***
Кай посещает мир людей, чтобы забрать свой трофей. В его мире 30 лет — это ничто. Но это немного занятно, как долго этот человек пытался оттянуть рождение ребенка, и он задается вопросом, помнит ли он вообще об их сделке. Это не имеет значения. Потому что Кай никогда не забудет ни одного договора, заключенного с ним. Честно говоря, не то, чтобы он хочет жениться на человеке. Он просто хочет видеть, как тот страдает, становясь жертвой его и его уловок. Это его неотъемлемая часть. И даже если он знает, что одиночество ему идет, он все равно хотел бы немного развлечься с ним в королевстве. Конечно, Кай надеется, что его король не будет злиться на него за то, что он привел человека без разрешения. Он не особо утруждал себя тем, чтобы прислушиваться к каким-либо правилам, будучи предоставлен самому себе с незапамятных времен. Но это не так важно, потому что, если старый добрый король Субин решит заставить его избавиться от человека, это все равно ничего не будет значить для Кая. Поэтому он приходит за своим трофеем, переполненный весельем, зная, что ему предстоит увидеть. Увидеть, как невинного человека медленно настигает осознание того, что он лишается всей своей жизни в одно мгновение. Пожалуй, если ему повезет, он даже мельком увидит выражение ужаса на лице отца мальчика, когда поймет, что то, что он видел много лет назад, было не просто плодом его буйного воображения. Но он не получает ничего из этого. Потому что он приходит, когда часы бьют 12 — приходит, чтобы увидеть свой трофей, лежащий на крыльце, едва дыша. Гниющее дерево скрипит при каждом шаге, и он, наконец, замечает, что человек не мертв, когда тот приподнимется на локтях, чтобы окинуть Кая испытующим взглядом. Наступает долгая тишина, но на лице мужчины не появляется ни намека на страх. Кай смутно допускает возможность того, что он может даже не знать, во что втянул его отец 30 лет назад. — Ты тот фей, о котором говорил мой отец, — отмечает человек, и Кай запоздало понимает, что он красивый. Шероховатый по краям, обветренный человеческой жизнью и, возможно, оттенком ее жестокости. Но красивый. Утонченный тип красоты, который не совсем соответствовал окровавленной тунике на нем. Не соответствовал синякам и порезам, покрывавшим его кожу. Наверное, ему следовало задержаться, чтобы выяснить, кто оставил его человека в таком состоянии. — Ты такой же красивый, как он описывал, — вздыхает мужчина и внимательно смотрит на Кая, пристально изучая его, — и впрямь чарующий. Теперь я понимаю, почему он хотел тебя. Это зрелище не просто осознать. Человек лежит, наполовину приподнявшись на локтях, лениво ухмыляясь, как будто он не был физически ранен, на грани смерти и вот-вот не будет насильно выдан замуж за потустороннее существо, известное своим злом и коварством. — Имя — это все для фея, верно? Так ты заполучил моего отца. Это скорее утверждение, но Кай все равно должен ответить. Он приподнимает бровь, кивая, и выясняет, что люди, с которыми он связался, были не так глупы, как он думал. — Имя — это все. Но это не то, как я заполучил твоего отца. Этот человек уже принадлежит ему. Он знает об этом. Но все равно будут определенные… Границы. Если Кай не будет знать его имени. Но было бы весело вытянуть его из человека. Ему не довелось увидеть, как он ломается из-за того, что у него отняли жизнь, но, возможно, было бы довольно занимательно наблюдать, как он защищает свое имя, а затем его умело вытягивают из него с помощью небольшого обмана. — Чхве Бомгю. Кай замирает, его глаза расширяются. — Мое имя Чхве Бомгю. Забери его. Все должно было пойти совсем не так. Совершенно не так. — Теперь я весь твой? Бомгю закрывает глаза, поддаваясь изнеможению и замирая, грудь слабо поднимается и опускает, а Кай может только стоять там и уставиться перед собой. Теперь я весь твой?***
Кай просыпается, когда Бомгю бродит по его большой и довольно пустой комнате без всякого страха, даже несмотря на его незажившие раны. Ему не привыкать к крови и пыткам, но как тот, кто обычно причиняет подобные вещи, он не уверен, как он может помочь человеку исцелиться. Он сталкивался со многими людьми, глупыми и посредственными, но то, как Бомгю бегает, исследуя это место, как будто это не он чуть не погиб — вероятно дважды подряд — довольно странно. — Я твой муж теперь? Если до этого Кай не до конца очнулся ото сна, то теперь он полностью проснулся. И его замешательство только усилилось. — Формально да, — отвечает он после долгого молчания, — это такой же договор для человека, как и для меня. — Хорошо, — издалека соглашается Бомгю, занявший место у большого подоконника, скрестив ноги и глядя в окно, его кожа приобрела нежно-желтый оттенок в лучах утреннего солнца. — Как мне тебя называть? — Кай на это не купится, он здесь фей, даже если Бомгю добровольно отказался от своего имени. — Муженек? Дорогой? Любимый? Фей давится слюной, вскакивая с дивана, на котором он заснул, еще не подумав о том, чтобы поставить вторую кровать в своем жилище. Это вызвало бы слишком много подозрений со стороны Субина. — Что? Бомгю поворачивается к нему лицом, довольная улыбка украшает его мальчишеские черты, резко контрастируя с заживающей раной на щеке. — Пирожок? Милый? Что из этого? — Без разницы, — и затем он неуверенно отступает, — но любимый звучит более нормально, — становится трудно поверить в то, что он говорит это. Слишком много невинной нежности, к которой он не привык. Человек расплылся в улыбке. — Хорошо, муженек. Кай покорно качает головой, и ухмылка Бомгю превращается в слабую, грустную улыбку, когда он снова отворачивается к окну. — У тебя здесь есть сад. Кивнув, все еще искренне сбитый с толку поворотом событий и поведением Бомгю, Кай подходит к подоконнику, осторожно протягивает руку и отодвигает защелку. Обжигающий ветерок, дующий на них, развевает отросшие волосы Бомгю, и Кай чувствует, как что-то чужеродное сжимается в его груди, когда человек откидывается назад, чтобы положить голову на его живот. — Это всего лишь клумба с полевыми цветами, но я могу отвести тебя туда. Бомгю не поднимает глаз, задумчиво улыбаясь множеству увядающих полевых цветов перед ним. В конце концов, из Кая всегда был непутевый садовод. Он больше забирает жизни, чем наоборот. — Хорошо.***
— Почему 21? Почему ты просто не забрал меня, когда я родился? Ты мог бы сделать меня своей куклой. Я бы выполнял все твои приказы, — вслух интересуется Бомгю, зарываясь пальцами в землю. Эти слова что-то пробуждают в Кае, и он медленно делает шаг вперед, глядя на Бомгю, пальцы которого теперь полностью погрузились в почву. Кай не знал, что ему делать с Бомгю — его предполагаемым мужем, который ходил по его земле без намека на страх несмотря на то, что был человеком, уязвимым для пыток и эксплуатации по прихоти таинственного существа. Поэтому он оставил человека на произвол судьбы на последние несколько дней, и мужчина, казалось, был доволен тем, что крутился возле его жалкого подобия увядающего сада, оставаясь там часами напролет, даже в те дни, когда Кай проводил немало времени вдали, тихо исчезая, чтобы охранять границу, даже когда он был там не нужен. — 21 год — это ведь лучший возраст для людей? — он отвечает. Концы губ Бомгю изгибаются в сардонической усмешке, но он не поднимает глаз, лениво сосредоточив свое внимание на земле. Кай продолжает: — Возраст, когда ты, наконец, становишься взрослым. Когда жизнь действительно начинается, и ты должен гулять, знакомиться с новыми людьми, заводить связи. — Я хотел посмотреть на твое лицо, когда бы я отобрал у тебя это все. Кай не умеет лгать, но искажение правды и преподношение ее в такой манере, которая удовлетворяет, но в то же время вводит в замешательство людей — это суть самого его существа. И все же он не испытывает такого коварного желания, когда речь заходит о Бомгю. Вероятно, он больше заинтригован Бомгю. Захваченный тем, как он преподносит сюрприз за сюрпризом, несмотря на количество людей, которых он встречал — и дурачил — за всю свою жизнь. Человек глухо смеется. — Ты был разочарован? Тебе не удалось увидеть ничего из этого. Кай пожимает плечами. — Я же говорил тебе, время здесь работает по-другому. 30 человеческих лет пролетают в мгновение ока. К тому же я всегда могу дождаться, когда другой безрассудный человек подойдет достаточно близко к границе. Бомгю, наконец, поднимает голову, пальцы замирают. И Кай выпрямляется под тяжелым взглядом. — Подойди сюда. Под стать его ледяному взгляду, голос Бомгю звучит сухо и спокойно. Кай все еще чувствует себя обязанным прислушиваться, подходя и присаживаясь на корточки после паузы. — Пока я не пересеку границу и, возможно, не стану старым и морщинистым, я буду жить по твоему времени, верно? Он кивает, не понимая, к чему клонит человек. Бомгю, наконец, вытаскивает свои пальцы из земли, грязь валится с того места, где он сцепил руки. — Руки, — Каю требуется мгновение, прежде чем он протягивает свои руки. Почва, бережно перенесенная в его руки, оседает теплом и влагой, с одиноким крошечным желтым полевым цветком, тоскливо сидящим посередине. — С этого момента и до тех пор, пока ты не решишь убить меня, не говори о поисках другого человека. Что-то мертвое оживает и начинает беспокойно шевелиться в груди Кая. — Это что, приказ? — Это требование. От твоего мужа. Бомгю пристально смотрит на него, прежде чем внезапно рассмеяться, небрежно стряхивая грязь и крошечный цветок с рук Кая. Комочки почвы падают обратно на землю, небольшой цветок исчезает в куче. Бомгю встает, наступая прямо на участок грязи, втаптывая ее в землю ногой. Он не оборачивается, его внимание приковано к чему-то еще в саду. Кай смотрит вниз на остатки земли, осевшие в маленьких складках на его руках, прежде чем вернуть взгляд на то место, где на взрыхленной почве все еще виден след Бомгю. Из земли выглядывает слабый оттенок желтого.***
Они не делают большого прогресса. На самом деле Кай начал смиряться с тем фактом, что ему потребуется гораздо больше мозговой активности, чтобы решить, что делать с Бомгю. Обычно он был не против мучить жалких людишек, возможно, завораживать их до тех пор, пока они не сходили по нему с ума. Затем он продолжал исчезать и оставлять их страдать в безответном желании, пока ему не становилось скучно, и он, наконец, избавлялся от них. Он не думает, что ему все еще хочется этого. По крайней мере, не с этим человеком, потому что это терзает его в определённой степени — то, как Бомгю выглядел так, будто вся его жизнь уже была разрушена еще до вмешательства Кая. Поэтому он не разговаривает с Бомгю, проводя все больше и больше времени на охране границы, даже когда поблизости нет никаких признаков человеческой активности, привлекающих его внимание. Так было до тех пор, пока через несколько дней Кай внезапно не просыпается посреди ночи, вскакивая, когда видит Бомгю, присевшего прямо перед ним, лицом напротив его собственного. Он слегка вскрикивает, и другой мужчина долго смотрит на него, прежде чем разразиться громким смехом. Это действует Каю на нервы, и он раздраженно сверлит взглядом в ответ, пока не приходит в себя настолько, чтобы заметить, как иначе выглядит Бомгю, так свободно смеющийся. Несколько по-мальчишески, слегка более невинно и немного похожий на совершенно другого человека. — Чего тебе? — ворчит он, сонно приподнимаясь. Робко имитируя молнию на рту, Бомгю все равно отвечает: — Разве диван не неудобный? Каю не нужны его телепатические способности, чтобы понять, к чему клонит Бомгю, и он ничего не может поделать с тем, как его сердце колотится чуточку сильнее. — Это большой диван, — бормочет он в ответ. Бомгю открывает рот, чтобы возразить, но сразу же замолкает после того, как он визуально осматривает огромный диван, на котором в настоящий момент сидит фей. И снова Кай не может сдержать фырканья, слетающего с его губ. — Ну, — все равно протягивает человек, — не буду ходить вокруг да около. Я хочу, чтобы ты спал на кровати. Кай приподнимает бровь. — Со мной. — Мне хорошо на диване, — это не ложь. Не совсем. — Мы женаты, — отмечает Бомгю. Он, наконец, смиренно вздыхает, когда понимает, что человек не сдвинется с места. — Да, это так. Лицо Бомгю засияло, и он встает, протягивая руку фею: — Это значит да? Еще раз вздохнув, Кай берет протянутую руку и на мгновение понимает, что давно забыл, каким теплым может быть чужое прикосновение. Это на миг сбивает его, и он молча следует за Бомгю, тащащим его к кровати. Он неловко устраивается на своей половине кровати, в то время как Бомгю взбивает подушки и сворачивается в клубок лицом к Каю, который лежит на спине, деревянный как доска. — Прости, — внезапно шепчет он, — мне стало стыдно за то, что я так долго спал на твоей кровати. — Все в порядке. Диван большой, как я уже и сказал. — Разве ты не должен пытать меня? Почему ты вместо этого заботишься обо мне? Кай не умеет лгать. Он знает об этом. Но он также знает, как исказить правду, на этот раз, чтобы защитить себя. И все же ему оказывается трудно сделать это, особенно когда он чувствует оценивающий взгляд Бомгю, так пристально изучающий его. — Неважно. И тебя уже достаточно пытали и без моего участия, — нерешительно отвечает он. Наступает долгое молчание, и он не уверен, расстроила ли его честность человека. Они мало общались, и он не знает, какие у него слабые места, какой он, когда злится, или даже какой он как личность. Снова молчание. И ровное дыхание рядом с ним почти убаюкивает его после долгих тихих минут. Сухой смешок вырывает его из полудрема, а следующие за этим слова заставляют его кровь на мгновение застыть в жилах. — Откуда ты знаешь, что меня пытали не из-за тебя?***
— Что обычно делают супружеские пары? — невзначай спрашивает Бомгю, когда они снова проводят время в саду. Кай стоит на коленях в заросшей траве, старательно подстригая увядшие растения под инструкции своего мужа, и вопрос застает его врасплох. Это по-прежнему немного странно, как Бомгю так спокойно называет его своим мужем. Не то, чего ожидал фей, хотя это был его собственный договор в первую очередь. Честно говоря, он ожидал упорного сопротивления, которое позволило бы ему подумать о том, чтобы замучить своего человека-партнера до смерти. Возвращаясь к нынешней ситуации, Бомгю решил, что восстановление сада Кая имеет чрезвычайную важность, и последний неохотно согласился помочь, поскольку он был прав. Ну. В конце концов, это его сад. Внезапный вопрос удивляет его, и он в самом деле задумывается. Он вспоминает о своей собственной семье. В его королевстве не было как таковой любви, даже до тех пор, пока они не были полностью свергнуты и уничтожены. Даже до самого конца они боролись за выживание по отдельности, бросая друг друга на линию атаки вплоть до той самой секунды, когда их сердца были, наконец, вырваны одно за другим. Так что, если честно– — Я не знаю. — К тому же, я думаю, что большинство вещей, которые делают семейные пары, остальные, пожалуй, тоже могут делать без всяких обязательств, — размышляет он вслух. — Так у вас здесь просто массовые оргии фей? Кай швыряет в него пучком пожухлой травы. Засохшие коричневые травинки жалостно парят в воздухе, прежде чем упасть в разбросанную кучу, вызывая череду жалоб от человека, которому приходится наклоняться, чтобы собрать это все. — Ты всех людей просишь выдать своих первенцев замуж? — Нет, — просто отвечает Кай. Если хорошенько подумать, то, наверное, можно решить, что тогда он был немного не в себе, произвольно молол чушь и попал в весьма странное затруднительное положение, в котором он оказался сегодня. На коленях в чертовой траве чистит проклятый сад, потому что ему так сказал простой человек. — Ты странный. Кай прищуривает глаза. — Прекрати говорить так, будто ты сам знаешь, каково это, быть замужем. Поднявшись с разбросанными травинками в руках, Бомгю серьезно смотрит на Кая. — Вообще-то я знаю. По крайней мере, для людей. Он с вызовом приподнимает бровь, и Бомгю кладет завядшую траву в кучу мертвых растений. Отряхивая руки, он делает шаг вперед прямо к лицу Кая, достаточно близко, чтобы коснуться его. На мгновение фей думает, что это он сейчас зачарован, восхищенный тем, как изящно моргает Бомгю, отросшие бордовые волосы обрамляют его фарфоровые щеки и каскадом ниспадают с плеч на легком ветерке. Он кладет обе руки на плечи Кая, дыхание обжигает его губы, когда он снова говорит: — Они делают что-то вроде этого. Прежде чем он успевает осознать смысл слов Бомгю, человек сокращает дистанцию, нежно прижимаясь губами к губам Кая. Это слабое касание, но оно заставляет каждую клеточку существа Кая напрячься, и он может только разинуть рот и застыть, даже когда человек — его человек — отстраняется, ухмыляясь, и возвращается к выщипыванию сорняков. Близость знакома Каю. Но с Бомгю, кажется, даже малейшее прикосновение вызывает у него головокружение. И он не уверен, что хочет позволить человеку силой проникнуть в его ненадежное сердце. Не тогда, когда он все еще не верит в любовь. А тем более в способность полюбить человека.***
Несмотря на все извращенные представления Кая о человечестве и людях, он думает, что худшее, что может случиться — это иметь крошечную щепотку веры в одного из них. Может быть, это было нечто большее, чем просто вера. Кай не знает, как назвать все новые эмоции, которые он испытывает по отношению к Бомгю. Может это слабость перед ним, а может это небольшая надежда на то, что найдется кто-то, кто захочет остаться с ним на какое-то время. Все, что он знает, это то, что он вроде как доверяет Бомгю. Верит в него. Но все это в миг испаряется, еще до того, как успело сформироваться что-то конкретное, потому что Бомгю попадает в лапы одного из миньонов Субина. Его не просто поймали. Его поймали, когда он вышел из жилой зоны Кая, прямо посреди огромного поля, которое вело к границе. Кай не заметил, потому что он был на самой границе, где поблизости разгуливала группа людей. В конце концов, это была его работа — охранять территорию, даже если он проводил большую часть своего времени с Бомгю, когда мог. Но он все равно узнает об этом. Еще хуже. В виде послания от приспешников Субина. Низкосортный фей, который говорил высокомерно, но сразу же смягчился, когда ярость загорелась багровым цветом в его глаза. Субин потребовал встречи с ним, но только после того, как он заберет своего человека. Что он и делает, раздраженно заходя в камеру. Бомгю мгновенно подбегает к нему, и, несмотря на его облегчение от того, что он не видит никаких новых синяков или травм на его коже, Кай разворачивается, не оглядываясь, и быстро идет обратно к себе, в то время как человек плетется за ним, изо всех стараясь не отставать. Буря эмоция дико бушует внутри него, и Кай не знает, как с ними справиться, или с Бомгю вообще, сохраняя молчание, пока он не распахивает дверь своей комнаты, и дверь с визгом открывается. Его человек недоуменно смотрит в ответ, видя поведение Кая. — Ты думал, тебе сойдет это с рук? — начинает он, нарушая молчание с едва скрываемым разочарованием. То, как Бомгю невинно смотрит в ответ, только усиливает его сдерживаемую ярость. — О чем ты? — Ты пытался сбежать! — рычит он, и Бомгю вздрагивает. Но его шок сменяется возмущением. — Не смей орать на меня, — огрызается он в ответ, и Кай буквально чувствует, как его собственные зрачки горят огнем. — Ты мой человек, и я могу забрать все, что у тебя есть, одним щелчком пальцев, — выплевывает он, и на лице Бомгю виднеется боль, прежде чем он выпихивает Кая из его комнаты — из собственного жилья Кая — и захлопывает дверь. Ему требуется все его самообладание, чтобы противостоять темному, безумному желанию выломать дверь, чтобы преподать урок Бомгю, и он зажмуривает глаза, прерывисто дыша, чтобы успокоиться, одной рукой опираясь на дверь. Предательство. Вера в людей всегда приводила к предательству, и Чхве Бомгю не был исключением.***
Встреча с Субином — это не то, от чего Кай получает особое удовольствие. И если быть честным, то таких случаев было лишь немного. Субин ухмыляется ему, когда он устраивается в своем кресле, портя его и без того паршивое настроение, и ему мгновенно напоминают почему он ненавидит встречаться с их королем. — Чего тебе надо? — нетерпеливо огрызается он в тот момент, когда последний приспешник удаляется со двора. — Остынь, Камал, я не собираюсь забирать твоего человека. Стража поймала его, думая, что он нарушитель. — Захватывающе. А теперь, пожалуйста, не мог бы ты перестать называть меня так и приступить к наказанию? Субин только надменно смеется, разжигая его раздражение. — Я знаю, что ты не посещаешь собрания королевства, но я и понятия не имел, что ты не знаешь о наших основных законах. Он морщит лицо, продолжая: — И мне по-прежнему как-то неловко называть тебя Хюнином после того, как я лично уничтожил весь твой род. Тогда как мне тебя называть? То, как его фамилия слетает с языка его короля, напоминает ему о том самом дне, тысячи человеческих лет назад, когда окровавленный Субин ворвался в его комнату, чтобы избавиться от последнего Хюнина, жаждая занять трон. Субин смотрел на него с той же игривой ухмылкой на лице, когда Кай не стал угрожать ему возмездием или даже не показал никакого ужаса, узнав, что вся его семья была жестоко убита. — Ай, младший Хюнин, даже не сопротивляешься, — промурлыкал темный фей, приподнимая подбородок Кая, — может быть, я оставлю тебя при себе. — Одиночество тебе к лицу. Он возвращается к реальности и хмуро смотрит на другого фея. — Ты думаешь у тебя получится так узнать мое полное имя? К тому же ты всегда можешь называть меня Хюнином, — отвечает Кай тошнотворно мило с самой фальшивой улыбкой на свете, и Субин прищуривает глаза. — Как знаешь. В любом случае я просто хотел узнать о твоей сделке с человеком, — он замечает пустой взгляд на лице Кая, — но, кажется, ты даже сам этого еще не знаешь. Он клянется, что у него скоро лопнет терпение из-за загадочных слов короля фей. Но не тогда, когда другая половина его мозга все еще зациклена на том факте, что Бомгю пытался сбежать. Чхве Бомгю, его человек, его предполагаемый муж безжалостно поигрался с его сердцем, пытаясь сбежать после того, как притворился таким милым. Еще хуже. Кай почти поверил ему. — В общем, никакого наказания нет. Я держал тебя при себе, чтобы ты охранял границу. И у тебя это хорошо получается. Кай закатывает глаза, откидываясь на спинку кресла. — Но я должен сказать, это непривычно и немного странно видеть, как кто-то здесь испытывает такую сильную симпатию к человеку и беспокоится о его благополучии. Кай понятия не имеет, как второй фей пришел к этому, и поэтому он прищуривается, готовый возразить, но Субин быстро продолжает. — Одиночество тебе к лицу. Знаю, я так сказал, — он встает, чтобы уйти, — но счастье смотрится на тебе лучше. Он стонет в разочаровании, по-видимому, в пустоту, так как Субин уже ушел делать бог знает что. Счастье очень далеко от того, что он чувствует, и он не знает, злится ли он на то, что Бомгю пытался сбежать, или на то, что его Бомгю пытался сбежать.***
— Открой дверь, Чхве Бомгю. Нет ответа. Он колотит в дверь в десятый раз за последние двадцать минут. Если бы Субин увидел эту сцену, он бы рассмеялся громче всех. Чертова фея выпер из его собственной комнаты простой человек. — Открой, пока я не выломал дверь. По-прежнему никакого ответа. Это не ложь. Он настолько близок к тому, чтобы сорвать дверь с петель. Устало застонав, он стучит в дверь еще раз. — Открой, или я подожгу сад, — громко заявляет он в последний раз, и шорох по ту сторону двери звучит музыкой для его ушей. Но он не готов к разъярённому Бомгю, который приветствует его в тот момент, когда дверь распахивается, и опухшие, слезящиеся глаза, которые встречаются с его собственными, вызывают легкую боль в его сердце. — Ты плакал из-за того, что тебе не удалось сбежать? — безжалостно выплевывает он, и Бомгю раздраженно ругается в ответ. — Убирайся, придурок. — Это мой дом. Бомгю протискивается мимо него, и на секунду его беспокойство усиливается, когда он задумывается о том, что его человек может совершить немыслимое и броситься через границу. Это необъяснимо, то, как он запоздало понимает, что больше не беспокоится о побеге Бомгю. Он беспокоится о последствиях пересечения границы Бомгю. Беспокоится о том, что его человек бросит его и вернется к той ужасной жизни, которую он оставил позади. Кай со скоростью света подбегает к Бомгю, рефлекторно хватая его за запястье. — Стой, — командная нотка в его голосе заставляет Бомгю замереть, хотя он непоколебимо решает не оборачиваться. — Я иду в сад. Я не хочу тебя видеть. Кай все равно без труда поворачивает Бомгю к себе лицом, но его взгляд остается отведенным. — Неужели тебе так неприятно находиться здесь? Почему ты так сильно хочешь сбежать? — его голос тихий и уязвимый, и взгляд человека, наконец, смягчается. — Я не хочу видеть тебя, потому что я злюсь, — Кай непонимающе смотрит в ответ, — я злюсь, что ты решил, что я сбегаю. — Что? — Я злюсь, потому что ты не доверяешь мне. Я не сбегал. И ты даже не выслушал мое объяснение, прежде чем кричать на меня, — Бомгю пинает ноги, и Кай чувствует стыд, осознав потенциальную возможность того, что он поднял шум из ничего. — Я хотел пойти за тобой, куда бы ты там не ходил каждый день, потому что я проснулся, а тебя не было рядом. Гнев Кая на мгновение рассеивается, прежде чем быстро сменяется полным чувством стыда. — Прости, — неловко бормочет он, и Бомгю отмахивается. — Теперь ты можешь оставить меня? Я все еще злюсь. Неохотно отпуская его, Кай понимает, что скучает по теплу под кончиками пальцев. Скучает еще больше, когда Бомгю исчезает в саду. Это требует больших усилий и полного унижения, но в конце концов Кай добирается до дворца Субина и обменивает крошечный осколок алмаза из мира людей — то, что он нашел там во время своих многочисленных приключений в прошлом — на одну вещь из пышного сада короля. Но он думает, что легкая улыбка, которую ему удается поймать на лице Бомгю, когда он, наконец, возвращается в их жилье, стоит всех оценивающих и насмешливых взглядов Субина. Из-за того, как Бомгю осторожно держит в руках хрупкий стебель золотой маргаритки, глядя на него с таким изумлением в глазах, в голове Кая опасно загорается мысль. Счастье хорошо смотрится на Бомгю. Эта мысль не дает ему уснуть часами, даже когда он лежит на другом конце кровати рядом с Бомгю. Его муж, возможно, подумал, что тот заснул, потому что он свернулся калачиком сбоку Кая, едва касаясь его. Проводя пальцем по предплечью Кая, прежде чем осторожно вложить руку в его раскрытую ладонь, Бомгю шепчет слова, которые плывут в тишине ночи. Кай все равно ловит их, сердце колотится сильнее, когда он притворяется спящим. — Спокойной ночи, любимый.***
Кай узнает, что обычно он, должно быть, спит как убитый, потому что в ту самую ночь он впервые лежит без сна, остро ощущая присутствие Бомгю рядом с собой, его теплую руку в своей. Именно тогда он обнаруживает, что его человек начинает дрожать как осиновый лист, где-то ночью, пугая его. Бомгю крепче сжимает его руку, ладони становятся липкими, и на секунду Кай теряется, прежде чем чувствует это. Ужас. Страх. Боль. Если это происходит каждую ночь, то Кай ненавидит, что он упустил это, пока спал глубоким сном — к тому же обычно он старался держаться подальше от Бомгю несмотря на то, что они спали на одной кровати. Но он также понятия не имеет, что ему делать, и все, что ему остаётся, это неуклюже повернуться, чтобы заключить Бомгю в свои объятия. Его человек цепляется за него, как за спасательный круг, при смене положения, и он инстинктивно обхватывает его руками, защищая. — Тише. Все хорошо. Я здесь, — тихо бормочет он, нежно поглаживая спину Бомгю, пока дрожь постепенно не утихает. И затем, он, наконец, замечает влагу на своей груди. Это разбивает ему сердце, и Кай знает, что он не должен испытывать таких чувств по отношении к человеку. Но это звенит у него в голове. Что на самом деле случилось с Бомгю, прежде чем он забрал его в тот день?***
— Ты изучал супружеские обязанности, пока я злился или что? Кай хмурит брови, заставляя себя открыть тяжелые веки. Ворча, ему требуется мгновение, прежде чем он замечает лицо Бомгю в нескольких дюймах от себя. Заснув совсем ненадолго, он внезапно осознает, что все еще крепко держит мужчину поменьше в своих объятиях. Но он не делает никаких усилий, чтобы сдвинуться, потому что Бомгю прямо здесь. Красивый человек, который еще более чарующий, чем любой другой фей, которого он когда-либо встречал, прямо здесь, привлекательные губы приоткрыты достаточно близко, чтобы он могу погрузиться в них. — Ты… Дрожал во сне. Как будто тебе снился кошмар, — хрипло отвечает он. Лицо Бомгю мрачнеет, дразнящая улыбка мгновенно исчезает. — Бомгю, — его муж напрягается, когда к нему обращаются по имени, — что случилось до того, как я тебя забрал? На мгновение Бомгю выглядит таким расстроенным, что ему кажется, что он может сбежать прямо сейчас. — Ты случился. Кай на время перестает дышать. — После того, как мой отец увидел тебя, он был одержим идеей найти тебя снова. Но после многих лет неудач он понял, что увидит тебя только тогда, когда ты придешь забрать его первенца, — Бомгю отводит взгляд. Кай не дурак. И мрачное предчувствие наполняет его. — В какой-то момент он устал ждать и начал верить, что ты появишься раньше, если твоя маленькая игрушка рискует серьезно пострадать. Он не вдается в подробности, но Кай без труда догадывается, что произошло дальше. — Я надеялся, что ты убьешь меня, когда придешь за мной. Я был счастлив, что ты наконец пришел. Потому что где угодно лучше, чем там, где я был. — Где он сейчас? — Кай ничего не может поделать с тем, как гнев бурлит в его венах, и он уверен, что это отражается в его зрачках. Бомгю смеется: — Наверное упивается горем, потому что я перекрыл его последнюю попытку встретиться с тобой. — Более подходящего момента для расплаты быть не могло, — он смотрит прямо в глаза Каю, — я хотел увидеть, как исказиться его лицо, когда он поймет, что не сможет увидеть ту единственную вещь, которую он так отчаянно боролся найти более 30 лет. Тебе бы это понравилось. Я запер его внутри, пока ждал тебя снаружи. Серьезность, с которой человек рассказывает об этом, не моргнув глазом, полностью выбила Кая из колеи. — Я не завораживал его, — тихо оправдывается он, и Бомгю улыбается. — Ты ненавидишь меня? Бомгю слабо фыркает отворачиваясь. — Нет. У него своя голова на плечах. Сочувствие и чувство вины — это не то, что Кай должен в принципе испытывать. Не тогда, когда он известен своей жестокостью. Но его сердце сжимается от осознания того, что Бомгю, возможно, не способен испытывать ненависть. Возможно, не способен испытывать что-либо. Пару часов спустя он оставляет своего человека в саду и направляется к границе, чтобы выполнить свои обязанности. И если Бомгю заметит запекшуюся кровь под ногтями Кая, когда тот вернется перед заходом солнца, он ничего не скажет. Но если он все-таки спросит, Кай с радостью расскажет ему, что даже в его последние минуты он не дал старику и шанса снова увидеть его лицо. Никогда больше. Он думает, что Бомгю был бы так же рад это услышать.***
— Держи свои грязные руки при себе, — предупреждает Кая, и Субин смеется. Бомгю издает радостный возглас, когда назначенный королевством садовник показывает ему клумбу с цветами радужного цвета в саду Субина. Который на самом деле выглядит как сад — чертовски большой и цветущий — в отличие от жалкого подобия клумбы полевых цветов Кая. Но в его защиту, эти радужные цветы никак не могут быть настоящими. У Кая же все натуральное. Определенно. — Не волнуйся, я не заинтересован в твоем симпатичном муже. Муже. Муже. Каю до сих пор немного трудно осознать это, хотя прошли недели. Разумеется, если не считать одного-единственного поцелуя, фактически чмока, они не делали ничего супружеского. Он пялится на Субина, когда они следуют за парой впереди, только чтобы обнаружить, как тот с любовью смотрит в сторону Бомгю. И тогда до него доходит. Доходит и он громко давится, зарабатывая грубый толчок в плечо. Бомгю с любопытством оборачивается, в то время как садовник выглядывает из-за него с большими глазами. — Что случилось с твоими еженедельными оргиями? Моногамное прозрение? — он иронизирует после того, как Бомгю и садовник ростом пониже, наконец, снова обращают свое внимание на пышную цветочную клумбу. — Нет никакого 'прозрения'. И это были не оргии, прошу заметить, — Кай приподнимает бровь. Субин вздыхает, задумчиво глядя на пару впереди них. — Он подменыш. Брошенный своей семьей фей и изгнанный из своего человеческого дома во время охоты на ведьм много лет назад. — Ты взял к себе подменыша? — Ты взял к себе человека? — Субин огрызается в ответ, и Кай поднимает руки в знак поражения, прежде чем король фей продолжает. — Енджун нашел его во время одного из своих выходов ради забавы. Почти умирающим. И судя по всему, он потерял свое имя. С тех пор он со мной. Кай морщится. — Он мало что помнит и сам немного потерян. Ты же знаешь, как это тяжело, когда твое имя крадут. — Ему лучше с тобой? Кай не настолько эгоцентричен, даже для фея, но он также хочет знать, правда ли его присутствие лучше или хуже для Бомгю. Потому что время здесь действительно двигается по-другому. И если его человеку лучше вернуться в свой мир, тогда время имеет большое значение. Бомгю подбегает прямо к Каю, восторженно вручая цветочный горшок с ярко-желтыми цветами, пока садовник следует за ним, застенчиво и немного триумфально улыбаясь. Каю кажется, что он знает ответ. Но некоторое время спустя, когда они готовятся уйти с пакетами семян и садовыми принадлежностями, Субин быстро отводит его в сторону. — Я даже не знаю, что может случиться с ним в будущем, и кто украл его имя. Я могу только надеяться, что помогаю ему. Но если он счастлив, то этого, пожалуй, тоже достаточно. Кай улыбается в ответ, на этот раз искренне, прежде чем любопытный Бомгю бросает на него взгляд, наклоняя голову. — Я тоже буду стараться изо всех сил, — обещает он, и Субин одобрительно кивает, хотя они оба знают, что это обещание не для них. Это обещание Кая Бомгю. Клятва.***
— Ты когда-нибудь зачаровывал меня? Вопрос звучит неожиданно и застает Кая врасплох. Они собирали опавшие цветы в своем уже не таком мертвом саду, когда Бомгю предложил сделать венки из цветов исключительно потому, что считал расточительством выбрасывать эти красивые цветы. По крайней мере, сейчас в его саду на самом деле больше живых цветов, чем пожухлой травы. — Даже увядающие цветы красивы, мой дорогой муж, — сказал он, и Кай послушно последовал его примеру, пытаясь сделать ужасно хлипкий цветочный венок. В основном потому, что Бомгю назвал его дорогим мужем. Пальцы Кая ослабевают вокруг лозы, и он смотрит вниз на Бомгю, который устроился у него на коленях, делая последние штрихи, чтобы завязать свой, вероятно, гораздо более приличный венок. — Нет, — выдыхает он. Бомгю поднимает голову, его неземной профиль предстал перед глазами, пока мягкие волосы рассыпались по бедрам Кая. Он протягивает руку и надевает свой законченный венок на голову Кая, и тот чувствует, как его черные, как уголь, отросшие волосы падают ему на глаза, слегка закрывая ему обзор. — Желтый тебе идет, — бормочет Бомгю, быстро меняя тему, и Каю приходится приложить все усилия, чтобы не наклониться и не расцеловать своего мужа. Кай представляет свой собственный хлипкий венок, лозы немного выбиваются, а цветы расположены неравномерно, когда он размахивает им перед Бомгю. — Пришло время опробовать твой. Его муж усмехается, выпрямляясь и одаривая творение Кая самым оценивающим взглядом. Кай все равно аккуратно кладет его на голову, и у него мгновенно перехватывает дыхание от того, как утреннее солнце освещает четкие черты лица Бомгю, мягкие бордовые пряди развеваются на ветру. — Великолепен, как и всегда, мой прелестный муженек, — наконец выдавливает он, и дополняющий розовый оттенок украшает уши Бомгю, когда он кашляет и хлопает Кая по плечу. — Это не твоя заслуга. Цветы не могут сделать ничего плохо, только мужчины могут, — надменно фыркает он, драматично встряхивая волосами. Их смех стихает, и Кай остается тихо смотреть на своего мужа, загипнотизированный почти ангельской красотой, сияющей в ответ на него. — Честно говоря, мне было интересно, зачаровывал ли ты меня, — начинает Бомгю, — потому что ты заставляешь меня хотеть много вещей. Кай делает резкий вздох. — Например? — он бормочет. Его сердце чуть не выпрыгивает из груди, когда Бомгю приближается опасно близко, забирается к нему на колени и обхватывает талию Кая бедрами. — Например это, — тихо бормочет он, прежде чем обхватить лицо Кая ладонями и прижаться губами к губам своего мужа. Через секунду он отстраняется, и в мозгу Кая происходит короткое замыкание. Бомгю может хотеть чего-то подобного. Но все, чего хочет Кая — это Бомгю. Чхве Бомгю, человек, который всю жизнь страдал в невыносимых муках, но все еще способен так красиво улыбаться перед тем самым существом, которое было причиной его страданий. И в этот момент Кай уверен, что он хочет Бомгю, каким бы разбитым и сломленным он ни был. Что он будет рядом, чтобы защитить своего человека, чтобы поцеловать каждую его рану и сделает все возможное, чтобы убедиться, что его муж искренне улыбается. Поэтому он хватает робко отстраняющего Бомгю за основание шеи, захватывая его губы в еще одном обжигающем поцелуе. На этот раз настойчивом, искренним, и Кай пользуется возможностью просунуть свой язык прямо внутрь, когда Бомгю ахает от удивления, прежде чем раствориться в поцелуе и ответить с таким же пылом. Проглатывая каждый приятный звук, издаваемый Бомгю, Кай отстраняется на секунду, чтобы без труда поднять Бомгю, второй мужчина надежно обхватывает его талию ногами и покусывает за ухо, когда он торопливо возвращается в их комнату. Их дом. Бормотание слетает с губ Бомгю после того, как Кай невероятно близко прижимается к нему, кожа горит от прикосновений его мужа, когда он резко припадает, что на какое-то мгновение сбивает его. Бессвязный лепет из «малыш» и чего-то еще на минуту выводит его из туманного состояния. Кай прекращает все свои движения, и его муж растерянно смотрит на него сквозь влажные ресницы. Как будто он боится, что сделал что-то не так. Но все по-настоящему в порядке. — Кай, — собственнически рычит он, и Бомгю озадачено смотрит в ответ. — Хюнин Камал Кай, — на этот раз серьезно и властно. Осознание явно озаряет красивого мужчину под ним, и его глаза угрожающе слезятся. — Теперь я весь твой.***
— Ты нуб Кай. Ты что, никогда не учился танцевать? Кай безжалостно тычет его в поясницу, вызывая громкий взвизг. — Я не знаю, что такое 'нуб', но следи за языком, — ворчит он, хотя его покрасневшие уши — явный признак того, что он в самом деле нуб в танцах. — Тогда! Не! Отставай! — Бомгю смеется, подчеркивая каждое слово щелчком пальцем. — Хорошо, покрути меня вот так, — инструктирует он, и Кай неуклюже перебирает конечностями, останавливая свои движения на полпути из-за замешательства. Бомгю оказывается в неловком положении, запрокинув голову назад и раздраженно смотря на Кая, потому что, похоже, что ни один из них на самом деле не особенно искусен в парных танцах. Несмотря на все хвастовство его мужа. Оценив недовольное выражение лица Бомгю, Кай издает смешок, отпуская его руку и ухмыляясь, пока вместо этого кладет обе руки на плечи свое мужа. Он наклоняется, чтобы оставить игривый поцелуй, и Бомгю быстро бьет его головой в грудь, позволяя им упасть на траву. Бомгю бьет его по груди, даже когда они разражаются неистовым хохотом. — Это была твоя идея научить меня танцевать, — смеется Кай, притягивая мужчину поменьше к себе на колени. — Ну да, это 365-й восход солнца, который я встречаю с тобой. И теперь наш сад действительно похож на сад. Праздники всегда сопровождаются танцами, понимаешь. — Люди считают подобные вещи? — Кай размышляет, расчесывая пальцами взъерошенные волосы Бомгю. Недавно он подстриг свои длинные волосы с помощью Енджуна, еще одного друга фея Субина, который также называл себя единственным феем с работающим чувством стиля. Теперь красивый бордовые пряди только более идеально обрамляют его завораживающие черты лица. — Люди считаю самые различные вещи. Они называют это годовщинами. Но я буду серьезен. На самом деле я не знаю, видел ли я 365 рассвета вместе с тобой. К тому же, иногда ты серьезно спишь как убитый. Кай фыркает на это, наклоняясь ближе, чтобы посмотреть Бомгю в глаза. — Впрочем, это не имеет значения, — продолжает муж. — До тех пор, пока я встречаю каждый рассвет с тобой. Кай сокращает дистанцию.