Посмотреть в глаза чудовищ

Они остановили машину и вышли, чтобы прогуляться по пляжу. Стоял прекрасный летний вечер, и солнце уже клонилось к закату. Мэри разулась и медленно шла, наслаждаясь теплым песком под ногами, свежим морским воздухом и шумом океана. Она чувствовала себя так легко и свободно, как, пожалуй, никогда не чувствовала себя прежде. Мейсон был рядом, такой родной и близкий, что сложно было поверить в то, что совсем недавно она запрещала себе даже думать о том, чтобы быть с ним вот так — просто позволить себе открыто любить его и принимать его любовь, не одергивая себя постоянно, не думая о том, что скажут другие. Она улыбнулась, глядя на него, любуясь им, вспоминая тот вечер, много месяцев назад, когда она впервые услышала его признание — как обрадовалась она тогда, как была счастлива и в то же время боялась поверить, что это всё действительно происходит с ней в реальности, а не в мечтах… И сейчас, как и тогда, внутри у неё словно всё пело, наполняя её удивительной радостью. Словно услышав её мысли, Мейсон остановился и взял её за обе руки — туфли её при этом бесшумно упали на песок, но она не обратила на это внимания, — и посмотрел на неё внимательно. — Мэри, ты помнишь, как я в первый раз признался тебе в любви? Она медленно кивнула, завороженная его пронзительным взглядом. — И как я говорил, что никогда прежде не испытывал ничего подобного к женщине, и что если такая девушка, как ты, полюбит меня, то я сочту это за чудо и не смогу до конца поверить в это? — Да. — И иногда мне всё ещё кажется, что я не до конца верю в это — в то, что это всё не сон. — Я люблю тебя, Мейсон, — она положила руки ему на плечи, вглядываясь в его глаза, ловя это радостно-восхищенное выражение его лица, утопая в глубине его взгляда, замирая от нежности и чувств, переполнявших её. — Я люблю тебя… Он не дал ей договорить, целуя её, и она почувствовала, как её уносит, захватывает волна его любви — окатывая её с головы до ног, растворяясь в ней, покоряя себе. Он редко позволял себе целовать её с таким желанием, с таким напором, вызывая в ней дрожь и ощущение погружения куда-то в глубину, из которой она с трудом вынырнула, переводя дыхание, словно закончился весь воздух в легких. И тут же снова потянулась к нему, ища его губ, не в состоянии оторваться от него даже на минуту. В конце концов, когда Мэри уже почувствовала, что с трудом держится на ногах, они остановились, переводя дыхание, и просто стояли и смотрели друг на друга, лаская друг друга взглядом, словно пытаясь насмотреться, насытиться друг другом на всю оставшуюся жизнь, в то же время понимая, что это вряд ли возможно. Они медленно пошли дальше по пляжу, рука в руке, и вдруг Мейсон лукаво улыбнулся и сказал: — Знаешь, я бы не отказался от романтического ужина со свечами и тихой музыкой… — О да, — подхватила Мэри с улыбкой. — Только… здесь так красиво. Она взглянула на океан с легкой грустью. В город возвращаться абсолютно не хотелось, но она уже успела проголодаться. Да и день подходил к концу. — Закрой глаза, — попросил он её, и она с улыбкой послушалась. Сделала несколько шагов туда, куда потянул её Мейсон. — Что может быть лучше, чем ужин с видом на океан? Она открыла глаза и ахнула от изумления, потому что Мейсон подвёл её к небольшому столику, накрытому на двоих, которого она не замечала здесь раньше — да Мэри была готова поклясться, что секундой назад его здесь и не было. — Мейсон… — проговорила она восхищённо-удивлённо. — Как ты это… когда? Она покачала головой и рассмеялась, глядя на Мейсона, который выглядел явно довольным её восхищенным видом. — Ох, Мейсон, я даже не знаю, что сказать… Он пригласил её сесть, и она не переставала изумляться всему — и официанту, внезапно материализовавшемуся словно из воздуха и с невозмутимым видом разливавшему в бокалы шампанское, и изящному букету цветов… — Вот только придётся обойтись без свечей, — заметил Мейсон. Мэри рассмеялась: — Мейсон, всё и так абсолютно чудесно! — Она нежно дотронулась до его руки. — Спасибо! Он задержал её руку в своей, нежно погладил пальцы, поднес к своим губам. Мэри улыбалась, глядя на него, любуясь им. Как же она любила его… Но чудеса на этом не закончились. Мэри округлила глаза, глядя на коробочку с кольцом, внезапно оказавшуюся в его руке. — О, Мейсон, какое оно красивое! О… Но я не могу … — Я знаю, — сказал он. — Но я хочу, чтобы ты хранила его у себя, пока не сможешь носить его по праву. Чтобы оно служило тебе напоминанием о том, как я к тебе отношусь, если ты вдруг когда-нибудь усомнишься в моих намерениях. Я люблю тебя, Мэри. Она взглянула на него, потом еще раз на кольцо, любуясь переливами граней камня под лучами вечернего солнца, и закрыла коробочку. И снова взглянула на Мейсона. — Я люблю тебя, — тихо сказала она, глядя на него с серьезностью. Она не просто знала это — она была уверена в этом, в том, что это не были просто слова, или эмоции, или желание, или выражение признательности. Это была глубокая истина, то знание, что было неподвластно времени. Что-то незыблемое и в то же время простое и понятное. Что-то, что останется с ними навсегда. Та самая любовь, которая, как она сейчас поняла отчетливо, «никогда не перестает». Мейсон замолчал, глядя на неё, словно тоже почувствовал то же, что и она — что это были не просто слова. В этом было обещание, в этом была вечность, что-то, что никто не смог бы разрушить. Где бы они ни были — вместе ли, порознь ли — это будет сопровождать их всегда. Наверное — внезапно осознала Мэри — это и было тем, что связано на Небесах. Мейсон поднялся, всё ещё не отрывая от неё своего взгляда, глядя на неё с таким выражением лица, словно узнал что-то, о чём он даже не мог догадываться прежде, что оно существует, и теперь он словно был весь поглощён этим невероятным открытием, — и опустился перед ней на одно колено: — Мэри, согласна ли ты взять в мужья Мейсона Кэпвелла, который обещает любить тебя до конца жизни и больше, чем саму жизнь? Согласна ли ты выйти за него замуж и сделать его самым счастливым человеком на земле? — Я согласна, — Мэри услышала собственные слова словно со стороны, настолько её охватило ощущение чего-то, что было больше неё. Похожее чувство она испытывала только однажды, ребенком, в церкви — когда она ощутила присутствие чего-то незримого, чего-то, что было настолько больше её и всего, что окружало её в привычной жизни. Это было словно озарением, внезапным осознанием того, что она прикоснулась к чему-то, чему нет земного названия, и это восхищало и пугало и наполняло радостью. И сейчас она испытывала что-то похожее. Мейсон поднялся и поцеловал её, и Мэри поддалась нежности его губ, целуя его в ответ так, словно никого вокруг не существовало. Внезапно послышалась музыка, и откуда-то из-за холма появились музыканты, играющие нежную мелодию. Мэри залилась краской и уткнулась Мейсону в плечо, счастливо улыбаясь. — Позволь мне пригласить тебя на танец. Она улыбнулась и положила руки ему на плечи. Тихая мелодия, ощущение тёплого песка под босыми ногами, плеск волн… Мэри закрыла глаза и отдалась этим ощущениям, позволяя Мейсону вести её в танце, вдыхая его запах, чувствуя себя бесконечно счастливой, ощущая его так близко от неё. Она склонила голову ему на плечо, прижавшись теснее, чувствуя его поцелуи — легкие, невесомые, — позволяя себе забыть обо всём и полностью отдаться этому моменту абсолютного счастья. … Ужин закончился, и они вернулись к машине. Мэри была уверена, что они едут домой, но вскоре она увидела, что маршрут, выбранный Мейсоном, совсем не ведет к особняку Кэпвеллов. Мейсон только загадочно улыбнулся, когда она сказала об этом, и она не стала допрашивать его. Они подъехали к незнакомому зданию, и она снова вопросительно взглянула на него, но просто позволила вести себя, пока они не оказались перед дверью квартиры. Мейсон открыл дверь и пропустил Мэри вперед, и Мэри вошла внутрь, ожидая чего угодно — или кого угодно. Квартира была небольшой, но довольно уютной, с двумя спальнями и просторной и светлой гостиной. На стенах висело несколько картин, рядом с диваном были напольная лампа и журнальный столик, на котором лежало несколько книг и стояла фотография в рамке. Мэри улыбнулась, взглянув на фото. Они с Мейсоном на пляже… — Я так давно не видела этой фотографии… — задумчиво сказала она, беря снимок в руки. Затем перевела взгляд на Мейсона. — Здесь достаточно спокойный и безопасный район, хотя мы всего в паре кварталов от твоей клиники, — сказал он в ответ на её вопросительный взгляд. — А из окна спальни великолепный вид, особенно по утрам. — Мейсон, — осторожно начала Мэри, поняв, к чему он клонит, — ты предлагаешь нам переехать сюда? — Я подумал, что не стоит дожидаться, пока отец придёт в себя и снова укажет мне на дверь, — слегка грустно улыбнулся Мейсон. — Я бы хотел предложить тебе дом на пляже, но реальность такова, что вряд ли это будет возможно в ближайшие пару лет. Но я хотел бы иметь что-то, что мог бы назвать домом — что-то, что я мог бы разделить с тобой. Мэри почувствовала, как всё внутри переворачивается от нежности к этому человеку. Когда он успел стать для неё таким родным? — О Мейсон…. Это всё… — она обвела взглядом комнату, — это выглядит чудесно. Она поцеловала его, обняла, прижалась теснее. Как ей нравилось прикасаться к нему! Она столько раз мечтала о том, чтобы дотронуться до него, поцеловать его, и теперь, когда это стало реальностью, у неё так же перехватывало дыхание от его близости, от его запаха, от ощущения тепла его тела под своими пальцами. Мэри с трудом заставила себя вернуться к реальности и разжать объятия. Улыбнулась слегка застенчиво, вспомнив о том, что совсем не была готова к тому, чтобы ночевать вне дома. — Ты знаешь, я собиралась утром взять с собой смену одежды на случай если придётся задержаться у мамы, но так и не взяла, а наверное, все-таки стоило. Он снова улыбнулся своей особенной улыбкой, и в глубине его глаз заплясали хитрые искорки. — Думаю, если ты заглянешь в ванную, то найдешь во что переодеться. Мэри удивлённо посмотрела на его загадочное выражение лица и приподняла бровь — Мейсон?.. Но он лишь хитро улыбнулся. — Ванная там. И она здесь только одна, так что придется принимать душ по-очереди… или вдвоем, — в его глазах снова мелькнули озорные искорки, и Мэри улыбнулась и поспешила скрыться за дверью ванной, чтобы скрыть внезапно накатившее на неё смущение. После дня, проведенного в разъездах, принять душ и сменить одежду было просто необходимостью. Мэри с наслаждением постояла под душем, потом вытерлась и стала искать, во что переодеться. В ванной обнаружилось несколько комплектов одежды и белья, в том числе сорочка нежно-бирюзового цвета и такого же цвета шелковый халатик — всё идеально подходящее ей по размеру. Мэри взяла сорочку в руки, полюбовалась тонким шелковым кружевом, но отложила в сторону, вместо этого просто запахнув на себе полы халата, наслаждаясь ощущением касания прохладной материи. Взяла фен и вышла из ванной. — Удивительно, но здесь даже нашёлся фен! — с наигранной беспечностью проговорила она, пытаясь скрыть своё волнение. — О, это величайшее изобретение человечества со времен паровой машины, — поддержал её шутливый тон Мейсон и скрылся в дверях ванной. Мэри стала сушить волосы, думая о том, что действительно ощущает себя здесь спокойно… как дома. Да, она немного нервничала, но это скорее от ожидания… или предвкушения… Она нервно облизала губы. Мейсон не стал долго задерживаться и вскоре показался в дверях ванной, и она встала навстречу ему. На нём была светлая рубашка из тонкой ткани и брюки, волосы его были чуть влажными после душа, а выражение его глаз было непередаваемым — оно затягивало в свою глубину, манило к себе, и Мэри не могла оторвать взгляда от него — голова кружилась. Он замер, тоже не сводя с неё глаз, и она, как завороженная, не в силах противостоять этому взгляду, этому притяжению, шагнула к нему и оказалась в его объятиях. Мейсон подхватил её на руки, перенося дальше, в спальню, и опустил на кровать. Мэри отвечала на его поцелуи, а её руки нежно гладили его плечи — тонкая шелковая рубашка и так была зыбкой преградой, но Мэри хотелось большего, и она скользнула рукой за воротник его рубашки с расстегнутой верхней пуговицей, наслаждаясь ощущениями его кожи под своими пальцами. Мэри позволила себе на секунду прижаться губами к его шее, вдохнуть его запах, так круживший ей голову и заставляющий забыть обо всём, и снова подняла голову, чтобы встретить его губы. Время остановилось. Мэри то гладила его лицо, то перебирала пальцами его волосы, то целовала лоб, ресницы, подбородок — сначала робко, потом всё смелее и смелее — и вот уже расстегнула его рубашку и спустила её с плеч, безумно желая ощутить прикосновение его обнаженного тела к своему. Во всем мире остались только они одни. Только его обнаженная кожа под её пальцами, только прикосновения его губ, его рук, только биение их сердец, только прерывистое дыхание и шёпот признаний… Она чувствовала себя так, словно вся накопившаяся в ней нежность, вся любовь была готова вылиться наружу. То замирала, ловя ощущение его губ на своем теле, то проводила кончиками пальцев по его лицу, расплавляясь от невыразимой нежности. Все страхи, неуверенность в себе, ощущение собственной неопытности — всё таяло под его взглядом, и она ощущала себя самой желанной женщиной. Здесь не было места ничему и никому постороннему — были только они вдвоем, только их любовь. Она лежала в его объятиях, чувствуя слёзы на своих щеках. — Мэри… — прошептал он, и она улыбнулась. — Я так счастлива… — Я бы всю жизнь так провёл, держа тебя в своих объятиях, — он поцеловал её в макушку. Она положила голову ему на грудь, расслабленно лаская его, то и дело дотрагиваясь губами до его плеча, шеи, груди. Было удивительно иметь возможность просто прикасаться к нему. — Мейсон… — Мммхм, — выдохнул он, продолжая сжимать её в своих объятиях, целуя её руки, волосы, глаза. — Я никогда не думала, что это может быть таким… — Я тоже, — искренне сказал он. — Знаешь… всё это время… — она помолчала, не зная, говорит ли она о времени своего брака с Марком, или же обо всём времени с момента их знакомства, но поняла, что точность этого не играла большого значения. — Я не знаю, что бы я делала без этих встреч с тобой, без снов о тебе… без тебя… Она приподнялась с постели, и он потянулся за ней, словно внезапно испугавшись, что она исчезнет. — Не уходи… — прошептал он ей. — Я столько мечтал о тебе, столько раз видел тебя во сне… но теперь, когда ты наконец со мной, я знаю только одно — что не смогу быть больше без тебя, Мэри. Пожалуйста… Останься. Будь моей женой… моим всем. Она замерла от неприкрытых эмоций в его голосе. Метнулась обратно к нему, осыпая поцелуями его лицо, прижимаясь губами к его губам, наслаждаясь его ответными поцелуями. Она тоже не представляла себе жизни без него. — Я не уйду, — пообещала она. — Никогда, насколько это в моих силах. Я люблю тебя. Она нежно пропускала его волосы между своих пальцев, не переставая дотрагивалась до него — ей казалось, она никогда не сможет отпустить его. Так долго она мечтала об этом — дотронуться до него, поцеловать его глаза, очертить пальцем линию скул, разгладить морщинки на лбу, коснуться губ. Насмотреться на него… хотя это и было невозможно. Провести губами от подбородка до ключиц, слегка коснуться родинки на шее… и снова и снова перебирать волосы, наслаждаясь этими мягкими прядями. Снова и снова видеть это непередаваемое выражение его глаз, когда она говорила «я люблю тебя» — словно он не мог до конца в это поверить, вместить это в себя… целовать, пока хватит дыхания, и сжимать в своих объятиях до бесконечности… Она не знала, сколько времени прошло, сколько раз они занимались любовью, сколько слов было сказано и сколько осталось невысказанными. Она знала одно — никогда ещё она не чувствовала себя такой счастливой.