в духоте и под дождём

на июльском небе медленно начали собираться тучи. лилии апельсинового цвета расположились рядом с очередной девятиэтажкой, недалеко находится низкий тёмно-зелёный забор, а рядом курят несколько женщин. длинные бледные пальцы гладят оранжевые лепестки благоухающих цветов. душно, слишком душно, отчего приходится минимум каждые пять-шесть минут открывать двухлитровую пластиковую бутылку, в которой уже отсутствовала половина сильногазированной воды, и выпивать содержимое. спина до жути вспотела, так что венти садится на заборчик, около которого лежат окурки, и делает, кажется, десять глотков, а кадык тем временем те же десять раз и дёргается. — ну что, я готов, — он кладёт бутылку с водой на асфальт, берёт гитару из открытого футляра, находящуюся на земле, и принимает удобную позу. сяо смотрит завораживающе, готовясь к абсолютно любому действию со стороны этого парня с косичками, ведь он просто непредсказуем. — какую песенку сыграть? — я... не знаю, — сяо стоит, слегка смущаясь и вглядываясь в гитару. он... он сыграет для него. венти сыграет для него, и для алатуса это странно. — а что ты умеешь? — много чего, — бегло перебирает струны, на семь секунд задумываясь, отчего появляется тишина, неловкая лишь для сяо. — короче, давай я сыграю песню, которую ты ещё не слышал, но не скажу какую. вот так вот, — улыбка венти замечательная, приятная, нежная, даже, возможно, лучшая. — мне всё равно, какая именно, — сяо прикусывает губу, отводя взгляд и опуская голову, а затем добавляет: — мне нравится всё, что ты поёшь. — хе, ну ладно, — вновь пытается принять удобную позу, приоткрывает рот, ставит пальцы на нужный аккорд и начинает играть. сяо наслаждается, тоже садится на забор, видя полуприкрытые глаза венти, как он ставит пальцы на лады, создавая мелодию, как подаёт свой голос, который заставляет дёргать сердце, а настроение с каждой секундой приподнимать до неузнаваемости. алатус невольно ухмыляется, что происходит крайне, крайне редко. его пение, кажется, исцеляет: головная боль притупляется, душевная горечь испаряется, внутри появляется радость, умиротворение. хочется взять его за запястье, ощутить мозолистые подушечки пальцев, зарыться в растрёпанные волосы, погладить щёку. сяо тонет в его аквамариновых глазах, особо не вслушиваясь в песню. они вновь здесь. вновь жильцы многоэтажки с презрением смотрят из окон, замечают, как сидит на заборе эта парочка, как и вчера, позавчера, месяц, полгода назад. они среди глубокой ночи запускают фейерверки, рисуют граффити на гаражах, включают из своих колонок поп-музыку и подпевают. им естественно такое делать. им всё равно, о чём подумают другие. сяо обычно отчуждённый ото всех, молчаливый, колкий и озлобленный на весь мир. но стоит только оказаться наедине с венти, как он становится совсем иным человеком. вернее, становится самим собой, открывая настоящие чувства и эмоции. иногда даже на простой прогулке возникает желание переплести пальцы, прижаться всем телом, столкнуться с его лбом, прикоснуться к неаккуратным косичкам, потереться носом о тонкую бледную шею. каждое невинное похлопывание по плечу от венти, каждый комплимент, ничем не примечательный со стороны, каждое прикосновение пробивает насквозь, ударяет током, заставляет хотеть подобных ощущений постоянно. — ты меня слушаешь? — фраза возвращает в реальность. венти вскидывает на секунду брови, давно перестав играть и разговаривая на неизвестную алатусу тему, ибо последний вообще не слушал, поглощая взглядом. — да... — сяо кивает, сосредотачиваясь на гитаре, которая сейчас находится в цепких, тёплых, хрупких руках, в крохотных, но продолговатых пальцах. — а можно... подержать? я про гитару. — а, конечно, бери, — спокойно протягивает инструмент, убирая с миловидного лица улыбку. — только аккуратно, ладно? сяо угукает, берёт крепко, разглядывает гриф и корпус, медленно проводит правой рукой по всем струнам, пытается правильно сыграть аккорды, как делает венти, но выходит плохо. он взял гитару. гитару, до этого находящуюся у самого прекрасного человека в грешном, мерзком мире. человека, пахнущего яблоками. — красиво... — неосознанно бросает он, не отрываясь от гитары. — вот только играть выходит отвратительно, — ощущает на большом пальце холодную каплю. и ещё одну, на этот раз на макушке. курящие женщины начали быстро уходить в здание, хлопая входными дверьми. — с первого раза никогда не получается, я тоже так играл, — венти ухмыляется, а затем чувствует, как на него начинают падать капли прямиком из туч. — ой, дождь уже... отдавай гитару, иначе промокнет, — он протягивает худые руки. сяо спокойно возвращает инструмент владельцу. — хорошо, я тогда пойду, — алатус со своей маской равнодушия встаёт на ноги, прячет кисти рук в карманы огромных шорт и думает уйти. до тех пор, пока его не хватают за плечи, потянув к себе. — сяо, погоди... — шепчет в ухо венти без привычной улыбки, робко приобнимая сзади. — не уходи, пожалуйста... ты не уйдёшь? сяо не уйдёт, ведь одно лишь лёгкое объятие разрушает маску, дотрагивается до сердца, заставляет сдерживаться, чтобы не проронить слезу. от этого прикосновения он быстро тает, отстраняется от объятий и разворачивается лицом к венти. венти... весь красный, с приоткрытым ртом опускает голову и прекрасно ощущает усиление дождя. даже волосы мокреть начинают. от этого вида хочется утешить, схватиться за его невинные щёчки, успокаивать и прижимать к себе. — уже не смогу, — алатус дотрагивается к чужой руке, пытаясь сделать серьёзный взгляд, но покрасневшее лицо предательски выдаёт все эмоции. — что случилось? — краем глаза видит ещё незакрытый футляр, где находилась гитара, которая, видимо, скоро будет промокшей. — да так... — издаёт смешок, боязливо не смотрит в чужое личико, похожее по выражению на кота. — просто... сегодня я очень много чувствую. знаю, это, наверное, не подходящий момент, — приближается так, что расстояние от губ превышает от силы пять сантиметров, — но плевать, — целует в щёку, отдаваясь полностью, стиснув ногтями плечи и закрывая глаза. сяо удивлённо застывает, постепенно загружаясь, переваривая все эти действия и осознавая, что это всё не сон, а реальность, внезапно оказавшаяся такой приятной. венти перестаёт целовать в щёку, краснея ещё больше. — пха, это прикол такой был, — снова лыбится, пытаясь соврать, что это всё было шуткой, что это не он сейчас показывал настоящие чувства, которые так просто не подделаешь. — ничего такого не подумай, я просто... — раскрывает шире веки, когда чувствует, как его поглаживают по скуле. он называет его не алатусом, а по выдуманному прозвищу, и это радует. остальные люди будто назло говорят ненавистное имя, что раздражает до бешенства. с ним можно быть в безопасности, быть собой, не боясь открываться. — венти, — ухмыляется, слабо, но наслаждаясь происходящим. о гитаре они забывают напрочь, — и я тебя люблю. честно.