* * *
После позднего завтрака японское Воплощение решил, что необходимо сходить в магазин, а проверка холодильника и шкафчиков лишний раз подтвердила верность данного решения — продуктов для двоих на сегодня-завтра не хватит. Россия отказался от этого, несомненно, заманчивого предложения, сказав, что ему нужно проверить мессенджер, тем самым намекая, что неплохо было бы азиату поделиться с ним заветным паролем от Wi-Fi. Стоило только подключиться к сети, как в ту же секунду начали приходить уведомления о входящих сообщениях. Судя по количеству непрочитанных, Италия и Франция вели соревнования кто больше отправит Федерации сообщений, которых в диалогах с обоими было уже почти под сотню. Но их русский посмотрит позже. Также ему писали Китай и дедушка, который скинул ему фото лимонного пирога с подписью «Этот безбожник всё-таки уговорил меня приготовить это», которая заставила РФ прыснуть. Пролистав диалоги вниз, он к своему удивлению заметил одно сообщение от дяди. Российскому Воплощению вмиг стало не по себе — за последнюю их встречу он ощущал некий стыд — так что он одним движением пролистнул вверх и стал читать, что ему успел настрочить КНР за вчерашний день. 14:02 Позвони мне, как только появится возможность. «Переживает за меня», — Россия самодовольно улыбнулся и нажал на изображение телефонной трубки. Прождав недолго, он услышал недовольный голос своего китайского друга. — Ты не позвонил вчера. — О-о, — протянул РФ, — Китай, неужели ты боялся, что со мной может что-то произойти? — русский лёг на диван, подложив одну из цветастых подушек под голову. — Ты находишься в стране у американской подстилки. — Как ты неласков к нему, — на той стороне послышался тяжёлый и даже несколько недовольный вздох. — Ты чересчур преувеличиваешь опасность Японии. — А ты слишком халатно относишься к своей безопасности, Россия-эр. Неспроста он очнулся именно сейчас, наверняка этот гадёныш не оставляет свою влажную мечту по возвращению Курил. Теперь пришла очередь Федерации вздыхать, он и сам об этом размышлял и не раз. Но всегда приходил к одному выводу: Японии это не удастся, как бы он не изворачивался и к чьей помощи не прибегал бы. — Даже если это и так, то сам он на это не способен. К тому же, рядом со мной он боится сделать лишнее движение и постоянно следит за моей реакцией. — Значит, точно что-то скрывает! — кажется, что китайское Воплощение ударил по столу, после чего донеслись недовольные восклицания в его сторону. — Уверяю тебя, Китай, единственное, что способно навредить мне в этой квартире это умный унитаз. Как вспомню ту панель, на которой много кнопок с японским текстом, так сразу дрожь берёт. — Какое облегчение знать, что хоть у кого-то, не считая тебя, в этой квартире есть интеллект. Значит, не умрёшь со скуки. — Если хочешь, могу чаще писать тебе. А то стоило мне всего один раз не пожелать тебе спокойной ночи, как ты сразу же начал прыскать ядом. В трубке раздалось неразборчивое ворчание. Они немного поговорили на сторонние темы, Россия поспрашивал, как у его дорогого друга дела и чем он планирует заниматься сегодня после работы. Но под конец разговора фокус внимания Поднебесной снова сместился на их общего соседа. — Где сейчас этот идиот? — Китай, прекрати ты его оскорблять, а то я подумаю, что ты ревнуешь, — губы Федерации расплылись в гаденькой улыбке, ведь он услышал, как собеседник подавился воздухом. — Ну, точно ревнуешь. Если что, мы спим в разных комнатах, так что никто на мою честь не посягает. — Даже если бы вы спали на одной кровати, то этот травоядный ничего бы не смог сделать. Россия на слова КНР осуждающе покачал головой, хоть и с лёгкой улыбкой. Сегодня у Китая трудный день, вот он и ворчит, найдя жертву в виде Японии. — Он в магазине. — Интересно, чем он будет тебя кормить, — Россия краем уха уловил нотки презрения в тоне китайца. — Tadaima! — со стороны коридора донёсся голос Японии, а после и звук шуршащих пакетов. — Вспомнишь г… — но русский не дал договорить Китаю, перебив того. — Давай, дорогой. Обнял, приподнял, покружил, поставил на место и поцеловал. Только КНР хотел возмутиться, как Россия сбросил звонок, а после выключил телефон и поднялся с дивана, оставив на нём гаджет. В дверях в комнату он столкнулся с Государством Японией, который одарил его солнечной улыбкой, держа в руках пакеты. Федерация тут же их забрал и направился в сторону, отведённую для кухни. — Что ты сказал, когда пришёл? — Я дома. На эту фразу ты должен отвечать «okaeri». — Okaeri, — повторил РФ. — Да! Okaeri, что значит «добро пожаловать домой». Россия ещё пару раз повторил новое слово, пока японец разбирал пакеты. — Молодец, Roshia-sama, у тебя хорошо получается!* * *
— Я просто не возьму в толк, как Россия может закрывать глаза на такую подозрительную активность вокруг себя, — Китай откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Он был рад звонку Федерации, но сам факт нахождения того на территории Японии его раздражал, что он отлично показал при их разговоре, свидетелем которого стал китайская Столица. — Ты уверен, что до него не доходит? Не забывай, чей он сын и как его воспитывали, — Пекин одновременно просматривал документы в своих руках, проверяя тем самым, со всеми ли ознакомился государственное Воплощение. — Тогда что у него в голове происходит? — Хм, — Город сделал вид, будто задумался. — Не уверен точно, так как мысли читать не обучен, но им может двигать банальный азарт. Интересно же узнать, почему вдруг некоторые захотели его видеть на своих территориях. — Может, так и есть. — На некоторое время КНР замолк, погрузившись в размышления и анализ происходящего, после чего открыл глаза и взглянул на Столицу. — Хотелось бы узнать, какие указания дал этому японцу США. Что такого он должен сделать с Россией? Пекин с серьёзным лицом посмотрел на своё Государство, чей взгляд был напряжённым, что также передавалось и чуть заметным неровным янтарным мерцанием. Он не понимал, почему Китай так сильно зациклился на России, который уже не маленький мальчик и может сам за себя постоять, но спрашивать об этом не стал. Всё-таки не его это дело. Но и дельного совета Город не мог дать, поэтому вновь обратился к бумагам, после чего протянул один из документов Стране. — Подпиши вот здесь, — к удивлению Пекина, КНР оставил подпись, не читая текста. — Впредь я буду внимательно следить за США и Японией на всех международных мероприятиях, на каких только смогу. Рано или поздно они должны будут обсудить эту тему. — Столица кивнул, соглашаясь с разумностью мыслей Китая. — Ты тоже не теряй бдительности. Если узнаешь что-то интересное, то сразу же сообщи мне. — Понял. — Пекин тут же протянул подписанный документ в лицо государственному Воплощению, дабы тот прочитал, на что согласился. Это было заявление на отпуск. — А теперь поезжай куда-нибудь в Тибет, навести дядю, и не мешай мне со своим Россией работать.* * *
9 декабря 2014 Япония со всех ног нёсся от станции до дома. Он просто чудом успел на последний поезд, потом с жутким нетерпением стоял в вагоне и ждал прибытия на свою остановку, переступая с ноги на ногу, и прямо сейчас бежал к квартире, чтобы как можно быстрее объяснить всю ситуацию России. Кто ж знал, что вторая половина дня будет настолько напряжённой! Утром началось всё просто прекрасно. Государства проснулись почти одновременно, так что в этот раз России не пришлось ждать пробуждения хозяина, как в прошлый раз. А если бы гость спал дольше, то японцу пришлось бы вести себя так тихо, как только возможно, ведь он был уверен, что сон Федерации очень чуткий, а нарушать его азиату не хотелось бы. Пока РФ пользовался ванной, Япония готовил завтрак: мисо-суп, пустые онигири, но с нори, а в качестве закуски был омлет тамагояки. Довольный собой, он аккуратно расставил четыре тарелки и две пары палочек, после чего сел и принялся ждать русского, попутно продумывая план урока. С полуулыбкой он подбирал слова и фразы, которые будут наиболее необходимы на начальном этапе владения японским языком. Он ещё не знал, какую ошибку совершил, забыв о том, что разница культур работает в обе стороны. Наконец гость вышел, от него веяло свежестью и гелем для душа, естественный запах на время притупился, а влажные белые волосы по-озорному торчали в разные стороны, за счëт чего создавался забавный для Японии контраст между шевелюрой и лицом русского. Страна восходящего солнца приветливо улыбнулся, нетерпеливо ожидая, когда же Россия сядет за стол и их завтрак, а заодно и урок, начнëтся. — Itadakimasu! — японец сомкнул ладони обеих рук и слегка поклонился, а после, взяв палочки и тарелку с супом, принялся поглощать пищу. Российская Федерация с интересом наблюдал за действиями Японии и уже было хотел повторить их, но, внимательно глянув на еду, замешкался. Так как Страна восходящего солнца с нетерпением ожидал реакции младшего Воплощения на завтрак, то поглядывал на него, так что ступора русского не мог не заметить. — Ты это не ешь? — Федерация поднял зелëные глаза на хозяина. Казалось, будто первому неловко. Государство Япония начал немного переживать и, услышав, что РФ не может всë съесть ввиду того, что соблюдает пост, хотел уже начать извиняться за свою неосведомлённость. Но Россия успел прервать его, попросив прощения, что сам не сообразил поставить того в известность, из-за чего эта ситуация и возникла. — Получается, что... — Япония не смел поднять взгляд на гостя, а щëки интенсивно наливались краской и это несмотря на то, что российское Воплощение утверждал, что это только его вина. Но ведь инициатором поездки был азиат, и он, как принимающая сторона, должен был всë проверить, проявить особое внимание к каждой детали. Но он этого не сделал, что наверняка засчиталось Россией как минус. — Тебе почти ничего нельзя есть? — Вроде того, — зелëные глаза слабо сверкнули. — Мне разрешена горячая растительная пища только с растительным маслом и рыба. Всë молочное запрещено. — Ого... Россия хмыкнул, Япония был на все сто уверен, что только что произошедшее его позабавило. Вроде и обидно, а вроде... русский же не разозлился, не обвинил в невежестве, значит, и японец должен отпустить ситуацию. — Извини меня ещё раз, что из-за меня ты зря потратил время. — Roshia-sama, не стоит! Всё в порядке, уверяю! — Но я хочу загладить свою вину. Государство Япония даже не успел заметить, как смущение уступило место чему-то тёплому, что приятно разливалось по телу, подобно тому, как лучи майского солнца нежно обволакивали каждое живое существо. Японец с уверенностью в фиолетовых глазах посмотрел на Россию. — Тогда постарайся на нашем сегодняшнем занятии! РФ тогда лишь кивнул, но воображение японского Воплощения дорисовало тогда мягкую и искреннюю улыбку на лице гостя. Если бы это было наяву, то русский был бы донельзя очаровательным. Покончив со злополучным завтраком, Государства приступили грызть гранит науки, точнее, Япония его подавал, а Россия пытался его раскусить. Конечно же, оба понимали, что за неделю уровень языка вряд ли будет достигать даже отметки «сносно», но азам японец старался обучить своего гостя, а тот, в свою очередь, с завидным упорством поглощал новые знания. Оба были так увлечены, что не заметили, как часы уже показывали время обеда. Заметив это, как по команде, желудки двух Стран издали жалобные стоны китов, что заставило азиата мило похихикать. Было решено сделать перерыв, а после в роли ученика должен был выступить сам Япония. Он ещё раз переспросил Федерацию, что ему можно есть, а что — нет, а затем отправился на кухню готовить. Сам русский вызвался помочь, но хозяин квартиры пресёк эту попытку. — Мне нужно практиковаться в готовке! — Япония кулинарничал довольно редко, предпочитая обходиться готовой едой. — Ради Roshia-sama я стану профи в этом деле! Настрой у него был настолько боевой, что Россия решил не настаивать, а лишь время от времени поглядывать на процесс приготовления обеда. Последние слова, такие по-детски непринуждённые, затронули что-то внутри русского. Он нахмурился: неужели он стал таким неосмотрительным и доверчивым, Китай оказался прав? Российская Федерация взглянул на японца, повернув голову влево. Эти двое, КНР и Япония, отличались друг от друга. Если Страна восходящего солнца своей неуклюжестью и некоторой стеснительностью напоминал ребëнка, то Поднебесная на его фоне смотрелся гораздо старше, порой просьбы российского Воплощения он выполнял будто нехотя: «Но если Россия-эр так этого хочет, то так уж и быть». Разница ещë также заключалась в том, что с китайцем РФ мог вести себя более свободно, а как он любил подшучивать над старшим Государством, особенно когда эти шутки смущали его, отчего мозг Китая ломался и он не мог контролировать свои эмоции. Однако же эта схема не работала с японцем, вернее, сам Россия не хотел применять еë. Кроме очевидных причин, ещë и из-за того, что Государству Япония рядом с русским было неуютно, он шарахался чуть ли не из-за каждого чиха. Какова вероятность того, что кто-то очень настойчиво нашëптывал азиату, что тëмными ночами Федерация в подворотне душит котят? Судя по поведению, нечто такое имело место быть. Но сейчас японское Воплощение наконец-таки вëл себя менее скованно. Теперь он привык к присутствию русского рядом с собой, ещё пара дней — и он уже не будет бояться какой-то не той реакции со стороны России. Ну, последний надеялся, что так оно будет. РФ отвернулся и теперь устремил свой взгляд на точку в пространстве, пока Государство Япония корпел над обедом. На этот раз он не оплошает, и их совместная трапеза пройдёт без сучка и задоринки! Мечты азиата прервал звук входящего вызова. Посетовав на неудачное время для звонка, отставил сковороду и направился к телефону. Русский же без малейшего зазрения совести наблюдал за хозяином квартиры и за тем, как эмоции на его лице сменяют одна за другой. Завершив звонок, японец обратился к России, заметно при этом напрягшись. — Извини, Roshia-sama, но мне срочно нужно бежать на работу. — Хорошо, — ничуть, как показалось азиату, не удивившись, спокойно ответил РФ. А вот сам японское Воплощение был удивлён, что понадобился правительству. Покидал квартиру он с тяжëлым сердцем и, пообещав вернуться как можно скорее, с глухим звуком закрыл дверь. Воспоминания сразу же пробудили в душе Страны восходящего солнца ощущение безнадёжности: стоило ему самую малость настроить отношения с русским в позитивном ключе, как тут же, словно специально, ему пихают палки в колёса. Дыхание начало помалу сбиваться, но ему осталось совсем немного до квартиры. Изо рта вылетал пар, а ноги порой так и норовили поскользнуться. Но это его не останавливало. Ещё немного, ещё чуть-чуть... И вот он, весь запыхавшийся, быстрым шагом на ватных ногах направляется в гостиную к России. Секунда — и вот японец уже на полу в глубоком поклоне распинается и просит прощения так, будто он повинен во всех грехах. Япония быстро перестал контролировать свой поток речи, из-за чего повторял одно и то же. Российскую Федерацию такой неожиданный выпад крайне удивил и сбил с толку. Россия сразу понял, из-за чего азиат склонился перед ним и теперь вымаливает прощение. К ограничениям, которые вводятся лишь для того, чтобы заставить так же встать на колени и выпрашивать простить его за своевольность и непослушание, русский уже адаптировался. Поэтому Японии не стоило так унижаться в попытке получить прощение. Это самоуничижительно до скрежета зубов. Он резко встал с дивана и подошëл к японскому Воплощению, который застыл на полу рядом с дверным проëмом. Федерация опустился рядом и, взяв за плечи, потянул японца так, чтобы он поднялся. Фиолетовые глаза, что мерцали сейчас с небольшим интервалом, уставились с грустью и толикой непонимания на гостя. Русский видел, что ещё немного и тот может заплакать. — Не нужно тебе вот так извиняться, — РФ мог, конечно, поставить нужный акцент, чтоб до собеседника дошло, что он ждëт извинений совершенно в другом виде, но никакие слова не уменьшат того урона, что наносят санкции его экономике. — Но как же?.. — по сравнению с азиатом русский был очень большим, это даже пугало поначалу, особенно тогда, когда тот был в непосредственной близости от Японии. Но сейчас это не вызывает в нëм страх, а тëплые ладони, что всë ещё находились на его плечах, вкупе с мягким свечением зелëных глаз действовали успокаивающе, к искреннему удивлению японца. — Япония, у тебя на лице всё написано: инициатива введения этих санкций исходила не от тебя. К тому же я уверен, что они никак не повлияют на меня. То же касается наших отношений. В течение всего монолога Федерации его телефон не замолкал, продолжая оповещать о приходивших сообщениях. Россия их упорно игнорировал, но в конце концов он не выдержал и, дойдя до дивана, на котором и лежал гаджет, взял смартфон и проверил адресата, после чего обратился к старшему Воплощению: — Извини, Япония. Отец пишет, мне надо ответить. — Конечно, я понимаю, — чуть замявшись, пролепетал японец. Он так и сидел напротив русского, наблюдая за тем, как тот переписывается с Союзом. Государство Япония даже не сразу заметил, как начал рассматривать пальцы, фаланги которых имели расцветку триколора. Следя за их быстрыми движениями, Страна восходящего солнца не успел уличить момент, когда начал предполагать, какая их кожа на ощупь: грубая или мягкая. Поймав себя за этим делом, японское Воплощение решил, что хватит так откровенно пялиться на руки РФ, и повел глаза вверх. И тут неожиданно взгляд фиолетовых глаз, сияние которых лилось спокойными волнами, встретился с зелёным, чьё свечение было ровным, и это означало то, что их обладатель внимательно следил за сидящим перед ним. Япония резко отвернулся и опустил голову, фокусируясь на паркетном покрытии. Как давно РФ отвлёкся от телефона? Догадался ли, что японец наглейшим образом рассматривал его руки вместо того, чтобы, к примеру, уставиться на точку в пространстве? Но даже если русский заметил это, то что с того? Он ведь ничего противозаконного не сделал. Он вообще впервые обратил внимание на расцветку тела России. — Извини. Ещё немного и я закончу, — произнёс российское Воплощение, возвращаясь к переписке. — А?.. Всё в порядке, Roshia-sama, не спеши! Старшее Государство сменил позу, сев по-турецки и обхватив руками голень правой ноги. Это, конечно, не его дело, но отчего-то стало интересно, о чём Федерация общается с отцом? Надо как-то налаживать контакт, искать точки соприкосновений, иначе вся эта нервотрёпка будет зря. Японское Государство внимательно следил за лицом русского, невзирая на своё смущение. Хоть тот и старался держать лицо кирпичом, но японец смог хорошенько напрячься и разглядеть нетерпение и жадность, с которыми он читал сообщения, после чего быстро набирал ответ и застывал в ожидании следующего. Японское Воплощение перевёл взгляд на стену справа, чтобы снова не забыться и не проглядеть момент, когда русский закончит общение с Союзом. Для Государственных Воплощений такие взаимоотношения были в диковинку — порой можно было и не заметить, что две Страны являются друг другу родителем и ребёнком, настолько химия между ними была слаба, а взаимная привязанность и вовсе отсутствовала, словно это два незнакомых друг другу существа. — Он… беспокоится о тебе? — осмелившись, спросил Страна восходящего солнца. — Угу. — А, ясно… — он склонил голову и на губах расцвела лёгкая улыбка. Тема семьи для Государственных Воплощений является одновременно и самой лёгкой, и самой сложной. В силу особенностей их вида дети воспринимают своих родителей в первую очередь как потенциальных конкурентов, и наоборот. Редко можно было встретить подобное, поэтому семья Советов так резко выделялась на фоне остальных. — Завидую тебе, — эти слова заставили отвлечься Россию от телефона и перевести взгляд на Японию, — мне кажется, у вас такие хорошие отношения. Ты даже видишь его каждый день. И он продолжает оберегать тебя. Ближе к концу фразы голос японца совсем стих и русский смог уловить в нём горькую печаль. Федерация ещё немного помолчал, но так и не дождавшись продолжения, спросил: — Проблемы с мамой? — Hai... Русский выключил телефон и отложил его в сторону, предварительно тыкнув на значок «Без звука», дабы возможные сообщения не отвлекали. А Государство Япония тем временем, казалось, совсем поник. Он не знал, как всё на самом деле обстоит в семье РФ, но со стороны она всегда выглядела сплочённой и счастливой. Те международные мероприятия, на которые Союз приводил всех своих детей, хорошо показывали, какое удовольствие им доставляет совместное времяпрепровождение. А те взгляды, которыми обменивались СССР и РСФСР, громче всяких слов говорили о доверии, уважении и любви, самой крепкой, что может связывать отца и сына. Пару раз японец замечал в глазах юного России нечто, что похоже на обожание, когда тот взирал на Советы, который тоже улавливал их и начинал какой-то разговор. И главе семейства было совершенно плевать, что все, абсолютно все видят, насколько для советского Воплощения дороги его отпрыски. Возможно, что в такие моменты Союз, как и любой любящий отец, просто хотел провести время с детьми. Конечно, с течением времени и с учётом определённых событий, что дошло до Японии только сейчас — в семье Федерации всё не так радужно, как раньше, но связь между ним и отцом так и осталась крепкой. Даже сейчас Советский Союз думает о своём старшем сыне, может, спрашивал, как Россия устроился на новом месте, чем питается, как в целом его впечатления от пребывания в Стране восходящего солнца. Сам же азиат наблюдал за этим и, к собственному неподдельному удивлению, ощущал, как внутри разливается зависть и одновременно с ней и горечь. Горечь от того, что собственная мама, где бы он не был, совершенно не интересовалась им. Каждый раз при поездке в Киото, где и обосновалась Японская Империя после окончания Второй мировой, японец надеется, что в разговоре Город упомянет бывшую Императрицу и, быть может, передаст от неё какие-нибудь слова. Но встреча их подходит к концу и, долго не решаясь, Государство Япония всё-таки спрашивает о ней. Глаза Киото тут же начинают метаться в неловкости из стороны в сторону, ведь он не знает, как ответить, чтоб не расстроить действующее японское Воплощение. Хранив некоторое время молчание, Город разбивает все надежды Японии, сообщая, что Её Величество не интересовалась сыном. И каждый раз, когда это случалось, когда Киото извиняющимся взглядом смотрел в грустные фиолетовые глаза младшего японца, тот ощущал себя потерянным и забытым. Словно он маленький ребёнок, что с мамой пробирался сквозь плотную толпу, но его маленькая ручка выскользнула из изящной материнской руки, и он остался в толпе с незнакомыми и равнодушными людьми совершенно один, а она даже не пытается его отыскать. — Вы с ней в ссоре? Голос российского Воплощения выдернул его из грустных мыслей, заставив обратить внимание на гостя, который не мог тут сидеть целую вечность и ждать, когда японец закончит предаваться печальным воспоминаниям. — Hai… Okaa-san, не хочет… меня видеть. Российское Воплощение видел, какую нестерпимую боль вызвали эти слова и с каким трудом он их произнёс. Русский догадывался, что могло стать камнем преткновения в отношениях матери и сына, но напрямую об этом спрашивать не собирался. Сам же Япония продолжал сидеть на коленях, сгорбившись и уставившись в пространство чуть выше колен. Кулаки сжимались, а воспоминания продолжали литься, словно кто-то переливал их в таз, который грозился вот-вот заполниться. Но пока что у японца получалось сдерживать себя. Нет, он не может позволить себе разрыдаться перед гостем. Тем более когда этот гость — Россия, который наверняка сочтёт такое проявление эмоций за слабость, что только оттолкнёт его. Время идёт, и пауза явно затянулась! Государство Япония глубоко вздохнул, а после резко вскинул глаза на русского и наткнулся на ответный взгляд, что вновь заставило смутиться. Казалось, будто РФ смотрит на него без какого-либо интереса, но в то же время Япония чувствовал на себе оценивающий взгляд, чьë свечение было приглушено. Обычно, когда Страны хотят как можно лучше скрыть свои эмоции, то «выключают» сияние глаз. Но Россия отчего-то так не поступил. Видимо, хочет, чтобы японское Воплощение смог увидеть что-то? До чего дурацкая мысль. Но вопреки своему смущению японец продолжал смотреть прямо в глаза русского. Как долго держал этот зрительный контакт? Он не знал, но со временем ему стало казаться, что среди всей этой лесной зелени проглядывается что-то синее, будто он шёл, затерявшись где-то в чаще, и неожиданно наткнулся на озеро. «Никогда бы не подумал, что глаза Roshia-sama могут так зачаровать», — Страна восходящего солнца смежил веки, чтобы наваждение спало, затем снова распахнул их. Теперь он обратил внимание на само лицо Федерации, выражение которого ему тут же показалось таким надменным, что изрядно удивило азиата. Однако до него быстро дошло, что такой эффект произвёл лёгкий прищур, возникший на лице России. Такое впечатление, словно он что-то подозревает. Или… осуждает. Япония нахмурился. Теперь, когда он оторвался от чарующих глаз, что позволяли абстрагироваться от неприятных и болезненных воспоминаний, он снова был окутан ими. Они окружают его, подобно хищникам. Фантазия без ведома дорисовывает на лице русского те эмоции, которых там нет. И придаёт тот образ. Образ матери, которая сначала с отсутствием интереса взирала на него. А потом с решительным осуждением. А затем и с нескрываемым отвращением. — Как смеешь ты появляться мне на глаза? Она держалась поодаль от него, не имея никакого желания подходить ближе. Это больше не её сын, а кто-то другой. Тот, кто посмел сдаться и позволил себе пресмыкаться перед врагом. — Okaa-san… — Государство Япония запнулся, не зная, что сказать. Наивно, но он ожидал другого приёма. — Я так соскучился… Прошло уже пятнадцать лет и… — Уходи, — только и произнесла японка, после чего развернулась и вернулась в дом. — Okaa-san, пожалуйста, постой! — Япония, забежав за ней, схватил мать за рукав кимоно. — Послушай же меня! Некоторое время Японская Империя продолжала стоять спиной к сыну, даже не шевелясь. Но затем она резко повернулась, и японец сразу же заметил, как с гневом пылают сумаховые глаза матери. — Я не желаю слышать оправданий твоей трусости! Ты, — она выдернула руку, за рукав которой держался младшее Воплощение, и направила указательный палец куда-то в район груди сына, — принял приглашение на подписание акта, явился на этот корабль и поставил свою подпись, не имея на это никакого права! — Okaa-san, прошу пойми! У нас не было другого выхода! Они нас бы просто уничтожили! Уничтожил бы как нацию! — В наших силах было сделать цену завоевания нашей страны слишком высокой для союзников! — Японская Империя распалялась всё сильнее, руки её дрожали от гнева, который она была не в силах скрыть. Да и не хотела. — Мы могли заставить их потерять всякое желание бороться! — Наш флот был разрушен! Он перестал быть той грозной силой, какой был раньше! Мы терпели поражение за поражением, а качество наших самолётов уступало американским! Неужели ты и правда считала, что камикадзе смогли бы отпугнуть союзников? Старшее Воплощение отступила от сына на полшага, подобралась, выпрямив спину и вздёрнув подбородок. Всем своим видом она показывала, что смотрит на Японию свысока. А презрительный взгляд только довершал картину. Сияние глаз уже так не мерцало, теперь оно медленно увеличивало свою светимость, а после так же медленно затухало. И это не предвещало ничего хорошего. Желая обойти все острые углы (а в идеале вообще их сгладить), Государство Япония только со всей силы напоролся на них. Осознание этого выбивало из колеи. Ему становилось плохо. А отношения с матерью уже не будут такими тёплыми как прежде. Если, конечно, они будут общаться. Из фиолетовых глаз робко потекли слёзы, но родительницу это никак не смягчило, а, кажется, только подлило масло в огонь. — Мало того, что ты лично явился на подписание этого акта, так ещё и согласился на этот унизительный договор. И что теперь? — Японка раскинула руки в стороны, обводя пространство вокруг. — Вся Окинава в американских военных базах. И не только Окинава. — Так… было нужно, — совсем тихо произнёс младшее Воплощение. — Этот договор более равноправен, чем прошлый. Эти базы никак нам не повредят… США больше нам не враг и… — Не враг? Не враг?! — Японская Империя резко прокричала в исступлении. — Забыл, что он сделал? Она резко схватила сына за руку и со всей силы потащила за собой в дом, крепко сжимая запястье младшего японца. Действующее японское Воплощение почти что не успел среагировать на выпад матери. Он споткнулся о порог, но смог быстро вернуться на ноги, иначе Японская Империя волокла бы его по полу. Свободной рукой она отодвинула сёдзи и впихнула в комнату Японию, который тут же полетел на татами. Однако подниматься он не спешил, ведь подозревал, что может увидеть. И этого он не хотел. Слишком неприятно. Слишком больно. — Какой же ты трус! — сквозь зубы с омерзением произнесла Империя. Затем подошла к Государству Япония и, схватив его за белоснежные волосы, подняла его голову. Японец тут же зашипел от боли. — Смотри. Смотри, что он с ними сделал! Горькие слёзы застилали глаза, но он всё равно смог разглядеть сидящих на коленях Хиросиму и Нагасаки. Он смотрел на их изуродованные лица, шеи и кисти рук. Всё остальное было скрыто под слоями кимоно. Но он знал, что под одеждой тела, на которых не осталось живого места. Обгоревшие, а местами и обугленные туловища никак не могли зажить. Верхний слой кожи так и не был восстановлен, как и нервные окончания, которые буквально были выжжены, хотя прошло уже пятнадцать лет. Глаза их, полностью белые, лишились своего слабого свечения. Регенерация плохо справлялась с последствиями взрывов и облучения. Япония прекрасно помнил, как куски кожи свисали с Городов, подобно лохмотьям. А ещё в воспоминаниях была жива картина тех ужасных пролежней на теле Нагасаки, через которые виднелись внутренние органы. Они были первыми хибакуся, которых увидел младший японец. Тогда он не смог совладать с собой и его стошнило. — Внимательно смотри и запоминай, что сделала эта тварь с нашими людьми и Городами! — Японская Империя заметно теряла контроль над собой и продолжала с силой сжимать пряди на голове сына. — Если бы… не твои военные амбиции, то… то… — слёзы подступали всё с большей интенсивностью, а голос дрожал. Ещё немного и Япония разрыдается. — То этих бомбардировок не было бы. — Срывающимся шёпотом произнёс он. Всё, что происходило далее, Государство Япония едва ли помнит. Были надрывающиеся крики матери, много ругательств в его сторону. Прекратить начавшееся безумие смог внезапно вбежавший отец. Японскую Империю он оттащил от сына и оставил с Городами, а самого Японию вывел наружу. — Прошу тебя, не приходи больше, — эти жестокие слова иглами вонзились в сердце и заставили его кровоточить, — ты делаешь ей только хуже. — Otoo-san, я же… — действующее японское Воплощение вытер новую порцию слёз, — просто хотел сделать как лучше… Разъяснить всё. Рюкю тяжело вздохнул, прикрыв на миг глаза, а после с жалостью взглянул на сына. Как бы он не хотел, но не в его силах было хоть что-то сделать. Всё уже кончено. — У тебя не получилось. Ты не сможешь сделать лучше. Уходи, — не дожидаясь ответных слов Японии, отец закрыл дверь. В тот самый момент земля будто содрогнулась, прямо как тогда, при ядерных бомбардировках, а затем ушла из-под ног. Воздух разом покинул лёгкие. Япония пытался сделать вдох, но не получалось, из-за чего он начал задыхаться. Тогда началась истерика. От него отказались. Отреклись и не желали видеть. Оставили одного расхлёбывать всё, что успела натворить его мать за время проведения своей политики милитаризма и экспансии. Сделали виноватым в том, что он хотел спасти свою страну от неминуемой гибели. И плата за это — отвращение матери. — Япония. Кто-то коснулся его плеча. С недоумением он уставился на Россию, который и вытянул его из плотного омута воспоминаний. Поначалу азиат его даже не узнал, только внимательно приглядевшись, он понял, кто перед ним. Но что же?.. Это воображение дорисовывает или русский действительно волнуется? Зелёное свечение глаз суетливо мерцало. — Ты в порядке? Японец несколько секунд неподвижно сидел, переваривая вопрос. А когда тот дошёл до сознания, то медленно замотал головой, а потом всё быстрее, пока это не стало похоже на какой-то истерический припадок. Теперь и наяву по щекам тёплыми дорожками покатились слёзы. Его тело затряслось. — Нет-нет-нет… — Страна восходящего солнца шумно втянул ртом воздух. — Она ненавидит меня… Ненавидит! Японское Воплощение закричал, чем окончательно ввёл РФ в ступор. Он продолжал в исступлении что-то кричать, пока тело било крупной дрожью. Лицо покраснело и опухло, а фиолетовые глаза ярко и нездорово светились. Он продолжал свою бессвязную на первый взгляд речь. Но так казалось лишь из-за того, что предложения разрывали частые судорожные всхлипы. Японец выдал всё как на духу, что так давно лежало на сердце мёртвым грузом и заставляло его время от времени изливаться кровью, испытывая скорбь и отчаяние. Голову резко прошибла нестерпимая боль, а сам Япония согнулся, но не замолк. Он рассказал России всё: как тайно вёл переговоры с американцем о выходе его страны из войны, как впервые увидел жертв ядерных атак, как брёл по разрушенной Хиросиме и с первобытным страхом наблюдал тени, оставшиеся после людей, как получил приглашение с рисунком кёкудзицу-ки, поверх которого находился печатный текст, на подписание акта о капитуляции, с каким ужасом глядел на США, которого видел в первый раз, и как трясущейся рукой подписывал документ, ожидая последующей оккупации союзниками и болезненной смене флага на оккупационный. Силы оставляли его, горло болело, но он продолжал до тех пор, пока его не прервали. Федерация в тот момент не придумал ничего лучше, кроме как обнять азиата. То ли это было настолько неожиданно, то ли сам японец уже порядком выдохся, но сопротивления он никакого не оказал, а лишь обмяк в объятиях сильных рук российского Воплощения. Однако рыдания всё ещё срывались с губ Японии. Некоторое время спустя он почувствовал, как его начал обволакивать приятный лесной аромат. Инстинктивно Государство Япония вдохнул полной грудью, заполняя им свои лёгкие. Пара таких вдохов, и он сам обвил руками тело России и уткнулся носом в его плечо. Мгновение за мгновением тело слабело, а веки тяжелели. Медленно, но верно стенания Японии прекратились. Засыпая на крепком и мокром от слёз плече, где-то на границе сознания японца возникла мысль, что такими феромонами пользуются Воплощения-родители, дабы успокоить своих младенцев.