Я вижу смерть

Всю жизнь я чувствую будто в моей голове есть кто-то еще. Он ждет. Нет. Он выжидает правильного момента. Показывает мне страшные вещи. Я не могу их предотвратить. Могу лишь смотреть на то, что не могу изменить. Жалкая. Какая же я жалкая. Сколько смертей я должна ещё увидеть? В первый раз это случилось, когда мне было 5 лет. Сначала все просто накрыла тьма. Затем появились расплывчатые картинки. В какой-то момент можно было различить детали. В тот раз я помню, как разглядела кольцо на пальце, затем руки. Мамины руки. Такие нежные и утонченные, левая рука лежит поверх правой. Поднимаясь выше, я вижу ее лицо. Глаза блаженно закрыты, а ее ресницы такие длинные, такие какие хотела бы себе я. ноздри чуть раздуты, губы же… Фиолетовые и сухие. “У мамы никогда губы не бывают сухими” еще подумала я тогда. Это был будто сон. Пришедший внезапно, посреди солнечного дня, непрошенный и нежеланный. Будучи ребенком, я даже ни на секунду не задумалась, об этом. Просто продолжила играть с куклами. Ярче того наваждения я помню лишь слезы своего отца. Затем его опухшие глаза и растерянное лицо, когда я, подойдя к гробу своей матери, пискнула, что уже видела ее такой во сне. -Хоуп, такие вещи нельзя говорить- сидя передо мной, сказал он уже после похорон. Я пару раз моргнула детскими большими глазками и кивнула. Хотя мне и хотелось спросить: “Что я сделала не так, папа?” Во второй раз я уже была постарше. Достаточно взрослая, чтобы осознать, что это уже не просто какой-то сон, а что-то более важное. Но недостаточно взрослая, чтобы понять насколько. В этот раз я увидела своего кота. Он всегда был свободолюбив. Гулял, где хотел и пропадал на столько, на сколько хотел. Несмотря на долгие прогулки, шерсть у него была всегда белоснежная. Он никогда не был ласковым, но всегда сидел рядом, когда я играла одна. Будто приглядывал за мной, и его компания всегда было приятной. Но вот, опять все погрузилась в темноту. Отдаленно я слышала, что отец что-то стрекочет о том, что скоро я пойду в школу, но его голос становился все тише, пока не потух вместе со светом. Кот. Я даже не помню его имени. Его лапы были выгнуты под неестественным углом. На его зеленых глазах теперь будто была серая пелена. Когда-то он смотрел на меня этими зелеными глазами. Такими умными и яркими. смотрел как мои ручки ловко управляются с нарядами кукол или со старым чайным сервизом. Все-таки взгляд у него тогда был ласковым. Теперь же он был мертвым. Вне сомнений кот был мертв. Папа вывел меня из транса. Я поведала ему о своих ощущениях и странных картинках в голове. Он сказал, что, наверное, я просто переутомилась из-за его скучных историй или той же скучной прогулки. И я ему поверила. Я хотела верить. Не прошла и три дня как кот пропал. Да, он исчезал и раньше. Может, ходил брюхатить всех соседских кошек, может просто наблюдал за кем-то другим, может искал хоть что-то интересное в этом городе. Но в это раз все чувствовалось иначе. Его накрытые пыльным одеялом глаза, не выходили из моей маленькой головы. В очередной раз гуляя с моим отцом я ненароком заприметила нечто белое в кустах и оттряхнув папину руку побежала туда. Как же мне хотелось, чтобы, подбегая ближе, я увидела два изумрудных кошачьих глаза. Ох, как же мне этого хотелось. Но меня встретили глаза, с той самой пеленой. Пеленой смерти. После этого я долго отказывалась выходить на улицу. Я кричала отцу, что я видела смерть кота еще до того, как она наступила. Может быть, даже обвиняла беднягу в том, что он не уследил. Плакала и вспоминала маму. И ее смерть тоже. Получила новую и взъерошила старую раны. Отец не отвечал на мои истерики злостью, он слушал меня внимательно, давал себя бить маленькими ручками и все ниже опускал голову. Конечно, он допускал возможность того, что я видела будущее. Но такие волшебники рождаются крайне редко, тем более видящие чужую смерть, поэтому безусловно он в это поверить пока что не мог. Следующей была Уилфредд Бенегам, наша соседка в доме напротив. Ее имя я помню хорошо, ведь часто видела его на конвертах. Почему-то ее сова приносила почту нам. Хотя сейчас я догадываюсь, что одинокой женщине просто нужен был повод поговорить с моим отцом и она сама отправляла свою же почту нам. Насколько я помню, Бенегам была высокомерной лицемеркой. Выходя гулять, я всегда чувствовала ее осуждающий взгляд. Во время разговоров с отцом она никогда не показывала эту свою сторону. Игриво улыбалась, прикрываю рот ладошкой, прикрывала глаза во флиртующей манере и, конечно же, приветливо махала, стоящей в далеке мне, рукой. У них с отцом действительно могло что-то получиться, он был наивным человек и вполне мог повестись на ее маску доброй и стеснительной леди, если бы не ее смерть. В тот день шел дождь, ее смерть я увидела также за пару дней до ее наступления. Все те же размытые картинки. В этот раз видение длилось заметно дольше. Я видела гостиную мисс Уилфредд, позолоченная ваза и статуэтки кошек. Картины, кошки, картины. Зеленая вспышка. И безжизненное тело нашей соседки прямо посреди своей же гостиной. Тогда я еще не знала, что была свидетелем запретного заклинания, которое мгновенно отнимает жизнь. Почему-то в этот раз я не была так расстроена, как в прошлый раз. В том возрасте мне уже было многое известно о смерти и смерть этой женщины меня совсем не тронула. Возможно, из-за ее скверного характера или из-за того, что она пыталась протиснуться в нашу семью, а может, я просто родилась плохим человеком. Первым делом я побежала рассказывать отцу. Все, что запомнила, я протараторила прямо ему в лицо. Мне были неважны последствия, я просто хотела, чтобы он поверил мне. Даже тогда я знала: если он не поверит сейчас, поверит, когда это случится. Естественно, после того как бездыханное тело вынесли из дома напротив, отец, мягко говоря, напрягся. Когда же офицеры проверили последнее заклинание с его палочки и рассказали, что на бедняжке Уилфредд использовали запретное заклинание, тогда-то отец побледнел и едва ли мог отвечать на последующие их вопросы. “Теперь он верит” сразу возникло в моей маленькой голове. После этого я лишь помню, как его рука коснулась моих детских светлых волос, поглаживал их довольно неловко и пытался объяснить, какой это редкий дар и как опасно про него упоминать. Тогда мне и не хотелось об этом кому-либо еще говорить, мне хотелось лишь чтобы отец об этом знал. Чтобы он знал, что на похоронах матери, я не валяла дурака.