Встретимся снова

      Vera Lynn — We'll Meet Again

      «Я не хотел напугать тебя».       Такая простая, вежливая фраза, брошенная от растерянности. Фраза, положившая начало встрече, о которой Эдди когда-то не мог и мечтать. Они с Крисси были параллельными прямыми, которым по всем законам геометрии никогда не суждено было пересечься. Но, похоже, что в тихом лесу, вдали от любопытных глаз, под шелестом массивных крон, непоколебимые законы науки иногда дают сбой.       Она вела себя странно. Не так, как обычно. Будто её что-то пугало. Возможно, он сам?       — Доверься мне, — сказал Эдди, ни на что особо не надеясь и не ожидая. — Сюда никто не приходит.       И добавил про себя: «Тебя со мной никто не увидит, глупышка».       Как раз в этот момент она вздрогнула от какого-то шороха за спиной. Мансон прикрыл чемоданчик с товаром и развёл руки в стороны.       — Ты сама захотела, — протянул он, напуская небрежности на тон своего голоса. — Просто скажи, и я уйду.       — Нет, — слишком быстро выпалила Каннингем. — Не уходи. Прошу тебя.       То, как она это произнесла… Так, будто он, Эдди, был кем-то важным. Нужным. Он даже мог представить, что это было сказано искренне. Притвориться, что они больше, чем просто дилер и покупатель. Что она…       Она была всё такой же прекрасной, но печальной. Он был всё таким же одиноким лузером, пока паясничество, под которым обычно скрывались тонны боли и комплексов, не вырвалось наружу. И тогда он увидел её улыбку.       Отпечаток ужаса в её глазах растворился после какой-то глупой шутки, сути которой Эдди уже и не помнил, потому что, кажется, в тот миг что-то случилось с его лёгкими. Или с лесом, из которого выкачали весь кислород. Но потом она смущённо отвела взгляд, и он снова смог дышать.       Боги… Это чувствовалось так же, как и тогда, когда он впервые заметил её, проходя по коридору мимо раздевалок участников шоу талантов средней школы Хокинса. Его пальцы невыносимо болели от жёстких струн гитары из-за многочасовых репетиций с группой. Казалось, мозоли, ставшие чем-то вроде его брони, должны были немного смягчить ущерб, но Мансон всё играл и играл, играл и играл, снова и снова, пытаясь добиться идеального звучания, сквозь ноющую боль.       Он не мог позволить себе опозориться перед зрителями. Шоу талантов должно было стать его звёздным часом, иначе Эдди так и останется ещё одним фриком, сидящим за задней партой, но уже в старшей школе.       И тогда он услышал тихое пение. Неумелое, чуть фальшивое — девушка явно не попадала в ноты, — но в этом было какое-то особое очарование. Он замер посреди пустого коридора. Нахмурился, оглядываясь по сторонам.       Вот оно. Из-за приоткрытой двери раздевалки струилась полоска яркого света. Мансон подошёл ближе, осторожно заглянув в щель.       Он не знал её имени. Кажется, она была на пару лет младше него. Возможно, они несколько раз пересекались в школьных коридорах.       Эдди тряхнул головой, рассматривая её силуэт. На девушке была черлидерская форма. Она раздражённо складывала в спортивную сумку шуршащие помпоны и напевала под нос старую-старую песню, от которой веяло винтажными виниловыми пластинками, чёрно-белыми фильмами и джазовым звучанием. Девушки, как она, обычно слушали Duran Duran или что-то из The Jam. От такой музыки Мансон предпочитал держаться подальше. Как и от таких девушек.       От отрывистых, нервных движений хвостики на её голове мило подпрыгивали, отчего ему захотелось коснуться завивающихся кончиков её прядей.       Когда она закончила собираться и повесила сумку на плечо, Эдди очнулся и в последний момент отшатнулся от двери, спрятавшись в тени коридора. Там, где ему было самое место.       «Только бы она не заметила. Только бы она не заметила. Только…»       — Кто здесь?       Чертыхнувшись про себя, Мансон всё равно предпочёл неподвижно стоять в черноте, задержав дыхание. Не хватало ещё, чтобы она подумала, будто он и правда какой-то псих, подглядывающий за девушками. Эдди никто не знал и не замечал, и это было его преимуществом, потому что он собирался ярко заявить о себе в старшей школе. Готовил себя к этому. Никаких глупых проколов в его планы не входило.       — Я вижу твою тень… — тихо проговорила девушка, пошире распахнув дверь раздевалки. Луч света коснулся его потрёпанных конверсов, и Эдди скривился, прикусив щёку изнутри. Господи, какой стыд.       — Э-э-э, да, привет, — выдавил он, смущённо почесав бритый затылок. — Я тут просто шёл домой после репетиции и услышал, как ты пела.       — О, нет. — Она закатила глаза и прикрыла лицо ладонью. — Вот же ужас.       — Нет-нет, это было… неплохо.       Мансон потоптался на месте и обернулся по сторонам, заполняя неловкую тишину хоть какими-то движениями. Как всегда делал, когда безумно нервничал. Какого чёрта он вообще нервничал? Это же просто девчонка, да ещё и классом помладше. Но предательская пустыня во рту выдавала его собственное нутро с потрохами. Эдди сглотнул и опустил взгляд.       — Я Крисси. Крисси Каннингем.       Она протянула ему руку, и он тут же обхватил её, даже не успев вытереть потную ладонь о штанину. Ещё один позорный эпизод в список.       — Эдди Мансон. Я участвую в конкурсе талантов. — Всё, о чём он мог думать, — это то, как приятно ощущалась её рука — такая маленькая. Нежность её кожи ярко контрастировала с его огрубевшими ладонями и мозолями на пальцах. Ей наверняка неприятно. Эдди отдёрнул руку и сделал шаг назад. — Ты тоже участвуешь, да? В смысле, это глупый вопрос, очевидно, что ты участвуешь, на тебе же черлидерская форма.       Он безнадёжен.       — Да, — протянула она, поправляя лямку сумки. — Только вот ничего не получается. Не хочу завтра опозориться перед зрителями.       — Я уверен, что у тебя всё получится. — Он спрятал ладони за спину и начал перекатываться с пяток на носки, напряжённо раздумывая над тем, что ещё мог сказать, чтобы спасти своё жалкое положение, в каком Крисси его застала. — У меня тоже не всё гладко. Я играю в группе, и последняя репетиция вышла… плохой. — Она вежливо кивнула, приоткрыла рот — наверняка чтобы попрощаться, и Мансон запаниковал, не успев себя остановить: — Та песня, что ты пела… Не в моём вкусе, но это необычный выбор для такой молодой девушки.       — Ах, это… Она моя любимая. — Каннингем улыбнулась, и Эдди едва не подавился собственным вздохом, застрявшим в горле.       Это было похоже на столкновение со школьным автобусом или на ныряние в озеро, когда ты задерживаешь дыхание, но ещё не успеваешь свыкнуться с новыми ощущениями.       Эта чёртова улыбка. Эта девушка. Всё началось именно тогда.       Он видел её выступление на сцене. Это был по-настоящему яркий миг славы. С этого момента они перестали быть просто Крисси и просто Эдди. Она стала самой популярной девушкой в школе, а он так и продолжил быть лузером. План провалился.       И тогда Мансон решил, что собирается во что бы то ни стало нести своё бремя с гордостью. Стать козлом отпущения для всей школы? Да. Собственноручно подогревать слухи о своей гадкой персоне? Да пожалуйста. Возглавить клуб неудачников, объединённый любовью к «адской» настольной игре? Легко.       Он делал всё, лишь бы гадкая слава с неприятным душком преследовала его по пятам. Пока Эдди тусовался с отбросами Хокинса, Крисси стала капитаном черлидерской команды. В то время как он толкал наркоту сопливым школьникам, она была идеальным примером для подражания.       Отличница, спортсменка, девушка, превратившаяся из симпатичной студентки, в первую красавицу старшей школы. И Эдди Мансон, которого порой обходили стороной даже учителя, потому что он был настоящим уродом и психом.       Никаким образом они не могли больше пересечься. Он бы никогда не решился замарать её идеальную ауру своей репутацией. Лишь наблюдал со стороны, ловя немного света, что иногда перепадал и ему, когда она проходила мимо в коридоре в окружении своих подруг или за руку с парнем.       Всё изменилось одним весенним днём, когда дрожащие пальцы Крисси вцепились в рукав его кожанки, и он вновь взглянул в её глаза, переполненные страхом и отчаянием.       Что же с тобой стряслось?       В лесу она была такой же дёрганной и напуганной, как и в закутке у школы, где поймала его, пока он договаривался о встрече с очередным торчком. Тогда он начал дурачиться. Кривлялся, нёс какую-то чепуху до тех пор, пока в уголках её голубых глаз не появились едва заметные морщинки от улыбки.       — О, боже! «Ржавый гроб», ну конечно, я помню. Как такое забыть? — Она смеялась, а Эдди чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, потому что она помнила. — Ты играл на гитаре, да? — спросила Крисси.       И его сердце пропустило удар. Среди стольких, должно быть, приятных и значимых воспоминаний в её голове нашлось местечко и для него. Крохотное, не такое важное, но нашлось.       Слова вырвались изо рта быстрее, чем он успел их обдумать.       — И до сих пор играю. Приходи на концерт. Мы выступаем в «Убежище» по вторникам. Там собирается толпа из… пяти пьянчуг. — Заволновавшись, Эдди сложил руки на груди и начал расхаживать перед деревянным столиком. — Это не совсем «Мэдисон-сквер-гарден», но с чего-то же надо начинать, верно? К тому же, музыка — это… Гораздо лучше, чем наркотики. — Он опёрся спиной о ствол дерева и выдохнул. — Мы можем сыграть твою любимую песню. Мы встретимся снова. Не знаю где, не знаю когда, — напел Мансон. — Не обещаю, что она будет звучать, как в оригинале, но, надеюсь, тебе понравится.       Её рот слегка приоткрылся в удивлении. Крисси замерла.       — Ты помнишь?       — Помню. — Как я могу не помнить, Крисси? — Моё удивление выбранным тобой репертуаром было настолько сильным, что я до сих пор не могу выкинуть из головы тот факт, что Крисси Каннингем без ума от джаза, — с улыбкой поспешил оправдаться он.       Она медленно кивнула.       — Я приду.       Видеть её, смущённо улыбающуюся в толпе клуба и медленно покачивающуюся под любимую песню, которую играл он, ощущалось, как сон. Перебирая струны гитары, Эдди думал лишь о том, что хотел бы наблюдать эту улыбку каждый чёртов день своей жизни. Наматывать на палец рыжий локон и притягивать Крисси к себе, слизывая с её губ сладкий коктейль, что она потягивала через трубочку. Он бы даже мог полюбить джаз, потому что его любила она.       Он бы играл эту песню по кругу снова и снова, если бы она попросила.       Однако это было лишь глупой мечтой всё ещё краснеющего и шарахающегося от любого неправильного взгляда неудачника, что прятался под слоями из многочисленных масок Эдди Мансона.       — Ну как? Тебе здесь нравится? — спросил он, откинув кудрявую прядь со лба и прислонившись спиной к барной стойке.       — Неплохо. — Крисси поставила пустой бокал на столешницу и села на высокий стул, чтобы оказаться на одном уровне с ним. — Самое лучшее, что есть в этом клубе, — это твоя группа и вот этот коктейль… — Она ткнула пальцем в пустой стакан. — Который я уже допила. Это был третий. Кажется, на сегодня мне хватит.       Эдди усмехнулся.       — Проводить тебя домой?       Она облокотилась о барную стойку и отвела взгляд, закусив губу.       — Я не хочу домой.       — Уже поздно, и…       — Я не хочу домой, — повторила она, и Мансон вздрогнул, распознав тот же самый тон, которым она умоляла его в лесу остаться с ней.       Эдди положил ладонь на её плечо. Он не был уверен, что имеет хоть какое-то право прикасаться к ней, но чувствовал, что так будет правильно. Крисси тут же посмотрела на него, и из-за благодарного выражения на её лице ему стало одновременно приятно оттого, что она ему доверилась, и горько за неё. У неё была целая куча подруг, она всегда была окружена вниманием… Чёрт возьми, у нее был Карвер, её никчёмный бойфренд, который даже и не подозревал, что Крисси ищет успокоения в наркотиках.       Как так получилось, что она одновременно со всеми и ни с кем?       И как получилось, что эта девушка стала искать поддержки у него?       Она была настоящим огранённым алмазом, а он — куском чёрного угля, который обычно носком ботинка пинают в сторону, когда он попадается под ноги. Тем не менее…       — Можем прогуляться, если ты не хочешь идти домой, — сказал Эдди, разорвав контакт. Стало невыносимо холодно. — Ночью никто не заметит, что ты проводишь время с таким отморозком… — Он преувеличенно громко выделил это слово и изобразил кавычки пальцами. — Как я.       — Прекрати себя принижать. — Крисси спрыгнула со стула и схватила его за рукав, потянув за собой. — Мне плевать, кто и что подумает. Пошли.       То, как она вцепилась в его локоть, когда услышала громкий шорох в кустах, пока они шли по ночному Хокинсу, заставило спину Эдди покрыться потом и вздрогнуть от непривычного ощущения кого-то рядом.       Она не разрывала прикосновение до самого дома, пока Мансон болтал без умолку, пытаясь отвлечься от своей собственной нервозности. Он рассказывал о своём поганом детстве, о том, как купил первую гитару и учился играть, как Джеймс Хетфилд. Говорил об отце, который теперь сидит в тюрьме, и, конечно же, о дяде, заменившем семью.       Вытряхнул всё своё прошлое и вытащил на обозрение Крисси, словно какое-то грязное и дырявое белье. И подсознательно ожидал, что она посмотрит на него по-другому, ведь лузер в глубине его души всё ещё бесновался и ждал подножки. Но этого не произошло.       А потом она рассказала ему о родителях. О том, как вздрагивает каждый раз, когда мать стучится в её комнату. О том, как она всегда ждёт упрёков и придирок. О том, как мама, её собственная мама, проверяет холодильник и называет свиньёй за каждый съеденный грамм еды. О том, как отец даже не реагирует на слёзы и крики Крисси, доносящиеся со второго этажа в её комнате.       Это злило Эдди. Ему хотелось рассказать ей, насколько она прекрасна. Он хотел, чтобы она знала. Хотел, чтобы это не убивало её так сильно, как сейчас.       А Каннингем всё говорила и говорила, будто бы изголодалась по простому человеческому разговору, когда тебя могут слушать. И слышать.       На крыльце дома она прижалась носом к его мятой футболке с логотипом любимого клуба и обхватила руками талию, тихо пробормотав:       — Спасибо.       — Не за что, — прошептал он, неловко погладив её по спине.       К щекам тут же прилила кровь, и он поблагодарил Мага Долины за то, что на дворе была ночь. В голове возникла глупая мысль воплотить в жизнь то, о чём он думал, стоя на сцене и смотря в глаза Крисси, но Эдди сжал зубы и прикрыл веки.       Ей просто грустно и одиноко. Не более. Он всего лишь приятель, в котором она сейчас нуждается. И Эдди надеялся, что эта нужда продержится чуть дольше, чем короткий миг ночной тишины, скрывавшей их двоих от всего мира, что проснётся на рассвете.       Да, на рассвете всё вернётся на свои места.       Поэтому он едва не потерял дар речи, когда Каннингем впервые появилась на пороге кабинета, в котором располагалась игральная комната Клуба адского пламени. А потом снова. И снова.       И снова.       — Ты свободен? — спросила она, переминаясь с ноги на ногу. — Прости, что я заявилась без предупреждения. И извини, что навязываюсь, просто…       — Да, — выпалил Эдди. Он прикрыл дверь кабинета. — Мы как раз закончили партию полчаса назад, так что… Да.       — Хорошо.       Она опустила взгляд и принялась теребить пальцами свою зелёную черлидерскую юбку. Губы Мансона растянулись в широкой улыбке.       — Чем хочешь заняться?       — Я не знаю. Просто не хочу быть одна. — Крисси тут же вскинула настороженный взгляд. — В смысле, я пришла не потому, что хочу побыть хотя бы с кем-то, и не важно с кем, просто…       — Я понял. — Эдди повернул ключ в замке двери и положил его в карман джинсовки. — Не оправдывайся, Каннингем. Ты наверняка привыкла объяснять очевидные вещи своим глупым баскетболистам, но у меня, в отличие от них, есть интеллект. Эх, видела бы ты, как я разыгрываю партию в «Грейхок»… — Он мечтательно закатил глаза и махнул рукой, приглашая Крисси следовать за ним.       — Я, конечно, не верю всем этим глупым сплетням, но слухи о вашем клубе ходят странные.       — Не веришь? — Эдди обернулся и скорчил страшную гримасу, изображая одного из монстров Подземелий и Драконов. — А стоило бы, — загробным голосом протянул он.       Она округлила глаза, а затем звонко рассмеялась, снова взяв его под локоть. Так, будто они были старыми друзьями. Так, будто не было её парня, который ненавидел Эдди и при удобном случае размозжил бы его череп об острый камень. Так, будто они были на равных.       И это чувство опьяняло.       Опьяняла маленькая ладонь на его плече, когда он, сидя в своей комнате, наигрывал собственно сочинённую мелодию на гитаре, а Крисси сидела рядом на кровати и молча слушала. Он долго сопротивлялся, прежде чем привести её к себе.       Стыд за бедность и неопрятный старый трейлер вместо нормального дома съедал его изнутри, в то время как она абсолютно невозмутимо рассматривала скромное убранство и кучи каких-то старых дядиных вещей типа удочек для ловли рыб и охотничьих приспособлений.       Но наибольший восторг вызвала его комната с увешанными плакатами стенами и заваленными пластинками и кассетами полками шкафа. Megadeth, Motörhead, Iron Maiden, Judas Priest и ещё куча слов, которые наверняка не имели для неё никакого смысла, но Крисси всё равно брала кассеты в руки, читала про себя названия песен и приподнимала брови в удивлении.       Особенно её привлекла гордость Эдди — гитара. Она осторожно провела по ней кончиками пальцев, предварительно обернувшись на Мансона и вопросительно приподняв брови. Будто бы понимала — это самое дорогое, что у него было. Возможно, и правда понимала. И этот факт заставлял сердце в его груди неспокойно биться о рёбра и замирать, смотря на то, как она заинтересованно разглядывает толстые струны и изящный гриф.       И в этот миг ему в голову пришла мысль, от которой волосы на затылке буквально зашевелились в ужасе. Он был так чертовски влюблён, что готов был забрать гитару и эту девушку с собой, оставив за спиной этот грёбаный город, в котором его давно ничего не держало. Он был так чертовски влюблён, что знал — в конечном итоге это его разрушит, ведь она не испытывала к нему того же.       Но всё равно продолжал перебирать струны, наигрывая мотив её любимой песни, а она тихо подпевала, совершенно не попадая в ноты. И была похожа на ту малышку Крисси, что он встретил в коридоре школы, когда сам ещё был совсем мал и глуп, чтобы понять, что мир устроен совсем не так, как ему представлялось.       — Эдди… — Он остановился и повернулся к ней. Каннингем напряжённо кусала губу и раздумывала о чём-то, потому что морщинка между её бровей стала заметнее и взгляд был каким-то слишком далёким. Он знал это выражение лица, ведь провёл в наблюдениях за ней слишком много времени. — А что, если мы уедем? — Крисси посмотрела ему в глаза. — Уедем из Хокинса. Сядем в твой раздолбанный фургончик, ткнём пальцем в любое место на карте мира и… покинем этот чёртов город.       Мансон усмехнулся и отложил гитару на кровать.       — Заманчивая шутка.       — Я не шучу. — Она обхватила пальцами его запястье и слегка сжала. — Эдди, давай уедем. Я знаю, что ты ненавидишь Хокинс. Мне тоже здесь плохо. Я чувствую, будто за мной постоянно наблюдают. Словно за каждым углом меня поджидает какая-то опасность. А ещё иногда мне кажется, что я схожу здесь с ума.       — Но школа… Родители… — Он нахмурился, однако мысли уже стремительно уносили его слишком далеко от Хокинса. Боже. Невероятно. — Стой, ты правда не шутишь?       — Нет. Меня здесь ничего не держит. Но я боюсь решиться на такое одна. — Крисси положила ладони на его плечи, прижалась лбом к его, закрыв глаза. — Пожалуйста. Пожалуйста. Мне так страшно…       Почувствовав, как она дрожит, Мансон обнял её, и она тут же вцепилась пальцами в его футболку, оттягивая ту на спине.       И он вновь и вновь чувствовал себя нужным и важным. Это ощущение, словно недостающий кусочек пазла, вдруг встало на место, сделав его целым. Во всём этом проклятом городе был кто-то, кто нуждался в нём и его помощи, помимо дяди. И этим человеком стала девушка, любовь к которой он бережно пронёс в себе сквозь годы унижений и наращивания стальной брони из фриковатости, отпугивающей всех вокруг. А она всё равно не побоялась подойти ближе.       — А как же Карвер? — Эдди отстранился, обхватив её щёки ладонями. — Чёрт, почему вообще твой парень тусуется на вечеринке после матча, пока ты в одиночестве справляешься со своими страхами?       — Плевать. Я просто хочу уехать отсюда. — Её глаза наполнились слезами. — С тобой.       Мансон приблизился к ней, ясно чувствуя, как кровь в ушах шумит от волнения. Это настоящий сюр. Безумие.       — И не боишься, что я увезу тебя в лес и расчленю, как пишут в этой глупой хокинской газетёнке? — прошептал он.       Она помотала головой.       — Нет. С тобой я не чувствую страха.       Эдди больше не мог терпеть это невыносимое притяжение. Если он всё испортит, то хотя бы узнает, каково это — целовать Крисси Каннигем.       А это ощущалось как… Как победа после долгой, изматывающей игры в «Подземелья и Драконы». Как удавшаяся сольная партия на концерте, после которой чувствуешь себя на вершине мира. Как в тысячный раз слушать потрясающие гитарные рифы в «Breaking The Law». Безупречно.       Он обхватил Крисси за талию и притянул ближе, усаживая её к себе на колени, впиваясь в губы. От того факта, что она не сопротивлялась и охотно прижималась к нему, сносило крышу. Нет, это было в тысячу раз лучше, чем всё, что он когда-либо испытывал. Она сама хотела его. Сама запустила руку ему под футболку, сама зарывалась пальцами в его волосы, оттягивая корни. Сама. Сама. Сама.       Неужели для того, чтобы её заполучить, нужно было всего лишь отнестись к ней с добротой и по-человечески? Неужели больше никто не делал для неё чего-то подобного? Не понимал и не слушал?       Мансон прижался спиной к матрасу, не разрывая поцелуя, утягивая её за собой. Тепло и тяжесть её тела на нём пробуждали из глубин самые потаённые желания, которые он не осмеливался даже представлять.       Его рука скользнула с талии на ягодицу, а затем коснулась голого бедра, тут же покрывшегося мурашками. Боже правый. Крисси разорвала поцелуй и прикоснулась губами к его шее, сорвав с губ Эдди тихий стон.       Ради неё он готов бросить всё как есть и сбежать, даже если она скажет, что хочет прямо сейчас сесть в машину и умчаться. Ради неё он оставит наркотики и грязное прошлое. Вообще всё.       Только вот…       — Крисси… — Она тут же оторвалась от исследования его ключиц и посмотрела ему в глаза. Её взгляд был затуманен. Наверняка он сам выглядел не лучше. — Когда ты хочешь уехать?       — Хоть сейчас, — произнесла она, восстанавливая сбитое дыхание. — Только возьмём самое необходимое: сбережения, еды на пару дней и минимум одежды.       — Но…       Его прошиб холодный пот, когда слуха коснулся мерзкий скрежет и хлопанье крыльев. Эдди перевёл взгляд на Крисси, и её выражение лица вдруг стало печальным. Скорбящим. Комната начала расплываться перед глазами, и Мансон заморгал, пытаясь разглядеть хоть что-то. Тяжесть её тела исчезла.       Нет, нет, нет.       Скрежет становился всё громче. Вокруг была лишь осязаемая, густая темнота.       — Крисси! — выкрикнул он.       — Эдди! — послышалось где-то из темноты. — Эдди!       «Я не хотел напугать тебя».       Такая простая, вежливая фраза, брошенная от растерянности. Фраза, положившая начало встрече, о которой Эдди когда-то не мог и мечтать.       Говорят, что, когда умираешь, перед глазами проносится всё, что ты не успел сделать по-другому. Всё, о чём жалел. Эдди Мансон всегда считал это чушью. Он был уверен на тысячу процентов, что это россказни религиозных фанатиков, верящих в то, что на том свете их ждёт что-то. Или кто-то.       Но оказалось, что, умирая, ты можешь поверить во что угодно. Возможно, это было влиянием Изнанки. Возможно, и правда каким-то чудесным видением.       — Крисси… — выдохнул он, чувствуя, как изо рта по щеке течёт струйка крови.       — Эдди! — её тон становился чуть грубее. Мансон собрал последние остатки сил, прислушиваясь к окружающим звукам. Хлопанье крыльев почти стихло. Ветра не было слышно, потому что в Изнанке его никогда и не было. Он видел перед собой лишь падающий с алого, словно кровь, неба пепел. — Эдди! — голос Дастина приближался.       Её никогда здесь не было.       Крисси Каннингем умерла в его трейлере, пока он беспомощно смотрел на её выворачивающиеся кости и вытекающие глазницы. Он бросил её одну.       У него никогда не было её губ, не было её тела, не было её мольбы о побеге. Если бы он только начал тот разговор в лесу по-другому… Если бы только он успел вывезти её за пределы города… Столько если бы, и ни одного точного результата.       Эдди ощущал, как дрожащие руки Дастина беспорядочно шарили по телу, чтобы сделать… что? Он не чувствовал собственных конечностей. Умирал. И умирал не неудачником. Возможно, хотя бы так она сможет его простить, когда они увидятся. Он скажет ей в своей типичной манере, что всё ещё трус, но лишь наполовину. Расскажет, что посвятил ей свою лучшую гитарную партию, да ещё сыгранную в самом сердце ада. Что не убежал, как тогда. А она улыбнётся, и в её глазах больше не будет страха. Никогда.       Хендерсон продолжал отдалённо бормотать что-то про больницу, про помощь. Глупый, глупый Дастин. Эдди с самого начала знал, что так и будет.       Ему казалось, что он слышит, как собственные пальцы перебирают струны гитары, наигрывая её любимую песню. А голос Крисси, где-то далеко, там, откуда никто не возвращается, тихо поёт.       И всё так же фальшивит.       — Встретимся снова… — прошептал он одними губами. — Не знаю где. Не знаю когда.       Чернота затягивала в свои склизкие лапы. И Эдди казалось, что в очертаниях этой тьмы, если хорошо приглядеться, можно увидеть её силуэт.