госпожа нэкомата

в большой-пребольшой (наверное, самой объемной во всем общежитии) комнате душно, как в аду. сама комнатушка, как ад, а все почему? да потому что адский праздник, блять! громко-сладко, шумно, в разлагающемся одиноком теле гремит что-то, и вы его слышите. вы же слышите, да? если нет, то я счас плюну вам прям в ухо: ХЭЛ-ЛОУ-ИН. добро пожаловать на ужасно страшную, ровно сколько же бесподобную и отвратительную вечеринку за всю историю общаги, хотя общагой это назвать трудно, сюда больше подходит «общажный кошмар», ибо в тесных стенках уживается ну слишком много народу, от чего иногда даже самым терпеливым и ласковым хочется кого-нибудь да выпотрошить. прям вот кишками об стол и сердечком по скрипучей замочной скважине. но anyway здесь все равно так тепло, иногда даже весело, потому что в той самой огромной комнате, больше похожей на пещеру горного короля, обитает лютая карамельная тусовщица — космо. а также ее соседки: гуанси (голос разума и без малого денежный мешочек для своих сожительниц) и еще несколько зомбо-девочек, готических лолит с того света. а сама космо — «горилла» с личи, взрывоопасная и шаткая до вписок и безалкогольных коктейлей. иногда и до кокса, но только иногда, потому что она не то чтобы трезвеница, скорее именно шаткая. короче, срывающаяся в самый неподходящий момент, когда че-нибудь есть под рукою. это ей, конечно, совсем не мешало жить круто, разгульно и живенько, как раз-таки наоборот, но башка у космо пока что только одна, и вообще, когда она последний раз сморкалась в период, на время подкосившей ее несгибаемый оптимизм, болезни, сопли повыходили склизкими кровавыми шматями и были подозрительно похожи на кусочки мозгов. но возращайтесь к настоящему, потому что описание космо вряд ли поможет вам совладать с тем, чем вас может накрыть. осень — распутница, последний день октября — засранец, да еще какой. но это вечеринка просто улет и отрыв. хочется прыгать до самого потолка, чем некоторые и занимаются, пока остальные развлекают себя тыквенным печеньем, кроваво-клюквенным пуншем, пивом и косячками, а также марафоном хорроров вместо вечерних новостей, потому что пошли они нахуй. кому они вообще сдались, когда ребрышки пробирает до усрачки, хочется визжать и держаться за руки с незнакомцами на тесном пощипанном, как старая курица, диване. еще кто-то роется в кучке хозяйких dvd, ибо «каждый год одно и тоже крутят, может посмотрим что-нибудь новенькое?» да, конечно, почему нет, только не трожьте, пожалуйста, вон те новенькие пачки дисков, потому что у меня сейчас не то чтобы есть настроение смотреть «midsommar». в соседней комнате, принадлежащей рептилоидке с философского, гремит дискотека, хотя казалось бы, кому захочется танцевать под вокалоидов, но музыку выбирала не хозяйка, а, опять же, неожиданно нагрянувшая к ней космо вместе с гуанси, просящая о маленьком одолжении, потому что наикрутейшая хэллоуинская тусовка вообще никак не сможет уместиться в одной лишь их комнатке. и если космо девочка еще могла отказать, то гуанси, стоящей рядом и сверлящей ее взглядом так, словно тектонические плиты в ее желудке разойдутся нахуй, если она откажется, — нет. так что весь вечер они будут танцевать под мику, пока не упьются и не догадаются включить babymetal. ах да, забыла сказать, что вечеринка костюмированная, поэтому не пугайтесь, если вдруг заметите на кухне оборотней, готовящихся к соитию. и вообще кого угодно готовящегося к соитию. но все, пожалуй, в восторге. огромный плакат с надписью «HALLOWEEN» и намалеванными на скорую руку вурдалаками, клянчащими конфеты у студентов, слегка загажен тем что какой-то умник (или умница, будем честны) исправил «HALL» на «HELL», и теперь вечеринка реально адская. учитывая, что со временем менее душно тут не становится. умница тусуется около толчка. ее зовут пауэр, но сегодня ее мощь притупилась и теперь немножко загнивает. начудив с плакатом, получив по башке от гуанси, а после отжав у своей старшой горелую ашку, она заперлась в туалете всем на зло, чтоб это дурачье снаружи обосралось на месте, и теперь покуривает, помышляя нечто злодейское. иногда в приступе кашля «пау»* думала о том, что у старшой дерьмовый вкус, а затем вспоминала, что она ее даже не отжала, скорее та отдала ей от безнадобности. собственно, ее старшая, макима, — живая легенда. как миф про мотоциклистку без головы, только в наших реалиях. она учится на отлично, носит только брендовые шмотки, кажется, ее ни разу не видели в кроссовках и на парах физ-ры, куда уж малышам-простолюдинам до нее. но пауэр наткнулась на нее совершенно неожиданно, а после стала нахлебницей, выказывающеей макиме что-то типа уважения и раздражения, потому что такая задница, как макима, ну просто не может не бесить. и все ее любят, блять. но не как денджи, например, которого все любят настолько, что тискают до сломанных костей, а макиму любят тем, что внутри черепной коробки, иногда тем, что между ног. в общем, старшая на тусовке или без костюма или не на тусовке, ибо ей такие штучки вообще не всрались ни разу. все друзья пауэр здесь. денджи в костюме своего очаровательного домашнего пса глушит пиво, аки тискает какого-то мальчика, пошло-няшно клича его «ангелом», макима (она все же тут, вау) — это макима, а химено танцует. она вообще часто наведывается к космо. выпить и потанцевать, трахнуть гуанси. жизненные цели и приоритеты нормально расставлены в их компании только у нее, оно и видно. «найти кобени», — вдруг думает пауэр, когда ей въебывает, и голова уже твердо уверена в том, что ее владелица курит ебанный шашлык. кобени — милашка с четвертого курса, похожая на черничный леденец. наверное, пришла в костюме нэкоматы и боится прикоснуться ко всему, что крепче яблочного сока. хоть она и старше пауэр, но навыки общения у нее реально на нуле, поэтому пау приходится делать всю грязную работу самой, то есть здороваться в коридорах, спрашивать «как жизнь», водить в кафе по субботам и флиртовать. последнее самое важное, потому что кобени ей просто пиздец, как нравится, она думает об этом целыми днями-ночами, на парах спит и видит во сне ее в своей постели, они целуются до упомрачения, а потом трахаются под tv girl. короче, вся вот эта влюбленная лабуда, которую пауэр наверняка бессознательно подхватила от денджи. он оч легок на помине, поэтому пауэр краем уха слышит, как мяукает ее телефон, а там денджи пишет ей: йо че длаеш она отвечает: у меня понос вали отуд я тоже срать хч — гневно-пьяное ок щя вылезу хаэа ха дибилка ая пойду вмагдонолс сколько ж он там выжрал, думает было пауэр, как кто-то начинает долбится в дверь толчка. кто-то. ага. — хайо, любимка, открывай или я насру тебе под дверь! пауэр хочется его прикончить. — уебок, подождать пять минут можешь? да и вообще, то что он там под дверь насрать может это ни разу не ее проблемы, а проблемы космо и ее лапочек-соседок. пауэр делает последнюю затяжку (как же заебала это горелая хуйня), встает с унитаза, поправляя чуть спадшие на затылок пластмассовые рога. у нее оч крутой и одновременно самый банальный костюм из всех — дьяволица. в общем, она самая крутая на этой тусе, и даже пьяный в говнину денджи не испортит ей вечер. вечер скорее сам испортится, если пауэр таки не найдет кобени в жаркой толпе людей. а ей так хочется! просто ужас как! чихать на денджи-аки-химено, даже на макиму. плевать на космо и ее подруг, которые совершенно точно не обрадуются выломанной (обосранной) двери. главное, чтоб нашлась кобени, пауэр нежно-дружески щелкнула ее по носу, а потом невзначай (совсем не нарочно!!!) чмокнула ее в губы. какие-то из. кажется, она единственная, кого пауви зовет «семпай», что вызывает просто ужасающие приступы смеха у денджи, одобрительные кивки аки, такое же по настроению похлопывание по левому плечу от химено и ноль эмоций от макимы с преподами. им, получается, либо насрать, либо они довольны, либо они играют в детективов и видят в этом что-то подозрительное. наверное, думают, что пауэр, как и половина института, покупает у несчастной кобени готовую домашку, но она ее вообще в принципе и из принципа не делает, не то чтоб тратить на нее деньги. короче, пошли они все нахуй. дверь открывается по ее воле, денджи взламывать замки и вообще двери открывать пока противопоказано. он сам стоит и, едва заметив подружку, пошатываясь, бросается обниматься: — пауэр! моя маритана! это скок ты там просидела? — очень-очень-очень долго. — она поначалу пихается своими тупыми квадратными локтями, а потом сдается и тискает его в ответ. — у меня теперь, наверное, геморрой. — какая, бля, жалость! — еще че, переживу! не каркай мне тут. — кар? — гудит он, пока пауэр затаскивает его в толчок, параллельно отцепляясь. — true. куда потом? — интересуется, только чтобы убедиться, что аки не придется искать денджи по всему городу, чтобы потом найти его, спящим в обнимку с дворовой собакой и кучей своей же блевотины. — к биму, наверн. в мак расхотелось, я наелся. — нормуль! передавай ему от меня пламенный привет. можешь сразу в жопу ему его засунуть. — никогда, ни за что! сколько раз я те говорил, а, любимка? я, блин, не из этих, да я, да вы… — ага, тебе тоже ебейшего вечера. — пауэр улыбается во все тридцать три, хлопая дверью прям у него перед носом так громко, что все, кто до него стоял в «очереди» в туалет испуганно оглядываются на темную ауру, сквозящую оттуда. денджи присылает ей фото кота, показывающего фак. снаружи оказывается не так уж и плохо. марафонцы смотрят «кошмар на улице вязов», тусовщики пьют. в соседней комнате, саватари (рептилоидка) сдается и вместо мику ставит crystal castles, там, похоже, весело, но пауэр идёт прямиком на кухню, потому что там вероятнее всего-возможно-наверное будет куда тише, чем у телевизора, а еще там можно будет поесть. попить. взять кобени печенюшек и украденную из холодильника космо баночку dr. pepper на случай, если она будет голодной. на случай если она вообще здесь. на кухне пахнет кукурузными чипсами, ашками, тыквой, хвоей и черничкой. так чудесно, что у пау за километр оттуда начинает кружится голова и подкашиваться коленки. заторможенная реакция организма на то, что она последний раз ела где-то в восемь, а сейчас уже далеко за полночь. боже мой, думает она, если у космо там остались замороженные тайяки, то, дай боже, гуанси простит мне то, что они пропадут. потом я достану пива, черкну аки, потом зайду на диско и отожгу там с галгали, а он наверняка там, а потом… на кухне оказывается кобени, боязливо сжимающая свой пластиковый стаканчик с пуншем. пауэр хочется провалиться сквозь землю. — семпай! кобени вздрагивает и поднимает глаза на нее, понемножку оттаивая. — п-пауэр, добрый вечер. здорово, что ты тут. — великолепная пауэр не пропускает вечеринки! — она лыбится так широко, что клыки сверху норовят пробить нижнюю губу. — я тоже рада, что вы мне повстречались, хе-хе. — а-а, правда? как мило. — кобени расплывается в туповатой улыбке, но ей это даже идет. запах чернички исходит точно от нее, никак иначе, по крайней потому что она лапает свой нечастный стаканчик так, словно перебирает ягоды, в общем, стучит по нему своими аккуратными пальчиками. это так по-дурацки, а пауэр хочется прикончить себя, лишь бы не думать о том, что еще эти пальчики могут сделать. и тут она замечает, что кобени реально (типа на полном серьёзе) в костюме нэкоматы. пауэр пророчица. пауэр всесильная, блять! кобени в натуре нэкомата, боже мой. — у вас классный костюм. ушки на макушке, белоснежная простынь до коленок, под ней вязанный свитер с широкими джинсами. такая уютная и домашная. нэкомата наоборот. но такая нэкомата. — ах? у меня? а-ах, ты так считаешь? большое, спасибо! это очень-очень приятно слышать, — кобени прямо сияет, но пока тускловато, будто пауэр ей не комплимент сделала, а сказала, что в таком костюме ее, пожалуй, не пустят в церковь. но пау уже выучила ее повадки, знает — волнуется. — это же нэкомата, да? — она. — вот это да! — пау хмыкает и тут же кривится, потому что элис за стенкой начинает уж слишком громко орать. — боже, слышите это? я вообще-то люблю эту песню, но блин че так громко, э? семпай жмется: — на такие громкие звуки может и заведущая прибежать. — не прибежит, — она отмахивается. — у гуанси с ней контракт какой-то, так что космо может любую дичь творить и ей за это ничего не будет, лол. — ох, — только и может выдавить ее собеседница. — и не говорите! но, к слову о музыке, я бы хотела, чтоб саватари поставила crow song. — а что это? — ну-у, саунд к одному аниме. хотите посмотрим как-нибудь вместе? оно такое вау! круть! бах! взрыв мозга! кобени тихонько хихикает и неловко кивает: — было бы здорово. только с мозгами поаккуратней, а то будет, как с… — кто-то тут хочет замолвить обо мне словечко? — к аромату, висящему в воздухе на кухне, примешивается теперь запах вишневого гаража, дешевого масла для губ и непосредственности. космо застает их врасплох. за ней, уцепившись за шею плетется пинци — ее соседка с прической вроде огромной змеюки, которая шипит подружкам на ухо всякие сплетни. — хэллоуин! как делишки, пау-пау? «пау-пау» стреляется глазками в нее, не только от того, что космо обламывает ей всю романтику с кобени, но и от большой к ней любви. космо реально хорошая, такая маленькая, чуть-чуть подкрашенная, мнимая и очень умная (хотя на первый взгляд и не скажешь). короче, тусовки у нее — во, и с ней типа не соскучишься. я уже об этом говорила вам, конечно, но почему бы не повторить, если космо ну такая уж ахуенная. — супер-дупер! будет еще круче, если у тебя найдется че нормального покурить. сама-то ваще как? управляешься тут со всеми? космо улыбается. очень широко и карамельно: — а то! так весело, лучшая вечеринка в мири, — она специально иногда игнорирует склонения в языке, и это звучит ужасно прикольно, что пауэр начинается лыбиться еще больше. — а покурить, будет, будет. держи, мне ее ток дали, так что бери и пользуйся на здоровье! — она кидает ей ашку ядовито-розового цвета, вероятно малиновую. голова пинци на ее плече мерзко хихикает; космо — королева иронии. тут она замечает и семпай: — йо, кобени-сан! — добрый вечер! — кобени нервно-улыбчиво перебирает пальцами в приветствии. — вы сегодня просто звезда, костюмчик — супер! ну вы поняли, ха-ха, супер-костюмчик! та начинает трястись. пауэр хочется ее обнять. — ну ладушки, — салютует им космо. — хэллоуин! и приятного вечера, хорошие. пинци в припрыжку уходит за ней, напоследок улыбаясь им. от нее несет лакрицей и вишневым гаражом. она совершенно точно не целовала космо, скорее просто нализалась в одиночестве и теперь кайфует от того, какая она пьяная, и какие все вокруг тупики. дурочка. а космо этому потакает, потому что ей ну прямо нравится, когда вокруг все веселые, kinda расслабленные, идиотские. космо нравится, когда хэллоуин и много-много блесточек. немножко дури и чужих денег (гуанси-сама жертвует космо половину своих наличных, нервов и души). космо вообще никого, наверное, не целует, думает пауэр, только если б хэллоуин был человеком, она бы ему дала. но космо сама, как хэллоуин, поэтому не судьба, черт возьми. так вот кобени. вся дрожащая, как кошечка. — семпай, вы в порядке? — пауэр на секунду шарахается и чуть не хватает ее за плечи. — пауэр, я не помню говорила ли, но ко мне можно на ты. и, будь добра, — по имени. чего. — вы прикалываетесь? — нет. хочешь пунш? — немного. так они и сидят. кобени аккуратно наливает ей пунша в тесный пластиковый стаканчик (они еле нашли его, и то наверное, из него уже кто-то пил), чудом не обливаясь сама и не обливая пауэр. потом последняя все-таки не сдерживается и вытаскивает из холодильника баночку содовой, выливая ее в пунш, на что кобени любезно замечает, что можно было бы убить напиток чем-нибудь покрепче, если ей уж так хотелось. пауэр начинает ржать, а кобени перестает трястись (спасибогосподи). — уже начала работать над своим проектом? — что ж, кобени сама сказала ей отбросить формальности, а кто она такая, чтобы отказываться. — чуть-чуть. а кто тебе про него рассказал? я же вроде не успела еще, — та смешливо чешет щеки липким от сладости ногтем и тянется за разогретыми тайяки, которые пауэр также услужливо спиздила из холодильника. — макима. — макима, — кивает. пау в глубине души надеется, что это значит то, что она согласна с тем, какая же макима зараза. блин, серьезно, когда думаешь о ней, в голову приходят только слова на «з». ну там «зараза», «задница», «заноза», «заебала» и прочие, схожие по значению. — макима такая макима, но иногда она меня пугает, — говорит кобени. — меня тоже. мне кажется у всех такая фигня. типа живешь себе, живешь, а потом наступает тотальное «макима». — ужас какой! — а я о чем, — прожевывает пауэр. потом она замечает, что ее начинает мутить. не то от волнения перед кобени, не то от концентрации сладкого в воздухе. пиздец. как будто в кишки подсыпали перца. она бы заорала, но семпай перед нею жмется (краснеет?), и пауэр не хочется ее расстраивать. — тебе тут скучно? — наклоняет голову в бок. — скорее неловко. я не большая ценительница вечеринок, — добавляет кобени шепотом, вероятно, опасаясь, как бы это не услышала космо. пау ухмыляется. — хочешь, мы просто уйдем? — чего-о? а как же космо, твои знакомые?.. — перебьются! им не в первой терять меня из виду, а мы можем полюбоваться ночным городом и все такое в этом роде. — смело, — кобени снова краснеет (ужасно! миленько!), а пауэр думает о том, правильно ли в действительности будет оставлять тут ребят. особенно денджи. хотя к черту его. нахуй всех думает пауви, когда кобени, зефирочно-чернично, неловко хлопая ресничками и заливаясь краской, спрашивает: — ты приглашаешь меня на свидание? пауэр хочется провалиться сквозь землю. — да. пизда! боже мой какой ужас умриумриумри. — круто! это значит, что если мы зайдем куда-нибудь поесть, то ты за меня заплатишь. господи. это должна говорить пауэр. не кобени, которая вся из себя такая ванилька в соевом соусе. но пауэр согласна, она готова хоть особняк на ночь для нее снять. — без базара. — тогда, почему бы нам не двинуться прямо сейчас? — согласна! на кухне остается валяться упаковка от тайяки. пахнет черничкою, буйством и эмоциональной нестабильность, еще нежностью и первыми шагами. в соседней комнате поставили purple kiss, у саватари, похоже, передышка. пауэр тащит кобени в коридоры, а семпай держит ее за руку так, словно, если отпустит, то случится апокалипсис. нэкомата внутри кобени хочет сожрать пауэр за излишнюю фамильярность, но сама кобени всхлипывает от того, как же хорошо. она типа никогда не решилась бы сама пригласить пау-пау на свидание, и это так круто! крышесносно, боже мой. пауэр переваривает тайяки и согласие кобени. потом чешет за загривком клыкастую нэкомату. ночь их ждет. удачи. и хэллоуин, лапочки!