одним воздухом

ее методично убивает движение в ней, она выдыхает воздуха по чуть-чуть, она вдыхает воздуха на ноль секунд ровно, но ей так больно. нет, ей так — мое. это что-то смертоносное, что-то техничное, что-то необходимое для выживания. это точить клинок, это дышать. дышать не получается. это плохой пример. наверное, как и она сама, потому что — мое. это становится больнее, острее, больше, сильнее, громче, мокрее, злее, бессовестнее, ненавистнее. от гуаньси ждут не ответа, и не подтверждения, и не согласия, от нее ждут не подчинения. любовь. кишибе мягко, по-собачьи, она сука, ложится на нее сверху, как на свою подстилку, кишибе лижет ее плечо, кишибе пытается сожрать ее татуировки, кишибе ебет ее больно пальцами, наверное так и надо, так и надо, она понимает ее так хорошо, так и надо, как же все в мире правильно, трава зеленая, небо красное, кишибе делает ей хуево. так и должно быть. это убивает ее. она наконец-то она наконец-то плачет умирает кончает что — твое. любит. кишибе сжимает в руке ком ее волос, боже, она наматывает их на кулак и они потом похожи на пиздец, они так соотсветвуют ситуации, они так соответствуют отношениям. — ты моя женщина, — говорит кишибе. — люби меня, — говорит кишибе. ее методично убивает молчание вокруг, тишина вокруг наполненна точно так же, как и гуаньси — только пальцами кишибе в ее пизде, ведь только они сейчас издают звук, это так по-животному, это так по-живому. и она говорит «люби» и ей говорят «люблю» и она говорит «мое» и ей отвечают «да» и это не согласие не подчинение не подтвержение это слияние душ, это тантрическая ебля, это нечто большее, чем быть одним существом, и им нечем дышать, и им больно, они устали, они ничего не чувствуют, ничего не чувствуют кроме «люблю», ничего не чувствуют кроме «твое», и это чистые ощущения, самые чистые в мире, новорожденные, незапятнанные, и кишибе хочет откусить от нее кусок, убить, ударить и умереть, потому что это так важно, и они будут живы, и они будут мертвы, и они будут вместе, и они будут только — мое. и гуаньси кончила тысячу тысяч раз, и она трясется, ей нечем дышать, и она хочет выдохнуть «сдохни» в свое слюнявое покрывало, и это так хорошо и правильно, потому что всегда, несомненно, практически, определенно — твое.