Forgotten flame of feelings

Я не чувствую больше тепла. Ты впечатал меня в стену. Н**** я тебе нужна? Холод твой проникает в вены. Раздражение, злоба и боль. Тебя бесит что рядом с тобой Только я, а не кто-то другой! @Елена Завидова

До сих пор временами перед тем, как окунуться в сон, я мечтаю, вспоминая его тёплые руки на моих обнажённых плечах. Вспоминаю, что раньше чувствовала его нежную кожу ладоней, поглаживающую мою, покрытую мурашками от его сбивчивого дыхания, щекочущего шею. Теперь я ощущаю только грубую ткань перчатки, которая не ласкает, а беспощадно вдавливает в кровать. Я не могу более пройтись пальцами по его голой, сильной спине, потому что теперь она обтянута в мантию. Из одежды он вызволяет только то, что помогает ему удовлетворить свою низкую потребность. Раньше таковой она не была. Когда-то она ярко демонстрировала свои глубокие чувства ко мне. До того, как появилась эта малолетняя дрянь. Стервозная дрянь, разбившая моему Королю сердце и убравшая из души его всё то, ради чего я жила. Ради чего я осталась некогда в этом грязном мире. Мне было столько же, сколько и ей. Я также выиграла, и должна была забрать с собой маленькую сестрёнку, позабыв об этом страшном приключении раз и навсегда, приняв за царство коварного Морфея позже. Но не произошло правильного выбора. Приоритеты поменялись, как только правитель заманил на бал тем же способом. Однако, на меня он сработал иначе, заставив выбрать в конце пути Джарета, отправив домой ребёнка. Так я и осталась здесь. По началу находиться в этом запустении было тошно и противно. Паутины украшали сводчатые потолки, как рождественские гирлянды ёлку. Некоторая мебель покрылась слоем пыли, от которой чихаешь ещё минут пять, если сядешь. Гоблины снуют тут и там, что отбоя от их криков и смеха найдёшь с большим трудом в стенах этого величавого, но соскучившегося по уборке строения. Казалось, что от скуки тут можно сойти с ума и пожалеть сотню раз о том, что остался. Однако, причина этого решения как раз и являлась спасением среди кутерьмы мохнатых существ вперемешку с окружающей обшарпанностью и похабством. Пусть сад его был также запущен, но он прекрасен, даже с кучей виднеющихся сорняков среди невиданных ранее растений, непослушно выросших в разные стороны. Сия сгустившаяся листва добавляла некой интимности, устремлёнными ввысь ветвями закрывая палящее солнце, нагло нарушавшее желанное уединение. Почему я считала данное место чудесным? О-о-о-о, всё очень просто. Он часто водил меня сюда, чтобы страстно целовать вдали от любопытных глаз подданных. Он прижимал к себе так властно, также как и впивался в мои губы своими сладкими губами. Нас опьяняла эта взаимность. Нас опьяняла эта любовь. Эта безграничная любовь. Любовь, беспощадно канувшая в лету. Мои опустевшие глаза, выцветшие от бесконечных слёз, милосердно принимаемых подушкой, являющихся плечом подруги, иногда создавали в ночи передо мною приятнейшую иллюзию требуемого мною самой обмана. Я видела, как он склоняется надо мной, ощущала трепетность губ на моих ключицах, но часть того трезвого, не затронутого печалью сознания пыталась достучаться пульсацией в висках, что сие только дары развивающейся в геометрической прогрессии болезни, под названием «шизофрения», ужасающим до щекочущих мозг мурашек, переходящих мощными волнами по измученному телу. Ну и что, мисс сама рассудительность? Пусть я сошла с ума, но более выбор мне не предоставлен, и он закончился на моём свихнувшемся насквозь безумии, исходившими тонкими нитями, переплетающимися в заманчивую сеть, от правителя моих чувств. Ему на меня теперь всё равно. Я теперь для него мертва, даже несмотря на то, что мои руки, готовые плодить вечную нежность и заботу, жалобно тянутся к нему. Я устала до изнеможения терпеть его холодные, как низкотемпературная зима, взгляды на моей сгорбившейся под его безразличием спине. И теперь этот зрительный мороз отозвался на моём запястье острым клинком, пустившим на пол капли согревающей кожу крови, красочными пятнами разукрасив белоснежную юбку. Он найдёт меня бездыханным телом около подножия ложа, где каждую строптивую ночь грубо вбивает быстрыми толчками. Он поднимет меня на руки, огладив блеклые щёки, убирая с них чернокурые локоны, так напоминавшие ему сбежавшую от предлагаемых мечт Сару. Но он не пожалеет, а равнодушно положит обратно, затворив дверь в мой огромный гроб навсегда. Он ничего не скажет в моё навек лишённое эмоций лицо, однако, я сделаю наоборот в сие страшное и последнее сейчас: «Прощай, Джарет. Я любила, любил и ты, но теперь наша неполноценная по твоей вине книга подошла к логическому завершению. Я громко захлопываю её, и вижу, что название чарующе правдиво. Да, милый. Наши отношения не более, чем забытое пламя чувств».