Love me tender

      Снег падал хлопьями. В ночной темноте у чёрного входа в клуб за дымом сигареты и снежинками, то и дело мельтешащими перед экраном, не удавалось разобрать точное время. Окурок сморщился меж пальцев и полетел в урну, не докуренный и наполовину. Аида ругнулась, выключив экран смартфона. Знала ведь, что поздно. Поздно и для звонков на другой конец Земли. Но Джеймсу плевать, он бы ответил и напившийся в хлам, и занятый до умопомрачения, и разосравшийся с ней. Ему плевать, важный вопрос или пустая болтовня, лишь бы услышать её голос, за эти семь лет успевший стать ему родным. И то, что он не отвечал уже на десятый звонок подряд, заставляло коленки трястись. Джеймс не отвечал только, если случался форменный пиздец. Командировка в Германию, конечно, тот ещё пиздец, но не критический.       Она вернулась в клуб, пытаясь унять дрожь в теле и неприятный озноб. Пьяная толпа лишь подлила масла в агонию. Официантку из-за её жалоб на каких-то лишних гостей пришлось недвусмысленно послать нахер. Бармен оказался проницательнее. Он подал Аиде бутылку виски и ретировался. Конечно то, что вставляло смертных, на неё никак не повлияло. И всё же хоть видимость расслабления помогла настроиться на шевеление мозгами, а не временами пульсирующей пятой точкой.       «Нормально всё с ним», — улыбнулся олень на бутылке «Dalmore».       Аида придирчиво хмыкнула в ответ, взглянув на экран смартфона ещё раз. Разум приводил весомые аргументы в пользу того, что Джеймс не сопляк, умеет завязывать шнурки и не только. Он даже сам купил билет на этот самолёт, принял контракт на работу в Германии зимой…       Атмосфера клуба давила. С отлётом Джеймса погода ухудшилась, небо затянуло толстыми серыми облаками, люди будто тоже стали более хмурыми, а клуб — мрачным. Единственная радость, что ей осталась, ждала дома.       Воспоминания о сыне пробудили улыбку. Аида накинула пальто и в последний раз набрала Джеймса. Потянулись гудки, ставшие уже ненавистными. Спина покрылась мурашками в ожидании очередного «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Ладонь, держащая смартфон, вспотела. Аида считала гудки. Десять, одиннадцать, двенадцать…       — Аида! — прохрипело на той стороне.       От неожиданности она вздрогнула и, крепче схватившись за смартфон, словно Джеймс мог убежать оттуда, крикнула:       — Блядь!       Безостановочно полилась отборная ругань. В конечном итоге, Аида ласково поинтересовалась:       — У тебя всё хорошо?       — Пока с ним всё хорошо, — ответили за Джеймса.       Она убрала телефон от уха, взглянув на экран, где высветилась фотография Джеймса. На ней он улыбался во все тридцать два здоровых зуба. По ту сторону связи он сейчас не улыбался.       — Кто это? — Аида поднесла телефон к уху и затаила дыхание.       Это не походило ни на какую шутку. Даже на идиотскую шутку Джеймса. А голос, ответивший ей, она знала слишком хорошо, чтоб ошибиться, и всё же нутром надеялась на то, что это кто-то другой.       Связь оборвалась.       — Джеймс! — Аида тряхнула телефон, дрожащими пальцами повторила звонок, но никто уже не поднял трубку.       — В ближайший час он не ответит, — голос, говоривший с ней через смартфон, вдруг послышался рядом.       Она неспешно развернулась, смартфон выпал из руки на стопку бумаг. Напротив, в кресле сидел Пирс, широко улыбаясь. Его улыбка выглядела приветливо. Если бы не одно но. Пирса не приглашали.       — Какого хрена? — вырвалось у неё.       — Дверь оказалась открыта, вот я счёл это за приглашение, — он вальяжно достал сигарету и закурил.       Аида заметила, что пожарная сигнализация никак не отреагировала на дым, и опустилась в кресло. Не хотелось выглядеть перед Пирсом провинившимся работником. Она села, пригубила виски столь же демонстративно, как он прикурил.       — Ты меня не понял. Какого хрена ты был в телефоне?       — Я всегда был здесь. Это ты настолько волновалась, что тебе померещилось, будто я и там, и тут.       По его уверенному взгляду она осознала, что это правда.       — Ты и вправду за него боишься? — Пирс с грустью наклонил голову и вдруг ухмыльнулся. — Какая сильная любовь.       В этот момент её пальцы чуть не раздавили горлышко бутылки.       — Зачем тебе Джеймс? — она убрала бутылку в ящичек стола. — Чего ты добиваешься?       — Эй, — Пирс поднял ладони, — я с миром, дорогуша. Мне не нужен твой муженёк. Хотя этот выблядок чуть не уложил Ская, а ещё пальнул в него из сраного калаша. Я ведь люблю людей.       Чуть не уложил бога? Этого у Джеймса не отнять. Его воспитали улицы Детройта, дебильная католическая школа, Стэнфорд и Афганистан.       — Тогда какого хрена ты делаешь?       Пирс цокнул и заходил по кабинету, то заглядывая в окна, то проверяя, нет ли кого за дверью. Аида чувствовала нутром его нервозность.       — У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.       Нервозность куда-то испарилась. Пирс засиял рождественской ёлкой. С тех пор, как она спасла этого ребёнка, в его поведении эта инфантильность так и запечатлелась. И через неё настойчиво пробивалась серьёзность Япета. Настойчиво и безуспешно.       — Ох, я вся внимание, — Аида улыбнулась в ответ.       Пирс приземлился в кресло:       — Я хочу выкупить твой клуб.       Так пафосно, так серьёзно, так самоуверенно. Он поправил пиджак и взглянул на неё, задрав подбородок. Аида, переварив информацию, прыснула смехом.       — Много хочешь, — сказала она. — Тебе не по карману. И учитывая то, что мой муж у тебя в заложниках, я вынуждена отказаться, не думая. Это моя территория. Забыл, кто я такая и что я могу сделать здесь?       — Слова не всегда убедительны, я согласен, но я предлагаю тебе крупную сумму.       Он достал маленький блокнот из кармана пиджака, изящную черно-золотую ручку и начал что-то карябать на бумаге. Аида холодно смотрела на то, как он суетится, стараясь вывести скорее, но пальцы его не слушались. Наконец, Пирс показал ей сумму, накарябанную на блокноте:       — Налом.       Она изогнула бровь, посмотрев сперва на сумму, потом на Пирса, потом опять на сумму.       — Ты. Меня. Не. Купишь. — Аида скрестила руки на груди, воинственно глядя на Пирса. — В любом случае не хватает ещё пары нулей. Может быть, столько стоят яйца Ская, но я такое даже на завтрак не ем.       Пирс нахмурился, продолжая держать блокнот перед её лицом.       — Ты потеряла нюх? Ты не в том положении, чтобы отказывать, Аида. Я делаю тебе одолжение. Это охуенно большая сумма.       Её ладонь проникла в один из шкафчиков стола. Джеймс подарил ей в день их свадьбы одну очень, по его мнению, нужную в быту вещь. Чёрт бы его побрал, он не дарил ей никогда блядских цветов или конфет, бытовых приборов, поэтому она и вышла за него, особо не думая.       — А это… — под столом что-то щёлкнуло. — Охуенно большой пистолет.       Она встала, направив дуло позолоченного Desert Eagle в лицо Пирсу. Тот хохотнул.       — Ты же несерьёзно…       Бахнул выстрел. Пирс шарахнулся в сторону так, что кресло отъехало чуть вправо. Волосы на его голове встали дыбом.       — Твою мать! — выплеснул Пирс, поднимаясь. — Ты ебанулась?       Он смотрел на отверстие в стене, не в силах пошевелиться.       — Проваливай отсюда, — сквозь зубы сказала Аида. — Если не хочешь ждать, пока твои мозги снова соберутся в одну массу.       — Тебе плевать на Джеймса? — бешенство вспыхнуло искрами в глазах Пирса. Он диковато ухмыльнулся. — Ещё один выстрел, и ему перережут горло. И я больше ждать не собираюсь.       Аида приготовилась ко второму выстрелу. Пальцы уверенно стискивали ствол.       — Тогда стоит подумать над тем, что на другого тебе точно не плевать.       Видя замешательство в её глазах, Пирс объяснил:       — Маленький Эдриан ждёт свою маму дома и пока мирно играет с Сибил. Он такой доверчивый. Такой наивный. Ещё не знает о жестокости этого мира. О том, что его мать царица Подземного мира, а отец, известный военный хирург, торгует наркотиками и оружием.       — Эдриан, — выдохнула Аида.       Остальное в этом гребанном мире уже не имело никакого значения. Стоило вспомнить о сыне, узнать о том, что он сейчас в руках нагло улыбающегося Пирса, и прочий мир потух, затих. Был лишь этот кабинет, Пирс и она, целящаяся в ублюдка, которого когда-то из жалости спасла.       — Либо они, либо твой драгоценный клуб, — заявил Пирс, выудил из кармана что-то и толкнул к ней по столу.       Она увидела любимую игрушку Эдриана: серебряную фигурку добермана, привезенную Джеймсом из Франции.       — Ты посмел прокрасться к моему сыну? — голос дрогнул против воли.       — Я добиваюсь своих целей любой ценой. Ты ведь знаешь.       — Я спасла тебя, и вот чем ты мне платишь?       Пирс помотал головой:       — Ты никого не спасла. Ты лишь поддалась давлению на собственную жалость. Стоило мне увидеть, что ты способна жалеть, и я начал манипулировать.       — Мразь…       — Наивная дура. Надо было послушать Зевса.       Она не выпускала пистолета. Desert Eagle нагрелся от её ладоней, как и воздух вокруг от её сбитого дыхания. Перед глазами стоял образ Джеймса, которого держал привязанным к стулу Скай. Он бы ахуел, узнав, кто она на самом деле. Но даже при таком скверном раскладе он бы не потребовал выбирать между ним и Подземным царством, как бы больно ему ни было. Он бы сказал что-то вроде: «Детка, мы чертовски хорошо провели с тобой время, и ты лучшее, что со мной было, но есть вещи важнее меня». Он бы горько усмехнулся и подмигнул. Никто не знал Джеймса так хорошо, как она. Но… Эдриан… Эдриан другое.       Руки опустились сами. Она убрала пистолет в ящик и захлопнула тот.       — Оставь их, возьми в заложники меня, но клуб я переписывать на твоё поганое имя не стану, — в её голосе сквозила сталь, и всё же сталь эта плавилась от неуверенности, что Пирс согласится на подобные условия. — Я буду на твоей стороне, когда остальные боги проснутся.       — Заманчивое предложение, — Пирс медленно пересёк расстояние между ними и встал слева, опираясь на стол. — На подобное я не рассчитывал. Один главный бог в моей ловушке, другой отошёл от дел, а третья сама идёт в мои руки.       Она ударила его. Пирс хмыкнул и вдруг перехватил её запястье, сжав до ноющей боли в костях. В янтарных глазах замелькали багровые огни гнева. Сквозь его прикосновение ощущалась безумная ярость, стремительно подымающаяся в его душе. Аида с ужасом осознала, что перед ней уже много веков не тот мальчик, которого она спасла от мучительной смерти. Перед ней концентрированная злоба, ненависть, жестокость, не знающая границ и властность. А ведь она надеялась тогда, что эту власть ей удастся отнять или хотя бы разрушить. Но подонок оказался хитёр.       — Тебе не стоит торопиться, Эдриану и Джеймсу уже ничего не угрожает. — Вторая ладонь Пирса нежно, до пугающего осторожно, легла на её талию, обдав жаром. — А с тобой я ещё не покончил.       — Отвали. — Она толкнула его в грудь.       Пирс тут же схватил её обеими руками, прижал спиной к себе.       — Что ты сказала?! — спросил он прямо у самого уха. — Что-то про служение на моей стороне? Так вот, сучка, служба началась.       Она никогда не сдавалась так быстро тем более таким соплякам, как клятый Пирс.       — Отпусти меня, иначе пожалеешь! — прорычала Аида.       Он сжал её щёки двумя пальцами и направил к себе. Тёплый мокрый язык скользнул от подбородка к носу, оставляя после себя вязкую, пахнущую горьким сигаретным дымом, влагу.       — Все твои "нет" звучат для меня: «Да, я твоя». И знаешь, отчего? Я не хочу исполнять свои угрозы.       Её сопротивление ослабело. Аида зажмурила глаза, чувствуя, как Пирс растегивает металлические пуговицы на её брюках. Он быстро проник под бельё и стиснул между ног так грубо, что она болезненно выдохнула. Этот жар опалял и сводил с ума. Она вцепилась ногтями в одну руку Пирса, давящую живот. Внутри всё протестовало. Дикий смерч злости рвался наружу, грозя уничтожить всё. Но его останавливали образы Джеймса и Эдриана. Ради них она бы стерпела всё. Даже Пирса. Но он, кажется, не мог ограничиться механическим трахом, его заводила эта борьба и сопротивление.       — Ты должна стать мокрой, — шептал он, теребя её пальцем слишком поспешно и нервно. — Представь, что я твой муж.       Вторая пощёчина оставила красный след на щеке Пирса, и он на мгновение отступил.       — Стерва! — рявкнул он и перевернул стол.       Его пальцы обвились вокруг её шеи. Он подвёл Аиду к стене и ударил лбом.       — Либо мы оба получим удовольствие, либо ты будешь страдать, пока ночь не закончится, — Пирс вдавливал её головой в стену. — Столько лет я представлял это. Мне не терпится войти в твою щель и всё же, ты должна быть мокрой.       — Если я не стану мокрой, тебе ведь не будет разницы, — хрипло отозвалась она.       Воздуха не хватало. Пирс оттянул её за волосы и направил к креслу. Одним толчком он усадил её в кресло и стащил с неё брюки. С бельём он обошёлся грубее. Тонкое кружево затрещало по швам, и его пальцы снова зашевелились над нею. Она держалась за подлокотники, не смея уйти. Бёдра вздрагивали и, будь это Джеймс, можно было спутать с удовольствием, но каждая мышца отзывалась болью. Наконец, Пирс нервно сплюнул и растер слюну вдоль лона.       — Приходится всё делать самому.       Он широко раздвинул бёдра и резко вторгся. Аида вскрикнула и прикусила губу. Никогда она не была такой узкой, как сейчас. Будто и не рожала сына. И рьяные движения Пирса в ней никак не помогали, а лишь усиливали неприятные ощущения. От его мимолётных поцелуев горчило на языке. От его укусов оставались багровые следы. Он вымещал всю свою злость в ней, а она лишь мечтала, чтобы он поскорее кончил. Он рвал её до мяса, обманывая фальшивой нежностью. И никакой судорожный вздох или крикливый стон его не останавливал. Казалось, это наоборот подстегивает Пирса жёстче входить в неё. Ей хотелось бы просто лечь и не думать о его потугах, но его размеры совсем не давали спокойно прикрыть глаза, сосредоточившись на приятных образах. Даже Зевс не поступал с ней так, хотя она не раз видела желание в его глазах.       Пирс отпрянул неожиданно. Оказалось, он просто хотел сменить позу. Подхватив её под животом, он поставил её на колени, и твердый, горячий, как само пламя, член упёрся в её губы.       — Ну же, открывай рот, не заставляй меня это делать.       Он потрепал по щеке, и Аида открыла губы, впуская в себя его почти до основания. Во рту у неё тоже пересохло, и это нервировало Пирса ещё сильнее. Он пыхтел, вторгаясь в её рот.       — Сука, какая же ты сука, — повторяли его губы.       Тогда он опрокинул её на пол и прильнул меж ног тёплыми губами. От движений языка она немного успокоилась. Это сняло болевые ощущения, лоно досадно размокло, поддавшись простым манипуляциям, и Пирс терзал уже не так яростно, заслонив своей фигурой свет люстры. Его бёдра неустанно двигались взад-вперед, а член громко хлюпал в ней. И губы Пирса иногда накрывали её.       Боль совсем исчезла. По венам растеклось тепло, а не жар. Аида позволила Пирсу лечь и, будучи сверху, сама продолжила эту связь. Она специально садилась медленно, быстро поднимаясь. Её ногти царапали грудь Пирса до золотой крови. Её пальцы сдавливали шею, на которой дрожал кадык. Но Пирсу это нравилось. Пирс смотрел на её движения завороженно, глазами влюблённого юнца, сошедшего с ума от любви… Или… Это была всего лишь похоть?       — Да! — повторял он. — Да, милая! Вот так. Ещё! Садись нежнее.       Изредка он подгонял её шлепками по заду, тогда она отвечала пощечинами. Несколько раз даже рассекла его кожу в области скулы. Но всё равно, ей хотелось убить его прямо здесь, а органы раскидать по всему миру, если бы это дало хоть какой-то результат. Если бы его сила не нашла потом новое тело.       — Да, детка, люби меня нежно, — выдохнул Пирс, окончательно отдав ей власть над собой.       Его бёдра мелко задрожали, и Пирс оттолкнул Аиду в сторону, перехватив за волосы, усадил на колени и кончил обильно и густо на губы. Вязкое семя потекло вдоль шеи на грудь и упало по животу к раздвинутым ногам. Она сидела так, ожидая чего-то ещё. Чего-то… кроме робкого, почти ребяческого, поцелуя в губы и помощи в одевании. Он даже поправил её локоны, торчавшие из стороны в сторону.       — Спасибо тебе за эту ночь, — ласково, как довольный кот, мурлыкнул Пирс.       Аида молчала. Всю кожу пронизывали мурашки, словно наэлектризованные. Она смотрела в зеркало.       — Надеюсь, последующие ночи принесут нам больше нежности, — Пирс потрепал её по плечу.       — Я не нанималась в твои шлюхи, — бросила Аида, не оборачиваясь.       По щеке текла слеза. Благо, тушь она купила водостойкую. Макияж из-за этого ублюдка не даст течь.       — А я хочу, чтобы ты служила мне так. Я всю жизнь тебя жаждал, старшая дочь Кроноса. И когда ты добровольно отдалась мне, чтобы сохранить за собой Подземный мир, я не мог этим не воспользоваться.       — Что ты скажешь своим прихвостням, когда они узнают, что Подземное царство я тебе не отдала, а вместо этого ты предпочёл мою щель? — истеричная ухмылка исказила её губы.       Пирс задумался, поднимая свой пиджак.       — Тебя это ебать не должно.       Дверь захлопнулась. Аида вышла через чёрный вход, села в машину и доехала до дома. Эдриан выбежал ей навстречу, обнял и поцеловал в щёку. Она стиснула его маленькие плечи, прижала и долго не отпускала.       — Мама, почитай мне сказку, а то няня рассказывала мне страшилки, и я не мог уснуть.       Сказку она читала невпопад, то и дело сбиваясь с мысли, но уставший Эдриан уснул уже на второй странице и тихонько посапывал.       Аида вышла из комнаты, не закрывая его двери, открыла окно на кухне и закурила. Погруженную в свои мысли её застиг звонок. Отчего-то она не могла сдвинуться с места первые десять секунд. Как будто что-то пригвоздило её к полу у подоконника. И всё же пересечь комнату пришлось. Звонил Джеймс. Она ответила, поразмышляв ещё две секунды.       — Детка, ты в порядке?! — Джеймс орал. — На меня какой-то придурок напал, нёс пургу про оружие и прочее, как только он ушёл, я решил ответить. Ты цела? Никто не трогал?       Аида молчала. Молчала и курила. Она забыла все слова. Сердце учащённо херачило по грудной клетке. Лёгким не хватало дыхания, а вздохнуть поглубже что-то мешало.       — Любимая!       — Всё хорошо, Джеймс, — выдавила она из себя.       Что-то скрутило горло. Крупные слёзы потекли из глаз. Она содрогнулась и упала на колени, повторив уже шёпотом:       — Всё хорошо…       — Я рад. Лапуль…       Джеймс нёс бессмысленную ерунду, рассказывая о каких-то делах. А она была рада просто слышать его голос. Она не хотела, чтобы звонок закончился. Слушая Джеймса, она чувствовала себя в безопасности, словно в его крепких объятиях. Она чувствовала вечно круживший над ним аромат молотого кофе и BOSS Bottled Intense. Она сжимала трубку и уснула, прислонившись к стене. Их разделяли тысячи миль, но он был рядом.       — Ну всё, я на работу, лапуль, люблю тебя!       — Я тебя сильнее, — прошептала Аида.       Вера в их скорую встречу помогала ей жить дальше.