оранжевый

— мне очень нравится оранжевый цвет. момо говорит это юки прямо перед началом стейджа: как-то очень неосторожно бросает вместо привычного «удачи! ты лучший ~ » или чего-то в этом роде. как реагировать юки не очень понимает, да оно ему и не надо — главное, чтобы все прошло хорошо и они поскорее вернулись домой. но всё-таки запоминает эту странную выходку. — так с какой стати тебе нравится оранжевый? в машине играет альбом IDOLISH7. момо под него загадочно и как-то даже грустно улыбается. тяжело вздыхает на каждой партии старшего изуми. — извини? — сказал же сам. — не помню такого… наверное, из-за волнения. — попробуй ещё раз, не очень убедительно прозвучало. момо решил не пробовать — всю оставшуюся дорогу молчал. — ко мне на ужин хочешь? — давай. давно он так легко не соглашался. молчали больше обычного — момо терялся, сбивался с мысли, часто отвечал на вопросы односложно. очень странно, а страннее всего, что уже не впервые такая ситуация. — я так не могу. признавайся, что случилось? — а ты что думаешь? мне бы пошел оранжевый? и к чему он вообще это вспомнил. — честно? не твой цвет. — ну вот и я так считаю. момо опять печально улыбается. — только это не ответ на мой вопрос. что тебя мучает? момо молчит. — да какого черта… момо старательно делал вид, что очень заинтересован едой, но юки прекрасно видит, что он просто перекладывает один кусок из одного конца тарелки в другой, даже не думая съесть хоть что-нибудь. — перестань… смотреть на тебя страшно. если так и будешь молчать, я посчитаю, что что-то сделал не так… я тебя чем-то обидел? — ты тут совершенно не причём. — и я не имею права знать, почему мой партнер уже несколько дней похож на собственную тень? грубо прозвучало. — прости… слишком резко. — нет, ты прав. дело не… если честно, я просто боюсь произносить это вслух. боюсь признать. если я прямо сейчас тебе это скажу — значит правда. а я не хочу… мне страшно. я бред сейчас несу? юки качает головой. — может все обойдется, если я продолжу молчать? — а теперь бред. момо молчит, все так же разглядывая содержимое тарелки. вдруг внезапно хватает палочками кусок мяса и кидает в рот. наверное, для смелости. — мне нравится кое-кто… нет, не так. мне нравится мицуки изуми. — а, боже… серьезно? тебя это так мучило всю неделю? момо роняет палочки из рук. он напуган такой реакцией — должно было быть хотя бы удивление. — я конечно обычно такое не замечаю… но даже мне все стало понятно, когда ты позвонил и полчаса рассказывал, как вы впервые обнялись на прощание после очередной совместной прогулки. ты бы слышал свой голос тогда. — но это ведь все… дружеское. — и звонок мне в семь утра с просьбой помочь выбрать, что надеть для младшего изуми — тоже дружеское? — но я правда думал, что просто очень ценю его как друга. — меня ты тоже ценишь как друга, но вроде на каждую встречу по часу одежду не выбираешь. момо совсем расстроился. он даже перестал пытаться давить ту грустную улыбку. — момо… в конце концов, разве это плохо? я уверен, что твои чувства взаимны. а даже если нет… момо ещё сильнее поник, — чего, конечно, быть не может, — мицуки все поймет. он точно не из тех, кто отвергнет твои чувства. — наверное, ты прав… он слишком милый для такого. юки. я правда люблю его. — ага, с этим мы уже разобрались. — он заботливый… такой милый, когда ругается… однажды отчитал меня за то, что я не надел шарф и ходил с открытой шеей в ветреную погоду, и знаешь что? отдал свой шарф. вот так просто. до сих пор у меня лежит. оранжевый… момо задумался. посмотрел на юки, затем куда-то в потолок. тяжело вздохнул. — проблема в том, что я не вижу себя рядом с ним. зачем ему это? слишком много проблем. — спроси у него. может, ему неплохо и с этими проблемами. — мне страшно… — и, почему-то мне кажется, что это основная причина твоего молчания. юки берет со стола телефон момо и протягивает ему. — если лично страшно, попробуй так. — а если и так страшно? — тогда можно продолжать страдать и надумывать на бедного мицуки всякие гадости, мол, ему «слишком много проблем». нравится? момо молча берет телефон и открывает диалог с мицуки. последнее сообщение — утреннее пожелание удачного стейджа. — и… что писать? — «дорогой мицуки, юки устал просыпаться в семь утра от моих звонков с отчаянными просьбами помочь выбрать одежду. пожалуйста, давай закончим наш период ухаживаний и начнем уже встречаться». как тебе? — юки! — поэтому сам думай. — он, наверное, уже спит… — ага. готовит на всё общежитие на завтра. — он такой потрясающий… — вот это ему и напиши. момо начал вводить что-то, но тут же стёр. — нет, я так не могу. может лучше лично? — давай уже. спустя десять минут страданий, за которые лицо момо кардинально менялось раз двадцать, он наконец отбросил телефон на середину стола, закрыл лицо руками и попытался восстановить сбившееся дыхание. — отправил? — к сожалению… — успокойся. все нормально. экран телефона резко включается. момо чуть не падает со стула с испуга. — это твиттер, успокойся. момо берет телефон в руки и снова открывает переписку. ещё раз читает собственное сообщение. «мицуки-чан, спасибо за заботу. это очень важно для меня. я бы хотел проводить намного больше времени вместе. всегда скучаю по тебе», и ни одного каомоджи. какой же ужас он написал. — юки, это ужасно… — он ответил? — я написал отвратительный формальный бред, он меня точно не поймет. — еще не поздно исправить? — думаю что… на этот раз момо в ответ на уведомление натурально кричит и роняет телефон из рук. пока он пытается оклемался, юки, вздохнув, поднимает с пола телефон и вслух читает: — «момо-сан, ты пытаешься предложить мне встречаться?», какой умный мальчик. можно за тебя «да» ответить? момо морально умирает где-то на полу. — буду считать, что ты согласен. я каомоджи добавлю, а то он не поверит, что это ты. момо проклинает всех в этой комнате: юки, себя, телефон. — он ответил, что согласен. поздравляю! — что ты сказал? — вы теперь встречаетесь. — еще раз? — мицуки изуми — твой парень. последним в диалоге мицуки и момо было сообщение: «мицуки, это юки. момо в обмороке у меня на ковре. приезжай, ты теперь несешь за него ответственность».