Душа на двоих

— Это она? — Инк разглядывал сквозь решетку ребер половинку белой, едва сияющей души. Сам он не помнил, какого цвета и размера была его. Лишь неприятные воспоминания об ужасной боли напоминали о том, что он самолично уничтожил то, о чем так грезил сейчас. — Да, обычно она бывает… более сердцеобразной, — Кросс выдвинул оставшуюся половину своей души и придвинул ее ближе к Инку. Художник не мог поверить, что ему дали полное разрешение свободно прикасаться к ней, крутить, вертеть сколько угодно. И, в конце концов, почувствовать, какого это иметь хотя бы часть души в своей груди. Инк попросил об этом всего лишь несколько часов назад у скелета, которого мог полноправно называть своим особым монстром. Кажется, так другие называли тех, кого любили и были любимыми ими в ответ. Порой Инк думал, верно правильно ли называть своим возлюбленным того, кого не можешь любить. Они были странной парой: один не имел возможности полюбить кого-либо, а второй — быть любимым. Но это все равно не мешало им цепляться друг за друга, греться в объятиях и разделять как спокойные моменты, так и боль после потерь и сражений. Инк бы никогда не подумал, что они смогут разделить и остаток этой души. Будь у него своя собственная, смог ли он предложить то же самое? Не имея души, Инк зачитывался любой литературой, в которой было хоть что-то, объясняющее ее сущность и важность. Если с научной точки зрения все выглядело довольно однобоко, то этическая была многообразна не только относительно разных альтернатив, но и для видов существ, что проживали в каждой из них. Но объединяло все это один факт: доверить кому-то свою душу было наивысшей степенью близости. Инк провел пальцем по рубцу, который был на том месте, где душа раскололась. Затем поднялся на самый верх и, проехавшись по боковой стенке, спустился вниз к заостренному кончику. — Как это ощущается? — спросил Инк. Ему хотелось знать, какого это: иметь возможность касаться души. Ему попадалось несколько книг — если так можно назвать тексты с высоким возрастным рейтингом — где прикосновения к душе описывались самым прекрасным чувством, высшим наслаждением. — Щекотно, — после недолгих раздумий ответил Кросс, — И… немного тепло от того, что ты касаешься ее. — И это все? — немного разочаровано спросил Инк, — Разве это не должен быть… бум-всплеск-бах какой-нибудь? Кросс тихо засмеялся, положив ладони на руки Инка, что поглаживали его душу. — Было бы странно, если бы я испытывал оргазм лишь от того, что ты коснулся моей души. Хотя я бы не отказался иметь нечто подобное, — сказал Кросс, двигая душу, которую Инк держал в руках к его груди, — Мне не очень приятно такое сравнение, но это немного похоже на магию, которую мы используем для секса. Ты же не чувствуешь сильного возбуждения только благодаря одному касанию? Для этого нужно, как минимум, пару минут прелюдий. Душа легко прошла сквозь ребра Инка и оказалась у него в груди. Если бы Кросс спросил сейчас, какого это, он бы не смог ответить. Единственное, что могло подойти под более точное описание — чувство заполненности, что сменило собой гнетущую пустоту. Ощущать тепло внутри было непривычно, но и не иррационально. Но Кросс не спрашивал. Он дивился, как же необычно ощущалась душа в груди Инка. Ее, словно обволокло шелковой тканью. Что-то бережно, с особым трепетом, приняло ее, всеми силами желая, чтобы этот момент продлился подольше. Они оба не смогли описать свои ощущения. Вместо них сказал все поцелуй, в котором они чуть стукнулись зубами. Инк не раз убеждался, что природа явно обидела их в этом плане: у них не было ни губ, ни крепких зубов. Да, их языки во многом помогали им вливаться в прекрасные, полные наслаждения поцелуи. Но ночи, которые были полны похоти и ярого желания, нередко несли за собой травмы. Предчувствуя, что они явно не закончат на поцелуе, Инк достал розовую краску. И лечебную, на всякий случай, придвинул поближе. Сначала Инк капнул на язык несколько капель розовой краски. Затем подумал и понял, что этой ночью он хочет не просто секса. Хотелось все отведенное им время быть как можно ближе, ни на секунду не прерывать касания. Такие моменты предоставлялись им очень редко, как жаль, что они не могли остановить время, чтобы побыть друг с другом хотя бы немного подольше. Для Инка это было странным: искренне хотеть чего-то ещё до необходимой дозы красок. Было ли дело в душе, которая так хорошо устроилась в его груди, или же в Кроссе, с которым он чувствовал приятное тепло там, где ничего не должно быть? Инк сделал щедрый глоток розовой краски. — Инк, — позвал Кросс, который едва сбито дышал. В этом он сейчас был схож с Инком. Только если у художника такое сильное возбуждение было вызвано мгновенно при помощи розовой краски, то для мечника это было совсем уж быстро, — Мне кажется, твоя краска сейчас подействовала и на меня. Инк испытал лёгкое удивление, затем тихий трепет. Последнее было тем, чего нельзя было добиться ни одной комбинацией красок. Он коснулся ребер, за которыми душа Кросса сияла, желая, чтобы ее обладатели наконец-то сделали то, чего так желают. — Неужели… — Инк поднял глаза на Кросса. Это мгновение было самым потрясающим. Испытывать чувства, которые было невозможно получить не единой комбинацией, чувствовать желание быть рядом именно потому, что любишь, было непередаваемым. Неужели они могли разделить и это. Если бы раньше Инк выпил голубую, то он бы заплакал. Если бы раньше Инк выпил жёлтую, он бы во всю радовался. Сейчас же он плакал именно от радости, от осознания того, как же прекрасно то, что сейчас с ними происходит. Сейчас у них одна душа на двоих. — Кросс, — позвал Инк, желая прижаться, слиться со своим любовником. Тот понял все без слов, подхватывая Инка, чтобы посадить его на спинку дивана. — Инки, мой любимый, ты же чувствуешь то, что чувствую я? Чувствуешь, как я рад, что ты теперь можешь узнать, как же сильно я люблю тебя? — Кросс поцеловал одну из коленей Инка, безмолвно прося его раздвинуть ноги. И Инк, с трепетом под ребрами, не только выполнил его просьбу, но и активировал магию, которая едва пульсировала, моля о прикосновениях. Со стоном, Кросс выполнил ее маленькое желание, коснувшись магической плоти языком. Магия Инка отдавала чернилами, была слегка горьковатой. Но Кросс не мог оторваться от нее, наслаждаясь чудаковатым вкусом. Ведь каждый раз Инк создавал ее лишь для него. Этот вкус предназначался лишь ему. — Да, о, Кросс, Кросси. Ты, твои чувства, твоя душа так прекрасны, — сказал Инк, скрасив последние слова тихим стоном. Кажется, он малость перебрал с краской. Язык Кросса творил неописуемые вещи. Но, черт возьми, как же этого было мало! Инк положил руку на голову Кросса, подталкивая его и двигая тазом, желая получить больше. И он чуть не зарыдал от того, как же все это было тщетно. — Кросс, этого мало, — прохныкал Инк, — О звёзды, я сделаю все, только трахни меня уже! И Кросс тут же принялся за исполнение его желания. Он с рыком стянул Инка к себе на колени и стукнулся с ним зубами в яром поцелуе. Художник вцепился в него руками и ногами. Чуть привставая, он пытался попасть своим лоном на магию Кросса. После нескольких неудачных попыток, Кросс сам направил ее внутрь, сливаясь с любимым. Двигаться, стоя на коленях было неудобно: движения были медленными и короткими. Это заметил и Инк, который отчаянно цеплялся за спинку дивана, пытаясь двигаться быстрее. Не в силах терпеть эту пытку, Кросс сгреб Инка в охапку и положил боком на диван. Тот снова был готов завыть от того, что движения прекратились. Но стоило Кроссу закинуть одну из его ног к себе на плечо, как его магия зашла по самое основание. Инк был готов благодарить всех Создателей за то, что они наделили его гибкими костями. Все толчки слились для него в единое наслаждение, заставляя стонать, кричать, молить, черт возьми, чтобы Кросс не смел останавливаться. Ему оставалось совсем чуть-чуть. Ещё немного и желанная разрядка. Но Кросс кончил первым, наполнив его магию теплой жидкостью. Инк был готов зарыдать от такой несправедливости. Всё-таки оргазм от прикосновения магий не мог сравниться с обычной стимуляцией руками. Но Кросс и не думал останавливаться. Он вжал Инка в сиденье, наращивая сбавленный темп. Его магия неприятно болела от трения после оргазма, но он точно бы не смог остановиться, глядя в сердца в глазах Инка, которые смотрели на него с мольбой. — О, Кросс, о любимый мой, ещё немножко, прошу ещё немножко! — залепетал Инк, чувствуя, как подступает долгожданная дрожь. Один момент и он выгнулся с немым криком, который превратился в протяжный стон. Кросс не выходил из Инка до тех пор, пока его судороги не прекратились и он не размяк. Он чувствовал лёгкий трепет души в груди любимого художника. И этот трепет передавался и ему, благодарно согревая его ребра. — Я ещё никогда не чувствовал столько тепла, — сказал Инк, — Согреешь меня ещё больше? Кросс с удовольствием лег рядом, сцепляясь с Инком в объятиях. Он чувствовал нежность, которую оставляла за собой розовая краска. А Инк чувствовал тепло и любовь своего особенного монстра. Похоже, они действительно могут разделить и душу.