За закрытой дверью

Длинный каменный дом стоял на перекрестке двух улиц, поэтому шумно здесь было всегда, даже поздней ночью. С рокотом проезжали мимо автомобили, сердито кашляли дымом грузовики, скрипели шинами и стрекотали, как кузнечики, велосипеды. Изредка сбоку от дороги по покосившимся плиткам тротуара шли лошади, запряженные в двуколку или карету — такой транспорт, как правило, сворачивал на соседнюю улицу, огибая дом, и цокот копыт затем доносился уже с другой стороны, все тише и тише. Люди разговаривали, дети кричали, водоразборная колонка на углу шипела и брызгалась. В здании напротив, с башней и пилястрами, каждые три часа оглушительно били часы. Нельзя сказать, что Джоэл любил все эти звуки — нет, конечно же, он любил тишину — однако за несколько лет, проведенных в «Магазине» он так привык к ним, что с трудом мог представить свою жизнь иначе. «Магазин редких вещей» — так называлось место, где Джоэл работал. Оно располагалось на первом этаже дома, между ювелирной лавкой и аптекой. Внутрь вела узкая арочная дверь с панорамными окнами, с боков постоянно загороженная чем-нибудь — то коробками и ящиками, то корзинами, то пакетами с мусором. Однажды хозяйка магазина поставила у порога вешалку и приклеила на дверь бумагу с надписью «В верхней одежде не входить, обувь снимать» — и тогда, в течение примерно двух месяцев, до тех пор, пока Джоэл не убрал ее, вдобавок ко всему остальному под дверью скапливалась обувь. Панорамные окна ему, впрочем, очень нравились, несмотря на то, что мыть их было долго и трудно: зимой они красиво зарастали морозными узорами, а летом, по утрам, когда Джоэл открывал замок на входной двери, сквозь стекла внутрь проникала заря. На полу, на гладких досках, которые Джоэл каждый вечер драил до блеска, рассветные лучи вырисовывали косую оранжевую сетку. Джоэл садился за прилавок с кружкой горячего кофе или чая, складывал локти на стол и лениво наблюдал за тем, как тени от оконных перегородок ползут по высоким стеллажам и загроможденным полкам. Этим утром перед магазином натянули желтую ленту, а вокруг собрались прохожие и репортеры. Усатый жандарм в фуражке и с кобурой под мышкой громко дул в свисток, пытаясь разогнать толпу, а хозяин аптеки, горбатый дед в белом фартуке и шлепанцах, неспешно доковылял до бетонных цветников у края тротуара и принялся бубнить что-то себе под нос, словно насылая на жандарма проклятие за то, что тот своим свистом посмел нарушить его, деда, утренний сон. Следователь приехал лишь спустя полчаса. Хлопнул дверью такси, грубо растолкал любопытных зевак, пролез под желтыми лентами и вошел в магазин. На полу, в тесном проходе, в неестественной даже для трупа позе лежал мертвый человек. Брызги крови щедро украсили паркет багровыми каплями, и следователь шагал осторожно, чтобы не испачкаться. — Это Лисица его убила! — кричал кто-то в толпе. — Паскуда вонючая, — шамкал губами аптекарь. — Давно пора прикрыть эту ее лавку редкого хлама. — Десять лет назад Лисица состояла в отношениях с потерпевшим. — Один из репортеров попытался схватить Джоэла за рукав. — Как вы считаете, что послужило мотивом для столь жестокого убийства? — Ревность, конечно! — сказал кто-то. — Я бы не был так уверен, — вмешался сосед с третьего этажа. — Скорее, он разбил какую-то из ее драгоценных ваз или заляпал грязью одну из книг. А может, залил водой ее цветочки, карликовые пальмы или черт знает что еще. Малюсенькая трещинка или дырочка на ее товаре — и Лисица уже готова всем вокруг глотки разорвать! Зубами! — Говорят, что у «Магазина» финансовые проблемы, — сказал другой репортер, в клетчатом плаще и с блокнотом. — Насколько нам известно, Лисица была должна убитому большую сумму денег, но не платила вот уже третий месяц. Жандарм помог Джоэлу протиснуться внутрь, и следователь попросил его закрыть дверь на ключ. Из-за прилавка был вытащен табурет, затем еще один, и следователь, усевшись, закурил сигару. В клубах дыма его лицо казалось размытым и тучным, как сырое тесто. — Кто совершил убийство, как вы думаете? — спросил он. Джоэл не смог ответить. Тело господина Кирихара, изувеченное, с закатившимися назад вытаращенными глазами, разбитым носом и оторванной нижней губой. Лужа крови, густая, как вишневый джем, заползшая под витрину. Лицо Лисицы, спокойное и усталое, надменная полуулыбка, пятна крови на ее рукавах, наручники на запястьях, дуло пистолета, направленное в затылок. Джоэл видел все это как во сне, сквозь призму отрицания, с оцепенелым ужасом, от которого дрожали колени и никак не хотели слушаться руки. Когда полиция уехала, он проверил сейф и кассу, пересчитал содержимое шкатулок и сундуков, опустил жалюзи на окне кабинета. Замер, прислонившись к косяку дверного проема, и стоял так долго, думая о том, что последние несколько лет его жизнь была слишком легкой, слишком незаслуженно счастливой. Это, спрашивал себя Джоэл, расплата? Он взял с комода телефон и набрал номер, сверившись с записью в маленьком карманном блокноте. Пока шли гудки, нервно мерил шагами комнату, разворошил выдвижной ящик в письменном столе, покопался в урне. Заглянул под пепельницу. — Да? — Господин Южаков, добрый день. Это Джоэл Ричардс, если вы помните, из «Магазина редких вещей». — Джоэл! — в трубке неловко кашлянули. — Давно тебя не видел, мальчик. Я заходил к вам вчера, но... — Мне пришлось уехать из города по делам. Я вернулся только сегодня утром. — Джоэл машинально сунул руку в карман и нащупал там корешок от билета. — Господин Южаков, могу я попросить вас об услуге? — Конечно, — радушно ответил голос на другом конце провода. — Буду рад помочь, если это в моих силах. Что-то случилось? Кирилл Южаков был адвокатом, весьма уважаемым и успешным, и примерно дважды в месяц Джоэл наблюдал, как его блестящий черный «Бентли» паркуется возле здания напротив, где жил один из клиентов его адвокатской конторы. Мужчина улыбался Джоэлу издалека, в приветствии поднимал руку, а затем его невысокая коренастая фигура исчезала в ярко освещенном вестибюле дома. Спустя час или полтора, когда дела были улажены, Южаков заходил в «Магазин». Его тяжелый портфель, набитый бумагами, приземлялся на пол, а пальто или шуба ложились поперек прилавка. Он редко делал покупки, чаще просто рассматривал выставочный зал с интересом, граничащим с одержимостью, и Джоэл всегда в меру своих сил и знаний старался утолить его любопытство. Лишь на прошлой неделе он показывал Южакову древний свиток с заклинаниями, который Лисица откопала на чердаке какого-то почившего коллекционера. «Хозяйка сказала, что трогать нельзя», — предупредил Джоэл, но адвокат все равно потыкал пальцем в пыльный пергамент — то ли не смог сдержаться, то ли назло. Лисица презирала Южакова просто так, по той же самой причине, что давала ей повод презирать всех остальных посетителей и клиентов, — а тот отвечал ей взаимностью, сдержанно хмурился и отворачивался, когда она проходила мимо. Однако сегодня, подумал Джоэл, он попросит взяться за ее дело и пообещает заплатить. Он начал рассказывать о том, что произошло, но уже через несколько фраз был прерван: —Ты говоришь, ее арестовали? Твою начальницу? — Да, только что. Адвокат замолчал — и Джоэл, не видя лица собеседника, тем не менее представил, как тот озадаченно трет подбородок, а на лбу собираются короткие поперечные морщины. — Но ведь они даже не успели собрать улики, опросить свидетелей... Прошло так мало времени! Я понимаю, почему ее могли сделать главной подозреваемой, учитывая обстоятельства, но все же это очень странно. — Дело в том, что... — Джоэл сглотнул. В полумраке кабинета ему вдруг показалось, что время застыло. Вот стоит на столе ее стакан, вот лежит в углу, на комоде, ее смятый шарф и куртка. В воздухе, пронизанном лезвиями света, что сочится сквозь жалюзи, пахнет ее сигаретами. Сколько Джоэл ни проветривал комнату, сколько ни чистил ковры и обои, этот запах не исчезал — и иногда, в такие моменты, как сейчас, он гадал, изменится ли что-нибудь после того, как их обоих здесь не станет, спустя много лет? Он приходил к мысли, что, может быть, и нет. Табачный дым въелся в бетонные стены и закоптил потолок, чтобы остаться здесь навсегда. — Дело в том, — повторил Джоэл бесцветным голосом, — что она призналась. Южаков тяжело вздохнул. — Тогда я ничем не могу помочь, мальчик. Мне очень жаль. — Но ведь это нелепо! — Джоэл до боли в пальцах стиснул трубку. — Зачем ей было это делать? Она не убийца! — У нее специфические понятия о морали, — вставил Южаков, и Джоэл ничего не смог на это возразить. Он помолчал, собираясь с мыслями, и резко повернулся к окну. Дворник, шаркавший метлой по тротуару, время от времени посматривал на магазин, и на секунду Джоэлу почудилось, что они встретились взглядом. — Даже если, допустим, она и правда хотела убить его, зачем оставлять тело здесь, где его сразу найдут? Разве не очевидно, что Лисицу кто-то подставил? — Мне нужно посмотреть все материалы дела, — сказал Южаков. — У твоей начальницы много недоброжелателей, что правда, то правда. Но послушай меня, Джоэл, послушай внимательно. Если она призналась в убийстве, никакого расследования, вероятно, уже не будет. Они проведут короткий судебный процесс, скорее всего, сегодня или завтра, а потом... — Потом? — Потом до исполнения смертного приговора ей дадут двое суток. На второй день, почти отчаявшись, Джоэл сбежал. Сбежал от любопытных взглядов прохожих, от тревожных звонков покупателей, от торжествующих соседей. От фантомных пятен крови, которые он отмыл хлоркой, накрыл сверху плетеным ковром, но все равно продолжал видеть то на стенах, то на полках, то у себя на руках; от газетных заголовков, от фотографий. От запаха сигаретного дыма в пустом кабинете. От громко тикающих часов. От своего отражения в зеркале — мешки под глазами, взъерошенные темно-русые волосы, скорбные складки, идущие от уголков рта к носу — лицо беспомощного и слабого человека, на которого нельзя положиться. Там, куда он сбежал, зеркал не было, и на какое-то мгновение Джоэл ощутил обманчивое спокойствие. Он сидел в кафе, за маленьким круглым столом у окна, и матовые стенки его нетронутой чашки с кофе не отражали даже яркий желтый свет электрических ламп. Из динамиков стереосистемы где-то у него над головой играла музыка: гитара, барабаны и женский голос, поющий на незнакомом Джоэлу языке, однако он почти ничего не слышал. Ребра батареи под подоконником, на которые Джоэл уставился неподвижным взглядом, теряли очертания и сливались в одно белое пятно. Его тошнило. — Вы в порядке? — К нему нагнулась официантка. — У вас очень бледное лицо. Вы хорошо себя чувствуете? — Да. — Джоэл протер глаза и заставил себя улыбнуться. — Принесите счет, пожалуйста. Он не помнил, как долго здесь просидел, но в любом случае, пора было уходить. Зал теперь наполовину опустел, музыка играла тише, за окном в небе догорал закат. Официантка, которую Джоэл послал за счетом, зашла за барную стойку и повернулась к кассе, но несколько раз ее встревоженный взгляд возвращался к нему, словно в страхе, что он или уйдет, не заплатив, или свалится в обморок. «Болван, — произнес в голове голос Лисицы. — Бестолочь». В самом деле, согласился Джоэл, не хватало еще, чтобы своим внешним видом и поведением он начал привлекать внимание людей. На всякий случай он осмотрел свою одежду, поправил волосы, сделал вид, что пьет кофе из чашки, после чего вновь поставил ее на стол. Девушка вернулась с чеком, и он расплатился наличными, покопавшись в бумажнике и отыскав там единственную купюру в рублях. — Знаете, — внезапно сказала официантка, наблюдая за тем, как его руки застегивают замок-молнию на кошельке, — вы похожи на частного детектива! — Почему? — спросил Джоэл, стараясь скрыть раздражение: навязчивая доброжелательность, исходящая от девушки, почему-то его утомляла. — Ну, у вас такое выражение лица унылое, — официантка скорчила рожицу. — А еще, когда вы сюда пришли и сели за стол, вы разглядывали фотографию трупа. — Что, простите? — Я увидела всего одним глазком, случайно! Но это ведь был труп, правильно? Человек, умерший насильственной смертью... В папке, которую Джоэл взял с собой и оставил на соседнем стуле, действительно лежали фотографии с места преступления. Он стащил их из-под носа у следователя во время повторного допроса, надеясь, что отсутствие бумаг и документов задержит процесс судопроизводства, однако совсем не помнил того, как доставал их здесь и как складывал обратно. Сколько еще человек видели эти снимки? Двое, четверо? Джоэл устало потер переносицу — вместо того, чтобы идти сюда, нужно было купить снотворного и хоть немного отдохнуть. — Это не фотографии, а компьютерная графика, — попытался соврать он. — У меня хобби такое. — Понятно, — кивнула официантка. — А у меня хобби — приставать к людям в надежде, что они оставят чаевые... Джоэл отдал ей двести рублей со сдачи — и хотя он сомневался, что этого достаточно, глаза девушки зажглись благодарностью. Она повернулась было, чтобы уйти, но тут же шагнула обратно. Серьги в ее ушах тускло блеснули. — Кстати, я ведь видела этого человека, который был на фотографии! — воскликнула она и поправилась: — На графическом изображении, прошу прощения. Он приходил сюда вчера — и позавчера, кажется, тоже. Китаец или японец... Джоэл поднял на нее глаза. — Вы обознались. — Почему вы так уверены? — официантка насупилась. — У меня хорошая память на лица. Правда! Если вы придете сюда через неделю или даже через месяц, я вас точно вспомню! Спорим? Джоэл взял папку и решительно направился к выходу. Дверь оказалась неожиданно тяжелой, и ему удалось открыть ее не с первой попытки. Снаружи резкий порыв ветра окатил его холодом, распахнув полы не до конца застегнутого пальто, проскользнув в рукава, пройдясь мурашками по коже. Джоэл замер на пороге и несколько секунд стоял неподвижно, а затем повернулся и снова зашел в кафе. Официантка ждала на том же месте, где он ее оставил, и с веселым участием глядела прямо на него. — А видеокамеры у вас в зале работают? — спросил Джоэл. Девушка радостно кивнула. Она провела его сквозь ряды коричневых деревянных столов, за высокую барную стойку, через маленькую дверь в грязную и тесную темноту подсобных комнат. По дороге Джоэл едва не споткнулся о ножку стремянки, прислоненной к стене, с грохотом опрокинул пустое ведро и швабру, невольно дернулся, когда в соседнем помещении, там, где лилась вода и шипело масло, кто-то громко засмеялся. Компьютер стоял в одной из комнат, но для того, чтобы найти на столе мышку и клавиатуру, пришлось сперва разгрести завал счетных книг и журналов, немытых кружек и конфетных фантиков. — Вообще-то, я не особо разбираюсь в этом, — призналась девушка. — Но месяц назад у нас была кража, и всех учили работать с записями от камер. — Всех? — без особого интереса переспросил Джоэл, и собеседница вытаращила на него глаза. — Всех, представьте себе! Официантов, уборщиц, охранников. Теперь каждый таракан здесь умеет смотреть и извлекать из программы записи! Сейчас я промотаю вчерашний день, подождите немного. Ободранное кресло на колесиках жалобно скрипнуло, когда девушка уселась на него, поджав ноги под сидение. Свет от экрана падал на ее лицо, и от этого оно казалось мягче и моложе, как у подростка. Пока официантка искала нужный момент на видео, Джоэл украдкой рассматривал ее профиль. Обесцвеченные волосы были собраны на затылке в короткий, как кисточка, хвост. Несколько прядей торчали из-за левого уха, в котором Джоэл насчитал два «гвоздика», два кольца и одну клипсу. Ногти были покрыты черным лаком, ресницы накрашены, из-под фартука и юбки торчали тощие колени в драных колготках. Грязные разношенные кроссовки машинально шаркали подошвой по ножке стула, оставляя на ней жирные серые полосы. Не отрывая глаз от монитора, девушка рассказывала о вчерашнем посетителе, а ее свободная рука то подпирала подбородок, то барабанила пальцами по столу, то исполняла в воздухе непонятные резкие жесты. — Он пришел поздно вечером, где-то в девять или десять... А может, и раньше? Я сразу его заметила, потому что к нам редко заходят иностранцы, и даже думала, что придется либо вспоминать английский, либо позвать Кристину, она у нас китайский знает. Но нет, оказалось, что он хорошо говорит по-русски! Почти без акцента даже... Вас, кстати, как зовут? Меня — Вета. Виолетта, если полностью. — Дмитрий, — сказал Джоэл. — Очень приятно. — Взаимно. — Вета улыбнулась. — О, смотрите, кажется, нашла! Она отодвинулась, и Джоэл нагнулся к пыльному монитору, чтобы было лучше видно. Режим промотки видео прекратился, воспроизведение пошло с обычной скоростью, и хотя качество записи оставляло желать лучшего, Джоэл сразу узнал человека, на которого указывал палец официантки. Он зажмурился, вновь посмотрел на экран, сверился с датой и временем. Запись с видеокамер вчерашнего дня, двадцать пятого апреля, говорила ему о том, что меньше суток назад господин Кирихара вовсе не лежал в морге, как Джоэл искренне верил все эти дни. Вместо этого он, скрестив ноги под столом, сидел на диване в углу обеденного зала и ел спагетти, нанизывая их на вилку. В бокале у покойника было вино, он придирчиво листал меню, выбирая десерт. Затем, после двух кусков торта и одной порции мороженого, мужчина развернул газету и читал ее ровно десять минут. — Он еще с газетой был, точно! — вспомнила Вета. — Странно, правда ведь? Кто сейчас читает газеты? — Это наша газета, — пробормотал Джоэл. — Она не отсюда. — Так вы не детектив, а журналист? — поинтересовалась девушка. — Или, может, в издательстве работаете? Джоэл ее не слышал. Он опустился на колени перед низким захламленным столиком и неподвижным взглядом смотрел на то, как человек на видеозаписи сворачивает газету пополам, кладет ее в карман, завязывает на шее шарф и надевает перчатки перед тем, как покинуть кафе. Одежда на нем была совсем не та, что на трупе — а значит, подумал Джоэл, это не призрак. Как господин Кирихара оказался здесь? Если это действительно он, то кому принадлежит тело, которое полиция увезла на экспертизу? Вета терпеливо ждала, пока он справится с чувствами, и даже принесла с кухни стакан воды, который Джоэл выпил залпом. В конце концов он решил, что нужно поблагодарить ее, и вымученно улыбнулся. — Я знаю, что вы и так сделали для меня очень много. — Он поставил стакан на стол. — Но мне понадобится эта запись, а также ваше письменное свидетельство, что вы видели этого человека вчера и разговаривали с ним. У вас есть бумага и ручка? — А у вас есть удостоверение? — Нет. — Джоэл покачал головой. — На самом деле, я не из полиции. Но если вы поможете мне сейчас, через несколько дней с вами могут связаться люди из правоохранительных органов и пригласить на допрос. Это очень важно, поверьте! Скорее всего, размышлял он, пока Вета строчила на тетрадном листе текст показаний, этого будет недостаточно. Придется отыскать у себя во внутреннем кармане пальто телефон и снять ее на видео. Воображение тут же нарисовало ему в деталях, к каким проблемам это может привести. Господин Южаков, возможно, отнесется к этим материалам серьезно, но только из сочувствия и потому, что ему за это заплатят. Всем остальным будет наплевать. Следователь, имя которого Джоэл никак не мог запомнить, бросит на него короткий невыразительный взгляд и вернется к тому занятию, которым был увлечен ранее. После того, как Джоэл снова напомнит ему о себе, следователь отошлет его к кому-нибудь другому. Тот, другой, с сомнением переспросит: — Видео? Какое еще видео? Видео из кафе? У нас даже воспроизвести его негде, юноша, идите к черту! Показания официантки? В письменном виде? Кто такая это официантка и почему она не пришла сюда сама? — Но она не отсюда, — промямлит Джоэл. — Вы ведь понимаете, что я не мог привести ее. Ответом ему будет молчание, прячущее под собой злобный вопль измотанного службой мелкого сотрудника, безразличного к участи подсудимых, ждущего конца рабочего дня, чтобы наконец-то уйти домой. Чего ты от меня хочешь, парень? Есть правила, есть протоколы, и про видео в них ничего не написано. Ни-че-го! Не стой в проходе, мешаешь, а лучше выйди и закрой дверь с обратной стороны. И все-таки, думал Джоэл, это была единственная зацепка. Единственный шанс доказать, что Лисица невиновна, и спасти ее от казни. Поэтому он взял у Веты флешку, бестрепетно соврал, что вернет ее завтра, и попросил скинуть туда файл с видеозаписью. Дважды перечитал показания и сунул исписанный клетчатый лист в свою папку. Поблагодарил еще раз, неуклюже пожав чужую руку — сухую и холодную. — Я так и не отгадала, кем вы работаете, да? — уныло спросила Вета. Джоэл пожал плечами. — Просто продавцом. Вета проводила «просто продавца» до заднего выхода из кафе и успела увидеть, как он снова надевает кремово-желтое твидовое пальто. Имя «Дмитрий» ему не шло, и это навело ее на мысль о том, что она провела почти час в компании человека, о котором не знает ровным счетом ничего. Компьютерная графика? Газеты? Трупы? Тот мужчина с азиатской внешностью тоже показался ей странным, и теперь Вета пыталась понять, что именно объединяло их обоих. Может, они актеры, работающие над новым амплуа — пришли сюда, чтобы отрепетировать сцену, войти в образ? Нет, сразу же оборвала себя Вета. Страдание в глазах юноши было настоящим. Он пытался спрятать его, но Вета все равно заметила — под ресницами, в радужках темно-синего цвета, в которых, казалось, мог бы утонуть весь Тихий океан; в его слишком бледной, почти прозрачной коже, в сутулой осанке, в коротких невыразительных фразах. Так ведут себя люди, у которых кто-то умер или смертельно болен, подумалось ей — кто-то близкий настолько, что потерять его немыслимо. Сестра, брат, родители? Любовница? Может, Димон просто не выспался, усмехнулась про себя Вета, а она тут рассыпалась в домыслах. Пора прекращать смотреть мелодрамы. С лязгом захлопнулась за человеком дверь служебного входа, и Вета вынула руки из карманов, чтобы закрыть ее на замок. Хорошо, что никто не заметил, как она провела постороннего в подсобку: повара, судя по запаху, были заняты тем, что коптили окорок и пекли булки для сэндвичей, а Кристина, оставшись одна в зале, не могла позволить себе отлучиться. Официант-новичок, который должен был прийти три часа назад, чтобы сменить Вету, до сих пор не явился, а ей теперь было все равно. Она оставит менеджеру записку и уйдет домой прямо сейчас. Вернувшись в комнату с компьютером, чтобы забрать свои вещи, Вета замерла на пороге. На узком подоконнике, между пакетом с солью и пустой банкой из-под газировки лежал забытый телефон. Этим самым телефоном — старенькой кнопочной «раскладушкой» — Дмитрий снимал ее на видео, чтобы показать потом следственному комитету, и она еще усомнилась в том, что камера на таком допотопном гаджете работает как надо. В ответ юноша хмыкнул и направил в ее сторону объектив. Конечно же, теперь он не заметит отсутствия столь маленького предмета и не вернется за ним — а значит, Вета должна догнать его и отдать. Время еще есть, далеко уйти он не мог. Она схватила телефон, сорвала с вешалки ветровку и, на ходу натягивая ее прямо поверх фартука, выскочила на улицу. Серые тени прохожих семенили по асфальту, блестящему от подсыхающих луж, в которых отражалось взлохмаченное облаками небо. Взгляд скользнул по линии обрубленных тополей, мимо опутанных проводами столбов, мимо светофоров. Мимо трамвайных рельс, заросших прошлогодней травой, в зону лужайки и голых деревьев, назвать которую «парком» не повернулся бы язык; к узким земляным тропинкам. Там, за спинами людей, Вета увидела бежевое пальто и короткие темные волосы. И побежала. — Дмитрий! — кричала она человеку, добежав до недопарка, но тот даже не замедлил шаг. — Дима! Ты забыл телефон, чтоб тебя, урод синеглазый! Долговязая фигура свернула за угол, и Вета выругалась. Нет уж, не для того она мчалась за этим парнем сломя голову, чтобы теперь позволить ему уйти. На соседней улице, там, где жалкое подобие парка кончалось, вдоль тротуара тянулась длинная кирпичная стена — и Вета знала, что уж там-то ему свернуть будет некуда. Однако добежав до поворота, она резко затормозила: улица оказалась совершенно пуста. По проезжей части проносились автомобили, огни фар мерцали в мягких синих сумерках. Где-то вдалеке старуха в повязанном на голову платке и с большой холщовой сумкой в руках шла, опираясь на трость — но вдоль стены на дороге не было никого. Лишь мельком, из-за угла, Вета успела заметить, как в стене закрывается дверь, и услышала приглушенный расстоянием металлический скрип. Вот куда исчез тот парень, успела подумать она, прежде чем другая мысль, тревожная и восторженная одновременно, забилась у нее в голове. Вета хорошо знала эти улицы, потому что здесь, в многоквартирном здании неподалеку отсюда, находился когда-то давно дом ее родителей. Мимо этой стены она проходила, когда шла в магазин за продуктами и обратно, когда гуляла со старшей сестрой и та покупала им обеим мороженое в ларьке, стоявшем на перекрестке. Здесь же Вета в спешке пробегала, когда опаздывала в художку или к репетитору, когда ехала на учебу в колледж, когда шел дождь, когда было холодно. Помнила, какие граффити украшали стену в самом начале, как их потом безжалостно замазали краской, как затем, поверх этого, местная шпана снова исписала стену неприличными словами и рисунками. Однажды под этой самой стеной Вету стошнило, и примерно полчаса она просидела на земле, в луже талого снега и блевотины, пока кто-то из прохожих не нагнулся над ней и не предложил вызвать скорую помощь. Воспоминание было не из приятных, но теперь Вета вернулась к нему. Расковыряла, не углубляясь в детали, сосредоточившись лишь на стене — холодной и твердой, с бурыми потеками сверху, с плесенью у земли, с отколотыми кусками кирпича в середине. Все верно: никакой двери в этой стене не было. Никогда. Теперь же Вета дошла до железной створки и осторожно дотронулась до ручки. Дверь выглядела старой: медно-красного цвета, с пятнами ржавчины, словно кто-то оторвал ее от гаража и зачем-то приделал к стене. Сейчас Вета откроет ее, а внутри — тупик, кирпичи, убогая «живопись» уличных вандалов. Она с силой потянула на себя ручку. Сперва Вета не увидела в проеме ничего, кроме темноты. Едва заметно пахло мокрым камнем и землей, чем-то сырым и затхлым, словно из подъезда, в котором много лет не делали уборку. Затем, приглядевшись, она различила под ногами ступеньки. Длинная и прямая лестница опускалась круто вниз, а в конце ее шел, держась за перила, человек в бежевом пальто — светлое пятно во мраке, маленькая затененная темнотой фигура. Вета набрала в рот воздуха и закричала во весь голос: — Вы! Забыли! Телефон! Начала спускаться, наблюдая, как человек вздрогнул от неожиданности, развернулся и едва не упал, как испуганно блеснули в полутьме его глаза. Так тебе и надо, растяпа, усмехнулась про себя Вета. Будешь знать, как оставлять свои вещи в общественных местах. — Вы не должны быть здесь! — заявил Дмитрий, поднявшись по лестнице ей навстречу, и преградил дорогу вниз. — Как вы сюда попали? Вета направила фонарик своего телефона ему в лицо, и Дмитрий сощурился. В защитном рефлексе приподнялась его рука, остановившись где-то на уровне груди, и Вета заметила, что она трясется. — Вы забыли телефон, — упрямо повторила она. — А я бежала за вами, чтобы отдать: вот, возьмите. Кстати, что это за место? Здесь всегда был этот спуск вниз? Телефон выскочил из пальцев, столкнувшись с ладонью Дмитрия, упал на ступеньки и, судя по звуку, пролетел по лестнице почти до самого низа. Ничего страшного, подумала Вета, это не смартфон, экран не разобьется. — Вам нужно отсюда уйти, — сказал Дмитрий уже более твердым голосом. — Пойдемте, я провожу вас обратно. — А что там, внизу? Я никогда здесь не была, я даже не знала, что в этом месте есть спуск в подземку. А вы... Вета резко замолчала. Внезапно всплыли в памяти фотографии трупа, которые юноша рассматривал в кафе, его странное поведение и расспросы. Здесь, под ярко-белым лучом фонарика, он казался похожим на вампира из голливудских фильмов — на голодного вампира, в котором, по закону жанра, жажда крови скоро победит рассудок и он набросится на жертву с клыками. Чушь, конечно — при дневном освещении он выглядел безобиднее, чем ребенок, но девушке все равно стало не по себе. Молодой человек в повседневной одежде и с папкой для документов поздно вечером спускался по лестнице в подземку. Зачем? От сквозняка, прокатившегося по лестнице вниз, стало холодно. Вета завороженно посмотрела под ноги. Там, за приоткрытой дверью в конце туннеля, почему-то никак не получалось представить подземелье с расчлененными телами или лабораторию наркотиков, как в ужастиках и триллерах. Из щели над порогом просачивался свет, похожий на дневной, а звуки, доносившиеся с той стороны, не имели ничего общего с тем, что обычно слышно в метро или в подвале. Вета не смогла бы объяснить это даже самой себе, однако точно такое же чувство было у нее вчера, когда в кафе пришел иностранец. Сегодня, когда она помогала Дмитрию с видеозаписью, это ощущение повторилось. Оба этих человека словно выскочили из картинки, прилетели с другой планеты, о которой ничего не знали ученые, сбежали из иного мира, который никогда не соприкасался с тем, где жила она, с настоящим и скучным миром. — Прошу прощения, — сказал голос над ее ухом, и кто-то, схватив ее за предплечье, с силой потянул назад. Похоже, что Дмитрий, потеряв надежду докричаться до нее, решился на более эффективные методы. Вета потянула в обратную сторону, рукав ее куртки выскользнул из хватки, и оба чуть не упали. Нога ударилась о гранитный угол ступеньки, и Вета зашипела от боли. — Не надо туда идти, — умолял Дмитрий, пытаясь снова схватить ее и задержать. — Вы не сможете вернуться! Но для Веты все его слова уже не имели никакого значения. Не теряя времени, она побежала вниз, к двери, и рывком ее распахнула. — ...а потом она сказала, что согласна. — Согласна на что? — Южаков озадаченно нахмурился. — На все! — Вета вскочила с дивана. — На то, что у вас делают с такими, как я, с посторонними. Мне все равно. Правда. Кабинет, в котором их встретил тучный мужчина средних лет, напоминал кадры из стильных исторических фильмов: высокий потолок, тяжелые шторы, блестящие кожаные кресла и забитые книгами полки. Картина в толстой позолоченной раме висела на стене позади стола. Вета провела пальцем по запыленной крышке секретера, размазала пыль по ладони — совершенно обычная, ни блесток, ни звездочек — и разочарованно стряхнула ее. Джоэл чихнул. — Прошу прощения, у моей уборщицы отпуск до конца апреля. Хотите чаю? Джоэл отрицательно покачал головой, но Вета закивала — и пока адвокат ходил на кухню, снова с интересом оглядела комнату. Повертела в руках статуэтку, стоявшую на столе, потрогала письменные принадлежности, печати и штампы. Посмотрела в окно, на полупустую улицу с фонарями и цветущими клумбами, на маленькую веранду у дома напротив, на витые балконные решетки. — Ты говорил, что в вашем мире есть магия. — Она повернулась к Джоэлу. — Но я пока что ничего волшебного тут не вижу. — Я говорил, что работаю в магазине магических вещей. Это не одно и то же. — Кому нужны твои магические вещи, если магией здесь никто не пользуется? — Никому. — Джоэл вздохнул. — Никому они не нужны. Половина артефактов вышла из строя сто лет назад и годится только для того, чтобы красиво стоять на полке, а другая половина... ну, для того, чтобы ими пользоваться, нужны особые навыки и знания. И лицензия. Вета с отвращением скривилась. Джоэл поймал себя на мысли, что она ведет себя совершенно иначе, чем раньше, словно та милая официантка, что обслужила его в кафе по ту сторону портала, и та, с кем он говорил сейчас — два абсолютно разных человека. Сняв с себя фартук и кинув его в ближайшую урну, Вета изменилась: теперь она ругалась матом, задавала неловкие вопросы, приставала к прохожим и хамила, но почему-то это нравилось Джоэлу больше, чем маска ложной приветливости и участия. В глазах, которыми она жадно рассматривала все вокруг, было столько искреннего восторга, что он не мог осуждать ее за остальное. — Но у тебя-то лицензия есть? — спросила Вета. — Есть. — Вот и хорошо. На подносе, что принес им Южаков, стояли два чайных прибора, сахарница и тарелка с вафлями, одну из которых Вета сразу же запихала себе в рот целиком, презрев возможность запить ее чаем. Адвокат сел в кресло по другую сторону от стола, поправил на шее галстук и некоторое время молча смотрел, как девушка жует. — Уверен, Джоэл вам уже все объяснил, — наконец произнес он, — но мне было бы спокойнее, если бы я сделал это сам, еще раз. Вы из России? — Ну да. — Да... так вот, в вашем мире, мисс Виолетта, в том числе в той стране, где вы жили, есть организации, которые не должны знать о порталах в наш мир. Это государственная тайна, имеющая стратегическое значение. — Я никому не скажу. — Еще не до конца расправившись с вафлей, Вета потянулась за второй. — Не сомневаюсь, мисс, что вы умеете хранить секреты, ничуть не сомневаюсь. Но видите ли... В образовавшейся паузе было слышно, как тикают часы. В окне от резких порывов ветра дребезжали стекла. Адвокат молчал, и Джоэл заметил, как по его шее скатилась капля пота. Он уже хотел прийти Южакову на выручку и продолжить фразу, но Вета перебила: — Но вашему правительству насрать, да? По закону я должна умереть? Ну и ладно. Я ведь уже сказала, что не против. — Как вы можете так говорить, мисс! — вышел из ступора Южаков. — Вы ведь еще так молоды, у вас вся жизнь впереди! — А разве у меня есть выбор? — Боюсь, что уже нет, — выдавил Джоэл. — Пока мы сюда ехали, ее видели в автобусе и на площади по меньшей мере человек двадцать, и кто-то из них уже наверняка понес заявление в полицию. — Пальцами в меня тыкали, — пожаловалась Вета. — Неужели так заметно, что я не отсюда? — Для тех, кто всматривается — да, весьма заметно, — сказал Южаков. — У вас очень... своеобразная внешность. Пока Вета яростно выясняла, что не так с ее внешностью, а адвокат в смятении отвечал, Джоэл смотрел в потолок. Там, над изящной стеклянной люстрой, сгущались тени и ползли по посеревшей известке его постыдные надежды и мысли. Если официантка даст показания на допросе, шептал чей-то голос в его голове, можно будет подать апелляцию. Смертный приговор отменят, расследование возобновится, господина Кирихару найдут. Лисица его не убивала, она не могла, в этом нет никакого смысла... Другой голос, тревожный и напуганный, кричал, что после допроса Вету заберут жандармы, чтобы казнить — и это будет его, Джоэла, вина. — Джоэл! — позвал его Южаков. — Скажи ей хоть ты, прошу тебя! Нельзя так относиться к своей жизни, мисс! Я мог бы втайне связаться с одним из своих знакомых в в Парламенте, уверен, он подскажет, как вам поступить... — Не надо, — твердо перебила его Вета. — Я хочу помочь вам с этим делом об убийстве. Тогда его начальницу не повесят, правильно? — Но... — Взамен, — сказала девушка, посмотрев на Джоэла, — ты покажешь мне ваш мир, вашу магию, достопримечательности и так далее. Проведешь экскурсию, окей? Когда они вышли из вестибюля наружу, начался дождь. Сперва он сыпал крупными редкими каплями, одна из которых приземлилась Джоэлу на лоб и скатилась по носу, затем вдруг полился ручьем. Ледяная вода хлынула за шиворот, захлюпала в ботинках, яростной дробью стучала по спине, но Джоэл почти не чувствовал этого. Вета сунула руки в карманы и втянула голову в плечи. — Так ты вовсе не Дмитрий, да? — спросила она, перекрикивая шум дождя. — Джоэл, — прокричал он в ответ. — Но я не мог назвать это имя там, у вас, это бы привлекло внимание. Вета пожала его протянутую руку и улыбнулась. С мокрыми волосами и потекшей тушью она выглядела беззащитно и трогательно, как грязный бездомный котенок. — Это имя подходит тебе еще меньше, чем «Дмитрий», — рассмеялась она. — Звучит просто ужасно! Я буду звать тебя Дима, можно? — Как хочешь. В другой день и при других обстоятельствах он бы в самом деле провел для Веты экскурсию. Он взглянул на часы — стрелки показывали полвосьмого вечера. Это значило, что музей с останками драконов и русалок, в котором сам Джоэл был лишь однажды, закрылся час назад. Оранжерея работала до восьми, но туда они уже не успеют — возможно, завтра с утра, если останутся время и силы. Он мог бы отвести ее в ресторан или кафе: в «Авалон» неподалеку отсюда, в «Удильщика» на борту парохода, откуда вечером были видны огни набережной и мрачный замок на обрыве; в маленькую безымянную кондитерскую рядом с цирком, где пекарь по имени Джимми готовил самые вкусные во Вселенной торты. В парк, где водились павлины и круглый год цвел папоротник. Люди будут глазеть на Вету с недоумением и тревогой, точно так же, как в автобусе, на котором они ехали сюда с окраин города, но Джоэл знал, что этого не избежать. Дождь все не прекращался, из водосточных труб хлестали реки, пешеходы, спрятавшись под зонтами, пересекали наводненную улицу на светофоре. Там, куда они спешили, наверняка было тепло и сухо, горел уютный желтый свет, кипел на плите чайник, кто-то улыбался, кто-то обнимал их расспрашивал, как прошел день на работе. Но ничего, подумал Джоэл. У него тоже есть такое место, где ему тепло и спокойно, самое любимое и важное в его жизни место. Именно туда он и должен отвести Вету сегодня. Длинная плоскодонная баржа, груженная углем, отвезла их вниз по реке туда, где вдоль набережной выстроились высокие складские доки. Дождь громко стучал по брезенту, заглушая мысли в голове Веты, за что она была ему благодарна. — Обычно я использую моторную лодку, — извинился Джоэл, — но она пришвартована далеко от офиса господина Южакова, так что пришлось поймать попутку. Ты ведь не против? Вета никогда не плавала на барже, не смотрела на низкие мосты снизу, не вдыхала запах ила и ржавчины, шедший со дна городских каналов — поэтому нет, она не имела ничего против. Когда они спрыгнули с палубы на берег, дождь уже кончился и облака местами рассеялись, обнажая свинцово-серое небо, но светлее от этого не стало. Какая-то птица, хлопая крыльями, приземлилась на крышу склада и сидела там, глядя на Вету пристально и зловеще, как стервятник. — Куда, ты сказал, мы идем? — спросила она у Джоэла. — На склад. Я мог бы показать тебе магазин, да только там нет и половины всех вещей, которыми мы располагаем. Самые дорогие и редкие артефакты хранятся здесь. Он порылся в кармане и извлек оттуда большой железный ключ. Это, конечно, ничего не значило: будь Вета на его месте, она могла бы использовать этот ключ не по назначению, и через некоторое время труп никому не нужной, «посторонней» в этом мире девушки лежал бы в пустом контейнере, а утром где-нибудь в безлюдном месте его бы сбросили в реку. Джоэл казался неспособным на такой разумный поступок, но Вета напомнила себе, что судить по первому впечатлению не стоит. Ключ так ключ, контейнер так контейнер. Она была готова. Но юноша, не замедляя шага, шел вдоль рядов складских помещений, и Вета шла следом — до тех пор, пока, остановившись у одной из дверей, он не открыл ключом замок. Щелкнул переключатель, и комната, намного более просторная, чем казалось снаружи, осветилась тремя яркими лампами. — Здесь есть обогреватель, — сказал Джоэл. — И газовая плита, если ты хочешь есть. — Это заклинание расширения пространства? — ахнула Вета. — Как в той книжке про волшебников? — Это портал. — Он сел на табурет, чтобы расшнуровать на себе ботинки. — На самом деле этот склад расположен где-то в горах, в поместье, которое Лисица купила специально для того, чтобы хранить здесь особо ценные вещи. Видишь, там дверь в конце? За ней есть еще одна комната и еще одна, а потом можно выйти в коридор и посмотреть в окно, если не веришь. Только там холодно и грязно, имей в виду. Делать уборку во всем поместье мне некогда. Скинув кроссовки у порога, Вета подбежала к самому ближнему из стеллажей. За прозрачной стеклянной дверцей стояли два хрустальных шара, и Джоэл терпеливо ждал, пока она насмотрится в их мерцающую сердцевину. — В них можно увидеть будущее, — произнес за спиной его голос, — но только изредка, если повезет. И необязательно это будет твое будущее. Вот этот, на бронзовой подставке, вроде бы работает хорошо, но тот, что слева, показывает всякую ерунду. И все же, если сосредоточиться, ты можешь увидеть что-то из своего прошлого или будущего. Хочешь попробовать? Вета покачала головой. Она бегала от витрины к витрине, а Джоэл показывал, рассказывал, иногда вынимал предметы из коробок и ящиков, разворачивал пленку, открывал замки — и каждый раз, когда в его руках что-то светилось, двигалось или блестело, девушка забывала, как дышать. Вот, говорил он, прикасаясь к огромной стеклянной витрине, доспехи Галахада. Насчет шлема нельзя сказать с уверенностью, однако латы настоящие, те самые, в которых он отправился на поиски Грааля и вознесся на небеса. Видишь, какие они чистые и красивые, несмотря на то, сколько времени с тех пор прошло? Лисица протирает их какой-то жидкостью каждую неделю, и даже мне запрещено их трогать. Вот книга Истины, в которой, как считают ученые, записано все от Начала до Конца, об этом мире и обо всех других, написанная древним языком, которым никто уже в достаточной мере не владеет. Можно читать со словарем, и я даже пробовал однажды, но дальше десяти страниц не продвинулся. Есть легенда, что где-то здесь, на одной из страниц, можно найти секрет бессмертия. По крайней мере, так сказано в аннотации, но есть вероятность, что аннотация была составлена одним из прошлых владельцев намеренно, чтобы повысить цену. А это — карта порталов между мирами, одна из самых подробных и полных во Вселенной. Она очень большая, и боюсь, что развернуть ее полностью нам сейчас не удастся, здесь слишком мало места. Видишь эти жирные точки? Синим цветом обозначены постоянные порталы, которые открыты всегда — например, как тот, через который мы прошли сегодня из твоего мира в наш. Зеленым — циклические, которые открываются только иногда, раз в несколько дней или месяцев, или даже лет... Желтый цвет — для движущихся порталов, и если ткнуть пальцем вот сюда, вот так, можно посмотреть их траекторию. Вот, продолжал Джоэл, когда они дошли до загадочной конструкции из металла и резины, в центре которой был тройной циферблат, машина времени. Теперь она не работает, конечно, но даже раньше, примерно триста лет назад, когда один гениальный профессор ее изобрел, можно было отмотать время только в одну сторону — в прошлое. Возвращаться обратно в будущее приходилось естественным путем. А здесь, в шкатулке, смотри — осколки метеоритов, которые были у машины вместо топлива. Их вставляли вот сюда, в это отверстие, а потом крышка закрывалась, и экран вот там, с обратной стороны, зажигался. Хочешь попробовать? Только осторожно, не урони. Это, говорил Джоэл, показывая на большое ожерелье из бриллиантов и сапфиров, принадлежало когда-то графине Тинцин, любовнице предыдущего императора. Говорят, что даже после того, как волшебство исчезло из этого мира — а это произошло почти сто лет назад — даже тогда графиня не утратила своих магических сил. Есть много версий того, почему император овдовел почти сразу же после знакомства с графиней, но самая распространенная — что она наложила проклятие на это ожерелье и подарила его императрице. Так или иначе, с ожерельем действительно что-то не так, и хотя мы не знаем точно, что именно, лучше его не надевать. — Я бы надела! — сказала Вета и обиженно нахмурилась, когда Джоэл не ответил. — Хотя бы на минутку, ну пожалуйста! Все равно я завтра умру, так какая разница? Долго, бесконечно долго он стоял и сверлил ее тяжелым взглядом, а затем тихо вздохнул. — Одну минуту, хорошо? Я засеку. Сияющие камни, инкрустированные в серебро, засверкали еще сильнее, когда Джоэл вытащил ожерелье из шкатулки. Пальцы у него были тонкие и длинные, ногти — обрезанные коротко и неаккуратно, но Вета все равно представила, что он богатый граф, а она — графиня, и что в ночь перед балом он дарит ей драгоценное колье. — Повернись спиной, — сказал Джоэл, и Вета почувствовала, как на шее сзади смыкается цепочка. С ее сине-зеленой спортивной толстовкой ожерелье, конечно, смотрелось ужасно, но целую минуту Вета стояла в восторженном экстазе, ожидая, что проклятие подействует — а потом Джоэл расстегнул цепочку и сложил ожерелье обратно. — Еще, — поспешно добавил он, — лучше никому не говорить, что оно хранится здесь, потому что, по официальным данным, эта вещь пропала. — Тогда как она оказалась у вас? — Возможно, Лисица купила ее на черном рынке... Все, пойдем дальше. В следующей комнате было темно, но Джоэл почему-то не стал включать лампу, а зажег маленький переносной светильник, стоявший у порога. Присмотревшись, Вета поняла, что растение справа от входа, которое она сперва приняла за большой куст малины, на самом деле было чем-то совершенно другим. Стебли росли из горшков с землей на полу и карабкались по стене до самого потолка, как плющ. — А это что? — спросила она, и Джоэл поднес палец к губам. — Если можешь, говори тише. Это хедера, но не обычная: раз в три месяца она плодоносит, и на ней вырастает... — Вырастает что? — прошептала Вета. — Ну, много чего может вырасти. Но она не любит яркий свет и шум, поэтому — тс-с-с! Раз в три месяца, если полить ее раствором из пыльцы бабочек-медянок и загадать желание, на стеблях вырастут бутоны. Потом примерно неделю они цветут, а потом опадают, и на месте цветов вырастают предметы и вещи. Если точнее, вырастает то, чего ты хотел тогда, в тот день три месяца назад. Например, у меня как-то раз выросли деньги... А потом, можешь смеяться, выросли таблетки от стресса. Но часто бывает так, что за все это время ты уже давно забыл о том, что тебя тревожило тогда, и плоды оказываются не нужны. — Деньги всегда нужны! — заявила Вета, и Джоэл был вынужден согласиться. У противоположной стены в выдвижных деревянных ящиках хранились порошки, камни и засушенные травы. Джоэл объяснил, что это ингредиенты для изготовления зелий и что многие из них очень трудно добыть, поэтому в последнее время они используют хедеру для того, чтобы выращивать каждый из компонентов по отдельности. — Конечно, на это нужно много времени, но мы составили расписание. Сейчас здесь растет драконья чешуя — по крайней мере, я очень на это надеюсь. Но никогда нельзя знать наверняка, понимаешь? Если в ту ночь, когда я поливал хедеру в последний раз, я недостаточно сильно ощущал нехватку драконьей чешуи, то вместо нее вырастут... хм-м, снова деньги, наверное? Нельзя делать это с посторонними мыслями в голове, на голодный желудок, с зубной болью и так далее, потому что тогда растение решит, что еда или лекарства нужнее. В комнате, куда они прошли дальше, тоже были стеллажи и ящики, но уже меньше, а в углу, огороженные ширмой, стояли диван и письменный стол. Сквозь окна, заколоченные досками, внутрь проникал холод, и Джоэл включил обогреватель. — Как много времени ты здесь проводишь? — спросила Вета, оглядываясь вокруг. — Мне кажется, при желании здесь можно жить, да? — Можно. — Джоэл подавил зевок. — Но не нужно. У меня есть квартира в городе, совсем рядом с магазином. — А это что? Внимание Веты привлек музыкальный инструмент, стоявший между стеной и подлокотником дивана, который после некоторых колебаний Джоэл все-таки поднял и вынул из чехла. — Это не товар, — сказал он. — Это моя гитара, мне ее подарили. — Ты умеешь играть на гитаре? — восхитилась Вета, и Джоэл кивнул. — Немного. Но у этой вещи тоже есть история, и если хочешь, я расскажу. — Хочу, конечно! Медленно, почти ласково проведя ладонью по корпусу, Джоэл сыграл аккорд. — Однажды, — начал он, — у одного крестьянина заболела жена. Он водил ее к докторам и пробовал все лекарства, которые мог найти, но ничего не помогало. Тогда он услышал о том, что в горах неподалеку от деревни есть волшебное место, некое целебное ущелье. По преданию, тот, кто найдет это ущелье и услышит вой ветра, поющий между камней и скал, в пещерах и гротах, излечится от любых недугов. Сперва крестьянин не поверил этим слухам, но ничего другого ему не оставалось, и он отправился в путь. Довольно долго он бродил по лесу, взбирался на холмы и горы — и наконец пришел в то самое место. Он сразу понял это, потому что звук, который издавал ветер, проходя через извилистые горные тропы и отверстия в высоких скалах, был поистине прекрасен. Это звучало, как музыка, как песня. От этого крестьянин почувствовал прилив сил, и все мозоли на его ногах вдруг исчезли, словно их и не было. К сожалению, совсем скоро он понял, что его больная жена ни за что не выдержит столь долгого и трудного путешествия в горы. «Неужели все было напрасно?» — подумал мужчина, упал на землю под деревом и заплакал. Наступила ночь, и крестьянин заснул. Во сне он услышал голос дерева, под которым лежал — этим деревом был кедр. «Я живу здесь очень долго, — сказал кедр, — и выучил песню ветра наизусть. Если ты срубишь меня и сделаешь из моей древесины музыкальный инструмент, то сможешь взять эту песню с собой куда угодно. Любой, кто услышит, как ты играешь на этом инструменте, тут же излечится от всех ран и болезней». Проснувшись утром, крестьянин срубил кедр, затем притащил дерево домой и изготовил из бревна гитару. Его жена поправилась в тот же день, когда крестьянин впервые сыграл для нее — и с тех пор они жили долго и счастливо. — Это та самая гитара? — тихо и серьезно спросила Вета. — Да. — Джоэл грустно улыбнулся. — Но похоже, что она не работает, как и многие другие вещи с этого склада, если ты заметила. А возможно, это просто подделка. Я ведь столько раз играл, и все равно... Он замолчал, и на несколько минут комната погрузилась в тишину — лишь время от времени булькал обогреватель и где-то снаружи трещали от непогоды ветви деревьев. — Сыграй что-нибудь сейчас, — попросила Вета. — Пожалуйста. Приятная и неторопливая мелодия полилась из-под пальцев Джоэла, но в том, как он смотрел прямо перед собой, на пол и на ковер перед диваном, было что-то тоскливое. Вета отвернулась и сделала вид, что разглядывает стеллажи, но на самом деле внимательно вслушивалась в его игру. Интересно, думала она, кто сделал ему такой подарок? Хозяйка магазина, которую он называл странным прозвищем «Лисица»? Если так, то все сходилось: в угасающем звучании гитары, где-то между короткими аккордами, пряталась привязанность — а возможно, и любовь. Завтра, когда Вета даст показания в полиции, казнь будет отложена, и любимый человек Джоэла проживет еще немного. Достаточно для того, чтобы собрать улики и доказательства в пользу ее невиновности. Завтра... Завтра будет трудный день, а сегодня, этим долгим вечером, плавно перетекающим в ночь, человек с тонкими и длинными пальцами спал, уронив подбородок на грудь. Гитара сползла по его коленям на пол, прядь темно-русых волос упала на лоб. Под опущенными ресницами залегли синяки. Пусть спит, решила Вета. Пусть мягкий шелест ветра за окном убаюкает его и исцелит внутри все то, что лекарства исцелить не могут. Сонливость накатила внезапно, стоило Джоэлу сесть и расслабиться, но сопротивляться он был не в силах. Кто-то осторожно отнял у него гитару и положил на диван сбоку — а затем все вокруг накрыла темнота. Лишь однажды, проснувшись от того, что в неудобном положении затекла шея, Джоэл с паникой подумал о предстоящей казни и попытался вспомнить, какое сегодня число. Потом, успокоившись, он снова опустил голову и закрыл глаза. Сквозь полузабытье он слышал, как кто-то ходит в соседних комнатах, шуршит бумагами и скрипит выдвигаемыми ящиками, как тонко звенят стеклянные дверцы шкафов и витрин. Он говорил себе, что должен встать и пресечь эти действия, но какая-то непреодолимая сила тянула его веки вниз, не давала вынырнуть из пучины сна. Затем он услышал оглушительный грохот. — Ох черт, — вырвалось у Веты, когда она увидела Джоэла в дверном проеме. — Я тебя разбудила, да? Иди спать, не обращай на меня внимание, я все уберу. Пол вокруг нее был усеян книгами и свитками, а возле шкафа лежала опрокинутая коробка с сургучом. Коричневые брикеты, местами поломанные, наполовину высыпались из нее, и Джоэл с полусонным равнодушием подумал, что так много сургуча им, в сущности, и не нужно. Можно будет выбросить или перепродать. — Тебя в детстве не учили, что рыться в чужих вещах без разрешения — это плохо? — Опустившись на колени, Джоэл принялся сгребать свитки в кучу. — Я бы потом все вернула на место, честно! — Ага, и полку бы прибила обратно, и книги бы расставила в том же порядке, в каком они были... Смотри, вот эта порвалась. — Ну и зануда же ты, Дима! Может, она уже была порвана до меня? Чем докажешь, что это моя вина? Джоэл усмехнулся, и Вета, увидев его улыбку, заметно расслабилась. Она работала быстро, и уже через пару минут пол под шкафом сиял чистотой, а все упавшие с полки вещи были перетащены на стол и аккуратно расставлены по стопкам. Джоэл сонно протер глаза и, вытащив из-под стола табурет, сел на него. В ярком свете люстры было видно, что вокруг, на стеллажах и полках, скопилась пыль, и он почувствовал стыдливую неловкость. — Мне кажется, — сказала Вета, выжимая тряпку в ведро, — что теперь стало лучше! Всем этим вещам было тесно и душно в шкафу, и они воззвали ко мне с мольбой о помощи. — Тебе повезло, что среди этих книг нет тех, которыми дорожит Лисица. И мне повезло тоже. На тебя бы она просто посмотрела так, словно ты — таракан, а меня бы лишила премии в этом месяце. — И была бы права. Изначально во всем этом виноват ты: каким растяпой надо быть, чтобы оставить в другом мире свой телефон! — Прости, — выдавил Джоэл после ощутимой паузы, но Вета продолжала беззаботно улыбаться. Возможно, она до сих пор не осознала всех последствий того, что произойдет, и не воспринимала угрозу своей жизни всерьез. А может, надеялась на удачу. Тюремщики оставят ее камеру открытой, и она сбежит, каким-то чудесным образом сумев вернуться в свой мир. Был еще один вариант, почему девушка вела себя так безрассудно, но думать о нем Джоэлу не хотелось. — Кстати, раз уж ты проснулся: расскажи о вот тех вещах, что стоят на подоконнике. Я верну их на место, клянусь, туда же, откуда взяла, но они такие классные! Прошу тебя! Джоэл повернулся к подоконнику и похолодел от страха. — Ты ведь не открывала эту банку? — спросил он, схватив замотанный в несколько слоев керамический сосуд. — Нет. — И печать не трогала? — Трогала, но не пыталась отклеить. А что там внутри? Какой-нибудь злобный дух? — Внутри, — с облегчением выдохнул Джоэл, — темная материя. В некотором отношении это даже опаснее, чем злой дух, потому что темная материя может поглотить все: свет, воздух, живые организмы, твердые предметы. Это как вакуум, но намного мощнее и ужаснее. Был один ученый, который изучал темную материю... Не помню, как его звали, но я читал, что перед работой он надевал специальный защитный костюм, а со временем, после всего лишь двух или трех месяцев лабораторных исследований, он сошел с ума. Образцы темной материи сожрали его разум и воспоминания. Под конец он даже ослеп и разучился говорить. — То есть, если бы я открыла эту банку, меня бы сожрали? — И меня, — подтвердил Джоэл. — И все вокруг в радиусе ста метров. Вета помолчала, закусив губу и накрыв затылок сплетенными пальцами. — И для чего вам такая опасная штука? — спросила она наконец. — Веришь или нет, но много людей готовы приобрести подобные сосуды. Незаконно, конечно. Ставят их где-нибудь над письменным столом, любуются на них каждый день. Мы даже изготовили несколько пустых банок с ненастоящими печатями и продали их клиентам. Считается, что таких образцов в мире осталось всего шесть, но мы продали уже пятнадцать. Вета расхохоталась. — А что, если они откроют банку и поймут, что вы их надули? Или вдруг банка упадет и разобьется? — Не разобьется. — Джоэл повернул сосуд вверх дном. — Видишь этот символ, вырезанный в глине? Это заклинание, которое сохраняет сосуд целым, что бы ни случилось. Фальшивки мы делали так же, с этим же символом на дне. Разумеется, всегда есть вероятность, что человек сам откроет банку, но зачем ему это делать? В крайнем случае, мы всегда можем сказать, что материя там, внутри, просто ее не видно. Это, продолжил он, перейдя к другим предметам на подоконнике, самопишущая ручка. Она пишет, как понятно из названия, сама, но очень не любит, когда ее используют. Практически невозможно заставить ее написать то, что нужно тебе, вместо этого она пишет всякую чушь. Когда-то давно она сочиняла стихи и песни. Пыталась написать роман. Но в последнее время она только оскорбляет любого, кто возьмет ее и поднесет к бумаге, совсем испортилась. Положи, иначе она может попытаться выколоть тебе глаза. Это шарф-невидимка, но он делает невидимой только ту часть тела, которая им накрыта, например, шею. Можно замотать им лицо, и тогда будет иллюзия, что у тебя нет головы... Это камень, в который Мерлин превратил однажды своего слугу за то, что тот вместо вина принес ему чернила. Это гербарий, собранный в другом мире — ничего волшебного в нем нет, но все равно интересно, да? Особенно для ботаников и натуралистов. Ты знала, например, что одуванчики — единственные цветы, которые растут во всех мирах, во всех известных науке? — А это? — Вета взяла с подоконника продолговатый футляр, обтянутый в шелк и украшенный вышивкой. — Это очки, сквозь которые можно видеть призраков. — Джоэл невольно поежился. — Можешь открыть и посмотреть, но только не надевай, прошу тебя. — А что? — развеселилась Вета. — А что будет? — Это не очень приятное зрелище, только и всего. Но если наденешь, будет поздно, развидеть уже не получится. Отдай. Джоэл протянул руку, но Вета шагнула назад. Постепенно, словно приглашая перехватить ее пальцы, она начала поднимать очки к лицу. Джоэл сделал резкий выпад вперед в попытке выхватить очки, но Вета уклонилась. Азартные огоньки сверкнули в ее больших карих глазах. — А ты сам смотрел? — Она отбежала к столу. — Лучше бы не смотрел! — выпалил Джоэл и кинулся следом. — Отдай сейчас же! — Так нечестно: сам смотрел, а другим не даешь. — Это ради твоего же блага! Вета! Впервые за весь день он назвал ее по имени — и девушка, судя по реакции, тоже поняла это. Она замерла, и он воспользовался секундным промедлением, чтобы обхватить ее руки. — Прости, — сказал он, высвобождая очки из холодных цепких пальцев. — Тебе правда не нужно это видеть, правда. Но я знаю, что показать тебе взамен. Пойдем. Джоэл сверился с часами. В четыре утра, он знал, солнце еще не взошло, и снаружи, даже в таком месте, как это, было еще темно. Горные хребты, покрытые редкими одинокими соснами, тонули в зыбком тумане. Влажная трава зашелестела под ногами, когда Джоэл вышел из поместья в сад и обернулся к девушке. Та стояла на крыльце, зябко кутаясь в тонкую нейлоновую ветровку, и смотрела поверх его головы туда, где горизонт скрывался за склонами гор, а над ними в небе висел бледный лунный серп. Вместе они пересекли двор и взобрались по крутой тропинке на смотровую площадку, огороженную булыжниками. Где-то здесь, подумал Джоэл, должен открыться портал. — Закрой глаза, — попросил он, и Вета подозрительно сощурилась. — Я подозревала, конечно, что ты романтик, но не до такой же степени... — Просто. Закрой. Глаза. Темнота расступилась — словно раздвинулись плотные занавески, сотканные из мрака — и в воздухе перед ними появилась дыра. Ее края дрожали и светились, словно лист бумаги, медленно тлеющий в костре. Джоэл заставил Вету сделать шаг вперед, затем еще один. — Это отвратительно шаблонно, — жаловалась Вета с закрытыми глазами, — неудобно, непрактично, и... а что, если я споткнусь и упаду? Куда ты меня ведешь, дай хотя бы подсказку! — Мы прошли через портал, — объяснил Джоэл. — Это циклический портал, который открывается неподалеку от поместья каждое утро. Осторожно, на полу провода... а вот здесь порог, подними ногу выше. Да, вот так, хорошо. — Тут прохладно, да? Только не говори, что это какая-то ледяная пещера в Антарктике. — Это космическая станция. Можешь открыть глаза. Он подвел Вету к иллюминатору и выглянул наружу. Там, за толстым стеклом, сверкали миллиарды звезд, сплетаясь в спираль, и темно-рыжий шлейф из газа и космической пыли тянулся за ними, извиваясь. Что-то большое и светлое, как жемчужина, сияло в середине галактики мягким перламутром, а по бокам, там, где витки спирали рассеивались в черной темноте, звезды были ярко-голубыми. Какие-то из них, подумал Джоэл, уже мертвы, а их ослепительный свет все продолжает лететь сюда — и будет лететь еще много сотен лет, даже после того, как все живущие ныне люди погибнут. Не без труда оторвав взгляд от иллюминатора, Джоэл посмотрел на Вету. Его ладонь до сих пор лежала на ее плече, и поэтому он не услышал, но почувствовал, как она тихо вздохнула. Вместо потока слов и восторженных реплик, вместо бури эмоций, что выплескивались из нее раньше, каждый раз, когда Джоэл показывал ей очередной магический артефакт — вместо всего этого Вета просто смотрела. С ее лица стерлась лукавая улыбка, исчезли насмешливый изгиб бровей и веселые ямочки на щеках. Она молчала, и Джоэл знал, что слова были не нужны. Наконец она пошевелилась, чтобы убрать с лица волосы, и снова обхватила руками свои острые локти. — Я должна сделать кое-что, — сказала Вета, и ее голос прозвучал сипло. — Кое-что очень важное. Перед тем, как мы пойдем в полицию давать показания. — В твоем мире? — догадался Джоэл, и девушка кивнула. На дне ее зрачков, в странной тишине, поглотившей весь ее силуэт, было что-то такое, что он не смог бы отказать, даже если хотел бы. На обратном пути, сперва в лодке, а затем в полупустом автобусе, ловившем в свои окна рассвет, это «что-то» заслоняло ее от Джоэла, заворачивало в кокон отчужденности и несвойственного ей спокойствия. На потрепанных сидениях автобусного салона, широко расставив ноги, Вета сидела рядом с ним, но одновременно — где-то бесконечно далеко. — Расскажи о своей начальнице, — неожиданно попросила она. — «Лисица», так ты ее зовешь, да? Звучит странно. Как будто понарошку. — Это и есть понарошку. — Джоэл пожал плечами. — Ее настоящего имени никто не знает. — Расскажи то, что знаешь. Он машинально скомкал в руках проездной билет, посмотрел в окно, на мокрый тротуар и еще не погасшие с ночи фонари. Автобус тронулся, и картинка размазалась, в лицо дунул холодный утренний ветер. Он мог бы многое рассказать про Лисицу, но стоило ли? Стоит ли, спрашивал себя Джоэл, начать с того, как три года назад он приехал в город один, без денег и знакомых, готовый ночевать на улице, если придется, а Лисица пустила его в свой магазин, где, по ее словам, как раз не хватало дешевой рабочей силы? Стоит ли вспоминать, как у Джоэла умер отец, а она пришла на кладбище в своей синей куртке и с бутылкой виски в руках, как Джоэл плакал, а она стояла рядом и молчала — и потом, после похорон, за что-то заплатила могильщику? Как целых два дня после этого не называла его ни идиотом, ни тупицей, ни болваном — а потом, через неделю, дала ключи от склада и позволила приходить туда в любое время, когда захочется? Нет, решил Джоэл. Определенно, не стоит. — Она очень необычный человек, — сказал он вместо этого. — Все ее ненавидят, а она ненавидит их даже сильнее, но ко мне она была добра... вроде бы. Вета скептически подняла бровь. — Сколько ей лет? — Точно не знаю, но наверное, где-то тридцать... семь? Может быть, сорок. А возможно, подумал он, и больше. Она читала с очками, стягивала темные с сединой волосы в хвост на затылке, не спала по ночам и много, очень много курила. Иногда она ворчала, как старуха, а ее уничижительный взгляд мог заставить любого почувствовать себя пятилетним ребенком, обмочившим штаны. Всему тому, что она умела и знала, иные люди не научились бы и за триста лет, не говоря про какие-то четыре десятка. — Если она не любит людей, то что тогда любит? — спросила Вета, и на этот раз Джоэл точно знал, как ответить. — Свой магазин. Вещи, которые хранятся на складе. Магию. Магию, которая исчезла сто лет назад — но осталась внутри волшебных артефактов. Короткими зимними вечерами, после того, как в кабинете трижды было открыто окно, но сигаретный дым все никак не выветривался, когда последние из покупателей уходили и Джоэл в течение нескольких секунд смотрел им вслед, он покидал выставочный зал и стучался к Лисице. Не дожидаясь ответа, входил в полутемную накуренную комнату. «Сегодня снова спрашивали про самопишущую ручку, — сообщал он, — а еще про браслет с когтями сфинкса и про зелье от бородавок». Лисица морщилась, как от зубной боли, и говорила ему уйти. «Тот человек обещал хорошо заплатить», — делал вторую попытку Джоэл. Иногда это срабатывало, потому что еще, помимо магии и вещей со склада, Лисица любила деньги. Она шла в мастерскую на втором этаже, над магазином, в руках тащила материалы и инструменты, вслепую шарила по стене в поисках переключателя и зажигала свет. Если она забывала сигареты внизу, Джоэл приносил их туда позже. «Рабочий день закончен, — слышал он от Лисицы вместо благодарности. — Ты все еще тут? Исчезни!» Изредка, когда настроение у нее было получше, чем обычно, он присаживался на табуретку у стола, и Лисица не прогоняла его. Джоэл наблюдал за ее работой и видел, как из обычной перьевой ручки, которую он купил в канцелярской лавке месяц назад, рождается волшебная. Лисица снисходительно посмеивалась над его восторгом и радостью. «Все они безмозглые идиоты, — говорила она о покупателях. — И ты тоже, раз не можешь отличить подделку от оригинала». Потом она подробно объясняла, чем «идиоты» должны заняться вместо того, чтобы сводить бородавки, и куда им следует засунуть свои жалкие гроши. Зелье от бородавок готовила все равно, потому что времени это отнимало совсем немного. На следующий день, когда покупатели приходили за самопишущей ручкой, за браслетом, за хрустальным шаром или за волшебными книгами, Джоэл продавал им подделки, ведь на самом деле Лисица ни за что не рассталась бы со всеми этими вещами. — Получается, вы всех дурачите? — с удивлением спросила Вета, когда Джоэл закончил рассказ. — И никто не замечает? — Лисица очень умело изготавливает копии. Они не только выглядят точь-в-точь как настоящие, но и обладают теми же свойствами, могут делать все то же самое, что настоящие артефакты. — Как именно она это делает? — Вета озадаченно нахмурилась. — Я имею в виду... Магия ведь исчезла, да? Тогда — как? Джоэл не знал. Автобус свернул с заасфальтированной дороги, и их тряхнуло на кочке. Солнце, встающее на востоке, теперь светило в глаза, сквозь тонкие ветви деревьев, и его лучи отражались белым золотом в широких дождевых лужах. — Это дело, которое у тебя есть в твоем мире... — Джоэл осекся, стыдливо потупился. — Оно надолго? — Нет, я мигом! Только захвачу с работы кое-что, а потом сразу вернусь. — Вета искоса посмотрела на него и шутливо пихнула локтем под ребра. — Но ты можешь пойти со мной, если хочешь. Я выпрошу у повара самый шикарный завтрак для нас обоих, за мой счет. Громко тарахтел двигатель, с приборной панели в дальнем конце салона неразборчиво шипело радио. Вета откинула голову на спинку сидения и закрыла глаза. Ее рука, нащупав ладонь Джоэла, обхватила ее и сплела пальцы вместе. Я никуда не сбегу, показывал этот жест, не бойся. Он не стал говорить, что до нужной им остановки оставалось немного, всего несколько минут, а вместо этого сжал руку в ответ. Они поднялись по лестнице через портал, на этот раз осторожно, чтобы не споткнуться в темноте — но до кафе, где работала Вета, так и не дошли. Неоновая вывеска с надписью «Open» уже виднелась вдалеке, на другой стороне шумной улицы, и Джоэл ждал, пока на светофоре загорится зеленый свет, как вдруг девушка крепко схватила его за плечо. — Смотри, — прошипела она. — Тот человек около киоска! Это его я обслуживала позавчера в кафе, точно тебе говорю! Чертов азиатишка! Джоэл проследил за ее взглядом. У остановки, лицом к газетному киоску, с пакетом в одной руке и со смартфоном в другой, стоял человек. Он слегка оброс щетиной, а солнцезащитные очки, сдвинутые на лоб, добавляли его внешности что-то непривычное, но все же это был он, Кирихара Норио, человек, которого три дня назад Джоэл видел лежащим на полу магазина в луже крови. Спрятавшись за бетонным столбом, они с Ветой следили за ним издалека, не осмеливаясь подойти ближе. — Он сейчас сядет в маршрутку и уедет! — негодовала девушка. — Что ты стоишь, хватай его! Но Джоэл словно прирос к месту. Ноги налились тяжестью, окружающие звуки доносились до него глухо, как сквозь воду. С огромным усилием он заставил себя выйти из укрытия, но тут же шагнул обратно. — А что, если это все-таки не он? — Джоэл потер переносицу и снова с сомнением бросил взгляд на мужчину. — Я читал теории о том, что в других измерениях могут существовать наши двойники, которые выглядят абсолютно так же, но на самом деле... — Да ладно, сам подумай: иностранец в нашем Мухосранске, так близко от портала! И ты же вчера сказал, что у него была газета из вашего мира! На видео, помнишь? Джоэл помнил. На записи с камер наблюдения он видел человека, одетого не по погоде, в старомодное пальто, выглаженный костюм с галстуком и брюками; человека, который читал газету, расплатился наличными и ни разу не воспользовался здешними гаджетами. Теперь же, на переполненной людьми остановке, между покосившимся табло и скамейкой, на которой сидела кошка, он производил совсем иное впечатление. К тротуару подъехал троллейбус, и мужчина отвлекся от смартфона, чтобы свериться с маршрутом. В этот момент, потянув Джоэла за рукав, Вета выскочила из-за столба. — Кирихара-сан! — крикнула она, и Джоэл заметил, как мужчина вздрогнул. Медленно, словно нехотя, он обернулся в их сторону и поднял голову. Вета проталкивалась сквозь толпу, повалившую к троллейбусу, и упрямо тащила Джоэла за собой. Поверх чужих шапок и капюшонов, наушников и дредов, сквозь чьи-то плечи и сумки, врезающиеся в него с недовольной руганью, он увидел, как мужчина растерянно смотрит ему прямо в глаза. Затем японец резко нырнул под козырек остановки, протиснулся мимо скамейки, выронил пакет на землю и побежал. Оцепенение спало с Джоэла в ту же секунду, и он кинулся следом. По кривому асфальту с трещинами и дырами, по вязкой грязи лужаек и газонов, вниз по лестнице подземного перехода. Тяжелая дверь из стекла и металла, по инерции качнувшаяся обратно, едва не ударила его в нос. — Подождите, — закричал Джоэл вдогонку мужчине. Эхо его голоса пролетело по тоннелю, отскочило от каменных плит и затерялось где-то впереди. — Я хочу только поговорить! Но тот не остановился. Он сбил с ног пожилую женщину, стоявшую на пути, и бросился по лестнице вверх, к выходу, перепрыгивая через ступеньки. На одной из них Кирихара споткнулся, и Джоэл воспользовался этим, чтобы сократить расстояние, однако все равно был слишком далеко. Беглец выскочил из перехода наружу, Джоэл — за ним. Робкая надежда затеплилась в нем, когда он увидел Вету, бегущую наперерез со стороны светофора. Кирихара схватил ее, как ребенка, молниеносным движением скрутил руки за спину, ткнул лицом вниз, а плечо заломил назад. — Пусти меня, урод, пусти! — кричала Вета, пытаясь вырваться. Кирихара потянул сильнее, и девушка зашипела от боли. Взмокшие волосы лезли ему в глаза, и мужчина отбросил их, резко тряхнув головой. — Ты хотел поговорить, — сказал он Джоэлу, тяжело дыша. — Что ж, давай поговорим. Но если мне не понравится то, что ты скажешь, я сломаю ей руку. Кто, кроме вас двоих, знает, что я здесь? — Никто! — Джоэл согнулся, судорожно хватая ртом воздух. — Никто не знает, клянусь! — Я тебе не верю, — прорычал мужчина и надавил на руку девушки сильнее. Та всхлипнула и злобно пнула его пяткой по ноге. Прохожие таращились на них издалека, но никто не делал попыток вмешаться; компания долговязых подростков стояла у пешеходного заграждения и с интересом наблюдала за происходящим. Кирихара оттащил Вету в сторону от дороги, туда, где росшие на газоне чахлые кусты скрывали их от любопытных глаз, и Джоэл последовал за ними. — Я спрошу снова, — ровным голосом повторил Кирихара. — Как вы меня нашли и кто еще, кроме вас, знает об этом? — Тебе же сказали, что никто! — огрызнулась Вета. — Убери от меня свои лапы! — А ты вообще кто? — прервал ее мужчина. — Где-то я тебя уже видел, только не могу вспомнить... Джоэл сглотнул ком в горле, нервно огляделся по сторонам, но помощи было ждать неоткуда. Сердце бешено колотилось у него в груди, колени подкашивались. Наконец он взял себя в руки и посмотрел человеку в лицо. — Она местная, — сказал он, — она здесь ни при чем. Отпустите ее! Я рассказал ей обо всем только потому, что она видела вас в кафе и могла дать показания в полиции. — В кафе, — задумчиво повторил Кирихара. — Местная... Он выпустил Вету из захвата, и та, не сумев удержать равновесие, упала на землю. Джоэл протянул ей руку и помог подняться. Пока девушка отряхивала колготки от грязи и сдавленно материлась, он настороженно следил за Кирихарой. Внезапно вспомнилось, как они смотрели видеозапись вместе с адвокатом, когда пришли в его кабинет, и что флешка с файлом осталась у него, но стоило ли сейчас в этом признаваться? Если Кирихара подставил Лисицу, он не остановится ни перед чем, чтобы замести за собой следы. Мужчина тем временем не убегал и не делал попыток свернуть им шеи, а стоял неподвижно, сцепив руки за спиной, и выглядел так, словно чувствовал себя неловко. Куртка на нем расстегнулась, край рубашки задрался, а очки, судя по всему, были безвозвратно утеряны где-то во время погони. — Прошу прощения, — сказал он. — Вы появились так неожиданно... — В задницу засунь свои извинения. — Вета осторожно разминала пострадавшее плечо. — У тебя вообще с мозгами все в порядке? — Никто не должен был знать о том, что я жив и нахожусь в этом мире, — оправдывался Кирихара. — Никто, кроме меня и Лисицы. Он предложил найти место, где можно будет спокойно посидеть, но Вета заявила, что поблизости таких нет. Только кафе и рестораны, сказала она, загаженные птицами скамейки во дворах, обшарпанные детские площадки и метро. Тогда они пошли вдоль улицы в надежде набрести на летнюю веранду или зону с лавочками. Город кидал им навстречу выхлопные газы, шквальный ветер и слякотный шум проезжающих мимо машин. Джоэл смотрел Кирихаре в спину и размышлял над тем, сейчас его схватить или все-таки потом, когда людей вокруг станет поменьше. — То есть ты разыграл свою смерть? — не вытерпела Вета, и мужчина невесело усмехнулся. — Что-то вроде того. — И сбежал сюда? — Она выразительно развела руками. — Почему сюда? — А почему нет? Здесь не хуже и не лучше, чем в других местах. Несколько секунд Вета молчала, сдвинув брови, словно пытаясь понять, всерьез он или шутит, а затем с досадой сказала: — Здесь же нет магии! — Зато здесь есть Интернет, — серьезно ответил Кирихара. — И смартфоны. И центральное водоснабжение. Если ты была в нашем мире, то мне нет необходимости рассказывать, как там обстоят дела с техникой и инфраструктурой. — Это ерунда, — отмахнулась Вета. — Зато там чисто и красиво. Кирихара покачал головой и вздохнул. — Если бы дело было только в этом! Но волшебство исчезло из нашего мира сто лет назад, а с ним, видимо, и все то, что толкало человечество к развитию. Что-то, конечно, просачивается из других миров. Люди проносят через порталы магнитофоны, электроплиты, холодильники. Книги, идеи, концепции. Думаешь, этого достаточно? Риторический вопрос развеялся в воздухе, пауза затянулась, и Вета пожала плечами. — Проведите через портал кабель — и будет вам Интернет. — К какому результату это все может привести, — продолжал мужчина, — если в людях изначально отсутствует готовность колоть дрова самостоятельно вместо того, чтобы отдать приказ волшебному топору? Да нет, о чем я — наши предки пользовались огнем, которому дрова были не нужны! В первое время после коллапса люди гибли от холода просто потому, что не знали, как топить печку. Смешно, не правда ли? — Он вздохнул и с горечью посмотрел на девушку. — Что насчет этого закона, согласно которому все жители других миров, кто знает о нашем, должны быть устранены? Что ты думаешь о нем, а? — Я думаю, — вмешался Джоэл, — что вы отвлеклись. Что произошло между вами и Лисицей? Вы знаете, что ее приговорили к смерти и скоро казнят? — Знаю, — кивнул Кирихара. — Но казни не будет. За пару часов до этого жандармы найдут в тюремной камере Лисицы мертвое тело, которое будет выглядеть точь-в-точь как она. Сама же Лисица сбежит. — Это очень крутой план, — с тенью сарказма сказала Вета. — Но я как-то плохо представляю, каким образом вы его осуществите. Или что, у вас там тюрьмы тоже дерьмовые, а охранники все тупые как пробка? Так и не дойдя до скамеек, Кирихара прислонился к стене бетонного здания, вынул руки из карманов и зажег сигарету. Джоэл ощутил раздражение, когда понял, что сигареты были куплены там, в их мире, те же самые, что обычно курила Лисица. — Есть одна очень интересная вещь среди ваших артефактов, — сказал Кирихара с сигаретой во рту. — Маска Хэнсин, помнишь ее, Джоэл? Лисица говорила, что ты помешан на всех этих вещах так же, как и она. — Маска Перевоплощений, — пробормотал Джоэл. — Но я думал, она не работает. — Так и есть. — Кирихара выпустил в воздух облако дыма. — Подлинник ни на что не годится, но она изготовила копию. Две копии! Ты замечал, что те вещи, которые Лисица делает на продажу, зачастую работают лучше, чем оригиналы? Я смотрел на того беднягу, словно в зеркало! Только, конечно, он был мертв и весь в крови, а я — цел и невредим. — Подождите, — сказала Вета. — Неужели это маска, которая позволяет менять внешность? Превращает тебя в кого захочешь? Да? Ничего себе! — Она округлила глаза. — А снять ее потом можно? А если я захочу, например, превратиться в зомби или в вампира, или... Никто ей не ответил. Джоэл почувствовал, как кровь отхлынула от лица, как внутри, в грудной клетке и в животе, стало холодно и пусто. Велосипедист, пронесшийся мимо, едва не задел его, но Джоэл не пошевелился. Вета заправила волосы за уши, потопталась на месте, пнула носком камень. — То есть вы все-таки кого-то убили? — спросила она. — Ясное дело, маска не может создать тело из ничего! — процедил мужчина. — Не смотри на меня так, парень. Мне тоже не по себе от этого, но другого выхода не было! Фотография, сделанная криминалистами, всплыла в памяти Джоэла, и теперь заслонить этот образ ему было нечем. Горло сдавило, уличный шум слился в один непрерывный рокот. Перед глазами снова возникло обезображенное лицо, покрытое синяками и ссадинами, обнаженный ряд нижних зубов, следы от ножа на подбородке, на шее и на руках. Экспертиза показала, что человек умер от черепно-мозговой травмы: кто-то долго и с силой бил его по голове керамической вазой, на которой были обнаружены отпечатки пальцев Лисицы. — Зачем? — прохрипел Джоэл. Кирихара бросил окурок на землю и затушил его ногой. — Вот это, — сказал он, — действительно интересный вопрос. Тот человек, вспоминал Кирихара, подошел к нему в баре поздно вечером в субботу. Далекие раскаты грома и стук дождя по низким покатым крышам заглушили его шаги на крыльце, но то, как отворилась дверь, Кирихара услышал ясно, потому что над ней висел колокольчик. — Ох, ну и погода сегодня! — сказал человек, вытирая башмаки о ковер. Он улыбался, но улыбка не шла его грубому обветренному лицу с холодным взглядом, словно была приклеена на клей-карандаш и грозила вот-вот отвалиться. Кирихара, по крайней мере, повода для веселья не видел нигде. — Они работают до восьми, — предупредил он, кивнув на барную стойку. — Но хозяин добрый и может налить вам чего-нибудь даже сейчас, если очень попросить. — Как мило с его стороны, — осклабился человек. — На самом деле, я пришел сюда не выпить, а поговорить с вами. Странно, подумал Кирихара — он, кажется, вовсе не так много выпил, чтобы заснуть, а значит, все это происходит в реальности. Сквозь мягкий дурманящий туман, витавший в его голове, мужчина чувствовал, что в словах человека было что-то неправильное. Незнакомые люди не подходят к нему в баре ни с того ни с сего и не ведут себя так, словно знают его всю жизнь. Человек тем временем сел в кресло напротив и сложил локти на стол. — Кто вы? — спросил Кирихара. — Я представляю интересы одной организации, — ответил незнакомец, — которая отчаянно нуждается в ваших знаниях и талантах. Вы занимаетесь изучением межпространственных технологий, верно? — Не понимаю, о чем вы. — Я читал ваши публикации, профессор. — Улыбка человека стала шире и любезнее. — Ваши, а также вашей коллеги. Как же ее звали? Ах да... Кирихара похолодел. Он подавил в себе порыв вскочить, но невольно дернулся, и пустые стаканы сбоку от него со звоном столкнулись. Откуда, думал он, этот ублюдок знает об исследованиях? Они сожгли все журналы и издания, сменили имена, залегли на дно, и на протяжении целых двенадцати лет никто не вспоминал о том, как небольшая группа ученых пыталась вернуть в этот мир магию. Все это было иллюзией, недоразумением. Ошибкой, которая обошлась им слишком дорого. — Вы обознались, — выдавил он, поднимаясь из-за стола. — Хорошего вечера. Заплатив бармену, он направился к выходу, под яростно хлещущий дождь, но человек с фальшивой улыбкой пошел следом. Он все никак не отлипал: упрашивал, убеждал, заставил Кирихару взять свою визитку. Всю дорогу до магазина Лисицы этот клочок бумаги жег его сквозь ткань кармана. Дышать было тяжело, трахея сжималась в спазмах. Три быстрых стука в дверь, затем один и снова три. На полу у порога разлилась темная лужа от его мокрого пальто и волос. Хриплым голосом Кирихара рассказывал Лисице о человеке из бара, а та слушала молча, облокотившись о прилавок, и в ее серых, как пепел, глазах он видел отражение своего страха. — Он знал твое настоящее имя, — сказал Кирихара. — И мое. Он знал о нас все, все! — Успокойся. — Лисица достала из буфета графин, налила в стакан янтарно-оранжевую жидкость, протянула ему. — Позвони этому человеку и скажи, что мы согласны с ним сотрудничать, но хотим обсудить детали. Пригласи его сюда завтра в шесть. Я позабочусь об остальном. К шести человек прийти не смог и предупредил, что освободится только в половине восьмого. Кирихаре это было даже на руку, потому что собирать вещи и заканчивать дела — не то, что можно успеть за всего один день без предварительной подготовки. Когда он вошел в магазин через незапертую заднюю дверь, из выставочного зала уже слышался чей-то разговор и неторопливые шаги. — А, вот и вы! — радостно сказал человек, обернувшись к нему, когда Кирихара вышел из коридора. — Ваша коллега как раз показывала мне это удивительное место. По правде говоря, я давно знал о нем, но все никак не получалось заглянуть. — Мы работаем с восьми утра до девяти вечера по будням, — сказала Лисица. — Заходите в любое время. — Прекрасно! — Человек огляделся, и его внимание привлекла витрина с зельями. — Могу я посмотреть их поближе? — Конечно. — Должно быть, тяжело управляться со всем в одиночку? Здесь такой порядок и чистота... Лисица шагнула ему за спину, и Кирихара успел увидеть, как она берет со стола какой-то предмет. В следующий момент этим предметом она оглушила гостя по голове, и тот с грохотом упал. Флакон с прозрачной жидкостью, который он держал в руках, разбился, и осколки разлетелись по дощатому полу. Кирихара с опаской посмотрел на входную дверь — но никто не ломился в нее с дубинкой и пистолетом, и он позволил себе перевести дух. Пока он оттаскивал безвольное тело в сторону, за укрытие стеллажей и полок, Лисица запирала дверь и опускала на окнах шторы. — Ну ты даешь, — присвистнул он, когда она вернулась. — Я даже вспомнил, почему все боялись тебя на первом курсе. — Тебе не стоило забывать, — ответила Лисица, протирая глиняную кружку и возвращая ее на стол. — А я должна была время от времени освежать твою память. Мы оба слишком расслабились в последние годы. Почему ты его не связал? Она взяла швабру и сгребла осколки стекла под шкаф, после чего опустилась на корточки перед лежащим на полу человеком. Кирихара наблюдал, как ее руки проверяют надежность узлов, которые он закрепил на ногах и запястьях человека, как копаются в карманах и ощупывают каждую складку на его одежде. — Кстати, где этот твой паренек, Джоэл? Разве он не живет где-то поблизости? — Я отправила его на конференцию в другой город. Он вернется только в среду. К тому времени, надеюсь, нас уже тут не будет. — Лисица замерла на секунду, пристально посмотрела на Кирихару. — Что насчет твоей секретарши? Ты ей ничего не разболтал? — Черт возьми, что я мог разболтать, если я даже не знаю, что мы будем делать? Ты мне ничего толком не объяснила! Я хотел... Приглушенный стон послышался со стороны мужчины, и Лисица тут же зажала ему рот ладонью. В другой руке у нее вдруг оказался нож, тускло сверкнувший в полумраке. Человек задергался и замычал, но при виде ножа испуганно затих. — Если не хочешь, чтобы я выпустила тебе кишки, — сказала Лисица, — веди себя спокойно и отвечай на вопросы. Откуда тебе известно про исследования? — Какие исследования? — выдохнул человек. — Я ничего не знаю! Лисица недовольно сжала губы и прижала лезвие ножа к его шее. — Когда ты сюда пришел, ты обратился ко мне по имени. Как ты его узнал? — Из газеты! Клянусь, всего лишь из газеты! О вас писали, и там была фотография. «Талантливый археолог и инженер»... — Ты держишь нас за идиотов?! — вскричал Кирихара. — Какая еще чертова газета? Вчера, после бара, ты наговорил мне столько... — Вы были очень пьяны, — робко проговорил человек. — Вы не держались на ногах. Зрачки метались в его глазницах, подбородок дрожал. Мужчина переводил взгляд с Лисицы на нож, с ножа на Кирихару и обратно. В них было столько неподдельного страха и ужаса, что на мгновение, на долю секунды, Кирихара почти поверил его словам. Он напился, ему приснилось, с кем не бывает. Но потом Лисица нанесла ножом первый удар — и стало поздно. Когда длинные порезы на коже не дали ожидаемого эффекта, а крики стали звучать слишком уж громко, она начала пинать его по груди и по лицу, а человек все не признавался. В какой-то момент, занеся ногу для очередного удара, Лисица хрипло закашлялась, и Кирихара дотронулся до ее плеча. — Нет! — ответила она на его беззвучный вопрос и смахнула со лба испарину. — Я не остановлюсь, пока он не расколется. Это слишком важно, разве ты не понимаешь? Только люди из подразделения магии могли обладать этой информацией, только они! Она тяжело дышала, на ее руках и на одежде было много крови. Нагнувшись, Лисица подняла с пола нож, и человек, заметив это, вжался в угол. Кирихара ушел под предлогом того, что проверит, не сбежались ли на шум соседи и прохожие — но в итоге стоял у окна долго, невидящим взглядом смотря сквозь занавески на пустую улицу; стоял до тех пор, пока крики позади него не прекратились и не наступила тишина. Только тогда, медленно развернувшись, он пошел обратно. Человек лежал неподвижно, его голова выглядела так, словно он сунул ее в мясорубку. Из глубокой раны на виске текла кровь, в темноте казавшаяся черной. Лисица выпустила из рук вазу, и та покатилась по полу. Пряди волос, выбившиеся из хвоста, падали на ее лицо, и Кирихара поймал себя на мысли, что это — хорошо. Смотреть ей в глаза он не хотел, зная, что там увидит нечто страшное, нечто такое, что заставит его опасаться уже за свою жизнь, а не за чужую. Он надел на труп маску, которую ему протянула Лисица, и в течение нескольких секунд они наблюдали, как внешность человека меняется. Пока Лисица стояла за спиной, а он сидел на коленях перед мертвым телом, Кирихара боялся задавать вопросы. Но затем, уже стоя на пороге, в чужом пальто и с сумкой, которую приготовил заранее, все-таки спросил: — Он что-нибудь сказал? Кто он? На кого он работал? Лисица вытолкала его наружу и захлопнула дверь. Кирихара замолчал, и некоторое время никто ничего не говорил. Высокая рыжеволосая женщина, раздающая флаеры, приблизилась к ним и протянула листок с рекламой. Вета взяла у нее три. — Это не может быть правдой, — тихо сказал Джоэл, когда женщина ушла. — Зачем мне тебе врать, мальчик? Какая мне от этого выгода? — Мужчина оттолкнулся от стены, на которую опирался спиной, и с печальной улыбкой посмотрел себе под ноги. — Я бы и сам хотел, чтобы правда была другой. — Это непохоже на нее! — настаивал Джоэл. — Она не могла... — Почему? Ты думал, что она не способна на такое жестокое убийство? О, несчастный наивный придурок! — Кирихара сплюнул на землю. — Ты даже не знаешь, как ее по-настоящему зовут. — Как? Джоэл облизал пересохшие губы. Вопрос вырвался у него безотчетно, и собственный голос прозвучал как будто со стороны — сиплый, неуверенный. Хотел ли он узнать ее имя сейчас, вот так? — Заткнись! — внезапно вмешалась Вета. — Не говори больше ничего! Он спросит у Лисицы сам, и она сама ему ответит. Насчет убийства тоже. Пойдем, Димон, забудь про этого ненормального. Адвокат ведь сказал, что мы можем прийти к ней в тюрьму и поговорить, верно? Она схватила его за предплечье и потащила прочь, но мужчина догнал их и преградил дорогу. — Вы можете мне не верить, — сказал он. — Да это и звучит неправдоподобно, я все понимаю... Но прежде чем что-то делать, прежде чем идти давать показания, вы должны поговорить с ней. Никому не рассказывайте, что я здесь, пока не встретитесь с ней! Обещаешь? Джоэл согласился, и на прощание Кирихара крепко пожал ему руку. Вета повела его за собой по серым грязным улицам, ни на секунду не отпуская, и все, что он чувствовал — ее пальцы, плотно сомкнутые вокруг запястья, ее быстрый уверенный шаг. В переходе он споткнулся, зацепившись носком за ступеньку, повис на ее руке, и Вета помогла ему встать. В ушибленном колене заныла боль, и следующие несколько метров Джоэл шел, прихрамывая. Когда они дошли до портала и начали спускаться по лестнице, он вдруг ощутил беспричинный страх: дверь на другом конце казалась чем-то неизвестным, чужим и враждебным. Топот их ног звучал резко, вызывал в нем непроизвольную дрожь и тревогу. Джоэл остановился словно бы для того, чтобы зашнуровать ботинок, а сам снова посмотрел на дверь внизу. Он открывал ее все это время, не задумываясь, не пытаясь понять, что на самом деле прячется по ту сторону, делая вид, что это не важно. Ему казалось, что там может скрываться что-то красивое и чудесное — прекрасный летний сад, берег моря с блестящим на солнце песком и крутыми гребнями волн, нежная мелодия, теплый ветер... Но что, если это не так? Вдруг там, за запертой дверью, ему никогда не найдется место? Они вышли из портала на обочине сельской дороги и доковыляли до автобусной остановки по узкой лесной тропинке, усыпанной прошлогодними палыми листьями. Влажная почва чавкала под ногами, в безоблачном небе чирикали птицы. Чтобы купить билет на автобус, Вете пришлось рыться в карманах Джоэла и с раздражением отсчитывать водителю мелочь. Усадив спутника в кресло, она обессиленно рухнула рядом. Автобус поехал, и высокие стволы деревьев снаружи зашевелились, замелькали все быстрее и быстрее. — Эй. — Вета пнула его по колену. — Прием-прием. Подай признаки жизни! — Извини, — сказал Джоэл и почувствовал, как в горле встает ком. — Извини меня, если можешь. — Да все нормально, — махнула рукой девушка. — Тебе просто нужно выспаться. Сколько ты не спал, три дня? Она насильно притянула его голову к своему плечу, и Джоэл закрыл глаза, но заснуть не получилось. Вместо этого под сомкнутыми веками защипало, а из груди вырвался короткий всхлип. Он спрятал мокрое лицо в складках чужой одежды, а Вета обняла его и гладила по спине, ничего не говоря и не спрашивая. Как доехать до тюрьмы, Джоэл не знал, и пришлось просить помощи сперва у попутчиков в автобусе, затем у водителя; наконец, выйдя на одной из остановок и внимательно изучив карту, он вернулся в салон и сел на место. — Ну что? — поинтересовалась Вета. — Еще три остановки, — ответил Джоэл, — а потом надо будет пересесть на трамвай. — Тот человек был прав в одном, — сказала Вета, поморщившись. — Этому миру чертовски не хватает Интернета! У меня есть оффлайн-карта Мухосранска, сейчас покажу! Она потянулась в карман за телефоном и почти вынула его, но в последний момент передумала и бросила обратно. Джоэлу это показалось странным, но он ничего не сказал. По мере того, как они приближались к тюрьме, он все больше нервничал, хоть и пытался это скрыть. — Когда мы приедем, — предупредил он, — ты не должна заходить внутрь. Отойди куда-нибудь на безопасное расстояние, спрячься, и жди меня. Еще есть шанс, что ты сможешь вернуться домой незамеченной. — Но все те, кто видел нас вместе, не будут молчать, — возразила Вета. — И тогда у тебя будут проблемы! — Я с этим разберусь. Два жандарма стояли у ворот тюрьмы, под колючей проволокой и башней с окнами, один из них на поводке держал большую собаку. Перед тем, как подойти к ним, Джоэл сделал глубокий вдох. По правилам, говорил ему жандарм, когда они шли по тускло освещенному коридору, посетителей пускают только с письменным разрешением. У вас его нет, очень жаль, однако для тех заключенных, кому скоро предстоит казнь, мы иногда делаем исключение. Сюда, молодой человек. У вас десять минут. Там, куда он зашел, было темно и холодно. Толстая железная дверь захлопнулась за его спиной с громким лязгом. Джоэл сделал пару шагов вперед, остановился, поднял глаза. Лисица сидела на полу, прислонившись спиной к решетке, но обернулась на звук, и он увидел, что за эти несколько дней она изменилась. Тонкая тюремная рубашка висела на ней мешком, лицо осунулось, на щеке темнела почти зажившая ссадина — но взгляд, которым она его окинула, был таким же спокойным и надменным, как всегда. — Ты принес...? — Она протянула руку сквозь прутья, и Джоэл полез за сигаретами в карман. — Я могу их оставить здесь, если хочешь. И зажигалку. — Не надо, — ответила Лисица. — Отберут. Она курила, пока он рассказывал ей про Кирихару и про другой мир, про официантку из кафе и про видеозапись. В перерывах между затяжками она стряхивала пепел на пол за решеткой, сутулилась то ли от холода, то ли от усталости, и смотрела куда угодно, только не на Джоэла. — Скажи что-нибудь! — попросил он, когда рассказывать было больше нечего. — Что ты хочешь услышать? — Лисица бросила окурок и вытянула из пачки новую сигарету. — Все то, что рассказал Кирихара, правда. Джоэл хотел задать тысячу разных вопросов — но слова застряли в горле, и он подавленно молчал некоторое время, пытаясь разобраться в своих чувствах. Что произошло двенадцать лет назад? Кто такие люди из «подразделения магии»? Охранник распахнул дверь, и Джоэл выпросил еще пару минут, пообещав дать денег, которых у него в бумажнике уже не было. Лисица поднялась с пола, и на ее ногах зазвенели цепи. — Ты должен был вернуться с конференции только сегодня, — сказала она с упреком. — И узнать, что ты мертва?! — разозлился Джоэл. — Когда по плану будет казнь, сегодня? В семь? Лисица вздохнула. — Я не хотела втягивать тебя в свои проблемы. Эти люди очень, очень опасны. Они могут размазать тебя по стенке просто ради того, чтобы я на это посмотрела. Джоэл сжал кулаки, перестал нервно метаться по комнате и подошел к решетке вплотную. — Раз так, то зачем ты вообще меня взяла? Если боишься, что кто-то пострадает от твоего темного прошлого, живи одна! Работай одна, умри одна! Это, по крайней мере, было бы честно! Он смахнул выступившие слезы и со злобой вытер лицо рукавом. Лисица не пошевелилась и все так же не смотрела ему в глаза, но Джоэл почему-то был уверен, что она сожалеет. Может, подумал он, сожаление тлело у нее глубоко внутри все эти годы, а он просто не видел, не замечал? Наивный, глупый, бесполезный идиот. Он вышел из здания тюрьмы в сопровождении того же жандарма и невольно сощурился от того, как ярко снаружи светило солнце. Высокая изгородь отбрасывала на землю густо-синюю тень, и Джоэл с тревогой задумался о том, как именно Лисица собирается отсюда сбежать. Надо было спросить, не нужна ли ей помощь, но теперь уже поздно. Джоэл шел через двор, едва переставляя ноги, но жандарм почему-то не торопил его. — Там была девушка, — внезапно сказал мужчина, показав рукой на ворота. — Она говорила, что хочет дождаться вас, но ей не позволили. — Какая девушка? — Джоэл похолодел. — Дождаться зачем?... — Из другого измерения, не местная. Ну, волосы у нее были такие, белые... — Жандарм озадаченно почесал затылок. — Нечасто они приходят сюда и сдаются сами, да? Джоэл ускорил шаг, затем перешел на бег, но у ворот не увидел никого. Громко лаяли друг на друга две овчарки, группа заключенных копала грядки в саду, солнечный свет беспощадно слепил, до темных пятен перед глазами и резкой головной боли, от которой хотелось упасть на землю и больше не вставать. Но Джоэл все равно побежал — вокруг массивного серого здания, до тех пор, пока не закололо в боку и в легких не кончился кислород, туда, где несколько людей в форменной одежде уводили куда-то знакомую женскую фигуру. Добежав, он уперся руками в колени, переводя дух; жандармы таращились на него и спрашивали что-то, но Джоэл не слышал. — Я же сказал тебе ждать на расстоянии! — закричал он. — Да что с тобой не так?! Разве у тебя нет семьи, друзей? Кого-нибудь? Вета попыталась улыбнуться, но у нее не вышло — вместо этого на лице застыло странное выражение, которое Джоэл никак не мог распознать. Равнодушие, печаль, желчь? Она шмыгнула носом, поправила волосы, молча постояла несколько секунд, и жандармы отошли в сторону, видимо, решив, что им нужно побыть наедине. — Ты поговорил с Лисицей? — спросила Вета, когда никто уже не мог их слышать. Джоэла возмутило то, как она сменила тему, но он все равно ответил. — Да. — И что? — Все было действительно так, как нам рассказал господин Кирихара. Она инсценирует свою смерть и сбежит сегодня вечером. — Джоэл опасливо огляделся. — Она даже разрешила мне бежать в другой мир вместе с ней, потому что, судя по всему, оставлять магазин здесь она не планирует... — Это же круто! — девушка хлопнула его по плечу. — И куда вы пойдете? — Она не сказала. Назначила встречу на набережной сегодня в полночь, а что потом, я не знаю. — Вы можете сбежать в наш мир, — задумчиво протянула Вета, — и поехать в деревню. Там уж точно нет никаких видеокамер, и никто вас никогда не найдет! — Идея хорошая, — признал Джоэл. — Но что там делать? — Как что?! Жить! Купаться в речке, гулять, выращивать какие-нибудь ананасы и кокосы, с вашим-то потенциалом... Курицу можете завести. — Вета лукаво рассмеялась. — Курицу с волшебными яйцами! Джоэл неуверенно улыбнулся, осознав, что девушка шутит, но на мгновение, на тысячную долю секунды, позволил себе продолжить эту фантазию. Они могли бы жить в маленьком доме у самой реки, в зарослях полыни и крапивы, а созданный Лисицей портал соединял бы это место со складом. Он бы ездил на велосипеде, готовил бы еду на крошечной газовой плите, по вечерам играл бы на гитаре. Соседские старушки приходили бы к ним, чтобы узнать свое будущее, снять наговор — или, наоборот, наслать; чтобы купить зелье от артрита, средство от огородных вредителей, талисманы на удачу для внуков. Всех деревенских ларьков и магазинов не хватило бы, чтобы снабдить Лисицу сигаретами, и может быть, она начала бы курить меньше. Джоэл знал, что позже, когда все закончится, он непременно будет думать об этом еще — а сейчас он взял Вету за руку, притянул к себе и обнял. Они поговорили еще, медленно шагая по гравию — о том, какие смешные у охранника бакенбарды, о том, что по дороге Вета видела в изгороди дыру, о том, что она не досмотрела у себя дома какой-то очень интересный сериал. Затем она спросила, есть ли в этом мире телевидение. Как нет? Совсем нет? Как же вы живете, неужели ходите в театр и в библиотеку? Почему-то Джоэлу казалось, что все это очень важно, и он отвечал серьезно, со всей отдачей, забыв о том, что хотел сказать девушке нечто совершенно другое. — Точно! Ты же собиралась забрать что-то с работы, а потом мы этого так и не сделали, — вспомнил он. — Да, насчет этого. — Вета рассеянно покрутила пяткой над землей, посмотрела вниз, на свои скованные наручниками запястья. — Это было... важно. — Настолько важно, что ты ни разу об этом даже не намекнула? Она состроила гримасу, снова опустила взгляд, помолчала. — А ты можешь сделать это за меня? — наконец спросила она, и Джоэл тут же согласно закивал. — Дело вот в чем: когда я за тобой погналась тогда, с твоим дурацким телефоном, я оставила в подсобке свой рюкзак. — Тебе нужны какие-то вещи? — спросил Джоэл. — Сомневаюсь, что тут заключенным позволяют... — Нет, конечно! — перебила Вета. — Но если меня объявят в розыск, следаки наверняка придут туда, где я работала, найдут рюкзак и внимательно его изучат. Понимаешь, там лежит кое-что, и я не хочу, чтобы моя семья эти вещи увидела. Никто не должен узнать об этом, никто! Можешь делать с рюкзаком что угодно: сжечь, выбросить, оставить себе — но только забери его оттуда. Джоэл пообещал, и Вета благодарно ему улыбнулась. Утром следующего дня, так скоро, как только смог, Джоэл проник в подсобную комнату кафе и нашел там, в углу под вешалкой, Ветин рюкзак. Она дала подробное описание, и всю дорогу досюда, чтобы не забыть, он повторял про себя: рюкзак серого цвета, с черными ремнями, зеленым замком-молнией, с брелком в форме зайца. Никто не заметил его, когда он открыл ключом дверь запасного выхода и вошел внутрь, но на обратном пути человек в белом фартуке и с подносом, вышедший из кухни, грубо окликнул его. Джоэл не обернулся. Ключ, который дала ему Вета, выскользнул из его пальцев, звякнул при падении на пол, и Джоэл побежал из кафе прочь. Рюкзак болтался в его руке, легкий и маленький. Он остановился только тогда, когда добежал до парка в двух кварталах от кафе, стянул с себя медицинскую маску, сел на скамью и откинулся на спинку. На деревьях распускались почки, и издалека казалось, что кроны окутаны полупрозрачными нежно-зелеными облаками. Небо было голубым, с белыми разводами у горизонта, высоким, чистым. Пели птицы, смеялись дети, возле пустой клумбы мальчик кормил голубей крошками хлеба. Мимо скамьи, где сидел Джоэл, пронеслась на самокате девочка в расстегнутой куртке. Скоро, подумал он, почки на деревьях распустятся, и наступит лето. На газонах вырастет трава, клумбы будут пестреть цветами, фонтан в центре парка зашумит водой. Вета всего этого уже не увидит. Не сможет пройтись по этим улицам или по другим, не купит себе мороженое, не сорвет ветку с куста сирени, чтобы принести ее домой и поставить в стакан. Сам Джоэл был неспособен на подобное варварство, но почему-то казалось, что Вета вполне могла бы. По крайней мере, подумал он, ее просьба теперь выполнена. Внутри рюкзака он нашел паспорт, кошелек, расческу, наполовину пустую пачку жвачки, зарядку от телефона, спутанные провода наушников. Фантики от шоколадных батончиков, зажигалку, влажные салфетки. Короткий резиновый браслет, похожий на ремешок от часов. Из внутреннего кармана, закрытого на молнию, Джоэл достал шприц и маленький пакетик с белым порошком. Он долго смотрел на эти два предмета, а затем выбросил шприц в урну; о том, как избавиться от порошка, он подумает позже. Вета, шептал он, неподвижным взглядом уставившись на асфальт, Виолетта, официантка из кафе, чья-то дочь, сестра или подруга. Представить ее чьей-то любовницей у Джоэла не получалось, сколько он ни пытался. Девушка, которая провела с ним почти два дня, которая называла его «Димон» или «Дима», которую он повел смотреть на звезды из иллюминатора космической станции. Девушка, о которой он ничего толком не знал — еще одна наглухо запертая дверь. Что бы он обнаружил внутри, если бы дверь вдруг открылась? Хрупкую угловатую фигуру, скорчившуюся на кафеле в ванной, сдавленные рыдания, горячие соленые слезы, текущие по щекам, следы от инъекций на сгибе локтя? Что-нибудь еще, страшнее, больнее, известное только ей одной? Он думал об этом, бродя по тропинкам парка, отчаянно шмыгал носом и сквозь мутную пелену в глазах смотрел на солнце, на траву и на весну. Лисица ждала его на парковке перед зданием театра, неподалеку от еще одного циклического портала. В темных очках и с распущенными волосами он сперва ее не узнал, но затем она сняла очки и подошла к нему сзади. — Что у тебя с лицом? — спросила она, когда он обернулся. — Все в порядке. Я расскажу потом, если хочешь. Пойдем? Два человека зашли за угол здания и исчезли. С другого ракурса показалось бы, что они растворились в воздухе, но никто из прохожих этого не заметил.