***
— Почувствовал себя неприкосновенным, Дазай? Сквозь оконные стёкла проникал тёплый свет. Посередине комнаты лежал разложенный футон. Рядом с ним стоял маленький низкий столик, на котором не было ни единого свободного участка — вся поверхность была заставлена бутылками с сакэ и банками с консервированными крабами. Хозяин комнаты стоял спиной к двери. Он был одет в длинный бежевый плащ — видимо, вернулся незадолго до визита Чуи и ещё не успел раздеться. — Чуя, — негромко произнёс Дазай. — Я знал, что ты придёшь. Чуя, уже слышавший сегодня заявление Дазая о том, что тот предугадывает его действия, усмехнулся. — Мы не на территории портовой мафии, — заметил он. — Не думаю, что навлеку на себя неприятности, если убью тебя здесь. — И это после того, как я вложил столько сил в нашу долгожданную встречу? — Дазай добавил в голос немного возмущения. — Свести все расчёты в одной точке, знаешь ли, не так просто, как кажется. — Я уже понял, что то, что тебя поймали в день моего возвращения с разборок, не было совпадением, — хмыкнул Чуя. — Ждёшь, что я буду растроган? — Подумай ещё, — пожал плечами Дазай. Взгляд Чуи скользнул по рукавам бежевого плаща, и Накахара заметил, что вопреки обыкновению, они были развёрнуты до конца, скрывая руки полностью. Запястья Дазай держал в карманах плаща. — Повернись, — потребовал Чуя. — Я не нападаю со спины. Чуть наклонив голову, Дазай вытащил руки из карманов, снял плащ и, небрежно отбросив его в сторону, повернулся к Чуе. Что-то было не так во внешности Дазая, и Чуе понадобилась пара секунд, чтобы поверить своим глазам. На теле Дазая не было бинтов. Это был уже не первый раз, когда Дазай, всегда скрывающий свои многочисленные шрамы под слоями бинтов, делал исключение для Накахары. Каждый раз это были случаи, предшествующие определённому, конкретному совместному опыту. Несмотря на то, что в глубине души Чуя ожидал что-то подобное, когда шёл на встречу, у него всё равно пересохло в горле от волнения. — Это приглашение, — голос Дазая звучал слишком равнодушно, из чего Чуя сделал вывод, что Осаму волнуется не меньше его. — Решай сам, что с ним делать. Принять или… — Дазай не успел договорить. Вспыливший Чуя с молниеносной скоростью бросился к Дазаю и толкнул его в грудь с такой силой, что Дазай, запнувшись о футон, упал на матрас спиной. Чуя, не дав Дазаю времени подняться, схватил руками его плечи и прижал их к футону, для удобства склонившись низко над Дазаем, его колени упирались в матрас на уровне бёдер последнего. Удивление, мелькнувшее было в глазах Дазая, растаяло как дым, и яростный взгляд Чуи он встретил со спокойной улыбкой. — У тебя хватает наглости на это, — шипел Чуя, — после того, как ты ушёл четыре года назад, не оставив даже какой-нибудь грёбаный ребус? — Навевает воспоминания о нашей первой встрече, — задумчиво произнёс Дазай, словно не услышав возмущения Накахары. — Чуя, ты помнишь нашу первую встречу? Чуя с раздражением прищурил глаза. — Ты отвратительно уходишь от темы. — Помнишь, что я тебе тогда сказал? — Осаму сделал короткую паузу, но ответа не последовало, и он продолжил: — Я сказал, что тебе стоить пить побольше молока. Но ты меня не послушал и поэтому так и остался… — Заткнись, — пальцы Чуи сжали плечи Дазая крепче, и Дазай замолчал. — Почему ты не сказал, что уходишь? Чуя поднимал эту тему второй раз, не давая себе отвлечься на штучки Дазая, а значит, это был вопрос, который правда тревожил его душу. Давать насмешливый ответ не было причины. Да и потом, если и был какой-то смысл в этой встрече и за тем, что должно было последовать за приглашением Дазая, он заключался в абсолютной взаимной открытости. И Дазай решился на искренность. — Оставлять тебя было тяжелее всего, — тихо сказал он, ощущая, как напряжённо Чуя ловит каждое произнесённое им слово, — но я боялся, что твоя реакция сделает мой уход невыносимым. «Не много ли ты о себе возомнил?» — хотел было спросить Чуя, но не стал, потому что его взгляд переместился к шрамам на шее и руках Дазая, и мысль о саркастическом ответе вытеснило лёгкое облегчение от того, что новых шрамов на теле Дазая нет. — Я так устал, Чуя, — внезапно почти прошептал Дазай, и Чуя поднял глаза на его лицо. Бездонные глаза Осаму смотрели как будто сквозь Накахару куда-то дальше, в самую вечность, и в них не отражалось ничего, кроме дрожащего одиночества. Чуя почувствовал стук собственного сердца где-то в горле. Дазай жаждал, чтобы Накахара принял его приглашение и, по правде говоря, Чуя сделал это ещё тогда, когда пересёк ограду. Накахара медленно наклонился и коснулся губами шрамов на шее Дазая. Сразу после этого пальцы Дазая нашли запястья Чуи и пробрались в поисках тактильного тепла под лёгкую прохладу чёрных перчаток. Будучи напарником Дазая, Чуя научился превосходно играть в те игры, которые плёл разум Осаму. И сейчас у него где-то под сердцем томилось ощущение, что их встреча, как бы сильно ему этого ни хотелось, была отнюдь не возрождённым триумфом двух одиночеств, научившихся на время стирать границы для того, чтобы искупаться в обычно скрываемом взаимном восхищении. Не привыкший бежать от неприятных эмоций Накахара предполагал, что Дазай с помощью своего приглашения вполне мог решить дать им обоим возможность наконец по-настоящему попрощаться. И если дело в этом, Чуя был готов сделать всё, чтобы Дазаю запомнилась эта ночь навсегда. Решимость в глазах Накахары доложила о его планах Дазаю, и он был готов пойти навстречу. В конце концов, кому ещё из всех живых он мог доверять так сильно? Прикосновения Чуи уверенны, а поцелуи одновременно страстны и нежны, и всё, что остаётся Дазаю, — принимать это и реагировать, касаться и целовать в ответ именно так, как нужно, чтобы заставить Накахару ещё сильнее терять рассудок. Ему всегда нравилось быть уязвимым с Чуей в такие моменты, потому что это было безопасно. Сочетание уязвимости и защищённости расслабляло его вечно беспокойный разум, а тот факт, что Чуя всё ещё предан ему, приносил в этот раз особенное удовлетворение. Наконец, сам Чуя Накахара, его блестящие глаза, в которых благодаря Дазаю закипало наслаждение, его сильные пальцы и ощущение его веса над собой, — всё это вызывало в сердце Дазая ту сладкую боль, из-за которой он снова чувствовал себя живым человеком. Однако, он не был бы Дазаем, если бы не фыркнул, когда Чуя сделал небольшую паузу, чтобы достать из кармана бутылку со смазкой. — Что не так? — недовольно спросил Чуя. — Это так мило, что ты подготовился, — губы Дазая растянулись в улыбке, — но ты ведь не мог знать наверняка, для чего я тебя позвал? То есть я мог устроить здесь какую-нибудь ловушку или просто обмануть тебя и не прийти, а ты бы явился на рандеву со смазкой в кармане. — Ты… — Чуя наклонился вперёд и уткнулся носом в ключицу Дазая, пряча от насмешливых глаз лицо, однако его плечи чуть подрагивали от еле сдерживаемого смеха. — Я тебя ненавижу. — Да? — ласково прошептал Дазай, проводя ладонью по спине Накахары.— Знаешь, сейчас мне очень даже нравится, как ты меня ненавидишь. — Будто ты не готовился, — Чуя поднял хитрые глаза на Дазая, — всего лишь расстелил футон заранее и снял с себя километр бинтов. — Ничего-то от тебя не скрыть, — выдохнул Дазай, и Чуя, приподнявшись на колени, продолжил задуманное. Сумерки за окном уже уступили место темноте, когда обессиленный Чуя опустился вниз и положил голову на грудь Дазая. Его неровное дыхание разбивалось о кожу последнего, а под ухом бешено билось чужое сердце. Дазай положил одну руку на волосы Чуи, а второй обнял его за шею. В оконные стёкла просачивался лунный свет.***
Полтора часа спустя Дазай лениво ковырялся пальцем в консервной банке, выуживая остатки крабового мяса. Чуя сидел рядом с бутылочкой сакэ в руках, периодически отпивая прямо из горла. Встреча бывших напарников продолжалась. — Ты читаешь эту книгу уже семь лет, — Чуя кивнул на лежащее в стороне «Самоубийство для чайников». — Что поделать, — пожал плечами Дазай. — Человека тянет вернуться к тому, что ему по нраву. Чуя моргнул, но не позволил себе углубиться в другие возможные значения этой реплики. — Представляешь, Мори всё ещё держит твоё место вакантным, — сообщил он вместо этого с лёгким раздражением. — Кто бы мог подумать, — протянул Дазай, убирая опустевшую банку в сторону и протягивая руку к новой, — что моё бывшее начальство настолько сентиментальное. — Тем не менее, — Чуя почувствовал своим долгом спустить Дазая с небес на землю, — я не думаю, что он тебя по-настоящему ждёт спустя четыре года. — Ах, как хорошо, — воскликнул Дазай, открывая новеньких крабов, — что наши с ним взгляды в этом совпадают. Мир полон по горло бесплодными ожиданиями, незачем добавлять ему ещё. Чуя, знавший о причинах ухода Дазая только в общих чертах, никак не мог понять одну вещь. — Разве ты поступил бы иначе на месте Мори? Дазай не отвечал некоторое время, отстранённо пережёвывая мясо. Затем его взгляд зацепился за шляпу Чуи, лежащую на полу на расстоянии руки. Дазай дотянулся до неё и под протестующим взглядом Чуи нацепил её на себя. — Эй, придурок, — возмутился Накахара. — Она же пропахнет крабами теперь. — Чуя, а ты никогда не хотел купить себе шляпу цилиндр? — невинно поинтересовался Дазай. — Представляешь, лишние двадцать сантиметров твоему росту. Не превосходно? Чуя не глядя протянул руку и опустил поля шляпы Дазаю на глаза. — Всё ещё отвратительная смена темы, — сообщил он. — Просто скажи, что не хочешь об этом говорить, я не собираюсь лезть тебе под кожу. — Если однажды твоя смерть станет для портовой мафии выгоднее, чем твоя жизнь, — внезапно произнёс Дазай, — Мори не будет думать дважды. Я надеюсь, ты понимаешь это, исполнитель. — Босс предупредил меня об этом в самом начале, — непоколебимым голосом ответил Чуя. — Умереть на благо организации я почту за честь. — Тогда тебе повезло, — пожал плечами Дазай. Разговор плавно перешёл в другое русло. Дазай и Чуя часто так проводили время в прошлом после выполнения миссий. Однако, они оба не могли не заметить, что текущая встреча, вопреки ожиданиям, ощущалась иначе, чем их посиделки в мафии. — В чём для тебя разница, работать на мафию или на агентство, если желание убить себя не проходит? — задал Чуя вопрос, который возник в его голове ещё во время их встречи в подземелье. Дазай понимал, почему его спрашивают об этом. Когда-то давно именно за смыслом жить он пришёл в портовую мафию. Неудивительно, что Чуя считает, что в агентство Дазай пошёл в поисках того же самого. — Разница в том, — Дазай чуть поколебался, но всё-таки произнёс чужие слова, которые отныне были выгравированы в его сознании и душе, — что спасать людей — более прекрасно. Чуя скептически фыркнул. — Это точно ты сейчас говоришь? — Думаю, у тебя бы получилось тоже, — протянул Дазай, словно продолжая свою предыдущую мысль. — А? — Чуя насторожился. — В шестнадцать лет ты спас весь город, рискуя собственной жизнью, — напомнил Дазай. — Каждый житель Йокогамы обязан тебе по гроб, но никто из них об этом даже не подозревает. Да ты тайный герой! — внезапно Дазай задумался. — Интересно, засчитали бы тебе тот случай в качестве вступительного испытания в Вооружённое детективное агентство? Как-никак шесть лет прошло. — Йокогама и портовая мафия неразделимы, — Чуя поболтал бутылкой, чтобы проверить, сколько ещё сакэ там оставалось. — Благо одного включает в себя благо другого, вот и всё. Не приписывай мне то, чего во мне нет. — А что насчёт меня? — широко улыбнулся Дазай. — Детективом у меня получается быть лучше, чем исполнителем портовой мафии? Чуя искоса взглянул на Дазая. Было очевидно, что двух встреч недостаточно для аргументированных выводов. Тем не менее, если хорошо подумать, некоторую разницу Чуя всё-таки успел заметить. — Самое отвратительное, что ты кажешься более обеспокоенным судьбой своих коллег в агентстве, чем в те годы, когда был исполнителем портовой мафии, — проворчал Чуя, делая последний глоток сакэ. — Хорошо, что ты свалил. Через пару мгновений Дазай наклонился и коснулся шеи Накахары внезапным поцелуем. Похоже, ответ бывшего напарника пришёлся ему по душе.***
Дазай и Чуя просидели ещё пару часов, вспоминая совместные миссии и рассказывая друг другу о тех приключениях, которые они пережили по одиночке в течение прошедших четырёх лет. Они разделяли любовь к хорошим историям, к тому же по мере того, как утекало сквозь пальцы время, каждому из них хотелось оставить второму что-то стоящее после этой встречи. Когда ночь достигла своей самой глубокой точки, Чуя поднялся, сжимая в руке шляпу (надевать её после того, как Дазай облапал её грязными руками, он не собирался). Перед уходом Чуя чувствовал необходимость сказать вслух что-то, что, как он подозревал, Осаму и так знает. — Знаешь, Дазай. Если ты позовёшь меня ещё раз — я не приду. — Знаю, — кивнул Дазай. — В конце концов, четыре года назад я не смог с тобой попрощаться, думаю, у меня получилось это исправить сегодня. Чуя ухмыльнулся. Всё-таки это было прощание, как он и предполагал. Ему пришло в голову, что это последний раз, когда он видит Дазая без бинтов. Словно прочитав его мысли, Дазай обнял себя за плечи. — Ты всё ещё единственный, кто их видел, — глаза Дазая смотрели серьёзно и грустно, и сердце Чуи сжалось в комок. — Однако, это всё меркнет в своей важности, когда у каждого из нас есть что-то более… — Ой, заткнись уже, — перебил Чуя. — Я это понял ещё раньше тебя, вообще-то. Губ Дазая коснулась лёгкая улыбка, но глаза оставались серьёзными. — Прощай, Накахара Чуя. В следующий раз мы увидимся врагами. — Прощай, — Чуя не стал ничего добавлять, потому что внезапно почувствовал себя очень жалким. Он вышел в прохладную ночь и закрыл за собой дверь. Ночь — это время мафии, её полноправная стихия. Люди мафии чувствуют себя на ночных улицах словно рыбы в воде. Однако почему-то в эту конкретную ночь чёрный воздух был чересчур горьким, и двигаться дальше по улицам становилось всё труднее, словно сама гравитация каким-то непостижимым образом решила восстать против своего господина. Замерев возле ограды какого-то городского сада, Чуя посмотрел на небо. Теперь он был благодарен Дазаю за то, что тот не стал говорить ему в лицо о своём уходе четыре года назад. Он бы не простил себе, если бы Дазай увидел его таким. «Завтра будет лучше», — мысленно сказал себе Чуя, наблюдая, как ветер уносит прочь разорванные перед луной облака. — «Пройдёт ночь, и всё снова будет хорошо. Надо только переждать».