Чёртов Цусима!

Коë заходит в сауну и снимает своё кимано, которое в ту же секунду красиво падает на пол. -Жаль, что под ним ты не голая, дорогая, - шутливо протягивает Мори, уже греющийся в воде. -Заткнись, иначе вообще сейчас уйду. -Молчу, молчу, моя Госпожа. Красное бикини Озаки особенно выделяется на её бледной коже. Сегодня она не накрашена, а волосы собраны в самый ужасный пучок. Здесь ей не перед кем красоваться. Элегантно заходя в воду, она приближается к своему возлюбленному и облокачивается на его плечо. В помещении играет тихая, успокаивающая музыка, которая клонит в сон и без того измотанную за сегодня и последние дни женщину. -Я хочу спать. -Но мы ведь только пришли. Тебе надо хоть немного расслабиться. -Сколько всё это стоило? -Разве это важно? Я всё равно не позволю тебе заплатить или отдать потом мне. -Я люблю тебя. -И я тебя тоже. -Закажи мне попить чего-нибудь, пожалуйста. -А что ты хочешь? -А разве непонятно? -Ах, ну да, точно. Пару раз звякнув колокольчиком, к Мори подошёл официант. -Чего желаете? -Бутылку вашего самого дорого розового вина и один бокал, пожалуйста. -Сейчас принесу, сэр. -А ты разве не будешь пить? -Буду, но я хочу полностью разделить его с тобой. -Вот ваш заказ, сэр. -Благодарю. Наполнив бокал до краёв, мужчина приподнял чужой подбородок и по-немногу давал попить , будто больному маленькому ребенку. Небольшой глоток она, потом такой же он, и так пока сосуд не будет опустошён. А потом его опять наполняла алая жидкость, и всё повторялось по новой. И вот последняя капля упала на тонкий женский язык, а после отправилась в горло. Два возлюбленных были полностью испачканы красными следами и подтеками. Вода была очень горячей, но этим двоим всё равно было мало, они прижались друг к другу и целовались почти без передышки. Вылезти из сауны, тем самым прекратив такое удовольствие, было тяжело, но Мори смог. Причём с Озаки на руках. Зайдя в наполненное дымом помещение, Мори сел на горячую скамью, а на свои коленки усадил даму. Обессиленная Коë вновь положила свою голову ему на плечо. В комнате приятно пахло лавандой. Музыки не было, но в головах влюблённых она играла. Одна и та же. Совсем недавно они посетили театр и впервые услышали мелодию, запомнившуюся им навсегда. Безликий пианист вышел на сцену в конце пьесы и сыграл. Нет, он исполнил музыку Бога. Это было сущим воплощением любви. Все заметили, что нот даже не было. Он играл по памяти, легко и изящно двигая пальцами. Словно его руками управлял не он, а сама Афродита. Это было настолько очаровывающе, что никто из посетителей не посмел, а точнее даже не смог сдвинуться с места. Словно все разом прогрузили в гипноз. Нельзя, конечно, отвечать за всех, но конкретно Озаки и Огай услышали, увидели, почувствовали, учуяли, попробовали на вкус, погрузились в мир истинной любви. Возможно, для кого-то это эта музыка была весёлой, или наоборот грустной, вероятно, кому-то она напомнила о родственниках, живых или уже мёртвых, может быть кто-то осознал всю суть этого мира в тот момент, или же понял самого себя. Пианист ушёл, люди тоже, дни в том числе, а мелодия всё равно продолжала сопровождать их везде и всегда. Она казалась тем самым гостьем, которого вроде бы не ждёшь, но где-то внутри себя надеешься, что он явится. И желательно задержится подольше. Мы можем не знать даже как он выглядит, но всегда понимаем, что это именно он, когда встречаем. -Вставай, любимая, тебя ждёт массаж, - тихо, словно он мог разбить нечто хрупкое и ценное, прошептал мужчина на маленькое красное ушко. Коë послушно встала и, будто сейчас или она или он упадёт, крепко держала своего возлюбленного за руку. Массаж от лучших профессионалов окончательно ввёл женщину в транс. Она ничего не понимала, но знала, что ей было безумно приятно и уютно. Окутавший кризализим был словно тёплый плед во время ливня за окном. Сейчас Озаки не помнила ни места, где она находится, ни людей, которых она сегодня встречала и которые сейчас делали ей массаж. Ни их лиц, ни имён, ни одну их реплику. Ничего и никого сейчас не существовало, кроме её самой и Мори Огая. Да, она помнила его фамилию, имя, возраст, каждое словечко, любое движение, все его черты лица, родинки, шрамы, даже самые мелкие царапинки. Она видит, она помнит, она знает, она любит его. Любит всё в нём. Всё без исключений. А он, лежащий напротив неё видел это. Он читал её мысли, эмоции и чувства, даже не глядя на лицо. И он испытывал ровно такое же отношение к ней. На секунду обоим даже показалось, что они поменялись телами друг с другом. Женщина уснула, а её мужчина отнёс её в постель, где переодел самое прекрасное тело, расчесал самые красивые волосы, погладил самую нежную руку, поцеловал самые родные губы. Намного роднее своих. Если бы только можно было слить их тела и души воедино, они бы непременно это сделали. Они чувствовали невероятный голод, невыносимую жажду друг по другу, даже находясь рядом. Поцелуи, засосы, укусы, даже секс не мог их полностью удовлетворить. Будто весь мир не понимал их желания, а они не могли его объяснить. Как же паршиво от этого. Но так приятно, что есть хоть что-то. Может, когда-нибудь им удасться сказать об этом. Может, однажды кто-то их поймёт. Может, этот кто-то окажется учёным, волшебником, феей или Богом. Может, их желание сбудется. А может, такова судьба их - быть непонятыми никем и никогда. Но главное, что сами они понимают друг друга. Может, сами они являются тем самым учёным, волшебником, феей или Богом. *** -Знаешь, я должен тебе кое-что рассказать, - внезапно раздался мужской голос после долгого молчания. -Хорошо, я готова тебя выслушать, - Коë наконец-то отрывает свой взгляд от книги и, отложив её на край стола, внимательно смотрит прямо в тёмно-фиолетовые глаза. Обоим становится некомфортно, но признавать этого никто не желает. Потушив сигарету в пепельнице, Огай продолжает: -Ты прямо-таки сразу поняла, что это что-то серьёзное? -Конечно. Не часто же увидишь тебя за курением. Ты делаешь так исключительно когда нервничаешь. -Хах, а ты и впрямь всего меня знаешь. И сегодня я хочу дать тебе последний кусочек пазла. Дорогая, я не знаю, как ты отреагируешь на это, но просто знай, что я люблю тебя. -И я тебя тоже очень люблю. -Буду надеяться, что эти слова ты будешь говорить мне и впредь. Не хотелось бы слышать их в последний раз. Но в любом случае это будет лишь моя вина. Милая, понимаешь, Йосано была моей племянницей. Я когда-то не смог спасти её от изнасилования её же собственным отцом, а потом, получив над ней опеку, заставил сниматься в рекламе. Ей нравилось поначалу, поэтому я не подавал виду, когда она в открытую кричала о том, что хочет уйти. Я не давал ей этого делать. Не давал, потому что это был слишком хороший заработок. Но она молодец. Ушла сама. Правда и от меня тоже ушла. К моей матери. Вот только я очень долго не мог отпустить её. Сейчас я скажу тебе самое ужасное. То, что я не рассказал даже Чуе. Я пересматривал рекламы с её участием. И в основном те, где она была откровенно одета. Да, мне нравилась моя собственная 15-летняя племянница. Когда я осознал это, то чуть было не покончил с собой, но в итоге решил пасть достойной смертью и ушел на войну. Но я выжил. Выжил и обратился к психологу. Война и и терапия вылечили мою дурью башку, но я больше никогда не мог смотреть, разговаривать, даже вспоминать об Акикко. Мне было стыдно. Мне было страшно, что всё вновь повторится, - Мори сделал глубокий вдох, а после, будто поразмыслив, стоит ли вообще выдыхать, тяжело сделал это, - А потом я встретил тебя. Влюбился. Уже по-настоящему. Не только в тело. Ну что, готова ли ты принять меня таким? Можешь ли ты теперь сказать мне, что любишь меня? -Да, - без колебаний ответила Коë, - Я люблю тебя. Полюбила тогда, люблю сейчас и буду любить. Твой поступок - это отвратительно. Твои тогдашние мысли - омерзительны. Но сейчас ты не такой. Я вижу, я знаю это. Ты изменился. Очень сильно изменился. Я считаю, что на это повлияла не только война и терапия. Суть даже не в этом. Главное, что ты осознал, что сделал и изменился. Я рада, что ты смог это. Многие на такое не способны. Это ещё раз доказывает твою решимость, силу и желание жить. Именно такого мужчину я и хотела видеть всегда видеть в своей жизни. А теперь, мой дорогой, я хотела бы поведать тоже кое-что поведать тебе о себе. Я не считаю это полноценным грехом, просто подумала, что ты хотел бы услышать от меня что-то взамен. В детстве я жила одна с матерью. Отец ушёл на фронт, а позже как выяснилось, погиб там. Я особо не знала его, поэтому не сильно горевала. А вот мать... Узнав эту новость она сразу же упала на больничную койку. Но денег у нас не было и её быстро отправили домой. Так как ждать денег больше было не от кого, я начала работать. Но мне было всего 13, и меня мало куда брали. В основном только листовки раздавать да мыть посуду. Работой нагружали в 2 раза, а зарплату наоборот уменьшали. В общем нам едва хватало на молоко с хлебом. Мать еле могла перемещаться по дому, поэтому я также старалась ей всегда помогать. Но вот она никогда не ценила мою заботу. А во время болезни и вовсе перестала меня замечать. Будто ей помогаю не я, а какой-то святой дух или благородное привидение. И вот тогда в нашу маленькую деревушку пришёл скупщик волос. Он покупал волосы за бешенные деньги. Мне было страшно. Очень страшно. Ведь это единственная моя ценность, моё сокровище, моя гордость и уникальность. И он это увидел, когда я пришла к нему, еле стоявшая на ногах из-за долгого голодания. Он отрезал их с гадкой улыбкой на лице. Я перестала быть похожей на себя. Но зато он дал мне целый мешок денег. Я скорее побежала к матери. Одновременно я была счастлива, весело смеялась, ведь теперь смогу наконец нормально поесть, но в этот же миг я рыдала. Волосы - неотъемлемая часть меня, которую у меня изъяли. Причём по моей же инициативе. И... Мать знала это. Впервые за долгое время она увидела меня. Вернее нет. Она увидела не меня, я девочку, очень похожую на меня. Возможно поэтому и заметила. Ведь это была чужая девочка, зашедшая в дом, а меня, самой меня, оказалось не существовало для матери. Она кинула в ту девочку расскаленный уголь, сказав, что деньги от незнакомок ей не нужны. А тем более от шарлатанов, которые выдают себя за её никогда не существовавшее дитя. Я убежала. Мне было обидно. Я стольким пожертвовала ради неё, а оказывается, что меня нет. Просто нет. Я знала, что была нужна ей. Понимала, что без меня она скорее всего и недели не протянет, но я слишком устала быть никем. И тогда я навсегда ушла. Меня приютила семья со средним достатком. И я безумно благодарна им. Они стали моей настоящей семьёй, которую я знала и которая меня замечала. Я чувствовала себя собой вместе с ними даже без волос. Я забыла о своей биологической матери, но случайно узнала о её кончине из новостной газеты спустя месяц жизни в новой семье. Газета, кстати, была уже старая тогда. Недели 3. Получается, моя мать не протянула без меня больше недели. Досадно. Что ж, это всё. Не знаю, можно ли считать меня убийцей или нет. -Конечно нет. Возможно, другие скажут "несомненно да", но не я. Для меня это даже правильный поступок. Скорее всего, окажись я на твоём месте, поступил бы также. Оба наконец смогли опустить взгляд. Противоположные чувства смешались. Уютно? Некомфортно? Нравится ли эта ситуация? Это возбуждает? Хочется смеяться или плакать? А может вообще биться кулаками? Хочется остаться или убежать прочь? Стоит ли брать ответственность друг за друга или надо как можно скорее разойтись, чтобы каждый нёс свой крест? -Я люблю тебя, - одновременно вынесли свой окончательный ответ два влюбленных. Любовь - это то, о чем нельзя жалеть. И они точно не будут этого делать. Полностью обнажившись перед друг другом, каждый принял своего партнёра, дав согласие на полное слияние двух душ. Можно не принимать самого себя, главное, чтобы это сделал кто-нибудь другой. Кто-нибудь, кого и ты сможешь также принять. *** Мори сидел на диване, облокотившись на спинку, медленно поглаживая длинные волосы своей спутницы жизни. Внезапно его взгляд пал на пачку сигарет, лежащих на столике. Ни секунды не думая, он схватил её и метким броском выбросил в открытое сзади них окно. Больше ему не придётся стрессовать. -Знаешь, я так волнуюсь. -Из-за чего же? -Осаму. Он попал в больницу. А это же друг Чуи. Помнишь, как было с Мизуки? Вдруг всё опять повторится? И Чуя вновь будет проводить свои дни в больничной палате. А потом начнётся его "геройство", мол пустите меня в доноры. -Не переживай, я отдам любые деньги за лечение Осаму. Чуе не придётся так сильно волноваться. Уверен, там не всё так серьёзно -Надеюсь, что на этот раз всё действительно обойдётся. -Кстати, а какая твоя любимая книга? -"Дары волхвов", а что? -Да так, просто решил узнать. Я люблю тебя. -И я тебя тоже. -А знаешь, что ещё? -Что? -Я никогда не сделаю так, чтобы тебе пришлось лишиться своих волос. Струйка слез пустилась из розовых глаз, прикрытых веками. Дрожащая улыбка возникла на лице. Хотелось высказать свои чувства целой книгой на 1000 страниц, но получилось выдавить только одно: -Спасибо.