Tiny dancer

-Кто это? Я поднял взгляд и посмотрел на его лицо. Слишком серьезный, слишком строгий, слишком правильный. Он был слишком во всем, и это пугало меня. Он подошел ближе и улыбнулся мне, слегка наклонив голову. Я впервые не смог оторвать взгляд от чужой улыбки. -Итук. Менеджер. Думаю нам есть о чем поболтать. ** Я был угловатым, кривым и каким-то побитым. Я был не ровным, кое где на мне выступали шрамы, неправильно срастались чувства, эмоции. Я был серым, странным, возможно, глупым и совсем не нужным этому миру. Мои губы кривились в вечных улыбках, я силой размыкал руки для пожатий и объятий, мое лицо косило от вечной любезности. Казалось, я сам был просто неправильной фигурой, незаконченным чертежом, просто обрывком, старым наброском. Он появился внезапно, просто взял и пришел. Никто не просил его, никто его не ждал, и теперь я готов сказать, что не хотел его тоже никто, но он появился. Он появился также внезапно, как падают на голову снег или кирпичи, просто пришел и улыбнулся. Я помню, как смотрел на него в первый раз. Он что-то говорил, много говорил, махал руками и улыбался. Мне было не интересно, чего он хочет, потому что единственное чего хотел я, это наконец заткнуть его поцелуем. Он был ровным. Ровный пиджак, ровные линии брюк, ровные волосы с ровным пробором, ровная улыбка и ровные фразы. Он весь был идеальным, просто роботом, а не человеком. Я восхищался его ровностью, его чертами лица, его ровной улыбкой и этими безумно ровными глазами. Глазами больше всего. Я в эти глаза влюблялся. ** -Значит вам нравятся песни? Я повернулся и посмотрел ему в глаза. Он снова улыбнулся своей ровной улыбкой и придвинулся ближе, сокращая расстояния между нами до миллиметра. -Мне больше нравится певец. ** Я приходил к нему пьяный, босой, злой, грустный. Я приходил к нему с порошком, с очередной бутылкой виски или текилы. Я заваливался к нему ночью, утром, днем, в семь, двенадцать, в пять утра. Я бился головой об стену, я плакал и хохотал, как придурок. Я был просто отвратительным и невыносимым, но он это выносил. Он целовал жадно, любил сильно, прижимал крепко и никуда меня не отпускал. Он был всегда рядом, всегда помогал и иногда мне казалось, что вся моя жизнь держится только благодаря ему. Он вытаскивали меня из баров, откачивал и ничего мне не говорил. Ничего. Я рисовал на его спине картины, писал за его столом песни, записывал строки на его документах и играл на рояле для него. Я читал ему вслух книги и рвал для него цветы. Я пил с ним, я спал с ним, я танцевал с ним и плакал тоже с ним. Я терял голову, я бросался в него с обрыва и тонул, тонул, так глубоко, и никак не хотел выбраться. Потому что он был моим чертовым миром, моей жизнью и моим смыслом. && -Тебе правда нормально трахать всех подряд прямо у меня на виду? -Абсолютно. -Ты хоть понимаешь, как мне сейчас тяжело? -Мне плевать, я буду получать свои 20% и после твоей смерти. $$ Он ускользал от меня, как солнце сквозь пальцы. Он не прятался, не уходил, не пытался меня бросит. Он оставался рядом, как громкое напоминание тому, что я, черт возьми, снова проебался. Он смеялся и не в лицо, плевал и не в душу и все больнее втыкал ножи мне в спину. Я бился головой о клавиши рояля, лил в себя виски литрами, тонул и никак не мог проснуться от всего этого кошмара. Меня выворачивало наружу, и я бил себя по рукам, которые не переставали тянуться к нему с каждой новой бутылкой. Я чувствовал и видел, как он зажимает в углу своих помощников, он не появлялся дома и почти не говорил со мной. Он был, как призрак, его уже давно нет, но ты все равно видишь и чувствуешь его рядом, как напоминание о прошлой жизни. Я его ненавидел до скрежета зубов, до сломанных ребер и синяков по телу. Я его ненавидел, но так слезно к нему хотел, что просыпался посреди ночи от дикого жжения в районе сердца. Я хотел пустить ему пулю в висок, и вместе с тем я бы никогда его не отпускал. Я был отвратительным. $$ — Твоя проблема в том, что ты эгоист, Хичоль. — Нет. Моя проблема была в том, что я верил в твою любовь. А ты не способен на это. Я пытался сохранить то, чего у меня никогда не было. $$ Он был ублюдком, и я прекрасно знал это, но ничего не мог с собой сделать. Трипы, передозы, больницы, истерики и вечно его глаза. Он ушел ничего не сказав, он и не должен был говорить, это я его выгнал, это я все закончил. Его не волновали мои чувства, мои проблемы, мои психи, они просто его задолбали, и он ушел, пока я затыкал уши, чтобы не слышать хлопка двери. Я не пытался его держать, только плакал в подушки, сжимал запястья до синяков и все себе шептал, что как-нибудь переживу. Мой мир уходил, мой мир горел и рушился от хлопка, как карточный домик. Весь мой чертов мир был в нем одном, в этом куске дерьма, который уходил не оглядываясь. Я затыкал себе рот, смотрел на него криво и снова становился угловатым, потому что некому больше было создавать баланс. Моя любовь больше меня не лечила. Он был идеальным, идеально холодным и ровным. И чувства у него были ровные, это я ломался. Он так и смотрел из машины с ровной улыбкой, пока я корчился и ломался от этой боли. Ему было всё РАВНО.