Под дождем

Перед Джефферсоном лишь белое пространство, в котором нет ни конца, ни края. Сколько ни идти вперед – найти выход невозможно. Этот сон сниться Шляпнику далеко не впервые. Еще будучи маленьким мальчиком, рабом, можно сказать, Румпельштильцхена, он смотрел на то, как это белое пространство потихоньку превращается то в библиотеку, освещенную луной, которая лишь сначала кажется безопасным местом, то в огромный особняк, похожий на дом Безумного в Стране Чудес. И Джефф уже настолько привык к этим безумным сновидениям, что даже в реальной жизни забыл, каково это – быть нормальным. На утро было сложно вспомнить все детали сна, но Джефферсону это и не нужно было. Самое главное он помнил – человека, что также, как и Шляпник, просто потерялся в этом белом пространстве. Имя его Безумный забывал каждый раз, как просыпался, но попадая обратно, в одно из отвратительных мест, в которые могла себе позволить превратиться белая комната, Джефферсон словно выходил из долгого забвения, в голове прокручивая одно и то же имя… Виктор Франкенштейн. Безумный помнил, как мальчик с этим именем в детстве помогал разобраться во всех чудесах мира сновидений. Будто знал все… И Джефферсон слушал его, потихоньку привыкая к монстрам, что прячутся за книжными полками “лунной” библиотеки. Отвратительные создания, что готовы набросится в любой момент, заставив проснуться. На вид это безобидные создания: черные шарики, на ощупь мягкие, только вот в любой момент, стоило лунному свету коснуться их шерсти, они превращались в огромных летучих мышей с горящими красными глазами и клыками, покрытыми слизью. Шляпник их уже давно не боялся, ибо осознавал, что все это всего лишь сон. Франкенштейн приходил далеко не каждую ночь, но Безумный был не против. Одиночество нравилось этому сумасшедшему садисту. Иногда Шляпник мог устроить чаепитие с силуэтами, что прятались в тени особняка, облик которого белое пространство принимало чаще всего. Шляпник любил добавлять в чай много интересных ингредиентов. Особенно яд. Черные тени, словно живые люди, яды воспринимали плохо, поэтому умирали после первого же глотка чая. И Джефферсон так развлекался каждую ночь, что была проведена в особняке. Иногда на его чаепития приходил Франкенштейн, который каждый раз забывал про увлечение Шляпника травить людей и попадался снова, и снова. Окровавленный скальпель который Виктор всегда держал при себе, падал прямо в чашку с чаем, окрашивая жидкость в ярко-красный. Джефферсон смеялся, пугая своим смехом все силуэты, прячущиеся в особняке. В библиотеке было сложно устраивать такие чаепития, поэтому он попросту сидел на пустой книжной полке, заманивая монстров в свою шляпу, которая уже успела стать для них тюрьмой без выхода. Франкенштейн каждую ночь рассказывал о своем брате, погибшем по вине Виктора. Шляпник не слушал, будучи занятым более интересным для него делом. Безумный за все время пребывания в данном белом пространстве превратился из безобидного мальчика, слуги Темного мага, сироты, в сумасшедшего жителя Страны чудес, что до головокружения обожал травить людей, приглашая на чай, а потом безжалостно вырывать их сердца. Его сознание захватили те самые монстры, что прятались в его шляпе и словно давали ей силы для путешествий между мирами. В какой-то момент в библиотеке начался дождь, что никак не хотел заканчиваться. Капли прорывались сквозь крышу, оставляя дыры, и спрятаться от плохой погоды даже в здании шанса не было. Лунный свет закрыли тучи и у монстров появился шанс нападать на Виктора со Шляпником из темноты, к которой привыкнуть было словно невозможно. Но Безумный продолжал спокойно пить чай на книжной полке, смотря на тщетные попытки Франкенштейна выйти из библиотеки. Особняк все реже появлялся во снах Джефферсона. Но Шляпник этого и не замечал, продолжая ловить монстров в головной убор. Иногда монстры приобретали вид белых кроликов, дрожащих под дождем, явно для того, чтобы вызвать чувство жалости. Только вот Безумный и их ловил. Человечности в Джеффе почти не осталось. Он стал таким же монстром, как и те, кто сидят у него в шляпе. Виктор старался сделать Джефферсона нормальным, пытался лечить… Но для Шляпника быть ненормальным – это нормально. Никакие таблетки не помогали, он потерял разум, который уже ничем не вернуть. А всему виной сон длиною в несколько лет или десятилетий. Привыкнуть к дождю оказалось легко. Джефферсон сумел полюбить дождь, и это было первым, что он по-настоящему полюбил. Шляпник не прятался от дождя, как Франкенштейн, наоборот, всю ночь проводил, пытаясь ловить капли в ладони. Иногда Безумный ловил на себе непонимающий взгляд Виктора. Только вот Джефф давным давно забыл, что такое чужое мнение. Он спятил в край, этого уже не исправить. Виктор мог сколько угодно крутить пальцем у виска, это бы не помогло. Ночи в особняке становились все длиннее, словно белое пространство издевается над Шляпником, не давая насладиться дождем в библиотеке. Тени людей, что прятались в каждом темном углу особняка, все также приходили на смертельные чаепития Шляпника. Только вот теперь Джефферсону стало не хватать просто отравлять эти силуэты. Он шел дальше, вытаскивая их сердца и мучая. Последние капли рассудка спасал от исчезновения Виктор со своим “лечением”. Безумный стал просто ненавидеть таблетки, что ему прямо под нос пихал ученый, поэтому растворял их в кипятке вместе с ядом, угощая этой смесью Виктора. Шляпник все надеялся, что из-за еженочных смертей Франкенштейн тоже сойдет с ума, но не выходило. Безумцем оставался только Джефферсон, которому это безумие нравилось. Монстры перебрались и в особняк, где их поймать было не так просто. Они разбегались по всем углам, не оставляя за собой ни намека на след. Шляпник все также ловил их, подавляя в себе последние остатки человека. Шляпа становилась все могущественнее, появлялись порталы в новые миры, только вот Безумному они не были нужны. Он жил в Стране чудес, в огромном доме, где застрял навсегда. Шляпа стала просто аксессуаром, не больше. У Джефферсона было куда более интересное увлечение – убийства. Он убивал детей, взрослых, стариков – без разницы. Он не смотрел на пол, возраст или расу, ему просто нравилось убивать, травить, мучать жертв. Был лишь один человек, которого он готов был пощадить – Виктор. Не из жалости, а из оставшихся кусочков человечности, в знак благодарности. Ведь именно Франкенштейн когда-то сделал из маленького слуги Темного настоящего монстра. Сердце Шляпника почернело до такой степени, что в темноте его легко было не увидеть, только вот луч света в нем все равно оставался. Любовь к дождю никуда не делась. И пусть дожди все реже шли во снах Джефферсона, но светлое чувство не пропало. Сны становились все реальнее, и Шляпник перестал видеть границу между реальностью и сновидением. Везде одно и то же – убийства. И это однообразие уже никто не мог изменить, только вот в какой-то момент белому пространству захотелось разнообразить сны этих двух странных людей… Несколько месяцев Виктору со Шляпником пришлось провести в на холодной улице под сильнейшем ливнем. Пустая дорога без единого намека на жизнь. Джефферсон даже там продолжал ловить монстров, что могли взяться из ниоткуда в любой момент, а Виктор просто стоял в стороне в ожидании пробуждения. Джефф и там умудрялся устраивать чаепития с тенями, которых было очень мало на темной дороге, но вполне достаточно для садистского удовлетворения. Шляпник забыл про холод, словно сливаясь с дождем воедино. Из чертогов маленьких кусочков разума выбралась детская радость совершенно обычным вещам. Джефферсон неоднократно ловил на себе взгляд Виктора, что сопровождался улыбкой или смехом. И Шляпник улыбался в ответ, хоть его улыбка и выглядела скорее угрожающе. Франкенштейн постепенно начал присоединяться к чаепитиям Безумного, после которых жидкость в чашке становилась алой. Пусть сердце и не полностью почернело, но вот мозг полностью захватило безумие, в чем частично был виноват этот самый дождь. Джефферсон стал реальным Безумным Шляпником и этого не изменить. Да и менять никто не собирался, Виктор давно смирился с потерей того нормального мальчика. А монстры в голове Шляпника все росли и росли… *** Теперь Шляпник живет в городе под названием Сторибрук. Он модельер, богатый модельер. Своего Безумного прошлого он не помнит, вот и живет под именем Даррен Фергюсон. Его знает весь город, он абсолютно нормальный человек. Со сном все нормально, режим не сбит… Идеальная жизнь, в общем. Только вот некогда Шляпника терзает чувство дежавю каждый раз, когда он проходит мимо доктора Вэйла – самого умелого врача всего города и, по совместительству, лучшего друга самого модельера. Даррен ненавидит дождь и серую погоду, только вот по закону подлости именно Сторибрук является тем местом, где дожди льют 24/7. Чай тоже входит в список того, что модельер терпеть не может. С самого детства (пусть и ненастоящего) ему навязывали любовь к этому напитку, но не сложилось. У Даррена есть старый головной убор. Цилиндр, которому уже лет 200. И, почему-то, надевая его, бывший Шляпник слышит голоса. Низкие, высокие, пугающие и просящие о помощи. Шляпа хранится в темном шкафу, куда Даррен очень редко заглядывает. Он попросту боится этого цилиндра и голосов. А сны некогда Безумного Шляпника становятся все чудесатее и чудесатее… Какое-то белое пространство начинает поглощать тело Даррена во сне. И ничего с этим сделать нельзя. Двигаться невозможно, даже дышать до жути сложно. И в этом пространстве нет больше никого. Одиночество, которого модельер до дрожи боится, захватывает его сны. Только вот далеко не навсегда. Вскоре еще одним мучеником этого пространства становится Вэйл. Один сон на двоих. Белая комната без конца начала принимать облик то особняка, то библиотеки. В темных углах прятались монстры, силуэты, которых два молодых человека, попавших в осознанный сон, пытались устранить, но все попытки оказывались тщетными. Вэйла и Даррена убивали, и все, сон прерывался. Потом во снах модельер стал видеть ту шляпу, затем выяснилось, что она работала, как тюрьма для монстров. И как бы Даррен не боялся этого цилиндра, выбора не было… По утрам некогда Шляпник начал чувствовать жуткие головные боли и слышать голоса. Никакие психотерапевты не помогали, говорили, что все хорошо. Даррена потихоньку начал поглощать тот сон, вместо дорогой одежды он начал шить миллионы шляп, заполнив ими одну из комнат особняка. Люди стали обходить его стороной. Кроме Вэйла. Тот лишь крутил пальцем у виска, но общение продолжал. Потом в голове модельера стали появляться воспоминания из Страны Чудес, которые он всерьез не воспринимал. Сначала не воспринимал… Дожди Даррен полюбил, пришлось, как и чай. Только вот чай не простой. После приезда Эммы Свон в город модельер испытал жуткое желание отравить ее, причем не самым обычным способом. Тот волшебный цилиндр стал частью головы Даррена. Ловить монстров с помощью головного убора оказалось весело. Чуть позже модельер узнал, что тени в особняке могут умереть от яда и устроил смертельное чаепитие. Даррен сходил с ума, его разум захватывали монстры из шляпы. Но оканчательно сумели захватить лишь тогда, когда белое пространство приобрело облик пустой, можно сказать, мертвой дороги. Стоило модельеру открыть глаза, как тут же начался жуткий ливень. Сначала они с Виктором старались прятаться, делая из своих пальто большой зонт, но какая-то непонятная сила толкала Даррена сделать шаг вперед, под дождь. Пришлось, модельер не был властен над своим телом, пока цилиндр на нем. Им словно управлял кто-то другой. Даррен стоит под дождем, капли неприятно стучат по шляпе. Ужасно холодно. Но уже пострадавший разум модельера приказывает ему оставаться на месте. Даррен закрывает глаза, чувствуя, как холодные капли стекают по его лицу. И сама личность Даррена Фергюсона вот-вот раствориться в смеси чая и дождевых капель. Резкий звук упавшего металла заставляет модельера открыть глаза. Из кармана Вэйла падает окровавленный скальпель, кровь с которого сливается с водой из луж. Зрачки модельера сужаются, а голову пронзает зловещий смех. Разум покидает его, как и человечность… – Даррен? – взволнованно говорит Вэйл. – Да нет, Виктор, мое имя Джефферсон, – машинально ловит в шляпу монстра Безумный. Джефферсон становится все ближе к монстрам из своей шляпы…