Роль первого плана

Полумрачная атмосфера в намеренно приглушенном свете свечей нагнала бы на Нобару дремотное состояние, если бы девушка не была в таком волнительном напряжении. Приятная романтичная обстановка современного интерьера нисколько не скрашивала его, как и багровое платье на Кугисаки, настолько открытое, что, казалось, бретельки держались на одной силе воли. Будь выбор за ней, такую модель она бы не выбрала даже перед угрозой оказаться у враждебного духа в пасти. Нет, конечно, Нобара была не последней модницей, но вот вкусы у них со стилягой Годжо сильно разнились. Что в выборе одежды, что в меню, что в любых других предпочтениях. Особенно теперь. — Знаешь, о любви пишут многие. По мне не скажешь, но я на самом деле люблю всю эту чепуху про «с первого взгляда». Ты скажешь — «клише» — и да, ты права, конечно, но иначе ведь это не назвать. Вообще, сначала я думал, что мне показалось, но ты была так очаровательна, что я не мог не очароваться. Тавтология, да? Хах… Я хотел бы выразиться как-то «поромантичнее», но ты не любишь этого, знаю. И… эй, ты не думаешь, что это как-то грубо, молчать, когда тебе признаются? А, точно… прости. Липкая лента неохотно оторвалась от губ и щек, оставив после себя алеющий клейкий след на коже. — Пошел на хуй, ебанный ублюдок! Когда выберусь отсюда, я вобью в твою башку столько гвоздей, что ты охуе… — Божечки! — воскликнул Годжо, поспешив налепить ленту обратно. — Ты такая милашка, когда злишься. Надеюсь, тебе не будет больно в конце… Волна высоковольтного напряжения пробежалась по телу Нобары, но забыла отпустить, и теперь, помимо туго завязанных веревок, ее тело было сковано первобытным страхом. Конечно, ей не показалось. Когда напали на техникум, эта его садистская улыбка успела многое сказать о неординарном учителе. Жаль, что Кугисаки поняла это слишком поздно. — И что мне теперь делать с тобой, хм? У меня небольшая дилемма. Каждый задумчивый стук указательного пальца о его нижнюю губу отбивался одним ритмом бешено бьющегося сердца в груди Нобары, на которую, она уверена, он бы не раз посмотрел, если бы снял свою долбанную повязку. — Что ж, если мы хотим построить отношения… Кугисаки задергалась сильнее, чем были все попытки до этого. Отношения?! Да он псих! — …это невозможно сделать за один день. Если мы, ко всему прочему, хотим долгие отношения, нам лучше позаботиться, чтобы каждый чертов день мы наслаждались друг другом по полной. Так что я подумал, что смогу устроить нам романтический ужин сегодня. Я знаю, я знаю, не благодари меня за все разом. Я не хотел, чтобы тебе было некомфортно. Может, я и не выгляжу как самый самоотверженный человек, но я очень старался. И не просто псих, а самый настоящий маньяк! Как иначе было назвать человека, который так тщательно заранее рассчитал и подготовился ко всему этому цирку? Потому что в то, что полностью накрытый стол со всеми блюдами, вином, цветами и даже зажженными свечами являются для Годжо нормальной обстановкой для ежедневного ужина, она ни за что не поверит. Да, когда ее подвинули ко столу ближе, она не могла не признать, что пахло чертовски аппетитно. Но будь она проклята, если сейчас позволит себе съесть хотя бы кусочек. — Ох, точно. У тебя ведь руки связаны. Может, развязать тебя? Что думаешь? Как бы сильно Кугисаки ни хотелось раздробить черепушку чокнувшегося учителя, она бы предпочла, чтобы он сидел напротив, с другой стороны стола, как можно дальше от нее. Но он, по всей видимости, не был согласен на такое расстояние и поэтому уселся прямо под боком, едва ли не на угол. Настолько близко, насколько это пока было позволительно… — Да, отличная идея! Но-о-о слишком просто. Думаю, будет лучше, если я сам накормлю тебя. По мне так очень романтично. Надеюсь, тебе нравятся такие вещи, потому что это лишь верхушка айсберга. Сатору наклонился, чтобы снова стянуть липкую ленту со рта Нобары. Она бы закричала во все горло даже громче, чем в первый раз — он это понял. И потому прежде, чем открыть себе вид на ее прекрасные губки, наклонился к уху. То, что он сказал ей, пробрало до мозга костей. Это был совсем другой голос. Будто Сатору играл для кого-то роль и лишь шепотом мог показать настоящего себя. Она бы даже предположила, что это он одержим Сукуной, а не Итадори, но и это было исключено. Во всяком случае кричать и дергаться желания поубавилось. — Вот так! — хвалебно воскликнул маг, когда на этот раз аккуратнее убрал ленту, после взяв в руки столовые приборы. — Не знаю, что за сорт у этого мяса, но, кажется, оно называется «невозможное», потому что невозможно быть настолько вкусным! — жестикулировал он вилкой и ножом, за которыми Нобара наблюдала теперь с опаской, а не как за перспективой холодного оружия. — Готова отдаться и насладиться едой? Что? Не понравилось, как я это сказал? Или, наоборот, понравилось слишком сильно? От этого зависит то, что я сделаю дальше. Пикантный сочный стейк за пару легких движений аппетитно и запашисто отделил от себя поджаристый кусочек с ровным розовым мясом на оголенной части. С возбуждающим одним своим горячим запахом мясо оказалось у губ Нобары, и как бы маняще ее не звал этот витающий в воздухе вкус, теперь все вокруг казалось опасным. Кто может быть полностью уверен, что у этого ненормального в голове? На что он еще способен, так настойчиво угощая девушку едой без собственной дегустации? И все же, когда Годжо сам раскрыл рот, будто был готов стянуть деликатес зубами, губы Кугисаки с великой неохотой приоткрылись. Она собиралась попробовать совсем немного, убедиться, что мясо безопасно хотя бы на первый укус… — Ну же, зайка! Я ведь стараюсь для тебя. Наслаждайся едой. И позволила случиться чему-то неожиданному. Сочный жирный сок яркого клюквенно-смоляного цвета настырным движением посочился из надавливаемого на зубы куска по вульгарно накрашенным губам вниз по подбородку, к самой шее, где по мягким формам устремился к декольте. Щекотливые движения жидкости заставили ее всю сжаться, задергать связанными за спиной руками, лишь бы вытереть что-то, что касалось ее. — Ой, как неаккуратно. Ну, ничего. Сатору взял красиво сложенную тканевую салфетку со стола и промокнул ее уголком влажный след на ровной коже Нобары. Сначала у губ, осторожно, чтобы не затронуть изящество его вкуса в женской косметике, затем у подбородка, и когда дело дошло шеи, движения замедлились, а осторожные надавливания превратились в нажимания с помощью чуть большего количества пальцев. Сплошная линия прошлась по всей ложбинке и грозилась остаться там, а может, чего еще похуже… — Ох! — Годжо одернул руку, будто обжегся, Нобара вздрогнула. — Время поджимает. Ты отлично справилась, так что я дам тебе утешительный приз прямо в твою мягкую щечку. Лицо Сатору оказалось рядом слишком быстро. Красивые, как с глянцевой обложки, губы воздушно приземлились на разгоряченную щеку студентки и впились со взыскующим напором, довольным мычанием и слащавым причмокиванием напоследок. Полутеатральный поцелуй запросто можно было списать на часть большой, больной и определенно незаконной игры, если бы не задержавшееся над ухом Нобары дыхание напоследок, с каким выдыхают предвкушающую улыбку. — Ты, возможно, самый лучший обед на свете, знаешь это? — Да ты ебан… Лента, на которой таки остался красный отпечаток от помады, как бы осторожно Годжо ни приклеивал ее каждый раз, не дала девушке договорить. — Как насчет селфи? Что уж точно умел делать Сатору Годжо от рождения, так это позировать. Огромное количество фотографий было привезено с разных уголков мира, но теперь они вряд ли могли посоревноваться с нынешним в экзотике. В конце концов, не каждый день удается сделать фото с выряженной по собственному вкусу девушкой. Привязанной к стулу. С заклеенным ртом. — Да ладно. Улыбнись для камеры, — пролепетал мужчина в перерыве между щелчками камеры. — Я бы наконец смог рассказать всем друзьям, что завел себе милого крольчонка. Ноздри Нобары порозовели и трепетали в бешеной нехватке воздуха от сдерживающихся лентой слов. А сказать этому пижону ей нужно было очень многое. Как и вбить в голову. Хотя к окончанию небольшой фотосессии она ненадолго приутихла, ожидая, когда любовь Сатору к выкладыванию фотографий в социальные сети накроет его так, что он выдаст свое не самое законное увлечение. — Не-е-ет, — разочарованно протянул он после безмолвного оценивания полученного материала. — Я не могу рассказать об этом. Маг поднялся с места и, как профессиональный танцор, с разворотом на одной ноге оказался за спиной Нобары, завершив маневр громким стуком каблука дорогой обуви. — Не волнуйся, никто не узнает, что мы здесь. Я позаботился об этом. В конце концов, я хорош в заметании следов. Ну, стал после того, как пару раз чуть не умер. Все-таки я тот, кто любит превращать жизнь в игру. Может, игрой жизнь казалась ему и теперь. Аморальной, незаконной. Зато жутко веселой и интересной. Учитель Годжо с первого же взгляда показался неординарным, специфичным и буквально экзотичным человеком. Необыкновенная красота, притягательная харизма, вычурный характер. А такие, на самом деле, и раздражали Нобару. И такое же раздражение привлекло Годжо. Идеальность нравится не всем, но исключительно из чувства зависти. А вот неприязнь Нобары — совсем другое дело. Она оказалась не просто неприступной. Она оказалась неповторимой. Хотя не то чтобы Годжо рассыпался в ухаживаниях. — Ты знаешь, я почти огорчился, почему мы не встретились раньше. Не люблю тратить время зря. Ах, точно, — Сатору отошел от стула и направился вдоль длинного банкетного стола, накрытого исключительно для них двоих. — Наверное, потому, что все дело в возрасте. Знаю, знаю, общество не принимает такой разницы, но только взгляни, у нас она не настолько велика. Во всяком случае в отцы тебе я еще не гожусь. Да и что за показатель счастья такой, возраст? Брр. Разве не раздражает? Но ведь в возрасте все и дело, понимаешь, крольчонок? Сложись ситуация иначе, сомневаюсь, что я бы вообще обратил на тебя внимание! Как жаль, что от пышного маникюра Нобара в итоге отказалась. А ведь сейчас он мог бы помочь снять эту чертову ленту с рук. Как ни шкрябай, без чего-то острого не обойтись. Как насчет ножа в сердце? — О, нет, нет, нет. Я не то имел в виду. Надеюсь, ты не считаешь меня извращенцем или педофилом. Я имею в виду, — Годжо обогнул стол и остановился у угла дальнего края, на который так галантно уместился ягодицей, сцепив руки в замок, — что меня устраивает все так, как вышло. Те ступени, на которых оказался каждый из нас, идеально гармонируют между собой. Понимаешь? Нам суждено было встретиться именно на этом этапе. И от осознания того, как судьба удачно подобрала фигуры и момент, у меня просто мурашки по коже! Маг подскочил и подлетел к девушке на таком энтузиазме, что Кугисаки чуть не полетела на стуле назад. Годжо опустился на колено и протянул к волосам, вероятно, бывшей ученицы руку, чтобы заправить несуразную прядку за ухо. Его глаза ощутимо искрились сквозь повязку, он весь загорелся изнутри, и от этого было еще страшнее. — Не волнуйся, самое трудное уже позади. Теперь нам всего лишь осталось узнать друг друга получше, — мычание Кугисаки прозвучало еще один проигрышный раз. — Ты не можешь давить на меня, зайка! Знакомство займет немного времени, будь терпеливой. Я ведь тоже не могу открыться тебе так просто. Доверие это не про меня. Но ради тебя, — Годжо поднялся на ноги и, уложив ладони на щеки Нобары, наклонил ее голову, чтобы оставить на макушке невидимый отпечаток своих губ, — я готов попробовать. Скоро вернусь, не скучай! И широким шагом он вышел в коридор, оставив Нобару наедине с призраком его очаровательной улыбки напоследок. Хорошо, что вместо того, чтобы слушать его бредовые монологи, она обдумывала, как ей поступить, как только он уйдет хотя бы на минуту, а это рано или поздно случилось бы. Проклятую энергию применять нельзя — почувствует. А значит, действовать придется в духе старых добрых ужастиков. Пришлось немножко пошуметь, чтобы развернуться на стуле в сторону, еще чуть-чуть позвенеть, чтобы достать свободной от связки ногой нож со стола, уронить его на пол, а затем свалиться туда самой и сквозь болезненную крепкую стяжку невероятно прочной клейкой ленты освободиться от нее столовым прибором. Годжо был не прав — самое сложное только впереди: Кугисаки и понятия не имела, где находилась. Комната была в европейском стиле, как и коридор. Не техникум и, скорее всего, не дом клана Годжо. Из-за плотно зашторенных окон стоило хорошенько задуматься, не находится ли все это под землей. Думать было совершенно некогда, а дергать каждую встречную дверь — совсем самоубийство. И, возможно ей повезло, а может быть, и наоборот, но абсолютно каждая оказалась закрытой. Пока на глаза в темноте мрачного коридора и багровых обоев с доисторическими подсвечниками не попалась контрольная дверь. Нобара не стала проверять оставшиеся по пути на подлинность — та, в конце, по всей логике должна быть выходом. Ну и обувь Годжо подобрал! Со злости Кугисаки стянула с себя неудобные, однако неплохие, в общем-то, шпильки и оставила прямо посреди коридора. Еще немного, еще чуть-чуть. И она распахнула дверь навстречу пустоте самого настоящего космоса под названием «Необъятная бездна». — Ой, я не сказал? Это небольшое дополнение моей техники расширения территории. Я подумал, что с таким увлечением оно не будет лишним, — две массивные ухоженные руки сжали плечи Нобары. Сжалось и ее сердце. А к уху примостились мягкие губы и прошептали прямо вглубь головы. — Ты знаешь, как вывести меня из моего нормального состояния.