Когда твой последний вздох станет моим первым

Тело сопротивлялось каждому шагу. Цепенело, не слушалось, судорогами посылало в мышцы кричащее "не пойду!", но Сяо продолжал подниматься по склону, безжалостно вонзая копье в землю, чтобы использовать его для опоры. Адепт хмурился, до крови прикусывал изнутри щеку, подолгу задерживал дыхание, делал что угодно, лишь бы отвлечь себя от желания сесть прямо здесь и объявить бойкот всему миру. Он действительно должен пойти? Конечно, должен, ему не оставили выбора. Смахнули все его пораженные возражения, как пыль с дальней полки, прижали, придушили. Молчи и выполняй приказ, таков твой долг, как защитника Ли Юэ. У Гавани ведь было столько защитников, кроме него самого, столько небезразличных, талантливых людей и даже тех, кто носил в себе кровь адептов. Но перед лицом жестокого ультиматума он стал единственным, на чьи плечи сложили ответственность. Вся жизнь Сяо была ошибкой. Каждый его выбор, наверное, был ошибкой. Даже факт его существования был ошибкой. Иначе как объяснить то, где он оказался в итоге? Иначе как он попал на эту сторону войны? И почему он не имел права сказать "нет"? Над Ли Юэ занимался рассвет. Сяо получил приказ убить Барбатоса. Только вот якша до сих пор не смог этого осознать. Чжун Ли сказал ему: "Это можешь сделать только ты", и, разумеется, все понимали, что за этим кроется. Он единственный, кому Венти позволит приблизиться к себе с оружием. Последние годы стали слишком насыщенными, стоило мирному времени осыпаться калейдоскопом воспоминаний, а Архонтам потянуться к своим истинным формам. Это не было жестокой и кровавой войной за земли и власть, Сяо прекрасно помнил Ту войну и до сих пор слегка вздрагивал при ее упоминании. На сей раз это была война идеалов. И кто же знал, что в этот раз Барбатос окажется по другую сторону от своих бывших союзников. Стоит отдать должное Мораксу, что запретил другим адептам призывать Охотника на демонов к оружию в этих сражениях. Ведь даже если бы его призвали, он бы не смог. Что там, якша готов был сорваться и броситься в Мондштадт, встать подле Венти и ярость всей своей кармы направить против его врагов. Защитить его хоть раз, хоть раз сделать так, как хочет он сам. Но на шее висела слишком тяжелая цепь, и слишком много голосов шептали на ухо язвительное "предатель, изменник". Было ли это так? Сяо правда не знал. Его чувства и честность в отношении Рекс Ляписа не менялись ни разу за эти тысячи лет, но он не мог отрицать, что все его существо до последнего уголка укрытой тьмой души давно было обращено к другому Архонту. Он уважал и по-своему любил Моракса, но благоговейный трепет и спокойствие ему дарил совсем другой образ. Властелин камня был достаточно умен, чтобы понять это и простить такое маленькое предательство. В конце концов, так было гораздо лучше и для самого якши. Кто же мог подумать, что все так обернется. Кто мог подумать, что адепты пойдут на крайние меры, лишь бы не вступать в прямое сражение с Барбатосом. Он заработал звание Архонта, которому едва хватало силы превзойти владельца глаза бога, и все ослабили бдительность. О Небо, как же глупо это было. Венти совершил всего одну ошибку. Один единственный просчет, одно единственное решение, и все тут же полетело камнем вниз. Как по щелчку пальцев он стал врагом едва ли не всего Тэйвата, и принял это как всегда, с улыбкой и легким движением плеч. Сердце Сяо в тот день разбилось за них обоих. Он не был уверен, что сегодня оно разбилось вновь. К этому моменту все, что осталось от его сердца, было раздроблено теми днями, когда он был вынужден бессильно наблюдать, как рушится то, что он мог бы назвать подобием счастья. Осколки его сердца превращались в самую настоящую пыль, когда где-то над верхушками деревьев появлялся Барбатос, и лишь на пару секунд им удавалось встретиться взглядами. Даже если небо заволакивало иссиня-черным ураганом, даже если приходилось отстреливаться от кого-то на земле, он каждый раз сбрасывал серьезность со своего лица и смотрел эти несколько секунд на Сяо так тепло и ласково, что подгибались колени. Начало новой войны ничего между ними не изменило, их руки все еще идеально складывались, голоса по-прежнему были полны доверия и трепета. А потом их оторвало друг от друга, возможности хотя бы просто поговорить почти не было, вот и приходилось голодающим взглядом впиваться в хорошо изученную фигуру с большого расстояния и смотреть, смотреть, смотреть. Не подходить, не трогать, даже не звать. Сжимать зубы и смотреть. Сегодня все было иначе, и в какой-то мере это бесконечно радовало. Однако... Вид с вершины был поистине чарующий. Синие сосны только начинало согревать смущенным рассветным солнцем, долины укрывал густой туман, и если где-то шли сражения, их шум впитывался лишь в крупные капли росы. По одну сторону утеса виднелись дремлющие долины Мондштадта, его плавные холмы и легкие очертания. Анемо регион пострадал меньше всего, потому что это было единственным требованием его Архонта. Что бы ни произошло, его народ и земли этого народа останутся неприкосновенны. Конечно, для мондштадцев война от этого не стала лишь далеким шумом, но все же... У них были гарантии, цены которых они и знать не знали. Сяо думал как-то с горечью, стоя на крыше Постоялого двора: стал бы народ Барбатоса защищать его так же, как ринулся защищать народ Ли Юэ Властелина камня? Наверняка сказать было нельзя, но догадки сквозили одним единственным чувством. Несправедливостью. С другой стороны возвышенности стелился грозными рельефами Ли Юэ. Сейчас беспокойный, напряженный, он немного резал по глазам то холодными стволами пихт, то резкой сменой гор на песчаные равнины. В Ли Юэ пахло не печальными снами, как по Ту сторону границы, а прерывистой тревожной дремой. Надо же, такой контраст в землях, которые еще совсем недавно были друзьями. У самого края обрыва, непринужденно сложив руки за спиной, стоял Архонт ветров. Сяо по привычке запнулся и остановился, когда расстояние между ними почти перестало быть допустимым. Но, услышав чужую мягкую поступь, Венти обернулся сам и тут же расплылся в улыбке. В рисунке этой улыбки адепт умирал сотни раз, и сейчас умер снова. – Ты пришел, – почти шепотом обронил бард, звеня в уставшем голосе волнением и нежностью, и протянул к нему худые руки. – Сяо. Этого хватило. Хватило лишь имени, чтобы якша забыл обо всем, что было в истории Тэйвата и небрежно вонзил Нефритовый коршун где-то рядом. Мгновение спустя (наверное, самое долгое мгновение в жизни) его руки уже легли в изгиб чужой талии. Сяо прижимал Архонта к себе так крепко, что, казалось, еще немного, и у обоих начнут трещать кости. Бездумно водил носом по плечу, заполняя собственные вены запахом холодного ветра и терпких сесилий, пока Венти в его стальной хватке как-то совсем не по-архонтски беззащитно льнул к нему, путаясь пальцами в жестковатых волосах. Даже крыльями пару раз дернул от переизбытка эмоций. Эти объятия отличались от тех, что бывали между ними после долгой разлуки. Еще больше, чем удовольствия встречи, они были преисполнены облегчения, словно крупный, судорожный вздох после долгих минут под водой. – Я скучал по тебе, – тихо, на выдохе признался Охотник на демонов, и слова, что раньше казались ему слишком стыдными, чтобы произносить, немного согрели изнутри. Расцвели в нем фиалками, слегка щекочущими бархатистой листвой, но хрупкими и очень нежными. Стоило начать говорить это раньше. Венти смущенно хихикнул, чуть отклоняясь назад, чтобы заглянуть в чужое лицо. Его глаза мерцали сотнями падающих звезд, миллиардами кристальных бабочек и светлячков, сбившихся в какой-то безумный вихрь. Сколько бы столетий ни прошло, этот распахнутый взгляд всегда заставлял теряться, ведь никто больше не умел смотреть на Сяо с таким жгучим и всеобъемлющим чувством. С такой искренней любовью. Легкими касаниями губ Барбатос снимал все напряжение, всю тоску и отчаяние. Интересно, знал ли он, какую власть имел над бедным Сяо? Наверное, нет. А ведь стоило ему попробовать отстраниться, как адепт тянулся за новым поцелуем, бесстыдно воровал его вдохи, расписывался своей расплавленной душой на чужих губах. – Я тоже безумно по тебе скучал, – все пытаясь сбросить улыбку, что упрямо расцветала на лице, сказал Архонт. Он опустил прохладную, дрожащую ладонь на щеку Сяо, бережно оглаживая скулу пальцем, и Охотник на демонов тут же к ней прильнул, почти болезненно прикрывая глаза. Если бы Венти даровали хотя бы минуту раз в пару дней, чтобы стоять с ним вот так, он бы и крыльев в обмен не пожалел. – Как ты? Якша неоднозначно мотнул головой, прижался губами к запястью. Он не знал ответа; бард лишь понимающе вздохнул. Венти и сам был ужасно измотан постоянными стычками и попытками кому-то что-то доказать. Он больше не мог спать, лишь отключался иногда от бессилия, даже музыка потеряла свой вкус и цвет, дни слились в один липкий поток усталости. Сердце горело и требовало справедливости, защиты своих позиций, границ, бесконечной верности своим решениям. Душа побитыми стонами просила покоя и вернуться к Сяо. Жаль только, что исправить уже ничего было нельзя. Они сидели какое-то время на краю утеса, близко прижавшись друг к другу, пока солнце не посмело коснуться их ног, осторожно согревая до самых колен. В воздухе тянуло нежностью, что шелковой кистью скользила по переплетенными пальцам, мелькала в редких фразах, неохотно нарушающих драгоценную тишину, блестела в синхронном дыхании. На это время Сяо действительно забыл, зачем пришел сюда. Будто не было ни войны, ни давящих на грудь обязательств – ничего, кроме щекотных косичек Архонта и ощущения дома в нем одном. Но Гавань просыпалась, подбрасывая в воздух первые шумы работы, отправляя по горам первые удары мечей. Шла Война между сильнейшими Архонтами, мир вокруг не был прежним, а он должен был... должен... – Я знаю, для чего ты здесь, милый, – прежде, чем якша успел бы набрать воздуха и сказать хоть что-то, Венти его опередил. Ошарашенный услышанным, адепт дернулся и уставился на сидящего рядом, всем своим видом выражая вопрос. "Тогда почему ты здесь?" – Ну, я очень надеялся, что ты придешь. – О чем ты говоришь? Если ты знал, то должен был за километры обходить это место. – Я бы с ума сошел, если бы упустил возможность поговорить с тобой вот так, как правильно. Кто знает, вдруг она последняя. – Не говори так, – строго отрезал Сяо, метнув вспыхнувший сопротивлением взгляд на фарфоровое лицо Венти. Его будто одарили звонкой пощечиной вместо привычного ласкового касания. – Даже в теории так не говори. – А ты разве не убить меня пришел? Ах нет, сердце у Сяо еще осталось. И оно только что разбилось. _ – Сяо, Сяяяо! – не щадя для пения свои связки, Венти продолжал громко звать, заглядывая едва ли не под каждый куст Заоблачного предела. Когда же цель была обнаружена, недовольная и хмурая, бард счастливо улыбнулся, как в самом деле просиял. – Ах, вот ты где! – Что ты здесь делаешь? – Сяо спросил сухо, для вида. Спросил так, будто его сердце не зашлось в истерике от одного появления этого надоедливого барда. Будто он вовсе не был рад, что тот вообще пришел. – Я принес тебе одуванчиков, – невероятно довольный собой, заявил Венти, буквально из воздуха вынимая небольшой букет пушистых цветов, немного отдающих анемо энергией. Осмотрел букет на целостность, кивнул сам себе и протянул цветы адепту, на лице которого менялись все известные ему эмоции. – Что прикажешь мне с ними делать? – Что захочешь, в принципе. Можешь любоваться, загадать желание и сдуть семена или вообще выкинуть, я не расстроюсь, – бард непринужденно пожал плечами и чуть склонил голову. Сяо проводил взглядом скользнувшую по его плечу косичку и крепче сжал руку в кулак, сбрасывая колющее в кончиках пальцев желание прикоснуться. – Ты пришел, чтобы дать мне что-то и позволить просто выкинуть? – фыркнул якша, скрещивая руки на груди, и будь Венти в своей архонтской форме, у него бы точно задрожали крылья от восторга. Было что-то в этой упрямой позе и тяжелом взгляде, совсем не подходящем до ужаса красивому лицу адепта, что давно его пленило, сковало жемчужной цепью по рукам и ногам. А Венти и не силился освободиться, только дыхание каждый раз немного задерживал, когда Сяо вел себя так серьезно. – Во-первых, ты не настолько жесток, чтобы выкинуть мой подарок у меня на глазах, – подняв указательный палец, нравоучительно подметил Барбатос. Он был прав, Охотник на демонов ни за что их не выкинул бы, даже когда бард уйдет. – Во-вторых, я пришел, чтобы увидеть тебя, а это так, маленький бонус из города свободы. – Увидеть меня? – будь якша кошкой, его зрачки точно бы закрыли собой почти всю радужку. Венти хихикнул, почувствовав себя просто полным идиотом. Влюбленным до чертиков, до звона в ушах, не Божеством, а смертным идиотом. – Зачем? Тебе нужна помощь с чем-то? Тогда ты мог просто- – Соскучился, – шутливо высунув кончик языка, Архонт склонился ближе. – Мне ничего не нужно, и с делами порядок, я просто соскучился по недовольному тебе. Можешь себе такое вообразить? Сяо незамедлительно отскочил от него на шаг, словно кипятком ошпаренный. Он сказал что?! Ни стыда, ни совести в этом Архонте (ничего лишнего). Наверняка ведь просто решил поиздеваться, а якша и повелся, чувствуя, как кровь в венах обращается кипящим бурным потоком чего-то сладкого. Раздраженный этой мыслью, он посмотрел на барда, что так и не сдвинулся с места, и нет, он явно не издевался. Не отводил взгляд, не смеялся, только улыбался выжидающе, мягко да поблескивал лазурными искрами своих больших глаз. А оттуда на Сяо смотрело само сердце океана, лазурью омывающее густую зелень заливных лугов. На него смотрело столько всего неизведанного, то по-мятному прохладного, то горячего, но всегда многогранного, загадочного. Сяо мог бы зачистить всю Витую Бездну, а на самом ее дне, он уверен, столкнулся бы с этим взглядом Венти. И проиграл бы без боя, сложил бы оружие еще до объявления дуэли. У него не было и шанса сопротивляться тому, как Барбатос вил из грубых льняных дней адепта ровное атласное полотно, не было и ни единого шанса признать, что он не против. – Думай, что говоришь, – вздохнув, якша с трудом вернул себе остатки самообладания, поймав момент, когда Венти спрятался за пушистыми ресницами. Одуванчики он все же забрал. – Демоны ждать никого не станут. Идем. _ – А ты разве не убить меня пришел? Убить Венти... Он правда пришел его убить?.. – Нет, постой, – всю поселившуюся в душе легкость сменило уже знакомым оцепенением страха. В панике Сяо бегал чистыми-чистыми золотыми глазами по чужому лицу и не находил, что сказать. – Да, я получил такой приказ, но... – голос легка дрогнул, и якша прервался, сглотнув. – Ты же не думаешь, что я действительно пришел за этим? – Конечно же нет, – Венти с той же ласковой улыбкой мотнул головой, но сердце продолжало греметь в горле, отказываясь проваливаться на законное место. Сколько стрел он вытаскивал из своего тела, сколько переломов и ран сращивал, но никакая боль не сравнилась бы с той, что он испытывал сейчас, видя нарастающую в адепте панику и зная неизбежность того, что должен сказать. – Я знаю, что ты не стал бы. Поэтому я просто рад, что ты пришел. Сяо шумно выдохнул, превращаясь в одно сплошное облегчение, и Барбатос был бы не против скинуться прямо с этой скалы, нарочно разучившись летать. Этого разговора не должно было быть, этого выбора не должно было быть. Быть может он и заслужил такой исход, но Сяо... Сяо уже достаточно страдал, Сяо достаточно искуплял свои грехи собственной кровью, он не заслужил оказаться здесь, сейчас, в таком положении. Да провались к Бездне Моракс и все его адепты! – Значит, ты уже придумал, что мы будем делать? – якша поднял на него полный надежды взгляд, который был, словно удар под дых. Он правда думает, что они могут с этим что-то сделать? В носу защипало, и прежде, чем глаза приобрели бы влажный блеск, бард отвернулся куда-то в сторону восходящего солнца. Нужно держать себя в руках. Повисла небольшая пауза: Сяо терпеливо ждал, что Барбатос сейчас выдвинет очередной гениальный план, как избавиться от всех проблем, Венти пытался задушить болезненно воющее нечто внутри себя. – Мы ничего не будем делать, Сяо, – наконец сдавленно ответил он, всем телом поворачиваясь к возлюбленному. – Ничего, кроме того, что должны. Ты должен меня убить, а я должен умереть. Венти всегда думал, что если бы ему позволили изменить один момент свой жизни, он изменил бы момент смерти дорогого старого друга. Сейчас он наконец понял, что нет. Он поменял бы это самое мгновением, в которое Сяо от него отшатнулся, как от худшего ночного кошмара.

Я справлюсь, я смогу все объяснить.

Так думал он по дороге сюда, но на деле ни одно его слово сейчас не стоило ничего. Нужно было остановить себя еще в самом начале, сигануть в ледяное море с Утеса Звездолова, попросить Розарию пару раз ударить его со всей дури, да что угодно. Нужно было остановиться еще тогда. Все оправдания, все великие и изящные причины были уничтожены и на век запечатаны в янтаре чужих глаз. Сяо выглядел... преданным. И никакие идеалы, никакая гордость и правда не стоили этого! Каким же эгоистом он был все это время. Мог ведь поиграть в безобидного дурачка еще разок, мог поддаться, уступить, проиграть. И жить с унижением, но ничего особо не потеряв. Мог хотя бы жить. Но Лорд Барбатос так не мог. Бился до последнего, а потом даже на эшафот шел с гордостью, с расправленными плечами и взглядом, мол, победа все равно за мной, просто вы этого еще не осознали. Лорд Барбатос знал, ради чего это все. А Венти, бард-бродяжка, неразлучный со своей лирой и носящий в сердце такую любовь, какой бы на весь Тэйват хватило, просто совсем не хотел умирать. – Сяо... – Скажи мне, что ты это несерьезно, – процедил адепт сквозь сжатые зубы. Он злился, обижался, боялся, и все это смешивалось в голове в нечто просто невыносимое. – Что ты просто разучился шутить, что мне только что послышалось. Ты же не такой идиот, Венти! – Боюсь, что как раз такой, – горький, надломленный смешок сработал, словно переключатель. Сяо затих, присмотрелся. – Я идиот, если вообще ввязался в эту войну. Я идиот, если довел ситуацию до этого. И эти ошибки мне не простят, Сяо. Ты, наверное, последний во всем Тэйвате, кто мне хотя бы верит. Венти выглядел... разбитым. Невероятно уставшим и истощенным настолько, что хотелось уложить его головой на колени, как это обычно делал сам бард, и заставить поспать. За века Сяо прекрасно выучил все его роли, и мог с уверенностью сказать, что Барбатос лишь играет в непоколебимость. Он кусал губы и смотрел куда-то в сторону, казалось, он вот-вот заплачет. Не то чтобы якша никогда не видел его слез, но было бы неплохо, если бы не видел. Теперь все стало просто и понятно. Венти совсем не хотел умирать. Только вот легче от этого не становилось. – Ты можешь простить мне все, что угодно, – тише продолжил Венти, и Сяо совсем не заметил, в какой момент так крепко сжал его плечи. – Да ты, наверное, даже ничего такого страшного не видишь в моих проступках. И если бы я мог, я бы замкнул весь свой мир на одном тебе. Но все вокруг относительно, и никто больше не смотрит на это как ты, так что у меня нет выбора. – У Архонта свободы и нет выбора? – Смешно, да? Сяо, пожалуйста. Можешь считать это моей кармой. – Нет, не стану я тебя слушать, пока ты несешь этот бред, – крепко зажмурившись, он раздраженно мотнул головой. – Ты... если мы не можем исправить ситуацию, значит мы должны ее избежать. Тебе нужно сменить облик. И сбежать, спрятаться где-нибудь, если часто менять локацию, это запутает следы. Я пойду с тобой, я смогу расчистить тебе путь, если что. И тогда, может, со временем тебя перестанут искать. Сяо судорожно перечислял варианты, путался в словах и начинал сначала. Планы побега, подставная смерть, обманы, что-то еще. Если честно, бард особо не вслушивался, ведь все это заведомо не имело смысла. Вместо этого он просто разглядывал лицо якши и запоминал. Зарисовывал, чтобы сохранить на обратной стороне век каждую черточку, каждую линию. Как так вышло, что вечно грубый и отстраненный Сяо, что знал только слова "уйди" и "не мешай", сейчас взял на себя роль оптимиста? Столько всего изменилось, они оба изменились до неузнаваемости, пока долго-долго сокращали расстояние. Истекали болью и одиночеством, но пытались зализывать раны друг друга, сражались с собственным сердцем и часто ему проигрывали. Ссорились, не виделись годами, разбрасываясь временем и не осознавая всю его ценность даже в их длинных жизнях. Хранили секреты, говорили прикосновениями и прятали все это в крепко сжатых ладонях от чужих глаз. Венти смотрел, запоминал и глупо улыбался со всей нежностью, на которую был только способен. Он, наверное, только теперь понял, как был счастлив. – Я хочу кое-что сказать тебе. – Не упрямься и дослушай, – шикнул было Охотник на демонов, но растерял свою решимость в свете чужой улыбки. Сдался. – Что? – В мире не хватит слов и рифм, чтобы передать, насколько сильна моя любовь к тебе. – К чему это сейчас? – не сумевший выбрать между нужными чувствами, Сяо лишь сглотнул клубок своего сердцебиения и растерянно уставился на Барбатоса. Его улыбка гладила по волосам, горела фантомным дыханием на губах, шептала в самую душу по буквам 'люблю'. Честное, открытое, живое. Адепт никогда не привыкнет и не научится на такое реагировать. – Просто, чтобы ты знал, – он пожал плечами почти невинно, и Сяо вдруг пронзило осознанием. Липкий, цепкий ужас с новой силой впился в его истерзанное нутро, а сам якша с силой тряхнул барда за плечи. – Венти, ты... Не смей со мной прощаться, понял? _ Утро было в самом разгаре, но через прикрытые ставни солнце почти не пробивалось, лишь скользило парой тонких линий где-то по полу, сохраняя в комнате Постоялого двора приятный полумрак. Тонкий тюль, заменявший занавески, размеренно вздымался от порывов теплого ветра Гавани с легким шелестом, не громче обычного дыхания. – Вот я задумался, – лениво подал голос Венти, из-под полузакрытых век рассматривая тени на стене. Сяо лишь вопросительно промычал, удобнее устраивая лицо в изгибе обнаженного распахнутой рубашкой плеча барда. В такие моменты нельзя было делать что-то необдуманно, чтобы не спугнуть. Адепт обычно смиренно, но с ворчанием принимал чужую жгучую искренность и даже в действия свои правду о чувствах вкладывал порционно, понемногу, очень опасливо. Поэтому минуты, когда Сяо расслаблялся и поддавался всем своим маленьким желаниям, когда становился таким послушным и ласковым, Венти хранил за надежной защитой собственных ребер. Он с улыбкой опустил руку на горячую спину якши и начал соединять кончиками пальцев какой-то узор поверх мелких шрамов. Грозный Охотник на демонов окончательно поплыл, разморенный жарким утром, мягкими легкими простынями и запахом тела в его руках. Сяо поражался, если честно, тому, как быстро Венти менял режим сна. Перестраивался за день буквально, выдвигая требование, мол, хочешь скакать по головам хиличурлов по ночам? Хорошо, но утром мы будем спать. Якша покорился этому, но только потому, что требование было разумным, и с Венти он спал без кошмаров. Не потому, конечно, что только в эти сонные утренние часы бард не дразнился и не нес ахинею, что до мурашек пробирала, а Сяо мог... немного злоупотребить своим положением. В прямом и переносном. – Если бы ты мог прожить жизнь заново, эту ли или совершенно иную, – задумчиво продолжил Барбатос, позволяя адепту расплетать собственные косы. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не лезло в одиночку на геовишапа. – Просто представь, что ты мог бы, и мог бы выбирать. Ты бы хотел снова встретить меня? Пальцы в шелковистых волосах на мгновение замерли, а сам Сяо недовольно фыркнул, щекотно опаляя дыханием ключицы, Венти хихикнул и слегка поежился. – Почему ты спрашиваешь о таком? – тихо проворчал он, с трудом подавляя желание сильно укусить глупого Архонта за его глупые вопросы. – Просто в голову пришло, – честно ответил глупый Архонт, и Сяо его все-таки укусил. - Ой! Ты мне так артерию перегрызешь, Сяо. Тут правда нет никакого подвоха, я просто задумался о перерождениях, и мне стало интересно. В конце концов, кто знает, как сложилась бы твоя новая жизнь, и может в ней было бы куда спокойнее без меня, но все равно занятно, какое бы решение ты принял. Решение, значит? Якша неохотно открыл глаза, упираясь взглядом в едва заметную сетку вен под тонкой кожей Божества. Конечно, Венти прав, без него было бы куда спокойнее, да и вообще безопаснее. Было бы проще и понятнее. Только вот была одна проблема: – Хотел бы, наверное, – вобрав в тон максимум отстраненности, ответил Сяо спустя пару минут раздумий. Барбатос где-то над его макушкой расплылся в довольной улыбке и чудом уклонился от нового укуса. Адепт кусался, когда не знал, что именно испытывает по тому или иному поводу, а сбежать и дистанцироваться было невозможно. Не можешь нагрубить или оттолкнуть? Укуси, и проблема решена. Венти, конечно, давно это понял, хотя первые несколько раз после таких проявлений ему приходилось очень долго ставить дрожащими руками свой перевернутый мир на место. – А ты? – еще тише, чем раньше, но достаточно, чтобы бард понял суть вопроса. Понял и удивленно стукнул взглядом по лохматой макушке Сяо. – Ты иногда такой наивный, – с мягким смешком Венти завошкался, поворачиваясь удобнее к якше. – Как можешь вообще задавать такие вопросы? – на лице Сяо возмущение мешалось с замешательством, он даже нахмурился снова. В груди Венти горячим молоком разлилось что-то неясное даже ему самому. – Некоторые вещи мы контролировать не можем, как бы ни хотелось, – звонко вздохнув, он притянул адепта поближе, и тот скорее рефлекторно, чем осознанно, поправил на его плече рубашку. Хватило, чтобы Венти приблизился к тому, чтобы принять форму духа от переизбытка чувств. – Например, мы не выбираем, кого мы любим или кем рождаемся. Но будь у меня выбор, я бы хотел в каждом из своих перерождений влюбляться в тебя снова, – он рассмеялся ступору адепта и легко чмокнул его в ромбик на лбу. В сон клонило с каждой минутой все сильнее, мысли начинали путаться, глаза – слипаться. – Так что не надейся, что хотя бы после смерти тебе будет от меня спасение. Кажется, Сяо ответил что-то еще, но бард слишком устал, чтобы противиться вьющимся вокруг снам еще хоть мгновение. _ Когда Венти шел сюда, он знал, что будет больно, но не знал, что настолько. Прикрыв глаза, он медленно сосчитал до десяти. Выливал каждое число как ковш ледяной воды на раскаленные камни своих эмоций. Паром от них поднималась тревога и боль, забивая легкие горячей влагой, отбирая способность дышать. Бард пообещал сам себе, что не сорвется, не будет устраивать сцен и сильно эмоционировать. Может, хоть так смог бы немного сгладить углы. Но, хах, разве можно? Делать вид, что все в порядке, зная, что это последние минуты твоей жизни. Руки ощутимо дрожали, когда Барбатос потянулся к ожидающему ответа, как приговора, адепту, крепко обнимая за шею. Сяо нельзя было назвать глотком свежего воздуха, он не дарил облегчение одним своим появлением, не делал груз на сердце легче, он так просто не умел. С самого начала этой истории для Венти он был скорее... как подойти к обрыву в вечерних сумерках и кинуться вниз, раскрывая планер. Сяо был, как неумелые ласки остывающего сухого ветра, как далекий зов ночных птиц, как строгий пейзаж, но где-то там, очень далеко, когда рядом только ощущение полной невесомости. Сперва барда правда пугало, что Сяо станет первым ветром, с которым он не сможет совладать. За свою долгую жизнь Анемо Архонт и за хвосты ловил прозорливые бризы с запада, и прижимал ладонью к самой земле жестокие ураганы, и рисовал по воздуху тонкой кистью весенних ветров, и вплетал себе в волосы ледяные плети ветров севера. Но даже так, стоя на краю воображаемого обрыва, он не был уверен, что Этот ветер не впечатает его в скалу, переломав все крылья, потому и шагал осторожно, выверено. А потом в какой-то момент это стало не нужно, можно было с разбегу прыгнуть, а иногда и без планера! И, пролетая мимо, Венти всегда пробегал пальцами по страхующему его Ветру, а тот обязательно спотыкался и летел в кусты у подножья, провожаемый громким смехом барда. Сяо не умел успокаивать, не умел обещать, зато умел давать железные клятвы и дарить такие полеты, что вау, все остальное просто меркло, а печали развеивались сами собой. – Есть вещи, над которыми мы не властны, – дрожащим, подобно перетянутой струне голосом зазвучал Венти. Не хотелось поднимать голову, открывать глаза или разжимать руки. Сделать что-то из этого было страшно-страшно, а якша, хоть и цеплялся за него в ответ не менее крепко, дрожал от каждого вздоха тяжелой лихорадкой. И это было еще страшнее. - Бывают ситуации, когда мы должны выбирать не как нам поступить, а как лучше принять случившееся. Я всегда был против смирения, поэтому ты так и бесишь иногда, - из груди вырвался нервный смешок, а Сяо почти перестал дышать. - Но это не одно и то же. Я сам выбрал прийти сюда, сам выбрал принять расплату за свои ошибки, сейчас свобода в этом, а не в побеге от реальности. Я столько раз избегал смерти, все танцевал с ней на краю собственной могилы. В этот раз не выйдет, понимаешь? – Венти! – струна порвалась, Сяо отчаянно попытался отстраниться, взбрыкнуть, но тонкие руки Архонта стиснули его только сильнее. Вторая струна слетела с колки следом. – Нет, замолчи! – Венти вложил все свое вековое упорство сечас в то, чтобы каждой клеткой тела прижаться к Охотнику на демонов и ни за что не позволить ему даже шагу ступить. Ведь если он посмотрит на него сейчас, Венти не справится. Совсем не справится. Посмотрит в глаза и сдастся. Разрыдается, залезет на руки и согласится на любые планы, веди куда хочешь, делай, что хочешь, я на все согласен. Он сломается, разобьется окончательно и тогда точно превратит их жизни в нечто пострашнее Бездны. Поэтому ему никак нельзя отпускать сейчас Сяо! – Мне не позволят. Я проиграл, что уж поделать, реванша не будет. И теперь мне не позволят жить дальше, не дадут сбежать, потому что они все сейчас в ожидании того, что мы предпримем. И если не сейчас, то потом это сделает кто угодно другой, желающих много. Я не хочу умирать, но еще меньше я хочу умереть поверженным своим врагом. – Но это нечестно... – адепт уже не говорил, шептал севшим голосом, вонзая и прокручивая в сердце тоску. Да, это было нечестно. Жизнь вообще вся несправедливая. – Почему это должен быть я? Мы ведь не враги. – Потому что только тебя я бы подпустил к себе с оружием, – это было самым очевидным ответом, но Сяо не хотел его слышать. Рвано дыша, Архонт ветров все же ослабил хватку и отступил. И в этот момент якша отдал бы все, что у него было, чтобы вернуть все на секунду назад. – Потому что я готов принять смерть только из твоих рук. Потому что ты единственный, кого я хочу видеть перед ее лицом. Барбатос шмыгнул носом и закопошился, выискивая рядом брошенный Коршун. Пробормотал что-то про тяжелую железяку, что-то спросил, так естественно и просто, как если бы они на Тростниковых Островах говорили о слаймах. Сяо все еще шокировано смотрел в ту точку, где только что стоял Венти. Разумные протесты закончились, закончились мысли в целом. Венти был прав.

Венти был прав. Нет, быть того не может. Нет, нет, нет.

Это было единственным, что истерично металось по черепной коробке ровно до тех пор, пока ладонь не ощутила знакомую тяжесть копья, заботливо вложенного в нее Анемо Архонтом. – Что ты делаешь? – растерянно спросил адепт, переводя взгляд с оружия на барда и обратно. Тот ничего не ответил. И пазл наконец сложился, стал цельной картинкой, а бедное сердце Сяо снова разбилось. – Нет, даже не думай! Я не смогу, просто не могу. Я не хочу, – воздуха критически не хватало. – Я не хочу этого, пожалуйста, не заставляй меня. Смерть от моей руки, да? А мне как прикажешь жить с твоей смертью на моих руках?! Архонт на пару секунд перестал моргать, изучая якшу так, будто видел впервые. Было очень тепло, но их обоих на краю того обрыва трясло от холода. Напротив друг друга стояли Архонт, приговоренный к смерти, и Адепт, обязанный его убить. Напротив друг друга стояли возлюбленные, приговоренные к бесконечной разлуке. И если кто из них и плакал, то лишь рассвет был тому свидетелем. – Прости, – робко нарушил тишину Барбатос, делая полшага к Сяо. Печаль его улыбки била по ребрам. – Прости меня, ты прав. Я не вправе просить тебя об этом, а никто другой не вправе тем более. Тогда просто послушай, что я скажу, хорошо? У меня есть одна просьба, – дождавшись кивка, он потянулся к чужому лицу, невесомо проведя по щеке рукой. Никто ничего не сказал, но простого касания было достаточно. Они давно научились понимать друг друга, даже не озвучивая все эти людские словечки. Прости, спасибо, останься, люблю. – Если мне будет позволено переродиться хоть раз, клянусь, я обязательно тебя найду. Взамен пообещай мне, что хотя бы в одной из своих жизней ты станешь по-настоящему счастливым. Очарованный, адепт лишь снова медленно кивнул. Венти улыбнулся и вдруг сделал пару легких шагов ближе, но будто чуть в сторону. Мгновение потребовалось Сяо, чтобы понять, что он шагнул в направлении Нефритового коршуна. Мир погрузился в абсолютный вакуум, опустив взгляд, адепт с ужасом обнаружил окровавленный наконечник копья торчащим из чужой спины. Острие пробило тело Венти насквозь, безбожно пачкая белые одежды и крылья. – Ты! Что ты творишь? – звук, сорвавшийся с губ Сяо сложно было даже шепотом назвать, настолько рассеянным и сиплым он был. – Это... Немного больнее, чем я думал, – ответ прервался хорошо знакомым булькающим звуком и приступом кровавого кашля. Адепт отшвырнул копье куда-то не глядя, и словно потеряв в нем единственную опору, Барбатос пошатнулся. – Венти, зачем? – мгновенно подхватывая его, Сяо не мог ни закричать, ни шептать. С бережностью художника, державшего в руках свое лучшее творение, он опустился на колени, чтобы облокотить стремительно слабеющее тело Архонта на себя. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Я же... – Ты ничего не сделал, видишь? – сопротивляясь кашлю, отозвался Венти, и лучше бы он этого не делал. – Ты не сделал ничего плохого, Сяо. Все в порядке. Ничего не было в порядке. Венти не был в порядке, столько бы адепт ни пытался зажать рукой рану, это было абсолютно бесполезно, он терял слишком много крови, слабло и ощущение его божественной сущности. Сяо не был в порядке, балансируя на грани безумия. Это его расплата? Его карма за все совершенное? Он был адептом, оберегавшим целый, мать его, регион! И не смог уберечь одного глупого барда с красивыми глазами. Сяо был готов потерять все ради Венти, а вот Венти терять он был совсем не готов. Он одним собой закрыл почти все раны на душе одинокого якши, в жизни которого кроме боли и смерти мало что было. Он стал новым центром его души, и что теперь? Что Сяо теперь с этим всем делать? Два шага, считанные секунды, вот так просто. Это и была стоимость Его смерти? Да и мир этот в порядке не был, раз позволил подобному произойти. Ну почему это снова происходит с ними? Почему жизнь не могла просто оставить их в покое? Хоть одна правда мира стоила Этого? – Я... – говорить было ужасно трудно и больно, но Барбатос даже заставил себя улыбнуться. Адепт теперь смотрел только на него, так, как не смотрел никогда. В последний момент фотографировал каждое движение ресниц, каждый локон волос, лишь бы ничего не упустить. Кажется, теперь действительно нужно было попрощаться? Пока он еще может хоть что-то. – Я благодарен тебе за каждую секунду, что я провел рядом с тобой. Сяо в панике мотнул головой, крепче сжал чужое плечо, судорожно вздохнул за них обоих. В глазах у Венти успокаивалось море, стихали ветра и гасли звездные фейерверки. – Я тоже... – он не смог договорить, голос просто сорвался. А бард все равно еще раз улыбнулся из последних сил с каким-то невероятным облегчением. Венти так много улыбался. Боковым зрением якша уловил распад лазурных искр. - Правда?.. Я рад. И все. С этой фразой мир Сяо осыпался вокруг него тонкими осколками витражей. Его мир сбежал и стекся в фигуру в его руках, осыпался миллиардом лазурных искр и белесых перьев. Легкий порыв ветра тут же подхватил этот рассеянный свет, завитком унося его выше. Будто считал своим долгом гордо пронести его над всем Тэйватом прежде, чем совсем развеять. На ладони Сяо осталось только одно легкое перо, почти прозрачное в своей чистоте. Проклятая лазурь вырвала из его рук не просто тело погибшего так быстро и неправильно Архонта, но и все самые теплые и искренние улыбки в жизни Сяо, все самое нежные слова, все самые сильные чувства и самые невероятные глаза, за один лишь взгляд которых можно было ставить на колени целые города. Медленно, очень медленно Сяо склонился к самой земле, на которой не осталось даже пятна чужой крови, все рассеялось гребаной драгоценной пылью, уперся лбом в траву, до треска одежды обхватив себя руками. Хотелось сжаться в самый крошечный комок, забиться под камень и остаться там навеки вечные. Венти... только что...

"Я рад"

Нечто среднее между скулежом и рычанием сорвалось со склона и эхом понеслось по горным пикам. В этот момент все Ли Юэ вышло из привычного ритма, срезонировав с разорванной душой своего верного стража. Это трудно было объяснить, как будто Гавань на секунду замерла, как насторожившийся зверь. Тысяча задушенных криков, беззвучный вой поверженных демонов - все это слилось в низкую вибрацию, окатившую Ли Юэ до самых вершин. Нечто пронеслось по улицам горячим пыльным ветром, повисло мрачными тучами со стороны моря, зазвенело в ушах простых людей тем, что называлось дурным предчувствием. Для тех же, кто имел чутье более острое или был одарен глазом бога, воздух загустел и вдруг зазвенел печалью и странной тоской. Все хотели спросить, но никто не решался. Бумаги на стойке регистрации Постоялого двора взметнуло этим тревожным воздухом, но вместо того, чтобы кинуться их собрать, Верр лишь обеспокоенно обернулась в сторону гор, прижимая руку к груди. Ваншу пропитался духотой и сырым отчаянием, хотелось уйти подальше. Лишь несколько существ, посвященных в происходящее, могли понять причину этого странного фона. Но выдохнуть с облегчением как-то не получалось, уж слишком сильно пахло скорбью. Адепты молча переглянулись, каждый прикусывая на языке совесть и сострадание. Гань Юй так не умела, так хорошо делать вид, что ей все равно. Девушка пыталась как-то успокоить и согреть себя, обнимая за плечи, ведь держать лук и следить за врагом сейчас не казалось таким важным. Эхо чужого надрывного крика навечно застыло в земле ее горячими слезами бессилия. Это эхо застыло и в осколках изящной фарфоровой чашки у ног Чжун Ли. Нет, Моракса. Боль была такая, что невозможно выносить, и сжимая одежду на груди мужчина силился определить источник. Вокруг обеспокоенно суетилась Ху Тао, напуганная бледным лицом и распахнутым взглядом, устремленным в перила балкона, но он не слышал ее. В это мгновение вся его железная уверенность в правильности своих решений пошатнулась под натиском чувств. Мог ли он ошибаться? Могли ли они все сегодня совершить ужасную ошибку? Массовая паника длилась всего несколько минут, после чего стихла, будто ее никогда и не было. Снялись руки с оружия, задержанное дыхание вышло плавным выдохом. Гавань стряхнула с подола странное чувство и на всех парусах своих кораблей устремилась вперед.

Над Ли Юэ цвело утро. Архонтов осталось шестеро.

***

Распахнув глаза, Сяо рывком сел на кровати. Резкая смена положения вызвала легкое головокружение, и без того смазанные очертания комнаты поплыли окончательно. Парень до скрипа сжал футболку у себя на груди, жадно хватая ртом душный и горячий воздух. Легкие словно горели, пытаясь уклониться от частых ударов разрывающегося от боли сердца. Никогда прежде Сяо не чувствовал себя так плохо. Он ведь проснулся от собственного крика, да? Точно. Он проснулся. Сон, это был просто сон. Ему просто приснился кошмар. Так он повторял по кругу, пока органы связывались в узел, вызывая одновременно боль, тошноту и неприятный холодок по взмокшей спине. Он пытался вглядеться в очертания своей спальни, но каждый раз в темноте вместо контура стула или стеллажа вспыхивали лазурные косички и захватывающий пейзаж в утреннем свете. И каждый раз сердце пробивало новым уколом боли, такой яркой, что дрожали руки. – Да какой к черту сон? – голос не слушался, сипел, и сразу засаднило в горле. Интересно, как долго он кричал перед тем, как проснуться? Кошмары мучали Сяо часто; чаще, чем хотелось бы. Сколько себя помнил, златоглазый всегда был пленником ужасных ночных картин, так что просыпаться в холодном поту на сбитой постели совсем не было для него в новинку. И все же в этот раз все было иначе. Не было остаточной тревоги от кошмара, когда ты уже осознаешь, что проснулся, но еще ждешь подвоха от реальности, у него вообще не было ощущения, что он спал! Страх, боль и отчаяние, что испытывал он во сне, он продолжал испытывать сейчас, и утешения этим чувствам не было нигде. Раз за разом мозг прокручивал последние минуты сна, и Сяо мог только прижать колени к себе и содрогаться в беззвучных рыданиях. Это было... как минимум не в его стиле, он бы скорее полежал час, глядя в потолок, побил бы лежащую рядом подушку, но точно не вел бы себя подобным образом. Парень в принципе считал себя человеком довольно спокойным и сдержанным. Но как бы он ни пытался успокоить тело, остановить слезы, унять дрожь и заставить сердце сбавить обороты, что-то внутри него, очень и очень глубоко, будто вышло из комы и билось, металось, как раненый ворон в клетке, скулило и протяжно выло. И то, что Сяо считал сном, не было сном для этого глубинного чего-то. Лишь спустя почти пятнадцать минут покачиваний из стороны в сторону, он наконец смог сползти с кровати и на ватных ногах дойти до ванны. Яркий свет больно резанул по глазам, но сейчас это была меньшая из проблем. К свету можно привыкнуть, но как привыкнуть к еще звучащему в ушах звонкому голосу – вот это достойная загадка. Молодой человек несколько раз умылся ледяной водой, сделал пару глотков прямо из-под крана, даже плеснул воды себе за шиворот. Избавиться от густого чувства тоски и опустошенности не помогло, зато в голове немного прояснилось. "Ху как-то говорила, что во снах мы можем видеть только то, что уже видели ранее", – размышлял он, шаря по кухонным ящикам в поисках завалявшихся сигарет. Он почти бросил, но... но сейчас можно. Наконец, найдя пачку с последними двумя сигаретами, Сяо облегченно вздохнул. – "Значит, моя кукушка решила устроить драм пьесу с незнакомым парнем в главной роли. Нет, его я... раньше не видел, наверное", – опираясь бедром о подоконник, парень неспешно закурил и постарался напрячь память. Логика подсказывала, что он мог видеть его где-нибудь в толпе, мельком, этого было бы достаточно, только вот при одной мысли образ перед глазами стоял яркий-яркий. Четкий настолько, что можно было пересчитать все ресницы, и это точно не то, что можно увидеть мельком. К тому же, сердце снова понеслось галопом, посылая по телу волны невыносимой душевной боли. Это все еще действие кошмара или просто его так тронуло? – "Нет, я точно его не видел. Такое лицо я бы не забыл. Что тогда это было?"

Если мне будет позволено переродиться хоть раз, клянусь, я обязательно тебя найду.

"О Архонты, Сяо, о чем ты вообще думаешь? Сейчас бы в здравом уме считать кошмары за воспоминания о прошлой жизни. Нужно вернуться к транквилизаторам..." А еще ему явно не помешало бы проветриться. Холодный ночной воздух точно поможет окончательно успокоиться, ведь о том, чтобы вернуться в постель, не шло и речи. Даже допущение того, что, закрыв глаза, он снова увидит что-то подобное, по непонятной причине вызвало в златоглазом нечто сродни самому настоящему ужасу. Нет уж, хватит с него на сегодня! В паре кварталов от дома Сяо был круглосуточный супермаркет, куда он заглянул за хорошим энергетиком. Главное, чтобы его измученное переживаниями сердце не решило поиграть в салочки с пульсом. А впрочем, сейчас ему было совершенно все равно. Все, чего он хотел – это выкинуть из головы цикличное "Венти", стереть ужасный сюжет сна из своей памяти и больше никогда не вспоминать. Или же никогда не спать. Еще чуть дальше раскинулся небольшой, но очень симпатичный сквер, освещенный лишь редкими фонарями. Место было как раз подходящим для того, чтобы немного подумать. Тяжело рухнув на лавочку под фонарем, Сяо с тихим стоном откинул голову. Ночь сегодня была облачной, звезд почти не видно, только завитки тонких облаков, похожих на растянутую вату на детской поделке, да дырой в них мыльная луна. Большая и круглая, аж до тошноты картинная. Нащупав банку с энергетиком, парень поднес ее к губам и сделал крупный глоток. В учебниках по истории и искусству, конечно, часто мелькали упоминания Семерых Архонтов, но вот имена их были стерты, никто их не помнил или не знал. Так что все те имени из сна – Моракс, Барбатос – они казались ужасно знакомыми и все же совершенно чужими. Что, если они и правда принадлежали двум Архонтам соседних земель? Тогда Сяо просто не мог этого знать. И пейзаж, в Ли Юэ сейчас таких точно нет, в этом он был уверен. "Но страннее всего – тот парень", – покачивая банкой, Сяо прикусил губу. Почему одно воспоминание о нем вызывало такое чертовски сильное желание плакать и убить кого-нибудь одновременно? – "Даже думать о нем больно, но перестать не могу..." Ладно, если хотя бы в шутку, хотя бы на мгновение допустить, что в отвратительном кошмаре были какие-то его... воспоминания, значит, он видел фрагмент своей прошлой жизни? Звучало невероятно абсурдно, но все же почему-то уместно. И тогда, Сяо с одной стороны был рад, что в его нынешней жизни нет ничего подобного, раз уж одного обрывка воспоминаний хватило, чтобы ментальное здоровье Сяо в гробу перевернулось и сбежало в ужасе. С другой же стороны, его преследовало призрачное ощущение чужих прохладных, нежных рук на собственной коже, и горящий искренностью взгляд прикипел к подкорке. Все было таким реальным, что становилось не по себе. И в этом Сяо нынешний даже немного завидовал прошлому Сяо. Если был кто-то, кого он так честно и самоотверженно любил, и кто любил его в ответ через боль, через обстоятельства и время, тогда да. Тогда тут есть, чему завидовать.

Взамен, пообещай мне, что хотя бы в одной из своих жизней ты станешь по-настоящему счастливым.

"Хах, а вот тут я явно облажался, дорогой Венти из потенциально моей прошлой жизни. Черт, даже про себя произносить приятно..." Был ли Сяо счастлив хоть один день своей жизни? Это вряд ли. Да, может, для двадцати лет уж слишком пессимистично звучит, но это так. Жизнь у него с рождения не заладилась, если так подумать. То одно, то другое, он успевал лишь решать проблемы, а когда их не было, просто ничего не испытывал. Нет, конечно, радость, нежность, прочие чувства не были ему чужды, но возникали мимолетно, в моменте. А счастье... Сяо одним глотком допил содержимое банки и оправил ее в мусорку. Снова захотелось курить. Длинные пальцы до боли сжали собственное запястье. Нет, с счастьем он даже не знаком. Парень шмыгнул носом, поплотнее запахивая кожаную куртку. Грела она, если честно, так себе, и надевать ее ночью в сентябре, еще и на футболку было идеей, мягко говоря, сомнительной. И все же ощущение холода Сяо немного любил, оно всегда отрезвляло, будто звонкий от прохлады воздух делал такими же звонкими и прозрачными его собственные мысли. Он на пробу вдохнул поглубже и медленно выдохнул к фонарю небольшое облачко пара. На смену буйству всех органов и чувств пришла тяжелая усталость и остаточное беспокойство. Такое, что скребется под лопатками неприятными навязчивыми идеями еще очень долго после происшествия. Голова наконец вспомнила о том, что, вообще-то, такие выходки не проходят бесследно, и ударила по вискам ужасной болью. Но это лучше, чем то, что творилось в груди еще час назад. – Хаа, какой же приятный сегодня ветер! – задумавшись, Сяо совсем не заметил чужого появления, и сильно вздрогнул, когда незнакомец подал голос. Голос, который заставил все существо златоглазого задребезжать, заизвиваться. Он был слишком похож на... Сяо мотнул головой, стряхивая ненужные мысли с кончиков волос. Ему уже мерещится всякое, настолько зациклился. Отчего-то не рискуя поднять головы, боковым зрением он наблюдал, как на скамейку почти рухнул миниатюрный парень с бутылкой минералки в руках. Судя по походке и движениям, он был немного пьян, но раздражения в Сяо, на удивление, не вызывал. "Я слишком заебался, чтобы злиться", – подумал он, разглядывая чужие бело-зеленые кеды. Какой идиот выпрется в такой обуви сейчас? – Вот бы люди придумали делать сидр из ветра, как было бы здорово, – продолжал беседовать сам с собой парень и запускать по Сяо волны крупной дрожи своим приятным, знакомым-знакомым голосом. Сердце в который раз за ночь ушло в какой-то неадекватно быстрый ритм, на этот раз забившись хрупкими бабочками глупой надежды. Бывают же просто похожие голоса! Тогда почему так страшно посмотреть выше чужих колен и не увидеть там его?.. Сидр из ветра, да? Набравшись смелости, Сяо резко поднял голову, и это последнее осознанное действие, которое он запомнил. Взгляд медленно полз по расслабленным острым плечам, укрытым тонкой ветровкой, по растрепанным бирюзовым косичкам, опаленным румянцем почти детским щекам, мягкой и бледной линии губ. Он просто смотрел и абсолютно все в настоящем Сяо отключалось, умирало, вновь возрождалось и терялось в чувствах. Зато то "нечто" глубоко внутри почти закричало. Может, он все еще спит? Нет, холодно по-настоящему и ногти в ладонь впиваются больно. Хотелось смеяться и плакать одновременно, облегченно выдохнуть и сжаться в комок от боли. Каков был шанс такого совпадения? Был ли он вообще? – Хехе, простите, я не хотел мешать, – оторвавшись от разглядывания луны, парень повернулся к Сяо и весело улыбнулся. От этой улыбки остановилось сердце, мозг отказал и вообще он мог бы лечь и умереть прямо здесь. Ему не казалось. Парень рядом с ним выглядел один в один как Венти. Он говорил как Венти. Он улыбался как Венти. И смысла этого отрицать не оставалось. – Вы в порядке? – обеспокоенный не то таким внимательным, ошарашенным взглядом, не то заплаканным и помятым лицом Сяо, парень, нет, Венти слегка нахмурился. Знакомо. А Сяо смотрел, смотрел и не понимал, куда себя деть от этих глаз. Он видел его впервые, в Этой жизни впервые, но помнил наизусть каждую тень на его лице. Он переживал одну свою смерть за другой, выкладывал заново картину мира, пока Венти глядел во все свои прекрасные глаза. И в этих глазах искрами драгоценных камней взрывались фейерверки любопытства, там глубокое ночное небо тонуло в шипении морских волн, там мятным ядом горело столько всего нового и неизведанного...

Если мне будет позволено переродиться хоть раз, клянусь, я обязательно тебя найду.

– Да, – с трудом, сдавленно ответил Сяо после нескольких минут молчания. Венти вздрогнул, будто и сам успел войти в некий транс от этого зрительного контакта, и непринужденно пожал плечами. Сяо судорожно вдохнул и выдохнул на глупой, дрожащей улыбке. Не важно, было ли это все совпадением, ужасной игрой разума или и правда... воспоминаниями. Не важно, что он видит его здесь и сейчас всего пару минут и, скорее всего, они принадлежат совсем разным мирам. Сяо выставит себя идиотом, придумает тысячу отмазок, но не отпустит его так просто. Выпросит все возможные контакты и обязательно вклинится в чужую жизнь, пристанет, как репей – все, что угодно. Потому что бард с самыми красивыми в мире глазами сидел прямо напротив, настоящий и, что главное, живой. Остальное Сяо попросту откинул. Даже если он просто сошел с ума, он точно знал, что не хочет снова расставаться с Венти. Он не хочет прощаться. – В порядке. Теперь да.