаимность. Как же глупо.       Сенджу дал себе пощечину, чтобы успокоиться. Не время ему рыдать, завтра его ждёт тяжёлая миссия.       Волнение растянулось тугим узлом в животе. Ему не нравилось это чувство. После него он обычно приходил с миссий полуживой. В этот раз, оно было сильнее. Намного. Но сейчас это не важно. Сейчас его жизнь будет не так важна. Он должен будет в первую очередь позаботиться о своих учениках.       Тобирама поднялся на ноги и вздохнул, расправив плечи. Ему не будет важен уже исход миссии, ему главное, сделать так, чтобы Кагами, Данзо, Хирузен, Кохару, Хомура и Торифу выжили.       День миссии настал. Всё произошло так, как и думал Сенджу. Это была ловушка, а значит, Кумогакурэ действительно хотели развязать войну между ними и Конохой.       Мысли лихорадочно проносились в голове альбиноса. Он с учениками смогли наконец найти время для обсуждения плана. Но этого времени было слишком мало.       — Тобирама-сенсей, что мы будем делать? Они скоро нас окружат. — голос Сарутоби заметно дрогнул.       — Я дам вам время на отступление, вы вернётесь в Коноху и предупредите Хокагэ о скором нападении, — произнес Сенджу. Он уже давно знал, что так поступит, он не мог рисковать своими дорогими учениками, ни в коем случае. Он предпочтет сам умереть, не позволив это сделать им.       — Но, Тобирама-сенсей!.. — хотел уж возразить Шимура, но был остановлен твердым взглядом учителя.       — Это приказ, отступайте, — произнес Сенджу голосом, требующим твердого подчинения.       Зародыши совести начали тревожить его, когда он посмотрел в спину Кагами. Треклятая бумажка напомнила о себе знать вновь. Знать о том, что он кое-что забыл сделать.       — Кагами, — окликнул он Учиху. — Подожди. У меня есть к тебе одна просьба.       Черные глаза вопросительно устремились на учителя, а голова прислонилась к плечу, заставив звякнуть броню.       — Я был бы тебе очень признателен, если ты передашь Мадаре-сану эту записку, — попросил Тобирама, протягивая свёрнутый во много раз листок. — И скажи ему, что я… — голос запнулся сам по себе. Альбинос чувствовал поднявшееся смущение и встряхнул головой, чтобы скрыть его.       — Сказать то, что вы влюблены в него? — в черных глазах мелькнули небольшая грусть и сочувствие.       Тобирама ничего не ответил, лишь кивнул и отвернулся. Он вновь произнес приказ об отступлении, стараясь держать голос ровно и двинулся в бой, очищать путь своим дорогим ученикам.       Глава клана Учиха раздражённо шагал вдоль коридоров в кабинет Хокаге. Младший Сенджу должен был вернуться с миссии. А это значит, что стало быть прибыло какое-то известие насчёт Кумы. Мужчина открыл дверь и оглядел присутствующих. Кагами, Шимура, Сарутоби, Акимичи, Утатане, Митокадо и… Черные глаза прищурились и недоверчиво посмотрели на Хашираму.       — Мадара... — Хокагэ огорчённо вздохнул и поднялся со своего места. — Нам нужно срочно организовать отряд на поддержку Тобираме. Он сейчас один сражается против отряда из Кумогакурэ.       — Хорошо, я это сделаю. — Глава Учиха кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты. За ним вслед увязался Кагами.       — Мадара-сама, Тобирама-сенсей хотел вам кое-что передать... — кое-как догнав, старшего произнес младший Учиха. — Вот, — он протянул сложенную бумажку. — И ещё... Он вас любит.       — Что... — до последних слов, Мадара слушал парня с каменным и хмурым выражением лица. Он растерянно взял записку. Мужчина не ожидал получить такое послание от альбиноса. Ему потребовалось ещё мгновенно, чтобы осознать пару вещей. — Остальное потом, этого Сенджу нужно ещё спасти.       Он обошел Кагами и двинулся бегом вперёд. Губы сами по себе непроизвольно изогнулись в улыбке. Он собрал отряд за три минуты и выдвинулся на помощь Тобираме. Но было уже поздно.       Отряд собранный на быструю руку прибыл на поле боя. Множество вражеских солдат лежали мертвыми. Их убийца тоже. Над ним возвышались израненные и измученные двое братьев из скрытого облака, Кинкаку и Гинкаку. Оба шиноби уже радовались своей победе.       Мадара издал грозный рык, обращая их внимание на прибывших. Они приготовились отступать, но их чакра была практически на нуле. Глава Учих быстро разобрался с ними и уже сидел возле тело альбиноса, шепча извинения.       Привет. Как ты? Наверное глупо начинать это письмо так, когда меня наверное уже не будет в живых, но я бы хотел, чтобы ты знал. Я люблю тебя, Мадара. Я не буду просить от тебя взаимности после всего, что произошло. Я действительно не заслуживаю твоей любви, слишком уж много моей вины лежит перед тобой.       Я бы хотел на этом закончить это послание, но… Я хочу сказать, что именно мне понравилось в тебе, пусть не уверен в том, что ты прочтёшь до этого момента.       Мне до ужаса нравилось наблюдать за тобой в обычной, повседневной жизни. То, как ты тренируешь своих соколов, ястребов — для меня стало отдельным видом искусства. Я мог наблюдать за тем, как ты занимаешься своим увлечением целую вечность. Мне до упаду нравилось чувствовать эйфорию в твоей чакре в моменты твоей радости.       А ещё твоя улыбка. Хотел бы я, стать одним из немногих тех людей, которым ты также улыбаешься. Знал бы ты, как я завидую анидже, в такие моменты.       И твои волосы. Скольких же сил мне стоило каждый раз сдерживать свои порывы, чтобы не провести по ним рукой. Мне приходилось довольствоваться твоими волосами лишь во время наших ночей.       Наших ночей. Да, я помню каждую из них. И наверное, с уверенностью могу сказать, ты был всегда прекрасен.       Спасибо, что прочитал. Я люблю тебя, Мадара. Прощай, мой милый возлюбленный.»       Шаринган запоминал каждое написанное слово, помечая каждую фразу, которая так и осталась несказанно в отношениях между ними. Темные, почти черные глаза, вновь и вновь пробиваются по каждой строчке. Челюсть предательски сжимается от гнева. Гнева на себя. Ведь Мадара сам сказал ему проваливать, вместо того, чтобы сказать все написанное. Возможно, даже исход был бы другим. Хотелось бы вернуть все назад. Но к его сожалению, судьба беспощадна.       Учиха нежно сворачивает листок и кладет в нагрудный карман. Он глубоко вздыхает и подходит к могиле своего возлюбленного, который так и не услышал ответ на свое признание.       — Привет, прости, что не пришел вчера, мой снежный принц…