очень даже металльно

С тех пор, как они создали группу, Броуди с Закком все больше времени проводили в гараже, постоянно работая над какой-нибудь новой песней. В один из таких вечеров парни потягивали холодное пиво, склонившись над очередным текстом, и все было нормально, кроме, наверное, того, что они сидели слишком … близко. Достаточно близко, чтобы Закк заметил крохотный шов на мочке Броуди. — Чувак, что это, нахер, такое? — Закк аккуратно коснулся шва кончиком пальца. — Это…мое ухо? –рассеяно ответил Броуди, не отрываясь от текста очередной песни. — Да нет же, мужик, что за херня случилась с твоим ухом? И куда делась твоя сережка? Броуди вздохнул и сделал пару глотков из своей банки. Уже успевшее нагреться пиво оказалось мерзким на вкус. Стараясь звучать непринужденно, он бросил: — Да неважно… Ничего особенного, чувак. — Ничего особенного? Да нет, это ничерта не «ничего особенного»! Мы же… мы же братство металла, помнишь? У нас вообще нет друг от друга никаких секретов, а тут у тебя появляются шрамы, и ты говоришь мне, что это «неважно», и что я, нахер, должен думать, по-твоему? — Закк, очевидно, уже начинал заводиться, и сейчас лучше было сказать все как есть, чтобы он не взбесился окончательно. Броуди собрался с духом и заговорил: — Дэвид и его дружки наваляли мне за школой. И еще он… вырвал мне сережку. Сказал, что она слишком пидорская. — Он сделал ЧТО?! — банки подскочили и жалобно звякнули, когда Закк со всей силы врезал кулаком по несчастному столику. — То есть, какой то сукин сын со своей поганой шайкой все это время издевался над тобой, они… они, блять, покалечили тебя, и ты ни слова мне не сказал? — выдавил сквозь зубы Закк, кривясь то ли от боли в ушибленной руке, то ли от плохо сдерживаемой злости, — Да… да пошел ты нахер, Броуди! Закк преодолел расстояние до ворот гаража в несколько широких нервных шагов, а потом внезапно выкрикнул: — А может мне нравилась твоя пидорская сережка, придурок! — и тут же свалил, оставив Броуди думать, что это, блять, такое вообще сейчас было. Этим вечером Дэвид не вернулся домой. Честно говоря, Броуди было наплевать — не то чтобы он сильно переживал за этого ублюдка. Но на следующий день Дэвид не пришел в школу. И на следующий. И опять. Медина сказала, что он загремел в больницу избитый до полусмерти и жутко перепуганный. Броуди даже не стал спрашивать Закка, его ли рук это дело — не было смысла. Через несколько дней Дэвид все-таки объявился — тихий, угрюмый, покрытый заживающими синяками и ссадинами, он просто прошел мимо Броуди, даже не толкнув его плечом, как обычно, и с тех пор больше не доставал его. Шестерки Дэвида тоже угомонились и стали как будто избегать Броуди — видимо, Закк действительно сильно зашугал их. Кстати, насчет Закка. Они давненько не общались, и Броуди думал ему позвонить, но понятия не имел, что нужно сказать. «Эй, чувак, извини, что не рассказал, что мой отмороженный двоюродный братец со своей бандой отравляли каждый день моей жизни все это время, я просто хотел, чтобы ты считал меня крутым. А, и еще, спасибо, что почти прикончил Дэвида. Не хочешь зайти выпить пивка?» Да, звучит так себе. Броуди так и нарезал круги вокруг телефона, пока Закк сам не завалился к нему домой с тем самым «я-замышляю-нечто-безумное-и-крутое» выражением лица. — Знаешь, я тут корешу с одним татуировщиком — заявил он с порога, — ванная там? Так вот, тот парень научил меня кое-чему. Садись, — Закк кивнул в сторону кровати, вытирая руки, — ухо тебе колоть будем. Броуди нерешительно опустился на кровать и провел по шву на мочке пальцем, глядя, как Закк раскладывает и обрабатывает всякие пирсерские приблуды. — Так, теперь сиди ровно, — он аккуратно убрал волосы Броуди за ухо, слегка касаясь пальцами впалой щеки, и поставил маркером небольшую точку — место, куда войдет игла — совсем рядом со швом, но не задевая его. Убедившись, что точка стоит там, где надо, Закк, не жалея спирта, обработал место прокола — Броуди почувствовал знакомый холодок на коже. Все, можно прокалывать. — Готов? — спросил Закк, вооружившись иголкой, — не переживай, больно не будет. Броуди уже знал, что прокалывать ухо не так больно, как кажется, и совершенно не боялся того, что будет происходить дальше. На самом деле, он даже ждал этого. Хотел снова почувствовать пальцы Закка на своей коже. — Вот так, не шевелись, — Закк, сосредоточенно прищурив глаза, прижал острие иглы к намеченному месту — чшш, вдохни поглубже. Броуди прикрыл глаза, задержал дыхание и почувствовал, как иголка резко входит в кожу, причиняя лишь короткую вспышку колющей боли — значит, Закк действительно умел это делать. — Всё-всё, чувак, расслабься, уже готово. Теперь надо вдеть тебе сережку. — Я свою потерял, — виновато ответил Броуди, — вернее, этот мудак Дэвид зашвырнул ее так далеко, что хер найдешь. — Зато я кое-что для тебя нашел, — Закк порылся в карманах, вытащил бархатную красную коробочку и протянул ее Броуди, — выглядит очень даже… металльно, скажи? Броуди осторожно приподнял крышку и широко распахнул глаза. Из шкатулки на него смотрел маленький серебряный череп с двумя сверкающими алыми рубинами в глазницах, и выглядело это просто шикарно. Невероятно. Очень даже металльно. Закк был готов поклясться, что глаза Броуди заблестели, как в дебильном Сейлор Мун, когда он наконец обрел дар речи и выдавил: — Вау. Вау, чувак, это настоящее серебро? — Ну конечно. Думаешь, я бы позволил своей принцессе носить дешевые побрякушки в своих прекрасных ушах? Броуди проигнорировал подъеб: — Черт, Закк, это же стоит херову тучу денег. Как ты вообще смог купить ее? — А я и не покупал, — ответил Закк, расплываясь в самой дерзкой усмешке, на какую только был способен, — давай, серьгу тоже надо обработать. Щедро плеснув на сережку спиртом, Закк снова наклонился к щеке Броуди и ловко вдел украшение в свежий прокол, стараясь причинять как можно меньше боли. Теперь он стоял так близко, что мог почувствовать, как волосы Броуди щекочут шею. Мог услышать его сдавленное дыхание. — Тебе очень идет, — застенчиво пробормотал Закк, так и не отстранившись. Горячий шепот осел на коже Броуди, заставляя все тело покрыться мурашками. Серьга действительно смотрелась потрясающе — холодно блестела на фоне бледной, беззащитной кожи, сквозь которую едва виднелись вены, и… черт, восхитительная шея Броуди буквально просила об этом. Закк мягко провел пальцами по его щеке, а потом коснулся губами кожи за ухом — влажно, горячо и нежно, без намека на обычную грубость. Броуди издал странный всхлипывающий смешок и смущенно прикрыл рот ладонью. — Что… над чем ты смеешься, чувак? — в голосе Закка прозвучали трогательные нотки обиды. Его много раз отвергали, но не насмехались еще никогда. — Ну, я просто подумал, что это забавно… ну, то, что наш первый поцелуй был, типа, не в губы, — выдавил Броуди, не переставая краснеть. — Вот как? — Закк хищно ухмыльнулся, — ну держись тогда, гаденыш! Резко подавшись вперед, он впился в обветренные губы гитариста, прижал его к себе за затылок, толкнул язык в чужой рот, лаская нёбо. Опешивший от неожиданности Броуди наконец-то придумал, куда деть руки, обнял Закка за плечи, охотно углубляя поцелуй, притиснулся телом к телу, и позволил отстраниться только когда воздуха в легких почти не осталось. — Ох, — прохрипел Броуди, откинувшись на кровать, — это было очень… — Металльно? — Да. Очень даже металльно. Закк слегка похлопал гитариста по острой коленке: — Ну, бывай, чувак, а я пойду, наверное. Там, в мастерской, дел много, и… и все такое. Броуди окликнул его у самой двери: — Эй, Закк? — Что? — Останься… пожалуйста?