Опустошение души

Саша сидит поздним вечером у камина с бокалом дорогого вина из коллекции отца. Да, возможно, когда отец узнает о пропаже своей самой ценной бутылке, девушке попадёт. Но сейчас это не имеет никакого значения. Сердце разбито, а душа чувствует опустошение. Она вспоминает эти карие глаза, которые кричали ей «не люблю, не надо». Но девушка рискнула, поставив на кон свое целое сердце. Трусова привыкла рисковать на льду, она надеялась выиграть хотя бы здесь, но снова неудача. И эта неудача ощущалась не так как после очередной серебряной, а то и бронзовой медали. Эта неудача ощущалась как тысяча колючек, впивающиеся в самый центр сердца. В 12 лет Саша перешла в группу Этери Георгиевны. Именно там они встретились. С первых же дней начала завязываться крепкая дружба двух маленьких девочек. Тогда Трусова даже и не думала, что маленькая Аня Щербакова может стать для нее больше, чем просто подруга. Они были всегда рядом. На тренировках, на соревнованиях, на сборах и даже в свободное время. Вместе шли к олимпиаде, через слёзы, травмы, падения. Когда Трусова ушла к Плющенко, все заверяли, что девочки потеряют дружбу. Но они всегда поддерживали контакт, хоть и общались реже. Именно тогда Саша поняла, что влюбилась. И вовсе не потому, что Аня «горячая девчонка», не потому, что она добрая и рассудительная. Саша любит её, потому что в её присутствии и она, и весь мир вокруг неё становился лучше. У Плющенко без Щербаковой было что-то не то. Тяжело давались привычные для нее четверные прыжки. Сами тренировки проходили не лучшим образом. Хотелось вернуться, ощутить на себе взгляд карих глаз, а после чисто исполнено прыжка — приятную, лёгкую улыбку, которая была лишь только для Трусовой, такая особенная, такая родная. В олимпийский сезон Саша получила травму, не серьёзную. Но эта травма заставляла переживать девушку и Аня, как всегда, была рядом. С поддержкой и заботой. Трусова уже окончательно осознавала свои чувства и была уверена во взаимности. Если бы не олимпиада, она бы давно призналась, но решила поговорить об этом после Пекина. В Пекине случилось то, к чему Саша была не готова — к проигрышу. И снова Ане Щербаковой. Обида на все происходящее вокруг взяла верх над эмоциями, и Трусова сорвалась. Сорвалась на арене перед камерами, сорвалась в номере перед Аней. Лишние, сказанные на эмоциях слова полетели в адрес не винной девушки. На утро Саша долго извинялась, но Аня стала отстранённой. Обеим нужно было время. И главной целью Саши после олимпиады стала разобраться в себя. В своих чувствах к Ане. К девушке, которая разрушила ее мечту. Спустя месяц Саша решилась. Общение с Аней более-менее наладилось. Они договорились не разговаривать об олимпиаде. Ведь что было, то было. Прошлое не вернуть. — Ань, мы можем поговорить после тренировки? Аня стояла у бортика и пила воду из бутылки. Сезон вроде бы закончился, но впереди много шоу. Форму терять нельзя. — Да, конечно, — с той самой особенной улыбкой отвечает девушка, — что-то случилось? — улыбка на лице резко меняется на беспокойство. — Нет. Я буду ждать тебя на улице, — Саша не дожидается ответа, ведь знает, что Аня придет. Трусова выпивает уже третий бокал, после которого совершенно не берет. Она надеялась заглушить свою боль, свои чувства и раствориться в алкоголе. Ничего не выходит, и она наливает четвёртый бокал терпкого напитка. И снова погружается в воспоминания. — Саш, — мягко произносит Аня, подходя к девушке со спины. — Аня, — Трусова разворачивается и обнимает человека, которого очень сильно любит. В ее глаза еще горит надежда. — Саш, что-то случилось? — Аня обеспокоена. Саша выглядит странно. Похожа на маленького ребёнка, который верит и ждет чуда. — Все хорошо. Мне надо тебе кое-что сказать, — она подошла ближе и взяла руки Щербаковой в свои, — только не перебивай меня, пожалуйста. На улице было холодно, хоть и наступила весна. Руки Ани были тёплые, и когда Саша взяла их в свои, Щербакова ощутила тот холод. Холод, который появился между ними после олимпиады. Она догадывалась о том, что Саша хочет ей сказать, и очень боялась, что Трусова решится. — Ань, я… — она запнулась, — я не знаю, если честно, как начать. Понимаешь, где-то год назад я начала понимать, что влюби… — Саша не успела договорить, Аня перебила. — Подожди, не продолжай, — быстро сказала шатенка. Ее глаза бегали, а страх охватил все тело, — я знаю, что ты хочешь сказать. Не надо, — Она помедлила, словно решая про себя, не будет ли в конечном счете великодушнее по-доброму солгать, чем сказать правду, — это не взаимно… — Ань, мне казалось, — Саша снова не смогла договорить. — Разве не странно? — спросила она, — Мы дружим восемь лет. Тогда эти годы казались нам всем, но теперь, когда проходит время, они значат для нашей жизни все меньше и меньше. Все это было только лишь… чем? Главой? — Я вижу по-другому. — Не ври сама себе. Ты же видишь, что после олимпиады нам сложнее общаться. — Мы договорились не вспоминать олимпиаду. — Да брось! Это не возможно! Наши болельщики постоянно об этом напоминают, журналисты… — Но я люблю тебя, — это была последняя надежда Трусовой. — Я тебя нет… — она отпускает холодные руки Саши и молча уходит. Трусова просто смотрит в след уходящей ее любви и не решается догонять, чтобы еще раз все обсудить. А зачем? Аня ясно дала понять — это конец. Дружбе. Любви, которая так и не зацвела. Саша возвращается в реальность и смотрит на горящий камин не моргая. Маленькие капли медленно бегут по ее красным щекам. Алкоголь наконец-то начинает действовать. Становится легче. Но она не знает, что утром будет еще хуже. Первая любовь меняет всю твою жизнь. Её не забудешь, как ни старайся. Та девушка стала твоей первой любовью и, что ни делай, останется с тобой навсегда. Николас Спаркс «Дневник Памяти»