Маленький обманщик

      Рома очень бесил его, когда сидел на стримах. Потому что в буквальном смысле этого слова являлся чёртовым лицемером, и сейчас Некоглай вам всё в подробностях расскажет. — Некоглай так заебал, он уебан тупой просто. Намёки не понимает, носки не убирает — говно полное. Этот гондон тупой просто. Блевать от него охота.       И так постоянно. И похуй там Мокрице на баны, он пихал и оскорблял Лебедева перед всеми на полную катушку. Срал, срал, срал. Коля со скепсисом относился. — Люблю? Фу, нет, конечно. Мне такой отстой не нравится! Коля урод, вы че?!       А потом Рома отключал стрим и со стоном запрыгивал на чужие коленки, закидывал руки на шею и начинал под яркую улыбочку Коли громким голосом канючить: — Малыш, ты можешь сегодня отыметь меня сзади? Ох, и чтобы поглубже. — А на стриме не такой неженка, Ромка — не прекращая улыбаться, обвинил тиктокер, заводяще сжимая чужой зад и проводя языком по чужой губе. — Коленька, ну ты же сам знаешь, как мне надо сохранять имидж. Тем более, что меня такая смена поведения очень возбуждает, — кокетливо прочирикал стример, залезая под чужие джинсы и отдрачивая выскочивший оттуда член. — Ох, прости меня. Такой большой, может, — наклонился к уху. — Трахнешь меня? — Лицемер ты, Рома. Но я тебя выебу. Давай вставай, куколка.       И клоун скинул его. Стянул со своего парня шортики и с помощью природной смазки начал растягивать, глубоко выставляя пальцы и стимулируя точки. Рома всхлипывал, и говорил такие вещи, что у каждого второго должна в голове загореться маленькая светящаяся табличка с надписью «кринж». Но только не у Некоглая, который к этому давно привык, и чуть ли в штаны не кончает из-за того, как Ромочка сладко приоткрывает свой милый ротик и по шлюшьи произносит: — Ах, да, папочка, введи в меня свой жирный член, да, я умоляю, трахни меня, ня. — офф, ну разве не прекрасно?       Коля, естественно, его просьбу выполняет, и даже лучше, запрыгнув сверху и грязно начав упаковывать свою плоть в чужую пачку. Ну или просто так жёстко чпокать своего мальчика, что тот грохнулся на стол и протяжно выл от наслаждения: от привычного всеми Ромы не оставалось и следа. Он мог только ванильно всхлипывать, кричать и хныкать от того, как его жадно имеют в сием жарком акте, и, не жалея, хлопают по мокрым от пота ягодицам, пошло и с хлюпаньем вгоняя член прямо в растянутую дырку и задерживаясь там для того, чтобы помучить своего маленького обманщика, развёвшего его на секс после таких ужасных оскорблений на весь мир. — Так люблю, когда ты со мной груб, Коля. М, ня, трахни меня! Коля, Коля, ты моя вселенная… — Ну блять, не надо…– вот это единственное, что Коля не любил. Его прекрасное омбре было заплетено в хвостик, ведь слишком неудобно чпокать Ромку с нависшими на ебало волосами. — Я сейчас ко-ончу, папочка…       И да, Мокривский кончил, но Некоглай это сделал первее: накачал Ромочку до основания спермой и оставил так и спать на столе, всего потного и с вытекающим семенем изнутри. Красота. Вот сейчас ещё сфоткает заечку, и… вуаля! Прекрасно. Просто прекрасно. — Спи, лицемер мой маленький. Завтра ещё развлечемся, сладенький. Люблю тебя, когда ты так проказничаешь. Всегда сводишь меня с ума. Обманщик.