Это жестоко, но, блять, гениально

В первый раз я услышал Ваш великолепный смех в стенах нашей Альма-матер, чтоб она погорела, неладная академия! Столько боли мне принесло это заведение, теперь жалкое в моих глазах, ибо я, позвольте похвалиться, превзошёл каждого профессора там! Но столько я натерпелся! В этих стенах меня ненавидел каждый. Ученик или учёный — все! И я, право, понять не мог, почему так… Возможно идеи мои были… Были нехарактерны и немного, самую малость, не соответствовали моральной этике людей. Но ведь это наука! Знаете, говорят: «Красота требует жертв!»? Хотя, как Вы можете не знать?.. Видел ли я женщин прекрасней Вас, Розалин? Ах, чего только стоят моему паскудному и грязному воображению ваши тонкие кисти и белые ножки! Всё, чего в этом мире я хотел — это целовать их, стянув чулки и чувствовать, как кусаете вы вновь мою шею! Ах! Вздор! Какая грязь, грязь, грязь! Но так в академии меня всеми образами не принимали и я уверен был, что Вы меня тоже не примете. Вы явились мне таким утончённым, лёгким откровением, что я никак не мог понять, как вы можете являться ребёнком свободной до грязи и разврата, бесчестной и бездельной (да, именно так грубо скажу я о Вашей родине!) страны? Я никак не мог подумать, что Вы, белая, как ангел, чистая, безгрешная, сможете и выдержать моего безумного мозга и вида беспорядочного! Ох, как плохо я выглядел там! Подумать только… Я ведь мылся раз в неделю… Но как уже было сказано: «Красота требует жертв», а наука ещё больше. Но помню я, как мы с Вами стали друзьями, когда ещё не слышали Ваши уши о моём безумстве и гуляли часто в саду после и между занятий. И помню, как тогда разговорился… С Вами всегда было хорошо разговаривать, хотя я, позвольте признаться, имел спорное отношение к женщинам в науке на тот момент. Возможно, вы изменили моё мнение. — Для этого опыта я хотел бы использовать не крыс… Нет, нет… Крысы похожи, но не подойдут. Нужна точность… Я бы хотел поставить это на существе человеческом… А лучше на ребёнке… Да, да! Совсем юном, ведь… — И тогда я остановил своё повествование, испугавшись, что сейчас Вы отречётесь от меня, как все. Вы смотрели так заинтересовано и внимательно, что я увидел такую же нотку безумства в ваших ясных глазах. — Это жестоко, но, блять, гениально! — Воскликнули Вы, взяв меня за руки. Впервые я услышал из нежных уст брань, но и похвалу я слышал впервые. Это меня не отстранило от Вас. Наоборот: Что-то есть в сквернословных, курящих женщинах такое… Такое занимательное и независимое… Бунтарское, я бы сказал. В тот день я влюбился окончательно всем своим молодым, но больным, безумным сердцем. И помню я тот день, когда опять гуляли мы в саду. Ох, как румянятся мои щёки при этих грёзах! Когда на той каменной лавочке мы оба были пьяны вином. Вы кусали мою шею, безжалостно врезаясь своими белыми зубками в кожу, как мог я видеть и целовать Ваши колени в белых чулках… Я не могу… Эта похоть… Незабываемое мгновение юности. *** В тот день было ясно, пахло ягодами и лопухами в саду. Вы тащили меня в глубь, радостно улыбаясь. Тогда… Тогда Вы были так счастливы. — Вот! Только посмотри! — Я смотрел на выданную Вам грамоту за сдачу первого экзамена, которую Вы так стремились получить. — Ты молодец! — Я был тоже безбожно счастлив. Я готовился. Вот-вот признался бы Вам в своём сердечном состоянии, в любви своей преданной и нежной — первой, но Вы меня опередили. — Ха-ха! Фабьен, как хорошо! Я непременно должна написать письмо домой! — Обрадуйте близких, — Я уже было хотел взять Ваши ладони в свои, но Вы отошли к ограде, смотря на озёрную воду и плывущих по нему лебедей. — Если ещё постараюсь, закончу этот год с грамотой и поеду домой наконец! Ах, месяц остался! Фиби, моя свадьба через месяц! В этот момент в моей жизни рухнуло всё. Мне так казалось. — Мне пойдёт фата? — Вы рассмеялись, а я был уже готов расплакаться. — Вы выходите замуж?! — Да! Вышла бы раньше, но пришлось ехать учиться… Но скоро… Скоро мы будем вместе. Как я люблю его… Я так скучаю… — Вы тогда коснулись пальцами своих губ, но я уже ничего не видел от отчаяния. Или не хотел видеть… *** Прошла неделя. Шёл дождь. Я, всё ещё страдающий от этой новости и своей несчастной любви, шёл к Вам с чаем и книгой. И прежде, чем я успел зайти, Вы выбежали, совершенно меня не замечая, из комнаты и побежали к выходу так быстро, что чуть не упали, споткнувшись об подол собственного платья. Я окликнул Вас — Вы не заметили меня. Прыгнули в повозку с какими-то вещами и уехали. Прям так. Босиком, в белом, летнем платье и со слезами на глазах. Я был так поражён… Нет, я был шокирован! Последний год нашей учёбы ещё был не закончен, а Вы уехали, к тому же не забрав ни одного чемодана… А на письменном столике в Вашей комнате я нашёл развернутое письмо. Не стал читать всё, ибо такой мелкий и нервный почерк было сложно разобрать. Но в конце красовалась надпись: «Он умер героем…» *** А после я увидел Вас на полу Ледяного Дворца. У ног Архонта вы плакали, но плакали так прекрасно, что моё сердце вновь ожило. Вы были так несчастны. Ваше тело было так измученно пламенем, что я непременно начал думать, как облегчить Ваши страдания. Ваше имя предстало перед моими глазами, уже не юными, но ненавидящими всех людей и Богов, за то, что они сделали со мной. За то, что они сделали с моей дорогой Розалиной… Моей новой Синьорой. Понятия не имел, что тогда с Вами случилось, но горе исказило Ваше лицо, а как позже я узнал и душу. Ненависть и садизм переполняли Вас. *** — Сейчас мы совсем другие люди… И я уже не двадцатилетний студент и она не милая, но упрямая девушка из Мондштадта… Но всё равно есть ещё внутри меня что-то такое, что тянет вновь к этим губам. — Ммм… А нахуй ты мне это рассказываешь? — Скарамучча вопросительно поднял бровь, — Ты ей это расскажи, может даст разок. — Я… Что б ты понял. — Я понял только то, что ты любишь, когда тебя кусают. — Проваливай, — Мужчина холодно открыл дверь, выпуская Предвестника. Некая ненависть, граничащая с завистью и ревностью выступала в каждом его движении по отношению к Шестому. Он ведь сейчас пойдёт к ней… Как она была ненавистна! «Я презираю тебя, Розалин!» Скарамуш усмехнулся, напоследок одаривая несчастного учёного серьёзным взглядом. — Но ты это… Расскажи ей. Плохо, когда чувства остаются такими.